Слова, прогоняющие страх

      Лука, кажется, уже взрослый парень, не тот мальчишка, что был раньше. Он стал храбрее – быстро, со звуком хруста шин о кое-где каменистую, а кое-где поросшую травой поверхность он спускается вниз, разгоняясь всё быстрее и быстрее, не боясь скорости и звенящего в ушах ветра – только вперёд, не нужно оглядываться, «Silencio Bruno!». Нынешний Лука без сомнений идёт на все авантюры Альберто с ясной улыбкой на лице. Ему не страшно. Скорфано научил его не бояться. Но всё же один страх однажды зарождается в его душе. Страх признаться в собственных чувствах. Тут эта фраза справиться не помогает. Сколько не повторяй, – в мыслях, шёпотом – те самые слова останавливаются на кончике языка и, увидев пленительную красоту Альберто и взволнованно вздохнув, поджав хвост, снова скрываются глубоко в горле. Бесит. Ужасно бесит. Почему не выходит? Отчего так сложно сказать три простых слова? Ведь Лука храбрый, не так ли? Или всё-таки нет?.. Голые ступни касаются мягкой, чуть влажной травы, а потные ладони прочно вцепились в руль. Лёгкая рубашка в клетку колышется на ветру, а отросшие волосы лезут в глаза. Фыркнув и заправив их за уши, Пагуро продолжает катить свой велосипед вперёд. И вот он у того самого спуска. На полной скорости вперёд и в чистую воду. Лука садится на велосипед, вздыхает глубоко, а затем замолкает резко – прислушивается к своему сердцу. Бьётся оно ровно, значит, не боится. Значит, всё в порядке. Но всё равно уже по привычке выкрикивает: — Silencio Bruno! И несётся вниз. Мимо разросшихся кустов и деревьев, мимо парочки ребят, переставших на мгновение говорить, чтобы посмотреть на искусный манёвр парня, мимо чувств и вдруг ускорившего свой ритм сердца, потому что вот он, Альберто, стоит у берега, бодро машет рукой и кричит во всю глотку «Давай, Лука!». Пагуро невольно засматривается, переставая смотреть вперёд и крепко держать руль, ведь там Скорфано, в растёгнутой бирюзовой рубашке и шортах, сливающихся с прибрежным песком. Сквозь дымку мыслей о том, как же Альберто чудесен, он, кажется, слышит взволнованный крик. Ох. Не кажется. Совсем нет. Дурацкий камень, попавший под колёса велосипеда. Дурацкий и одновременно красивый Скорфано, одиноко стоящий у берега. Лука успевает заметить, что летит в огромный камень с заострённым концом, величаво выпирающий из водной глади. Только не это. Он не успеет увернуться. Не успеет спастись. Неужели, храбрость так жестока? Не успеет… Пагуро чувствует, как крепкие руки сжимают его прочно, остерегая от столкновения. И как Альберто только успел? — Дурак, — дрожащим голосом, кричит он, хватая его за руку, убеждаясь, что всё в порядке. И куда же исчезла вся его храбрость? Страх Альберто – потерять Луку? — Дырявая ты башка! О чём ты только думал, скажи? Почему не смотрел вперёд? Почему пялился на меня, когда должен был смотреть на дорогу? Лука краснеет, смотрит на сжатые губы парня и глубокие складки на лбу. Хочется обнять, бережно погладить по голове, прижаться как можно ближе. — Ты испугался? — спрашивает осторожно Пагуро, всё ещё чувствуя чужую руку, сжимающую запястье. — Конечно, я испугался, — устало мотает он головой. — Но ты же говорил… Silencio Bruno. Разве нет? — Да, — кивает он головой, — говорил. Но я волнуюсь за тебя. Страх за другого человека это совсем другое дело. — Я тоже за тебя волнуюсь иногда, — признаётся Лука, опустив глаза. — Правда? — Ага. Ты храбрее меня. Ты ничего не боишься, — вздыхает Пагуро. — А я… тоже так думал. Но это оказалось не так. — Ты храбрый, — уверенно говорит Альберто, теперь кладя свои руки на плечи друга. — Давай, скажи, что ты хочешь сделать? Чего боишься? Уверен, ты справишься. Я тебе с этим помогу. Лука смотрит на эту честную улыбку и полный внимания взгляд. У него должно получиться. Он будет таким же храбрым, как Альберто. — Silencio Bruno. Silencio Bruno. Silencio Bruno, — шёпотом повторяет он. — Что ты там бормочешь? Эй, скажи уже. — Ты мне нравишься, — выпаливает парень быстрее скорости ветра, звенящего в ушах при спуске с холма. Он боится посмотреть в глаза Скорфано, но тихий нежный голос заставляет его поднять голову: — Так вот чего ты… боялся. Понятно. На его лице всё та же добрая улыбка, но в глазах что-то новое. Лука вглядывается в них и не может понять. — Если уж говорить честно, то я тоже боялся, — издаёт смешок Альберто. — Чего? — не понимает Пагуро. — Дурак, — произносит он, но звучит это не грубо, скорее, заботливо и ласково. — Ты мне тоже нравишься. Альберто обнимает крепко. Лука вдыхает запах морских волн и зарывается носом в плечо. «Silencio Bruno», — думают оба. Кажется, бояться уже нечего. Молодые сердца бьются в унисон, руки крепко обхватывают спины, губы нежно сливаются в поцелуе. Страх надолго покинул их мысли.