***
На следующий день Ягуния вылавливает друга в коридоре, когда они направлялись на урок ветеринарной магии. На любимый предмет Гроттер и Валялкина неслись на своих двоих чуть ли не быстрее Тимура на его контрабасе. — Эй, как ты? — интересуется сходу Ягуния, нагнав рыжего и чуть приподняв голову. Парень успел подрасти и теперь был выше где-то на голову, так что приходилось напрягаться, чтобы разговаривать с ним. Естественно, девушка могла бы скользнуть в его сознание и всё разузнать, но лучше дождаться ответа, а потом проверить, насколько правдивым он окажется. — Отлично, — отзывается Тимур, улыбаясь самыми краями губ и глядя на подругу так, словно она спросила не о его состоянии, а о состоянии его, скажем, одежды или еще какой-то неодушевленной вещи. Ягуния поджимает губы, почти обижаясь на очередное враньё. Видеть её такой было странно, и, почувствовав укол вины, Гроттер поспешил договорить прежде, чем девушка закидает его гневным потоком слов вперемешку с чем-то забавным. — Я правда отлично спал этой ночью, представляешь? Даже Гробыня не мешала, а я просто упал и отрубился. Не волнуйся. — Ну как не волноваться, когда у тебя мешки под глазами больше, чем мешки для картошки? — беззлобно фыркает Ягуния. — Ещё и фиолетовые. Смотрю, а перед глазами не ты, а волосы Гробыни. — Тогда просто залезь ко мне в голову и узнай всё сама, — хмыкает Тимур, чуть пожимая плечами. — А ты не блокируй! — А это уже не моя проблема, — хихикает Гроттер. Он просто не хочет волновать кого-нибудь попусту. Хотя, переживала сильнее всего и не унималась разве что Баб-Ягуния, в то время как Валялкина словно не обращала внимание на убитый вид Тимура. Это заметила и сама девушка. Ягуния смотрит на Валялкину, возящуюся с магическими зверушками под взором Тарараха, и не может понять, почему она не печётся о Тимуре? Или печётся, но скрывает это? А если скрывает, то зачем? И думает она только о том, как бы обойтись с гидрой и о всякой такой ерунде. Раздражало как-то, и если с Тимуром диалога не получается, то остаётся поговорить с той, с кем парня сводил чуть ли не весь Тибидохс. Так что в момент, когда Гроттер куда-то отходит, Ягуния спрашивает Валялкину бесцеремонно и прямо, словно до этого они не смеялись все втроём. — Тебя правда не волнует то, что с Тимуром происходит? Та на мгновение теряется, обескураженная такой прямотой, но догадывается, о чем внучка Ягге говорит. — Почему ты так решила? — Ты будто не видишь, как он едва ноги переставляет. Вы же… мы же все друг другу не чужие. — А Тимур что, ребёнок, чтобы по каждой бессонной ночи его дёргать? Ей-Богу, Ягуния, ты же не будешь учить его тому, как за собой следить. Сам разберётся. Блондинка, честно говоря, примерно такого ответа и ожидала. Но даже если она не была удивлена, это не значит, что не была огорчена. Ещё как была! Этим вечером девушка уже намеренно выходит примерно в то же время, в которое вчера Тимур вернулся с поля, и встречает его с решительным видом. — Отлично спишь, значит? Ну-ну, я вижу, — кивает та, с иронией наблюдая за тем, как пойманный с поличным Гроттер прячет взгляд и будто пытается спрятать контрабас за спиной. — И сколько дней ты уже так носишься? Парень убито молчит, и в этой чуть напряжённой тишине даже сверчков становится слышно. — Да немного, — пожимает плечами сонный Тимур. — Недели три… — Три?! Ну нет, дорогой мой, это уже слишком. Давай контрабас сюда, — требует Ягуния и протягивает руку. — Это необязательно, — пугается Гроттер и, кажется, этот испуг его немного бодрит. — Всё в порядке, это просто дополнительные тренировки, и они на пользу… пойдут. Весь пыл теряется под совершенно невесёлым взглядом Ягунии, что так и стояла, протянув руку в ожидании. Ведь для них обоих очевидно, что не всё в порядке, и долго отрицать Тимур не может. Он тяжело вздыхает и протягивает свой летающий транспорт в руки девушке, едва подняв его над землёй: настолько был уставшим. — И смычок, — добавляет Ягуния, так что приходится отдать и его. — Теперь пошли спать. И вообще, почему ты не можешь сам сказать Соловью, что ежедневные тренировки — это уже слишком? Я, конечно, понимаю, что для победы сборной Тибидохса он на