You are dreaming (dying)

Шерлок возвращается в Лондон после двух лет отсутствия, уверенно шагает по знакомым улицам, непринуждённо шутит и громко смеётся, делая вид, что внутри у него совсем ничего не замирает от тревоги и страха перед грядущей встречей. На Бейкер-стрит по-прежнему уютно и тепло, но даже разожжённый камин и тёплое привычное пальто не спасают от ледяного взгляда Клары Освальд. Сначала она, конечно, в шоке, затем, неизбежно, приходит в ярость. Клара ненавидит, когда ей лгут, хоть сама и является лучшей лгуньей во всей вселенной. В Шерлока, недоумевающего и сбитого с толку, летит всё, что попадается разъярённой девушке под руку. Чашки, тарелки, непредусмотрительно оставленные миссис Хадсон на столе, баночки с косметикой, фен и даже книги, к которым школьная учительница обычно относится с бережным уважением, что много говорит о степени её злости. Холмс пытается отшучиваться, что бесит её ещё больше. Где-то в душе детектив понимает, что совершать фальшивое самоубийство на её глазах, и затем пропадать на целых два года без единой весточки — несколько жестокий поступок, но ему казалось, что Клара тем более будет очень рада увидеть его живым. В конце концов так он спасал ей жизнь. Но больше, чем ложь, Клара ненавидит, когда ей спасают жизнь. Она прогоняет его и говорит, что больше не хочет его видеть. Никогда. Шерлок уходит, но совершенно точно не навсегда. Клара в итоге его, конечно, прощает. На это уходит время, но разве могло быть как-то иначе? Они вновь сидят на кухне в доме на Бейкер-стрит 221Б, как в старые добрые времена, и Шерлок с упоением рассказывает Кларе обо всех тех делах, что он раскрыл за время своего отсутствия, в деталях повествуя о самых мельчайших деталях, которые упустили все, кроме, конечно, него. Клара держит в руках чашку с остывающим чаем, смотрит на него, как заворожённая, и слушает, ловя каждое слово. В её глазах то самое безусловное и абсолютное восхищение им, Шерлоком Холмсом, её любимым гениальным детективом, который наконец-то вернулся к ней. У Шерлока захватывает дыхание — настолько он скучал по Кларе, по этой её улыбке и по этому восхищению. Ему самому не верится, что он, наконец-то, вернулся к ней после долгих мучительных месяцев вдали от ней. Теперь уж ему очевидна бессмысленность борьбы со всеми чувствами, что практически свели его с ума, когда он пытался их отрицать и не замечать. Бороться с чувствами уже невозможно, да и, если честно, ему уже совсем не хочется этого делать. Клара Освальд накрепко поселилась в его голове и сердце и никуда не собирается уходить. Выстрел звучит почти неслышно, обрывая почти готовый сорваться с её губ очередной вопрос. Клара выпускает чашку из рук скорее от неожиданности, чем от боли. Чай выплёскивается на ковер, который тут же пропитывается кровью, что хлещет из раны на её груди. Шерлок ловит Клару в падении со стула и задыхается собственным криком. Зажимает рану, держит её в объятиях, умоляя не отключаться, в то же время пытаясь нащупать телефон и позвать на помощь, но своей холодной никогда не отключающейся рациональной частью понимая, что уже слишком поздно. Её большие глаза смотрят на него с недоумением и болью ещё целый долгий и краткий миг, прежде чем искра в них затухает насовсем. Окно разбито, осколки на полу блестят в полуденном солнце, и холод веет в спину, и Шерлок в уме уже просчитывает, что снайпер уже ушёл. Шерлок просыпается не от крика, а от нехватки воздуха. На прикроватных часах тусклым зеленоватым отсветом мигают цифры — 3:25, и Холмс ещё долго лежит в постели, не сразу приходя в себя и осознавая, что всё это просто сон. Клары здесь нет, но она не мертва. Она просто не с ним. Заснуть обратно уже точно не получается, и он встаёт, содрогаясь от ночной прохлады, и, не включая свет, идёт на привычное место. В квартире царит почти кромешная темнота, но Шерлок не спотыкается, ведь дорога выучена наизусть — слишком много времени он провёл в гостиной перед этой проклятой стеной. На этой стене доска с фотографиями, заметками и стикерами с подсказками, а ещё с синими нитями, соединяющими их. Всё это напоминает плетение безумного паука — настолько всё запутано. Расследование идёт уже полгода, но всё никак не сдвигается с мёртвой точки. Клара на этих фото то улыбается, то хмурится, держит стаканы кофе, выходя из любимой кофейни, держит пакеты с продуктами или с одеждой, ветер треплет ей волосы, юбку или полы пальто. Она неспешно гуляет или торопится на работу, ловит такси или прогуливается с детьми, за которыми ей поручено присмотреть. Фотографий много, а ещё больше — разложено на полу, придавленные чем-то, чтобы не улетали от вечных порывов ветра и хлопков двери. Миссис Хадсон всегда обходит этот участок с осторожностью, уже не пытаясь протереть здесь пыль, после первой же попытки, что вызвала целый шквал негодований с его стороны. Со стороны это похоже на алтарь одной единственной богини. Шерлок бы и сам посмеялся над этим, но он уж слишком занят попытками найти следы её присутствия в этом