Пустота
5 июля 2021 г. в 01:39
Холодная пустая студия могла бы быть погружена в мерзкий желтый свет одинокой лампочки; но рубильник не использовался в этом помещении уже порядка нескольких недель - единственным источником освещения было маленькое окно, расположенное как будто неестественно высоковато на ледяной стене, покрашенной в светло-голубой небрежно, явно на отвали. Интерьер комнаты был минималистичный и состоял всего лишь из кровати, стола со стулом, кухонной техники и небольшого шкафа. По отдельности каждая деталь казалась обычной и ничем непримечательной, однако вся обстановка создавала впечатление, словно что-то здесь не так: все вкупе доставляло какой-то необъяснимый дискомфорт и в каком-то смысле даже вызывало тревожность. Вряд ли пребывание здесь благоприятно воздействовало бы на любого, кто захотел бы тут пожить дольше дня-двух.
Однако вопреки всему написанному выше, на единственном стуле, в алом свете заходящего солнца вырисовывались очертания мужской фигуры. Кто-то сидел слегка сгорбившись, смотря в направлении окна, но не на него. Этот взгляд был абсолютно пустой, без единого намека на присущий человеческому взору огонек жажды жизни; лишь только отражение окна в глазных яблоках придавало хоть какую-то живость выражению этого лица. Темные брови были напряженно нахмурены, а уголки губ опущены как будто под тяжестью окружающего воздуха. Черты лица хоть и были мягкими, но в свете кроваво-красного заката выглядели грубыми и от части даже пугающими.
Ощущение времени терялось под пеленой домашней пыли, летающей в воздухе: никто не смог бы сосчитать, сколько минут или часов этот человек сидит так в одной позе. Да и разве это имело бы какой-то смысл? Находясь здесь, все утрачивало свое значение, жизнь теряла краски и смысл в целом.
Небесное светило беззаботно утопало в горизонте города. Люди на улице как обычно торопились куда-то: кто шел домой из офиса, кто из магазина, а кто спешил на очередную ночную смену. Лучи солнца давали ощущение спокойствия природе и всем прохожим и будто даровали духовные силы, улыбаясь всем. Человеку, находящемуся в той самой студии, эти улыбки казались издевательскими усмешками. Но снаружи никому не было дела до угнетающей обстановки в одной из квартир огромной новостройки. Впрочем, он так думал только поначалу, а теперь, в настоящий момент, ему так же плевать на все, как и всем плевать на него.
Внутри его души происходили более важные события, чем события на улице. «Что-то», что было уже давно надломленно, собиралось вот-вот уже окончательно сломаться, рухнуть и раствориться в комнатной пыли, смешанной с кровавыми лучами. Пустой взгляд был нигде и одновременно везде, стремясь найти хотя бы малейшую вещь в этом мире, за которую можно было бы вцепиться изо всех сил, чтобы склеить внутреннее «что-то». Парень не хотел существовать и одновременно не хотел умирать. Он из последних усилий нахмурил брови. Он бы так желал оказаться среди бредущих по городу работяг со своими заботами, поглощая солнечный свет и заражаясь от него улыбкой. Или, например, быть тем простым ребенком на улице, радостно играющим в песочнице под присмотром своей матери прямо сейчас. Или стать той простой спешащей домой девушкой, из сумки которой раздавалась звонкая идиотская мелодия входящего звонка. Или хотя бы простым толстым котом, довольно лежавшим на капоте чьего-то автомобиля. Но этот парень не мог. Он не мог стать обратно «простым». Уже было поздно: склеить то «что-то» глубоко в нем больше нельзя было. Мерзкий желтый свет в его душе необратимо угасал подобно последним лучам солнца, которые начали стремительно пропадать из уличного пейзажа. Человек на стуле равнодушно глянул на серые стены своей комнаты.
Атмосфера студии не пугала его. Раньше он боялся лишь «чего-то» внутри себя. Вероятно тогда его и можно было еще спасти. И он был бы рад этому спасению. Однако теперь он не может бояться, и ему никто не сможет помочь. Хотя никто и не собирался. А он ждал. Ждал, что кто-нибудь зажжет эту отвратительную одинокую лампочку, остановит эти последние лучи солнца и подарит ему их. Ждал, что кто-нибудь своим звонком включит идиотскую мелодию на его телефоне. Тогда парень неосознанно считал минуты и часы, которые он проводил на этом стуле каждый вечер; тогда у него внутри «что-то» только начинало трескаться.