всё пойдёт, — и, видимо, даже на смерть одного из лучших игроков, — но кто играть то будет, если ты помрёшь прямо на поле? Пока Баб-Ягуния бухтит и помогает Тимуру добраться до комнаты, он постепенно отключается от реального мира. Но суть слов подруги уловить успевает даже тогда, когда уже плюхается на край своей кровати. — Знаешь, я лично поговорю с Соловьём, — произносит девушка, сбрасывая со своего плеча руку Гроттера и выпрямляясь, пока тот падает на подушку. — А если он не послушает, то с Сарданапалом, потому что это уже перебор. Понял? — Понял… — отзывается сонно парень, зарываясь лицом в подушку и лежа на боку. Видимо, протестовать он сильно не собирался. Ягуния ещё чувствует остаточное тепло на плече и руке даже тогда, когда Тимур уже засыпает. Она рада, что в комнате удачно не оказалось Гробыни, и рада, что может тут чуток задержаться, чтобы проследить за сном юноши. Он быстро отрубается и дрыхнет без задних ног, так что блондинка мягко убирает рыжие пряди с симпатичного лица и любуется тем, как он спит. А контрабас спрячет до поры до времени у себя, чтобы парень не мог подвергнуть себя дальнейшим мучениям. Смычок при себе носить будет. Да, пожалуй, так лучше всего. Ягуния еще долго сидит на краю кровати Гроттера. Ей бы уйти по своим делам, поспать, спрятать уже этот несчастный контрабас со смычком, но она почему-то не решается.***
Броситься по первому зову тренера по драконболу на дополнительную вечернюю тренировку Тимуру не позволяет, конечно же, Ягуния. Она спрятала летательный аппарат друга и отказалась отдавать до определённого момента. А какого момента — не уточнила, сказав, что он наступит тогда, когда у парня пропадут мешки под глазами. Хотя Гроттер успел пожалеть о том, что без боя отдал его. — Ну может сегодня уже вернёшь? — взмолившись, просит он за обедом. — Я ведь хорошо себя вёл, разве нет? Я заслужил награду. — Вот твоя награда, — улыбается Ягуния, вручив парню в руки пончик. — Отдам, когда наступит день, отведённый специально, слышишь, специально для тренировок, ясно? Тимур понуро вздыхает и откусывает смачный кусок от пончика, сверля взглядом уплетающую борщ за обе щеки девушку. А та, кажется, поставила в разговоре точку: сидит, ест, перекидывается шутками и репликами с каждым, до кого доходит звук её голоса, и о чем-то спорит с Валялкиной, из-за чего приходилось чуть ли не наваливаться на стол и не перелезать через самого Гроттера. Сидел то до посередине. Щечки румяные, глаза ярко горящие, добрый и чуткий нрав, острый ум… Тимур словно бы лишь сейчас всё это заметил. Хотя, нет, скорее лишь сейчас оценил всё это по достоинству. Удивительно, и почему у неё всё ещё нет пары? Мальчишки такую девчонку упускают! Сама же Ягуния замечает за собой нечто странное. Не может она теперь смотреть на Тимура так, как смотрела раньше. Хочется любоваться им подольше, как той ночью, хочется каких-то лёгких прикосновений, которые, казалось бы, ничего не значат для обычных друзей. Или значат, но не так много. От раздумий хоть немного позволяет отвлечься спор с Валялкиной. — Я тебе объясняю ещё раз… — Да что ты мне объясняешь то? — отмахивается Валялкина. — Из твоих старых пылесосов можно целую свалку сделать и табличку поставить на входе: «Сборомусорный инвентарь». Тимур лишь сейчас улавливает ниточку разговора. Видимо, речь шла о страсти Ягунии к пылесосам. Да, зря эту тему подняли… — Я тебе дам сборомусорный! — пыхтит девушка, приподнимаясь и переваливаясь через стол с сжатым кулачком, которым угрожала хихикающей Валялкиной. Ягуния задевает локтем второй руки грудь Тимура и будто не замечает, хотя на самом деле даже такое прикосновение отдаётся приятным теплом где-то внутри… Может, сходить к бабусе и спросить, не заболела ли она? Так реагирует на Тимура и так переживает за него, судя по всему, сильнее, чем кто-либо. Это уже не походит на дружеские чувства. А возникновение чего-то большего между ними грозит… А чем, собственно, грозит?***