мире. Он пока не готов начать молиться, лишь бы она объявилась или хотя бы подала знак, но уже определённо ближе к этому на целый шаг. Фотографий много — агенты Майкрофта постарались, вот только ни один их них не запечатлел её пропажу. Синяя будка на фото мелькает то тут, то там, в разных точках времени и пространства, но только не тогда, когда Клара пропала без вести. Освальд исчезла год назад, её старая квартира пуста, пустует и Бейкер-стрит. На вопросы Шерлока миссис Хадсон, опечалившись, отвечает, что та съехала давно, почти сразу же после… Она не договаривает, но и без того понятно, что остаётся невысказанным. После его смерти. Фальшивой, конечно, но всё же смерти. И на что ты, черт побери, надеялся? Спрашивает внутренний голос, ледяной и безжалостный, почему-то безумно напоминающий голос Майкрофта. Ты думал, что она будет ждать тебя? Вот только, с чего бы? Ты ведь сам убедил ей в своей смерти. Так почему же она не имела права уехать, сбежать в очередное приключение в одиночку или с кем-то другим? На что ты рассчитывал? Что ты вернешься, как ни в чем не бывало, и вы будете жить как раньше, жить на Бейкер-стрит, расследовать дела и спасать мир? Заткнись, — наверное, на внутренний голос не стоит орать вслух. Особенно если он прав. Шерлок в отчаянии бросает в стену блокнот с бесполезными наводками и зацепками, ни одна из которых себя не оправдала, и тянется за следующей жертвой очередного приступа бессилия, но замирает. Бросить в стену любимую кружку Клары с дурацкой надписью «This is just a dream», не поднимается рука. Dream. Мечта. Да уж, в мечтаниях Кларе не было равных. Шерлок же всегда отвергал фантазии, предпочитая основываться на логике и фактах, а потому каждый раз недоумевал и, чего уж там, завидовал, когда мечты Клары сбывались. А сбывались они чаще, чем позволяли законы логики и здравого смысла. Так вообще не должно было быть. Но законы мира всегда ломались на Кларе. Возможно, вселенная просто очень её любила, а может быть просто отказывалась с ней спорить. Спорить с Кларой был способен лишь сам Шерлок, да и то почти всегда безуспешно. По части упрямства Кларе тоже не было равных. Находиться в квартире больше невыносимо, и Холмс уходит в рассветные потёмки, где-то в душе надеясь столкнуться с Кларой где-нибудь на перекрёстке. *** Утреннее солнце пробивается через полуприкрытые шторы, и в его полусвете Шерлок не может оторвать от Клары взгляд. Она лежит в его постели совсем рядом, и Шерлок чувствует исходящее от неё тепло. Их одежда разбросана на полу, напоминая о вчерашней долгожданной встрече и бурном воссоединении. Клара вся сонная, в полудрёме смотрит на него через полузакрытые глаза. — Ты чего? — сонно шепчет она, ловя его взгляд и еле заметно улыбаясь. — Ничего, — шепчет он ей в ответ, — Я просто очень скучал. Я так хотел вернуться раньше. До этого он и не знал, что вообще возможно по ком-то скучать так отчаянно, так безнадёжно. А если и знал, то вряд ли верил, что сам способен на чувства подобной глубины. Ведь любовь — лишь глупые сантименты, мешающие мыслить, химический дефект, ведущий к проигрышу. Вот только на деле всё оказалось намного сложнее, но, пока Клара Освальд рядом с ним, он даже рад, что оказался настолько неправ. — Главное, что теперь ты здесь, — полусонно мурлычет Клара, он тянется к её губам для поцелуя, но находит лишь воздух, в котором девушка растворяется на его глазах. Шерлок в ужасе выкрикивает её имя, вскакивает с постели, сминая простыни и сбрасывая одеяло, как будто она просто спряталась под ним, и в панике бросается осматривать квартиру. Пустые комнаты отзываются ему тишиной. Шерлок просыпается в той же комнате на Бейкер-стрит 221Б, в той же постели, и то же солнце смотрит на него из окна, но Клары в ней нет и никогда не было. Дурные сны — его единственный компаньон, неотступно следующий за ним каждую чёртову ночь. Шерлок знает, что сам виноват, но кто ж мог знать, что по возвращении из двухлетней добровольной ссылки и погони за агентами Мориарти он вернётся лишь, чтобы узнать, что Клара его не дождалась. Ты должен был знать, — противно шепчет внутренний голос, но Холмс лишь отмахивается. Он и знал. Конечно, знал, только не хотел даже допускать такой возможности, даже думать о ней не хотел. Возможно, всё могло быть и хуже. Возможно, он бы вернулся и обнаружил, что Клара, скажем, нашла себе бойфренда, какого-нибудь физрука из школы, где работала, влюбилась бы и, может быть, даже вышла бы замуж. Только Шерлок вряд ли пережил бы мысль, что она могла влюбиться в кого-то другого, кроме него самого. А так, она всего лишь пропала без вести, так, что он не может её найти, не может даже Майкрофт, к которому Шерлок обратился, несмотря на всю свою гордость и неприязнь. Исчезла так, словно никогда не существовала, а значит, она всё ещё жива, всё ещё любит его, просто немного устала ждать и решила ненадолго стереть себя из вселенной, чтобы Шерлок сам её нашёл. Только, видимо, слегка переоценила его гениальность, снова, и не оставила подсказок о