А ведь сады мне даже не нравятся

Шото проснулся рано утром. Он открыл глаза, потянулся, зевнул. На губах сама собой появилась блаженная улыбка. Этой ночью он до невозможного хорошо спал. Под боком трепыхалось что-то теплое. Альфа перевернулся, улыбаясь шире. Изуку мирно посапывал, забравшись головой под подушку. Одеяло еле прикрывало его обнаженные плечи. Тодороки чуть нервно вздохнул, наклонился, поцеловав омегу в загривок. Эта ночь стала одной из самых сладких за всю его жизнь. Практически лучшей. Они с Мидорией долго пробыли в ваннах. Долго разговаривали, долго и спутанно признавались друг другу в любви. Шото прикрыл глаза, думая об этом. – Я… не знаю, когда со мной это случилось, – говорил Изуку. Он улыбался и прятал смущенно глаза. – Ты… я… не заметил, как начал думать о тебе в романтическом ключе. Не заметил, как успел влюбиться, – его нежные руки крепко обхватили Тодороки за шею. Они спустились поужинать, то и дело бросая друг на друга взволнованные трепетные взгляды. Шото не мог оторвать от Мидории взгляд, внутри всё встревоженно трепыхалось. Он не думал о том, что потерял свою должность. Не думал о том, скольким ему будет стоить содеянное. Главным было только то, что этот омега рядом, что он дышит, что он счастлив, улыбается и смеется. Альфа пододвигал к нему тарелки с разными яствами и улыбался. Изуку радостно на него смотрел. Он то и дело повторял, что не может поверить в случившееся. – Я… будто во сне, – в очередной раз сказал Мидория и улыбнулся шире. – Разве такое не случается только с героями сказок? – тихо шептал он. Тодороки качал головой, не в силах ответить. Его взгляд был прикован к омеге, к изгибам его тела, к его улыбке. Он мысленно спрашивал себя, в какой момент Изуку начал казаться ему более симпатичным. В какой момент он почувствовал, что не сможет жить без этого омеги. – Я тебя люблю, – лишь срывалось с его губ. Ни на что другое он был не способен. Всю жизнь Шото думал, что никогда никому не скажет таких слов. Никогда. Но всё кардинально изменилось… Мидория на это лишь улыбался и глупо хихикал. Он рассказывал о своей жизни, переживаниях. Тодороки слушал, кивал. Он то и дело касался его плеча, не мог отказать себе в удовольствии дотронуться. – Я тоже тебя люблю, – тихо и смущенно говорил Изуку, медленно, но верно уминая очередной кусок мяса. Шото смотрел на него и никак не мог понять, как в такого небольшого на вид омегу столько влезает! – Ты ведь теперь останешься здесь, да? – уточнял Тодороки, играясь с пушистыми волосами. – Я не хочу тебя покидать, – шепотом отзывался Мидория. Он робко смотрел на альфу, его глаза искрились. В них светились радость и любовь. – Когда ты… сказал, что я не нужен тебе, я… я так хотел, чтобы это было сном. Ведь ожидал услышать совершенно другие слова. Я не выдержал… знал, что не смогу жить здесь, смотреть на тебя и томно вздыхать. Поэтому и решил уйти… – рассказывал Изуку, положив ладонь поверх руки Шото. Тот внимательно слушал, чуть хмурясь. Острое чувство вины пронзило сердце. О тех словах альфа пожалел миллион раз. О том, что сказал Мидории, что тот не нужен ему. О том, что не хочет Изуку, не нуждается в нем. Ведь это была гнусная и откровенно глупая ложь. – Прости… я сделал тебе больно… – М… это неважно. Уже. Я бы остался. Я так хотел остаться. Просто сил не хватило. А там… на банкете, когда я тебя увидел… – омега закусил губу, нервно вздохнув, – я… всё внутри сжалось, моё сердце забилось так быстро! Я понял, что… я не могу без тебя. Точнее, это я понял спустя первые пятнадцать минут, как ушел из твоего дома… – он усмехнулся. – Но в тот момент… я понял, что не просто нуждаюсь в тебе, а то… что я жить не могу вдали от тебя, – смущенно рассказывал Мидория. Тодороки слушал его пристально, пламя в груди разгоралось всё сильнее. Нет ничего лучше, чем знать, что твои чувства взаимны. Он слушал и узнавал в словах Изуку самого себя. А омега продолжал, густо краснея. Было видно, что он чувствует себя не до конца уверенным, но очень тщательно старается это скрыть. – Изуку! – Шото схватил его за руки, прервав монолог. Мидория замолк, вопросительно уставившись на альфу. Его глаза продолжили искриться. – Я больше никогда… – голос Тодороки стих от смущения. Никому раньше он не говорил таких слов, ни с кем не был так близок. Слова лились из души, он трепетно рассказывал то, что чувствовал, о чем бы не поведал никому другому. – Я… больше никогда не скажу, что ты не нужен мне. Больше никогда… не предам тебя. Ты смог растопить… лед моего сердца… как бы глупо это ни