Было бы проще, если бы они делали вид, что ничего не происходит, и игнорировали то странное тепло, возникающее в груди, когда они смотрят друг на друга, то странное смущение, стоит им взглянуть в глаза друг другу, то странное стремление быть ближе друг к другу физически и морально. Замечать эти моменты стали не только Ягуния и Тимур. — Вернулся, — щурится очередным вечером Гробыня, когда в комнату входит рыжеволосый парень, измотанный, но вовсе не грустный. — Что за идиотская улыбка? — Где? — включает Гроттер дурачка и, усмехаясь, падает на свою постель. Юноша разваливается на кровати и вздыхает с облегчением, в то время как соседка по комнате хлопает ресничками и щурится вновь, но теперь не со змеиным подозрением, а с ехидством и ухмылкой на лице. — А ты уверен, что твоя Ягунечка не использовала приворот какой? — Ягунечка? — переспрашивает Тимур, аж приподнявшись от возмущения на локтях. — Какой приворот? — Я, конечно, знала, что мальчишки глупее, но чтобы настолько… — закатывает Гробыня глаза. — Да ты себя видел? Приходишь теперь не как побитый, а как зацелованный после неё. Разве не подозрительно? А эти слухи о тебе и Валялкиной… Я бы на месте Ягунии подстраховалась, знаешь. — Не неси чушь, — морщит нос парень. Он был уверен, что Гробыня просто издевается. Ягуния не стала бы использовать эти тёмные штучки, чтобы его приворожить, не в её стиле такой способ. Но этот разговор заставил Тимура задуматься о том, что со стороны люди тоже замечают некое изменение в их взаимоотношениях. Конечно, да, это же очевидно… А сама Баб-Ягуния тоже замечает? Очередной день начался с того же подъёма, завтрака и продолжился учёбой. Тимур был сам не свой, часто прислушивался к собственным ощущениям и много раз за день успевал укоризненно дёрнуть самого себя за глупое подозрение. И тот факт, что Ягуния пробыла какое-то время на тёмном отделении, вообще ничего не менял. Она выше этого. И тот факт, что он сейчас сидел с книжкой в библиотеке, старательно изучая текст о любовных заклинаниях и молясь, чтобы не совершить какую глупость, могущую не понравиться Абдулле. — Что опять случилось? — Блондинка чуть пихает Гроттера локтем, вытаскивая его из самого себя в реальный мир. — По контрабасу скучаешь? Не переживай, сегодня перед тренировкой верну. Только потом сразу отдашь! Усёк? — Да понял я, понял, — покладисто соглашается Тимур, коротко улыбаясь краем губ. — Просто задумался, чего сразу наезжать то? — Я не наезжаю, а переживаю, — поправляет друга Ягуния. — Мог бы в словарике словцо посмотреть, раз за книжкой сидишь. Кстати, что читаешь? Спохватившись, юноша быстро захлопывает книгу и держит ладони на её обложке, закрыв название. Его поведение настораживает. — Да так… что-то про мелкие магические шалости… Я не себе. — А кому тогда понадобилась твоя помощь в приворожении? — выгибает светлую бровь девушка. В её голову закрались сомнения и догадки. Может, Валялкину хочет приворожить к себе? А может и правда не для себя читает? Из слегка растерянного вида Тимура мало что можно было вынести. — Нет, тут… другое, — чешет затылок он. — Кое-кто попросил меня узнать, как распознать любовную магию, вот я и пришел получать знания. — Да ну? — удивляется Ягуния, оперевшись ладонями на стол, нависнув над Тимуром и подняв бровки. — Такое не распознает разве что совсем лопухоид. Это кто такой тупой? Юноша чувствует себя подобно пойманному под дуло пистолета. Гроттер снова чувствует себя полным идиотом только за то, что вообще допустил такую мысль, а ведь он повёлся на провокацию Гробыни и пошел проверять! Только подумать, так легко пошёл на поводу у этой… — Неважно, я уже закончил, — выдыхает Тимур и поднимается из-за стола, а то чувствовать столь тяжёлый взгляд Ягунии было действительно тяжело. — Сейчас верну книгу на место и пойдём. Кстати, а ты чего сюда пришла? Тут уже блондинка ударяется в раздумья. Ровно на полторы секунды. — Надо же тебе контрабас со смычком отдать, вот и искала, — отвечает девушка и выпрямляется. На самом же деле она просто нашла предлог. Хотелось просто найти Тимура и увидеть его, поболтать, ну и летательный аппарат вернуть, конечно же. А вот сам парень теперь чувствовал свербящую в груди вину, что сейчас, что в начале тренировки, что в середине, что в конце… Как тут играть, когда думаешь только об одном? И даже облизывающий со всех сторон ветер, радость вернувшемуся в руки