том, как её найти. Если ты меня слышишь, — мысленно шепчет он ей, — то, пожалуйста, дай мне знак. Это уже точно похоже на молитву, но Холмсу плевать, лишь бы это сработало, лишь бы Клара услышала его мысли через гул траффика, музыку и людские разговоры вечно шумного Лондона. Он заходит в ту самую кофейню напротив квартиры Освальд, рядом с которой её часто ловили в объектив многочисленные шпионы Майкрофта, и берет ее любимый кофе, с корицей и ванилью, хотя сам ненавидит ваниль. Он отхлёбывает совсем чуть-чуть, морщась от невыносимой сладости, сам не зная, зачем покупает его каждый день. Бариста уже узнаёт его, спрашивает: «Как обычно?» и делает скидку как постоянному клиенту. Шерлок сам понимает, как это глупо, но в тайне представляет, как будет рассказывать об этом Кларе, когда найдёт её. А она, конечно, посмеётся, скажет, какой же он глупый, не стоило таких жертв, но всё же оценит его героизм и наградит его своей самой солнечной улыбкой. Поэтому Холмс упрямо допивает кофе до последнего глотка по дороге за очередной зацепкой. На улицах, как обычно, полно народу и полно машин. Серые стены тянутся к туманному серому небу. Шерлок не смотрит по сторонам, привычно отсеивая всё лишнее из зоны своего внимания. Взгляд случайно цепляется за граффити на обшарпанной стене, которого ещё вчера, — детектив готов поклясться, там не было. «Ты спишь. Пора просыпаться». Просто надпись тёмно-синим баллончиком, без рисунков и каких-либо обрамлений. «Очередной недоучка с претензией на искусство», — фыркает про себя Холмс и проходит мимо, на ходу бросая стаканчик в мусорное ведро.

***

Шерлок входит в её старую квартиру тихо и неторопливо, словно вор, лезущий за добычей под покровом ночи, зная, что хозяева в отъезде, а соседи давно спят, и можно, не спеша, закончить всё до рассвета. Он даже открывает дверь отмычкой. Ключа ему Клара так и не дала — в этом попросту не было смысла, ведь их домом всегда была квартира на Бейкер-стрит. Правда, видимо, после его «смерти» Клара перестала так считать, раз вернулась сюда, хотя раз сто, не меньше, говорила ему, что ненавидит это место. В этой маленькой квартирке всё лежит на своих местах. Одежда по-прежнему висит в шкафу — все эти мини-юбки, блузки с воротничками и цветастые платья. На столе лежат книги и стопка запылившихся тетрадей с домашним заданием 8Б класса, которое так и осталось недопроверенным. На кухне в раковине кружка, которую хозяйка второпях поставила, решив помыть попозже, но так этого и не сделала. В общем, всё так, словно Клара вышла на пять минут и скоро вернётся, не считая, конечно, слоя пыли вокруг. Шерлок ничего не двигает и даже старается не трогать, чтобы не разрушить очарование иллюзии. Если закрыть глаза, можно почти представить, как Клара возвращается, продолжая рассказ, оборванный на полуслове, не замечая, что прошло полгода, а вовсе не пять минут. Даже ища улики и подсказки, заглядывая в ящики и шкафы, перерывая бумаги в папках и файлах, Шерлок возвращает всё на свои места. Хотя, конечно, Клара вряд ли бы разозлилась за наведённый им беспорядок. В этой квартире осмотрено всё, что можно, не один десяток раз, и искать тут больше нечего, да и некого. Но Холмс всё равно приходит, если на каждый день, то несколько раз в неделю. Он сидит на кухне и смотрит в окно на серый тоскливый полдень в этом огромном и сером городе до тех пор, пока не начинают болеть глаза. Без Клары Освальд Лондон, кажется, утратил весь смысл. Взгляд вдруг цепляется за стикер на холодильнике, прижатый магнитом с яблоком. «Я твой должник» — гласит записка, и у Шерлока вдруг уходит из-под ног земля — настолько хорошо ему это знакомо. Разве возможно было пропустить столь очевидную улику? Нет, конечно, нет, кто угодно мог ее упустить, только не он. За полгода он изучил дом Клары вдоль и поперёк, что могло означать лишь одно. Шерлок судорожно начинает искать. Искать любые другие следы присутствия Мориарти в этой квартире. Он ищет и не находит ничего, кроме этой издевательской записки. Собственно, кроме неё ничего другого и не требуется, чтобы понять одно. Клара Освальд мертва, и убил её Мориарти. Впрочем, может и не мертва, просто у него в заложниках, спрятана где-то далеко от единственного, кто стал бы её искать. Шерлок гонит от себя подобную мысль, не давая пустой и совершенно бессмысленной надежде пустить корни в его уме. Если поверить, будет намного больнее, когда он пройдёт весь путь до конца. Он думал, что победил, но Мориарти был рядом всё это время, и вот доказательство, очередная издёвка. Клары нет, а значит, он проиграл. Шерлок идет к брату, что уже само по себе является свидетельством его отчаяния. Майкрофт холоден и язвителен как обычно. И бесполезен, что непривычно. Даже он не может ее найти. Сети Мориарти давно уже нет, она уничтожена самим же Шерлоком, так что в этом направлении искать бесполезно. Сети давно нет. Как нет и Клары. Впрочем, реальность оказывается намного более жестокой. Шерлок не может найти Клару, и та находит его сама. — Надоело ждать, пока