***
Валера сидел около корпуса. Он переоделся в синюю кофту, а старую рубашку ещё ночью сжег, после чего любезно залил пепел водой. Не нужно добавлять Игорю Санычу проблем. Ему и так их хватает. Ирина Михайловна всю ночь была с Малосоловым, поэтому парни из её отряда были предоставлены сами себе и вернулись неприлично поздно. Они ещё спали в своих кроватях в блаженном неведении. Конечно, у Валеры не было привычки вставать раньше положенного, но сегодня случай имелся. Ночью, вернувшись в комнату, он увидел на кровати лист бумаги. Его было трудно назвать письмом, он был скорее большой запиской. Когда Настя писала, у неё дрожала рука. Буквы прыгали и на маленький листочек не поместились бы. Она просила выйти его из корпуса в шесть утра. Хочет встретится. Валера не был удивлён. Он знал, что ей нужны ответы, нужно утешение. Несколько часов назад она столкнулась с подлинным страхом, с его истинным лицом. Настя видела своими глазами, как её Валера пил кровь у непонятно чего. Если, Серпа Ивановича ещё можно назвать непонятно чем. Если его можно хоть чем-то назвать. Теперь, Валера на его месте. Он должен создавать крепкую структуру и сколачивать идеальный коллектив. Ему от этих мыслей было противно. Выйдя ночью из пищеблока, он всерьез думал идти к Рейке и топиться. Умирать добровольно и в кротчайшие сроки. На пути попался Игорь Саныч. Он брёл потерянный среди деревьев, пытаясь зацепится за что-то взглядом. Ему тоже нужно было прийти в себя. Завидев Валеру, Игорь вцепился в него глазами, словно утопающий мертвой хваткой схватил тонкую ветку. Он быстрым шагом дошёл до мальчика и крепко прижал к себе. — Он сжёг себя, Валера. — Я знаю. Тогда, те слова были чем-то значащим. Теперь же они превратились в дымку давней победы. Скрипнула дверь корпуса. На лестнице появилась Настя. На ней всё ещё были галстук и помятая юбка. Лицо было бледным, волосы всё ещё заплетены. Она неуверенно побрела к скамейке, страх и смятение отдавались в каждом её шаге. Прошла одна вечность и Настя села рядом с Валерой. —Привет. —Привет. Никто из них не знал, как начать, что говорить. Они будто бы были двумя иностранцами, которые знали одно слово из языка другого, а словарь, которым они раньше пользовались куда-то делся. Вдруг, Настя начла вспоминать другие слова: —Получается, ты с самого начала не врал. —Получается, что так. До Насти потихоньку доходило, что странные подарки, побеги из лагеря и ненормальное поведение были связаны со всем этим. Валера всех спасал, а его все считали изгоем и психом. Даже она сама так считала. —Извини меня. —Ничего страшного. Валера всё понимал, его уже не волновало мнение ребят, вожатых или Свистуновой. Это всё в прошлом. Неважном прошлом. Впереди было будущее. —Давно ты знал? —Со второго дня. Настя кивнула. Со второго дня смены велась тихая война, о которой она ничего не знала. Да и никто не знал. Все жили обычной жизнью. Переживали за футбол, тащили хлеб из столовой, в шахматы играли. Один Валера знал всё с начала и до конца. Он смог самым первым дать отпор в этой войне. —Что ты теперь будешь делать? Валера помолчал. —Жить. Одно слово. Четыре буквы. Что ещё нужно, чтобы чувствовать себя человеком? —Ты герой, Валера. Он горько усмехнулся. Какой из него герой? Герои не ходят в синих кофтах, не помогают ночью тащить труп сторожа, не становятся зависимыми от крови людей. Валера обречён на всю жизнь. Он не сможет нормально окончить школу, поступить в институт, отвести своего первого ребёнка в садик. Теперь, он вынужден жить по правилам смерти и никак иначе. Валера потёр шею. Надо бы начать пионерский галстук носить, а то солнце не щадит. Настя будто бы прочла его мысли и сорвала с себя галстук. —Держи, мне это больше не нужно. Я устала играть в эти игры. Валера посмотрел на неё. Разочарование и решимость на лице. —Спасибо. Он повязал галстук на шею и упрятал под кофту так, чтобы его не было видно. У него не было желания сносить издёвки парней из-за резкого преображения в пионера. —Ты герой, Валера. Ты спас весь лагерь. Ты спас меня. —Герои только в книжках бывают, Сергушина. Настя всё поняла. Она не глупая. Её взгляд упал на лицо Валеры. Очки были разбиты в пищеблоке, и она впервые видела его без них. Чистые, ясные глаза, спокойное лицо. Он не боялся и уже всё решил. —Иди в палату. Скоро подъём, тебе нужно переодеться. —сказал он. Настя не двигалась. Тонкая нить между ними будто бы начинала потихоньку рваться. Один из них тянул вниз другого и этого нельзя было избежать. Слишком многое свалилось на них. Они отдали всё, но держаться на поверхности всё равно было тяжело обоим. Либо они должны стать крепче, либо один из них пойдёт на дно. Валера уже решил кто. Настя решила не выбирать. Она начала двигаться неспешно, осторожно. Почти шёпотом сказала: —Валера, я не знаю, значу ли я, что-нибудь для тебя, но ты…—она запнулась, пытаясь успокоится и заставить голос не дрожать. — Ты для меня очень много значишь. Валера повернулся к ней. Настя смотрела ему прямо в глаза и вдруг потянулась к нему. Он вздрогнул и отпрянул. Она испугалась. Ему было мерзко от самого себя. Он не мог понять, что он такое. Не мог понять свою природу. Валера ощущал себя неведомой болезнью, которая могла объявится в любой момент и сломать жизнь человеку. Он не хотел, чтобы Настя, девочка, которую он любил, прикасалась к порочному порождению Серпа. Но Настя, взяла его за руку и переплела пальцы. Её колотила мелкая дрожь. Медленно она приблизилась к нему. Их мысли почти стали едины. Глаза закрылись одновременно и губы перестали дрожать. Всего несколько секунд и нить стала чуть прочнее.***
Буревестник постепенно приходил в себя. Отряды высыпали из корпусов с чемоданами и сумками под мышкой. Слышались сонные ворчания, шутки, нагоняи вожатых. Кто-то пытался оттереть пасту с лица, а кто-то уже смирился и натянул кепку на самый лоб. Валера вышел самый последний, за Игорем. Тот закрыл корпус, и они молча двинулись за отрядом. Говорить обоим не хотелось. Спали мало, делали много, мысли примерно схожие, поэтому можно и помолчать. Но всё же Игорь нарушил тишину короткой фразой: —Просили передать. Он отдал Валере аккуратно сложенную бумажку. Тот развернул и увидел ровные буквы, написанные не дрожащей рукой: «Обещаю прочесть все книжки о вампирах, какие надуться в библиотеке» Снизу была либо подпись, либо математический пример. «ВЛ+АС»