Последний луч солнца словно старался уцепиться за какое-нибудь здание на линии горизонта, чтобы посветить еще немного этому миру. В этот момент темные брови сидящего на стуле человека расслабились, а зрачки двинулись, устанавливая связь с реальным миром. Но картина происходящего не стала от этого лучше: наоборот, теперь на стуле словно сидел оживший труп. Провожая окончательно уходящее солнце взором своих голубых глаз, на его лице появилась кривая ухмылка. Парень встал под скрип старых половиц, оглядел улицу, а затем комнату. Он в последний раз увидел ребенка, девушку и кота, уголки его губ нервно дернулись. Очевидно, ему пришлось приложить усилие, чтобы сохранить эту пугающую пародию на улыбку. Подобно только что воскресшему мертвецу, он пошатнулся, отворачиваясь от окна. Половицы вновь издали неприятный скрип. Юноша на ватных ногах сделал пару шагов по направлению к непропорционально узкой двери, что практически сливалась со стеной.
Неожиданно, всколыхнув пыль в пространстве, мобильный телефон издал два противных звука, оповещающих о новом уведомлении. Мир словно ожил в этой комнате. Звуки больно отдались в ушах, большой ком образовался в горле и непонятная тревожность закралась в душе юноши. Тревожность была одновременно приятной (какая обычно бывает при каком-то радостном событии), одновременно пугающей: создавалось ощущение, что прямо сейчас случится что-то, что может оказать глобальное влияние на дальнейшее развитие событий. Прикладывая все возможные усилия, чтобы совершить хоть какое-то перемещение к телефону, он вернулся обратно. Скрипнул пол. На столе, помимо нужной вещицы, лежали лишь толстые слои пыли. Чувствуя не хилую боль в горле и солнечном сплетении, полу-мертвец поднял бледную дрожащую руку над мобильником. Затем, собрав остатки воли, он глубоко вздохнул, нахмурил брови. Конечности в миг перестали дрожать, свободная рука сжалась в кулак до побеления костяшек. Кисть над столом резко взяла небольшой смартфон. Все будто вновь замерло и остановилось. Промелькнула мысль: «Может, «что-то» внутри все-таки можно собрать и починить?». Взор голубых глаз даже стал яснее и чуть радостнее, будучи направленным на экран телефона. Молодой человек не мог сдержать дрожь, предвкушая заветную помощь от старых друзей и приятелей: вот-вот кто-то наконец спасет его, излечит его душу и починит его. Трясущимися пальцами он разблокировал экран.
«Что-то» затрепетало. Тело будто окатили ледяной водой, по спине пробежали мелкие мурашки. Мир снова рухнул, свет в глазах померк. С губ невольно слетел тихий истеричный смешок. На телефоне было лишь одно оповещение, напоминавшее о просроченном платеже за электричество. Спустя бесконечно тянувшиеся секунды, смартфон камнем упал обратно на пыльную поверхность столешницы. Юноша еще раз безразлично посмотрел на уличный пейзаж. Ребенка с матерью уже не было, девушка давно ушла, кот тоже пропал. На небе не осталось ни намека на солнце. Это был конец: «что-то» разлетелось на мелкие кусочки. Сидящий тут несколько минут назад человек больше не имел вообще никаких надежд. Окончательное убеждение в том, что он никогда не станет «простым», под грузом пыли и надвигающейся темноты тяжело засело в его разуме. Холод пустого неба последний раз отразился в голубых пустых глазах. Молодой человек резко развернулся. Не хотелось больше никакой чертовой мерзкой лампочки, никакого сраного луча солнца - не хотелось ничего. Вот уже проделаны семь шагов к двери, бледная кисть ложится на дверную ручку. Он зажмуривает глаза, пытаясь наконец проглотить засевший в горле ком. Вместе с открытием двери, ком скатывается в даль солнечного сплетения и растворяется. По ту сторону дверного проема — темная ванная комната. Темно и холодно, прямо как в пещере. Но юноша привык к этому. Морально ему все равно холоднее. Уголки губ медленно поднимаются. Ноги шагают, но шаткая плитка словно уходит из-под них.
Из вентиляции раздаются голоса соседей: смех, ругань, пение. Все это вместе перемешивается, создавая массу звуков, абсолютно равнодушных к происходящему на другом этаже. Юноше уже все равно на это. Нервно пытаясь выдавливать улыбку невесть для кого, он понимает, что теперь ему навсегда станет плевать на всех и все. Спустя пару мгновений поток теплой воды начинает литься из пыльного крана в склизкую ванну. Вот и все. И не придется ждать ничего: ни зажжения света отвратительной одинокой лампочки, ни последних лучей солнца в подарок, ни идиотскую мелодию звонка; не придется считать минуты и часы на этом стуле в пустой и холодной студии. Теперь точно все равно.