ты придёшь, — она улыбается и целится в него из пистолета, — Думала, ты догадаешься намного раньше. Ты получил моё послание, Шерлок? Клара улыбается как никогда раньше. Это не может быть она, наверное, это какой-то её двойник, злая копия из параллельной вселенной. Шерлок даже жалеет, что не верит в подобный бред. — Мориарти… — кусочки в его голове всё никак не выстраиваются в целый пазл, но Освальд охотно ему помогает. — Не было никакого Мориарти, я придумала его, чтобы было веселее играть. Впрочем, ты меня разочаровал. Ты же не думал, что я правда была твоим другом? Я ожидала, что ты меня раскроешь намного раньше. Я читала в досье — ты умный. Видимо там не всегда пишут правду. Обмануть тебя было слишком просто. Клара скучающе растягивает слова, поигрывает пистолетом в не дрожащих руках, пока Холмс отчаянно пытается собрать воедино только что разлетевшийся на кусочки мир. — Даже не знаю, убивать тебя или нет, — её голос становится холоднее космоса, когда в нём затухают последние нотки интереса. У него мелькает надежда, но тут же умирает от её последующих слов. — Пожалуй, смотреть, как ты страдаешь, намного интереснее. Ты так отвергал любые проявления чувств, приятно видеть, как они тебя уничтожают. Клара усмехается ему в лицо, опускает пистолет и уходит, не оборачиваясь. Это уж слишком невыносимо, и Шерлок просыпается с криком. Он просыпается в холодной квартире, выстуженной за ночь через раскрытые нараспашку зачем-то окна. Воздух морозен и свеж, но Холмсу нечем дышать. Это просто сон, очередной кошмар, — твердит он себе, только он никогда не грешил самовнушением. В мире наяву Клары по-прежнему нет, но теперь детектив одержим идеей из снов. Может, она затаилась и теперь наблюдает за ним и злорадствует. Может, это единственное объяснение всему, что было. Шерлоку, впрочем, проще поверить, что Клара мертва, чем в подобную её жестокость. Его Клара не могла быть злодейкой, ведь нет? На этот вопрос ответа найти невозможно, по крайней мере, не в этой жизни. Время стремительно мчится в новом витке отчаянных поисков, прерываясь одним лишь звонком. Голос Молли на том конце звучит сбивчиво и тревожно, сердце Шерлока обрывается, когда она, наконец, заставляет себя произнести цель звонка. Холмс торопится в морг на опознание тела, проклиная таксиста за слишком медленную езду и одновременно старается оттянуть момент. Время, увы, не торопится и не замедляет свой ход. Молли бледнеет и запинается через слово, в страхе следя за его реакцией, но это уже ни к чему. Девушка в чёрном мешке на столе совсем не похожа на Клару. Облегчения, впрочем, этот факт почти не приносит, ведь поиски совсем скоро точно сведут его с ума. Молли радуется неприкрыто, видя, что Шерлок (почти) в порядке, что дурных вестей на этот раз удалось избежать. Холмс уходит оттуда прочь, почти не глядя, лишь замечает в руках Хупер очередной дурацкий блокнот, в этот раз синий с солнцем и надписью с отвратительно позитивным посылом — «Проснись и пой». В морге холодно и темно, на улице царит октябрьская темень, и Шерлоку невыносим этот диссонанс мрака реальности и неуместного в нём позитива. Он уходит, лишь надеясь, что, когда проснётся завтрашним утром, мир и правда станет чуть-чуть светлее. *** Этого, конечно, не происходит. Напротив, с каждым днём реальность становится всё мрачнее. Ключ от старой квартиры Клары отчего-то отказывается поворачиваться в замочной скважине, несмотря на то что исправно работал уже столько месяцев, и это неизбежно сбивает с толку. Отмычки, зато, срабатывают как надо, но легче от этого не становится, скорее, напротив. Дверь открывается, но за ней словно совсем другой мир. Всё по-другому: другая мебель, другие занавески и чужая одежда на вешалке в прихожей и в шкафах. Здесь живут совсем другие люди, и эта квартира никогда не принадлежала Кларе Освальд. Дальше хуже — всё указывает на то, что Клары и вовсе никогда не существовало. Во взгляде Майкрофта столько тревоги и ужаса, что видеть его невыносимо. — Шерлок, — голоса брата непривычно вкрадчив и мягок, будто разговаривает с душевно больным, который может слететь с катушек в любой момент, — Не было никакой Клары. На Бейкер-стрит ты всегда жил один. Слышать это невыносимо, будто всё это чья-то дурная шутка. Шерлок уходит, игнорируя попытки его остановить. Шпионы брата следуют за ним даже не пытаясь скрываться, и в любой другой ситуации это привело бы детектива в ярость, но не сегодня. Не тогда, когда мир в очередной раз рушится прямо на глазах. Разве такое возможно? Ведь Клара Освальд была настоящей. Он помнил её отчётливо до мелочей: улыбку одними уголками губ, огромные карие глаза, вязь почти незаметных веснушек, проявляющихся только летом на её щеках, её звонкий голос, когда она напевала во время готовки очередного неудавшегося суфле Воспоминания — неважно, настоящие или же просто плоды воспалённого воображения, — единственное, что у него есть, ведь Клары нет и на фотографиях. Словно кто-то аккуратно стёр её оттуда при помощи фотошопа. Шерлок