звучало, – он усмехнулся. – Никто другой не мог, а у тебя получилось. Ты… правда особенный для меня человек. Как бы я ни старался это отрицать. Омега от его слов смутился. Он продолжал улыбаться, изредка нервно вздыхая. Шото прижимал его кисти к своим губам, нежно целуя. Заботливо, осторожно. Он пристально смотрел любимому в глаза, пытаясь догадаться о его мыслях. Происходящее было слишком сказочным, волшебным, чистым, чтобы быть настоящим. – Шото… – Изуку встревоженно вздохнул. Тодороки вздрогнул. Его редко называли по имени, обычно используя для обращения должность. Те же, кто использовал в обращении его имя, делали это сухо, дежурно. Не как Мидория. Из его уст это звучало трепетно, влюбленно. – Что? – шепотом отозвался альфа. – Я ведь могу тебя так называть? – тихо уточнил омега. – Да! – горячо воскликнул Шото. – Мне так… мне это нравится, – он наклонился и поцеловал Изуку в щеку. Тот вздрогнул, удивленно на него посмотрев. – Хорошо, – он заулыбался. – Шото, скажи… разве… твоя работа… не важна? – хрипло спросил Мидория. Тодороки нахмурился. Его лицо чуть почернело. Он нервно вздохнул, отведя глаза. – Важна… – тихо сказал альфа. – Очень важна. Всю жизнь я думал, что кроме нее у меня ничего нет, – он горько улыбнулся. – Но… это было ошибкой. Сплошная работа… как глупо. Я наивно полагал, что у меня нет души и сердца, что я не могу ничего чувствовать. Оказалось, нет. Ты. Ты мне показал, что я не бездушное животное, что я умею любить, – Шото внимательно посмотрел на Изуку, что встревоженно его слушал. – Я… дурак. Раньше… просто неправильно расставлял приоритеты. Мидория мягко улыбнулся. Он потянулся к альфе, крепко его обнял. Тот погладил его по пушистым волосам, прикрыв глаза. В груди разгорались доселе незнакомые чувства. Любовь, страх за другого человека, желание защищать его, оберегать. Всеми силами, всегда. Сделать всё, чтобы они были вместе. Сделать его счастливым, иметь от него детей… Они ненадолго разошлись: Шото занялся некоторыми организационными вопросами, они оба подготовились ко сну. В тот момент, когда Изуку был не рядом, на другом этаже в своей новой комнате, Тодороки чувствовал себя странно. Жгучая тоска окутала сердце, внутри всё заныло. Он почувствовал свою зависимость от присутствия этого омеги. А как нашел его на балконе, возликовал. Сердце забилось быстрее, альфа подбежал, крепко обхватив его со спины. Внутри разлилось тепло, он в очередной раз подумал, что поступил правильно. Они сами собой переместились в спальню. Более трепетной и волнительной ситуации в жизни Шото не было. Он держал любимого за руку, неуверенно улыбался. В прошлый раз Тодороки не до конца себя контролировал, поэтому происходящее было для него будто впервые. Он притянул Мидорию к себе, осторожно, даже бережно целуя. Тот прижался к нему, обнял за шею. Сердце альфы стучало быстро, нервно. От стресса чуть ли голова не кружилась, хотя раньше он очень легко с ним справлялся. Шото упал на кровать, Изуку навис над ним. Он был такой же красный и смущенный, но кажется, волновался чуть меньше. Тодороки это удивило и одновременно обрадовало. Быть может, Мидория ему полностью доверяет. Они влажно целовались, прижимая друг друга ближе и катаясь по кровати. Отголосками сознания альфа думал, что был глупцом, когда отказывался от любви. Пусть его отказ и был неосознанным. Шото никогда не знал любви, забыл о ней навсегда, сделал вид, что не нуждается в ней. Он был холоден ко всем, был равнодушен. Изуку заставил его переродиться, преобразиться, измениться. Тодороки стягивал с него одежду, пытался добраться к такому желанному телу. Где-то он всё ещё понимал, что Мидория не является красавцем, что не подходит под описания сына Афродиты. Но он был самым желанным, самым необходимым. Альфа скользил руками по его телу, изучал ладонями крепкое тело. Омега тяжело дышал, его запах усиливался. Сладость забивалась в нос, кружила голову. Постепенно стало сложно дышать, Шото чувствовал, как сознание мутится. Он горячо целовал Изуку, жадно впивался в его кожу клыками. Омега недовольно шипел порой, отстраняя его. Тодороки виновато на него смотрел, скорее зацеловывая случайную ранку. – Ну же, – Мидория тянул его к себе и улыбался, завлекающе извиваясь. Последний элемент одежды полетел с кровати на пол. Альфа облизнул губы, крепко сжав пальцами его бедра. – Я волнуюсь, что сделаю что-то не так, – тихонько признался он. Изуку сдавленно рассмеялся. Тихо, улыбаясь. Но почему-то Шото не почувствовал себя оскорбленно, что над ним смеются. Нет. Ему вдруг стало легче. Омега