хозяина смычку с контрабасом, чувство высоты и скорости не вывали того самого чувства восторга, когда душа занята чем-то другим. Надо поговорить с Ягунией и извиниться. Тимур идет с тренировки не такой уставший, как обычно, и даже Соловей после разговора с внученькой Ягге не спрашивает о дополнительной тренировке. От этого парню становится ещё более стыдно за себя: девушка озаботилась о его здоровье с беспокойством, а он…! Что он за друг такой? На стук блондинка отзывается и, услышав голос Тимура, отворяет дверь. Юноша стоит перед ней, понурив голову, и протягивает Ягунии контрабас вместе со смычком. Та в свою очередь удивлённо раскрывает глаза шире. — Мамочка моя бабуся! Сам пришёл? Вот это да, — произносит она и, впустив Гроттера внутрь, улыбается. — Ладно, не буду забирать, если пообещаешь, что больше задерживаться на тренировках не станешь. Идёт? Тимур молчит, поглядывая на девушку исподлобья и нервно облизывая поджатые губы. Улыбка с лица Ягунии пропадает. — Что такое? — Прости дурака, — выдыхает рыжий. — Глупая ситуация получилась… Я подумал, что ты могла приворожить меня. Тупо, знаю, не сердись, пожалуйста. Баб-Ягуния глубоко выдыхает, не зная, плохо или хорошо то, что она не может злиться на Тимура. Она видит, что он виновато опустил взгляд в пол, как провинившийся щеночек, и просто не может заставить себя злиться. Вместо этого девушка шагает вперёд и мягко убирает прядки рыжих волос с лица Гроттера, поглаживает его щеку ладонью и вновь улыбается. Да так, что Тимуру грезится, будто её улыбка сияет. — А почему ты решил, что я тебя приворожила? — спрашивает она, ловя взгляд юноши. Тот слегка нервно облизывает губы, держа опущенные руки со смычком и контрабасом внизу, и понимает, что пойман с поличным. — Смотреть на тебя стал иначе, — признаётся Тимур, глядя в глаза девушке и ластясь о её нежные руки. — И думать… чаще, понимаешь? — Понимаю, — смеётся Ягуния и, когда парень смущённо улыбается, приближается, обеими ладонями поглаживая парня по щекам. — Но я не колдовала. — Знаю, — кивает Гроттер. Когда девушка поддаётся вперёд, прикрывая глаза, парень правильно воспринимает это как разрешение и вжимается в её мягкие, пухлые губки собственными. Их первый поцелуй выходит неумелым, аккуратным, ознакомительным и безумно нежным. Дыхание становится глубже, сердце в волнении случит быстрее, и Тимур опускает контрабас со смычком на пол, чтобы обнять Ягунию за талию. Обнять мягко, ненавязчиво, а когда та поддаётся навстречу и прижимается сама, то крепко и горячо. Отстранившись, Ягуния вдыхает поглубже и вновь смотрит в глаза парня. Она чувствует ту самую теплую щекотку от бабочек в животе, когда он обнимает её крепче, и целует снова. Всё новые и новые поцелуи обжигают всё сильнее, крепкие руки Тимура сжимают девичью талию и спину, а брошенный на пол контрабас не особо довольно дребезжит струнами. — И что теперь, мы… пара? — спрашивает Гроттер с придыханием, пока Ягуния щекочет его скулу носиком и обдаёт горячим дыханием шею. Он сглатывает, и кадык дёргается под губами девушки. — Нет, блин, тройка, — с беззлобным сарказмом хихикает она, обвивая руками шею Тимура и вжимаясь личиком в сгиб его шеи. От поцелуев и горячего дыхания бегут мурашки, и парень неосознанно крепче обнимает девушку в своих руках. Она шагает назад, он тянется за ней, и вместе новоиспечённая пара падает на застеленную постель в объятиях, из которых так не хочется выбираться. Блондинка приятно давит на Тимура собственным весом, а тот опускает одну руку выше, вторую — выше, чтобы прижать Баб-Ягунию к себе за поясницу и зарыться пятернёй в её светлые волосы. Она игриво прикусывает юношу за нижнюю губу, и тот отвечает тем же: кусает за верхнюю, чуть улыбаясь в поцелуй, и чувствует, как ножки девушки опускаются по обе стороны от его корпуса. — Так всё-таки пара? — спрашивает Гроттер снова, на что Ягуния снисходительно закатывает глаза. — А могло быть иначе? Конечно да, — её ответ греет почти так же сильно, как она сама. — Хорошо, что мы сейчас не в моей комнате… Речь шла, конечно же, о Склеповой. Она наверняка пожелала бы распустить пару слухов. Хотя, парень не был уверен, что был бы против.