чувствует, что сходит с ума. Неужели он просто выдумал её и сам поверил в собственное безумие? Секретарь школы Коал-Хилл вежливо сообщает ему, что сотрудницы по имени Клара Освальд у них никогда не было, и Шерлок сжимает телефон так, что белеют пальцы, отказываясь в это верить. Миссис Хадсон лишь пожимает плечами, наливая очередную чашку чая. Она уже привыкла к чудачествам своего квартиранта, поэтому совсем не удивляется странному вопросу. Ответ, впрочем, уже привычен. — Не помню никакой Клары, может, так звали какую-нибудь клиентку. Лестрейд только отмахивается от вопроса, думая, что это очередной эксперимент, но у него нет на это времени. Какая напарница? Никого не было, Шерлок, ты всегда расследуешь дела один. Отрицать уже становится бессмысленно. Клара Освальд не умерла и не пропала без вести. Её просто никогда не существовало. И это страшнее всего. Шерлок просыпается в холодном поту в очередной раз за, кажется, уже вечность и в панике звонит брату. На часах три утра, но Майкрофт, наверное, и не ложился, судя по бодрому голосу. Звонок, конечно, его тревожит, — старший брат всегда беспокоится за непутёвого младшего, но ответ его звучит успокаивающе. — Шерлок, я знаю, как тебе дорога эта Клара, но, прошу тебя, перестань сходить с ума. Рано или поздно мы её найдём. Детектив не утруждает себя прощанием и даже не дослушивает до конца, отбрасывая телефон и откидываясь на подушки от безмерного счастья и облегчения. Клара не с ним, её местоположение по-прежнему неопределённо, но она есть, и он её не придумал. Шерлок лезет в компьютер — все фото, конечно же, на месте. Клара улыбается с фотографий светло и таинственно, и Шерлоку этого достаточно, чтобы успокоиться. Сны становятся все безумнее, но это всего лишь сны. Квартира Клары всё та же, всё на своих местах, кроме её хозяйки. Делать в этой квартире больше нечего, кроме как убедиться в этом, и Шерлок уходит прочь. Во дворе прямо у её подъезда разворачивается то ли акция протеста, то ли какой-то политический пикет. — Просыпайся! — кричит кто-то в рупор надрывающимся голосом. Шерлок даже не пытается понять, что происходит, — настолько ему неинтересно, и проходит мимо, стараясь выйти из толпы незамеченным. Кто-то суёт ему в руку листовку, на которой тёмно-синим цветом напечатано одно единственное слово. «Проснись». Через пару шагов смятая листовка летит в ближайшую урну. Шерлок уверен, что сейчас-то он точно не спит.

***

В Лондон приходит непривычно холодный январь, и снег заметает могилу Клары. На сером мраморе надгробия выгравировано имя и две даты через тире. По кладбищу гуляет ледяной ветер, но Шерлок и не думает запахнуть пальто. Внутренний голос отзывается не менее холодно. Ты опоздал. Она мертва. Спорить с самим собой — глупое и бесполезное дело, внутренний голос всегда оказывается прав. Шерлок знает, что сам виноват. Разве можно было уезжать вот так на два года, понадеявшись, что в его отсутствие с Кларой всё будет в порядке? Он был так уверен в собственной гениальности, просчитав, как ему казалось, абсолютно всё. Не учёл лишь одного — человеческого фактора. Обычная жизнь всегда была невыносимо скучной для адреналиновой наркоманки Клары. Стоило догадаться, что в его отсутствие нормальность её доконает. Ты первым начал эту игру. И ты в неё проиграл. Если б только можно было вернуться назад во времени и отправить хотя бы одно чёртово сообщение из всех тех, что он писал, но так и не решился отправить. Может, тогда всё вышло бы по-другому. Думать об этом бесполезно — путешествия во времени невозможны, они лишь безумная фантазия писателей и учёных. На могиле под снегопадом медленно замерзает букет белых пионов, сам же Шерлок холода почти не ощущает. Время утекает сквозь пальцы, час за часом, на Лондон опускается сумрак, но Шерлок не замечает времени. Он стоит на могиле, снег мягко опускается ему на кудри и на ресницы, и ему совсем не хочется уходить. Хочется либо остаться здесь, превратившись в одну из этих многочисленных кладбищенских мраморных статуй, либо оказаться на шесть футов внизу в этой холодной промёрзшей земле поближе к его Кларе. Впрочем, ни одному из его безумных желаний не суждено претвориться в жизнь. Шерлок возвращается на Бейкер-стрит 22Б, выслушивает очередные причитания миссис Хадсон, мол, как же так, снова стоял на холоде целый день, разве ж так можно, так и заболеть недолго, — молча отмахивается от неё и забирается в постель. Миссис Хадсон, конечно же, оказывается права, но Шерлок даже жалеет, что в наши дни умереть от простуды практически нереально. Он засыпает и просыпается в своей постели, но ему кажется, что он закопан под слоем земли, но Клары нет и там, и он снова совсем один. Телефон тихо пикает, оповещая о смс с неизвестного номера с кратким и мрачным посланием: «Проснись, ты умираешь». Может быть, ошиблись номером, а может это просто чья-то неудачная шутка, но, как бы то ни было, Шерлоку глубоко плевать. — Без вас знаю, - хмуро думает он. — Жаль, что вы ошибаетесь и мне предстоит жить в мире, где нет её.

***

Клара стоит на крыше, ветер треплет её волосы и полы пальто, а Шерлок где-то внизу, бесконечно непреодолимо далеко. Где-то на фоне гудят машины и болтают люди, но всё это словно в другой, не имеющей значения вселенной. Весь мир для Шерлока сейчас замер и сузился лишь до одной единственной девушки, самой важной девушки во всей вселенной, которая вот-вот шагнёт вниз. Мир замирает, и Шерлок чувствует, что для него время тоже остановилось. Слишком поздно что-то менять, слишком поздно, миру приходит конец, и ему не хватит ни времени, ни сил это предотвратить. Лицо Клары не видно на расстоянии, но в её голосе в телефоне звучит печальная улыбка. — Всё хорошо, Шерлок. Ты ни в чём не виноват. — Нет, Клара, пожалуйста, спустись ко мне, мы всё исправим, умоляю, не делай этого… Голос подводит Шерлока, ведь и без того понятно, что никакими мольбами уже не остановить неизбежного. Упрямая Клара Освальд, как обычно, всё решила за всех. Она больше не улыбается, и в голосе её звучит сталь. — Не вздумай за меня мстить, Шерлок. Я сама виновата. Знаю, тебе будет больно, но ты должен справиться с этой болью и жить дальше. — Нет, Клара, прошу, не надо, — в его голосе что-то надрывается, происходящее кажется дурным сном, — Не проси меня, я не могу этого обещать. — А я и не прошу. Это не просьба. Это приказ. Я люблю тебя, Шерлок. Прощай. Клара отбрасывает телефон в сторону и делает шаг. Крик застревает в горле, и Шерлок просыпается в своей постели. За окном еле тлеет очередной туманный рассвет, город просыпается навстречу реальности, и Шерлок отгоняет очередной кошмар из тех, что мучают его уже полгода. Клара не прыгала с крыши и не признавалась ему в любви, она просто растворилась без следов и без зацепок, исчезла со всех радаров без надежды на возвращение. Искать её бесполезно — уж это Шерлок успел понять. Ведь в какую бы вселенную она ни сбежала, она вернется, если только сама того захочет. Вот и остается лишь строчить бесконечные смс на знакомый наизусть номер, уже почти не надеясь на ответ, и бродить по городу в бесплотной надежде случайно столкнуться с ней в толпе. Шерлок бродит по всем её любимым местам: городским крышам и обсерваториям — Клара всегда мечтала быть ближе к звездам. Холодное небо светится тысячами огней, и, возможно, Клара теперь среди них, потому что на земле ее точно нет, иначе почему она до сих пор не объявилась и не ответила ни на одно из миллионов сообщений на чертовом автоответчике? Город тоже сияет сотней огней, и на одном из транспарантов неоном мигает надпись: «Ты спишь. Ты умираешь». — Странно, — думает Шерлок. Наверняка, какая-нибудь реклама от очередного не в меру креативного пиарщика нового кинофильма или чего-то другого, какая вообще разница, чего. Шерлок идёт домой и даже не смотрит, как сотня неоновых сообщений с тем же самым единственным посланием зажигается вокруг него, словно в беззвучном, но оглушающем крике.

***

Время тянется невыносимо медленно, и целый год сливается в один единственный бесконечно долгий тяжелый день. Шерлок литрами пьет кофе, берется за любое даже самое скучное и банальное дело, лишь бы не засыпать. Жаль, что несмотря на все презрение к человечеству, Шерлок все же и сам является человеком. Кошмары снятся Шерлоку все чаще, в каждом из них каждую ночь ему является Клара, но реальность намного страшнее снов. Различить грань становится все труднее. Во снах он обречен терять Клару снова и снова, каждую минуту самыми разными бесконечными способами, но в реальности он уже давным-давно ее потерял. Во снах всегда есть надежда в этот-то раз удержать ее, спасти, не дать исчезнуть и раствориться, и эта надежда, пустая и бесплотная, хуже всего. В реальности никакой надежды уже давно не осталась, как не осталось и шансов найти Клару Освальд. — Прости, Шерлок, — Майкрофт, кажется, и правда чувствует себя виноватым — слегка сутулится и не смотрит брату в глаза, боится увидеть их выражение, — Ты и сам знаешь, чем больше прошло времени с момента исчезновения, тем невероятнее найти человека. Ты должен сдаться и жить дальше. Займись делом, раскрой преступление, найди себе другого соседа по квартире. — Как ты смеешь? — шипит Шерлок. Не чувствуй он себя так, словно его только что раздавило вселенной, он бы точно сейчас вскочил с места и ударил брата по лицу. — Я понимаю, — Майкрофт успокаивающе вскидывает руки и говорит как можно мягче, с отвратительным сочувствием в голосе, что бесит еще больше, — Но Шерлок, ведь жизнь продолжается. Ошибаешься, — думает младший Холмс, уходя из кабинета брата, не найдя ни слов, ни сил ни что, кроме как подняться и уйти. В Лондоне царит ранняя осень, такая золотая и теплая, что становится больно. Клара любила осень больше всего, и сама она напоминала осень — светлой печалью улыбки, никогда по-настоящему ее не покидающей, даже в моменты счастья, и мудростью, неизвестно откуда воцарившейся в больших карих глазах столь юной девушки. Даже ее любимый кленовый лист, бережно хранимый между страниц книги о путешествиях, был, конечно же, осенне-красным. И вся она напоминала осеннее солнце — грела ярко и тепло, но печально, словно зная, каким недолговечным будет это тепло, и что затем обязательно наступит вечный холод зимы. И когда она исчезла, она забрала с собой и его жизнь. Разве можно цвести во тьме, в которой она его оставила? Шерлок бредет по улицам, которые знает наизусть, вокруг толпятся люди, сотни, миллионы, миллиарды людей, среди которых нет одного единственного человека, что ему так нужен. Вот только Холмс не собирается сдаваться, пусть все вокруг и твердят ему поступить иначе. Двинуться дальше, выбросить Клару из головы, жить дальше. Что они вообще понимают? Какая вообще может быть жизнь без Клары Освальд? Идти ему особо некуда — его никто не ждет и сам он никуда не стремится. Новых расследований нет, и новых зацепок по старому — тоже. Но даже мысль о возвращении в пустую и холодную квартиру на Бейкер-стрит кажется невыносимой столь теплым чудесным днем. Под этим солнцем можно даже на минуту забыть обо всем и поверить, что вот именно сегодня вселенная ему улыбнется. Вселенная неожиданно и правда улыбается. Шерлок находит Клару в самом неожиданном месте: у себя на работе, в школе Коал-Хилл, вот только встреча выходит совсем не такой, как представлял её себе Шерлок сотню раз у себя в голове. Клара смотрит на него немного задумчиво и недоуменно и улыбается одной из своих полуулыбок, предназначенной для незнакомцев, которые ей неинтересны, — дружелюбной, но отстраненно вежливой. Шерлок знает все ее улыбки наизусть. — Простите, — в ее взгляде столько недоумения, — Но кто вы? Шерлок стоит в дверях ее класса и чувствует, будто тонет. Наверное, она решила, что он чокнутый, — ворвался к ней на работу, благо, сейчас перемена, назвал по имени и застыл в дверях, не в силах ни пошевелиться, ни объяснить что-либо. — Клара, это же я, Шерлок, — Холмс пытается рассказать, кто он для нее и, что важнее, кто она для него, но слова не идут ни на ум, ни тем более на язык. Как рассказать стоящей перед ним незнакомке, что она смысл его существования? — Мы с вами знакомы? — секунду она пристально вглядывается в его лицо, но не припоминая и не желая разгадывать эту загадку, отворачивается обратно к школьной доске, на которой что-то пишет скрипучим мелом, готовясь к очередному уроку. — Должно быть, вы меня с кем-то путаете. Извините, мне надо работать, сейчас начнется урок. Намек, совсем не прозрачный, понят, и Шерлоку ничего не остается, кроме как развернуться и уйти на все четыре стороны. Клара Освальд никогда не бывала на Бейкер-стрит. Не бегала с ним по крышам, не спасалась с ним от пуль, не искала улики очередного преступления. Никогда с ним не спорила, не готовила ему кофе в старой кофеварке, не обнимала его и никогда не исчезала. Она всегда жила в другой квартире и работала в школе, но никогда не встречала Шерлока Холмса. Реальность крошится, словно мел от прикосновений к доске, и сам Шерлок изнутри рассыпается на части, вот только никто этого не замечает. Оглушительно звенит школьный звонок, коридоры наполняются суетой, когда дети торопливо разбегаются на уроки. — Хватит спать, идиот, — орет на Шерлока мальчишка, врезавшись в него в коридоре, и исчезает за одной из дверей, почему-то синего цвета, пока Шерлок остолбенело смотрит ему вслед. Все затихает, и Холмс стоит один посреди пустого школьного коридора, не представляя, почему до сих пор существует в мире, где Клара его не знает. В такие моменты он обычно просыпается в своей постели, но в этот раз все ощущается до жути реальным. — Это невозможно, — думает он, либо произносит вслух — уже неважно, — Должно быть, я просто сплю. — Дошло, наконец, — знакомый голос раздается у него за спиной, И Шерлок боится оглянуться. Конечно же, это она. Не та незнакомка из кабинета литературы, с которой он только что говорил, и которой нет до него дела. Свою Клару Шерлок узнает из миллиона. Она стоит совсем рядом, но вне досягаемости, такая настоящая, но напоминающая призрака. — Я так долго пытаюсь до тебя достучаться, — она пытается говорить сердито, и ей это почти удается, — Шерлок, все это нереально, ты должен проснуться. — Проснуться? — Холмс недоумевает, и образ Клары слегка расплывается, словно нечеткая голограмма, — Стой, не исчезай! Он бросается к ней, но замирает, боясь, что от прикосновения она точно исчезнет. — Я никуда не уйду, Шерлок, — она улыбается, и в голосе ее звучит обещание и приказ, — Я пришла за тобой, и я никуда не уйду. Но ты должен мне помочь. Шерлок Холмс, ты должен проснуться. И в этот момент он просыпается. Он просыпается, либо снова засыпает, но какая разница, ведь первое, что он видит, — это ее лицо. Клара Освальд рядом с ним, так невероятно близко и так реально, что он чувствует ее дыхание на щеке. — Клара? — шепчет он, не в силах говорить громче, — голос отказывается подчиняться, словно Шерлок давно им не пользовался. — Шерлок! — восклицает Клара, и в уголках ее глаз мерцают слезы. — Я уж думала, ты не услышишь. Даже не знаю, обнять тебя или ударить. Он хочет что-то сказать, спросить, что вообще происходит, где он, но не может оторвать от нее взгляд. — Я так долго тебя искал, — в итоге только это и получается произнести. — Вот и нашел, — в ее взгляде столько тепла и боли, и одна лишь возможность вновь его увидеть стоила всех этих бесконечных ночных кошмаров. Шерлок пытается сказать что-то еще, но не успевает. Дверь распахивается настежь, и в помещение врывается незнакомец, который тут же начинает баррикадировать дверь всем, что попадается под руку. — Я их отвлек, но это ненадолго, — говорит он, не отвлекаясь от своего занятия, — Долго еще? — Получилось, — радостно отвечает Клара, помогает Шерлоку встать, и только теперь он замечает, что находится в больничной палате. Незнакомец поворачивается к ним и улыбается так широко, что напоминает безумца. — Шерлок, — он подскакивает к нему, бешено жестикулируя от радости, и чуть не сбивая детектива с ног объятиями, — Так и знал, что у нее получится. И в этот момент Шерлок все вспоминает. — Доктор? Что произошло? Где я? И почему на тебе медицинский халат? Доктор, словно только сейчас заметив, во что одет, принялся стаскивать с себя халат, которым ему чудесным образом совершенно не подходил, несмотря на его имя. — Ах, это, — отмахнулся он, — Когда мы узнали, что тебя держат здесь, пришлось придумывать, как сюда попасть. Пришлось импровизировать. В любом случае, пора делать ноги. — Да что произошло-то? — Это все Мастер, — Доктор закатил глаза, — Долго объяснять. — Но мы все равно объясним, — вставила Клара, подавая Шерлоку невесть откуда взявшееся пальто. — Если помнишь, они с Мориарти уже пытались до тебя добраться, и в этот раз у них получилось, — продолжил Доктор, — Конечно, просто убить тебя было бы слишком просто, поэтому они пробрались в твой разум заперли тебя там. К счастью, у Клары получилось до тебя достучаться. Еще немного, и ты был бы мертв. Из-за двери послышался грохот, и Доктор подтолкнул Шерлока и Клару к окну. — Хватит болтать, уходим отсюда. — В окно? — удивился Холмс. — Не переживай, — улыбнулась Клара, — Самый лучший в мире пилот ТАРДИС нас поймает. — Ривер тоже здесь? — спросил Шерлок. — Эй! — обиженно воскликнул Доктор, — Вообще-то это я самый лучший пилот. — Да-да, конечно, — одновременно произнесли Холмс и Освальд. — Маленькие предатели, — проворчал Доктор, но в дверь уже ломились, — Я вам это позже припомню. А сейчас… — он поправил темно-синюю бабочку таким знакомым и привычным жестом, — ДЖЕРОООНИИИМООО! — и с криком прыгнул прямо в распахнутое окно. Мир вокруг столь привычно безумен, как не может быть ни в одном из снов, но Шерлок все равно не отваживается поверить. — Ты готов? — Клара поворачивается к нему, ждет его ответа и совершенно точно не собирается никуда исчезать. — Это реально? — Шерлок спрашивает, боясь поверить, но так отчаянно этого желая. — А сам как думаешь? — Клара берет его за руку целует его, нежно и отчаянно, и ее тепло — самое реальное, что есть во всех существующих мирах. Он хватает ее руку покрепче, и вместе они шагают с подоконника навстречу осеннему ветру, и в этот момент Шерлоку даже не важно, если все это очередной сон. И даже они сейчас разобьются, оно все равно будет того стоить. Самая синяя в мире дверь, припаркованной прямо на стене здания, открывается под ними, и они падают прямо в нее. Реальность побеждает, и никакие кошмары Шерлоку отныне не страшны, покуда Клара Освальд будет рядом с ним.