вздохнул, убирая волосы со лба. Те то и дело падали на глаза. Тодороки осторожно приставил головку пениса меж ягодиц Мидории, тот нервно вздохнул. Альфа обеспокоенно наклонился к нему, медленно толкаясь тазом вперед. В комнате стало жарко. За окном громко стрекотали сверчки, слышался шум ветра. Изуку тихо мычал сквозь плотно сжатые губы. Шото вслушивался в эти звуки, улыбаясь. Он прижимался к омеге всем телом, горячо его целовал. Они переплетали пальцы рук, в какие-то моменты казались, что сердца стучат в унисон… Заснул Тодороки очень быстро. Хотя раньше так долго мучился бессонницей. Он крепко обхватил Мидорию со спины, дыша ему на ухо. Тот долго крутился, улыбаясь. Во тьме его глаза сверкали. Только он уснул, Шото почувствовал успокоение. Он зарылся носом в пушистые волосы и тоже мгновенно провалился в мир сновидений… – Я был не прав, – хрипло проговорил альфа, погладив Изуку по спине. – Ты… – он улыбнулся, – твоя внешность мне нравится. – М? – Мидория забурчал, открыв глаза. Он приподнялся на локтях, удивленно посмотрев на Тодороки. Тот улыбнулся. – Я тебя разбудил, – тихо прошептал он, – извини, – и поцеловал омегу в висок. Тот медленно сел, покачав головой. Он улыбнулся, а после его лицо исказилось, и он упал обратно на матрас. Шото удивленно на него посмотрел. Он протянул руку, погладив любимого по боку. – Какой час? – хрипло поинтересовался Изуку. – Что-то… совсем нет сил, – пробормотал он, переворачиваясь на бок. – Уже довольно много, – протянул Тодороки, удивившись. – Но… мы поздно вчера легли, – уклончиво сказал он и смутился от воспоминаний. Щеки сразу же начали алеть. – Поэтому… отдыхай. – Мм, – Мидория лениво прикрыл глаза. – Хочу есть, – выдохнул он. – Тогда поднимайся, – Шото поспешил встать, открыв окно. Порыв свежего воздуха ворвался в комнату. – Никогда прежде не чувствовал себя… так легко, – пробормотал он. Изуку что-то захрипел, садясь. Он потянулся, но тут же обратно лег. Тодороки удивленно на него обернулся. – У меня нет сил, – шепотом сказал омега. – Почему? – заволновался альфа. Он спешно подошел. – Ты заболел? – предположил он. – Или… перенервничал вчера… – задумался Шото. Мидория сонно прикрыл глаза. – Странно себя чувствую, – зевнул. – Ты… странно… – Тодороки нахмурился, – может… я… сделал что-то не то? – тихо уточнил он, волнуясь. – Вчера… ну, ночью. Хотя… мне казалось, тебе не было больно, – начал бормотать он. – Мне было очень хорошо, – улыбнулся Изуку, открыв один глаз. Шото вспыхнул, жутко смутившись. – Тебе надо ещё поспать? Или мне позвать лекаря? – Буду спать, – тихо выдохнул Мидория, переворачиваясь. Одеяло спало с его тела на пол, Тодороки тут же его поднял. Он замер, сердце ускорило бег. Зрачки расширились, альфа шумно втянул ноздрями воздух. Вся одежда Изуку была рядом, но не на нем. Вчера Шото пристально рассматривал омегу, но этого оказалось мало. Он встряхнул головой и накрыл его. – Хорошо. Отдыхай, – Тодороки поцеловал его в лоб, не желая никуда уходить. Но не в его привычках весь день проводить в постели. Даже во время болезни больше одного дня он никогда не валяется. Альфа направился в коридор. Быстро расправился с водными процедурами, прочитал несколько докладов. Он с некоторым трепетом ожидал, как же сенатор будет ему мстить. – Лишит меня должности, – вздохнул Шото, стоя на балконе и глядя на сад. Красивый, пусть и пустой. – Что ж, займу новую, – Тодороки усмехнулся. Он дорожил своей работой, но на фоне Изуку та казалась совершенно бессмысленной, пустой, глупой. Через пару часов альфа вернулся в спальню, но Мидория всё ещё лежал и не собирался просыпаться. Шото с тревогой подумал, что в доме сенатора Изуку жил в плохих условиях. Наверное, сильно уставал. Ему нужно отдохнуть. Но и к вечеру омега не проснулся. Переполненный волнений, Тодороки разбудил его. – А? – омега открыл глаза мгновенно: его сон был некрепким. – Шото? – он улыбнулся. – Изуку, – альфа взволнованно его осмотрел, – нет, ты вроде не горячий, – нахмурился он, пощупав лоб Мидории. – А… что? – Ты долго спишь. Уже вечер. Я волнуюсь, – Тодороки обеспокоенно посмотрел ему в глаза. Брови омеги поползли вверх. – Вечер?.. – растерялся он. – Ох, тогда… стоит встать… – Изуку спустил ноги на пол. – Мы… можем поесть? – уточнил он. – Конечно, – Шото чмокнул его в щеку. – Теперь… мы вместе, – он прижался к омеге. Тот положил голову ему на плечо, прикрыв глаза. – Я… хочу за тебя выйти, – шепотом проговорил альфа. Мидория резко отстранился. Удивленно уставился Тодороки в глаза. – Правда? – его глаза засветились. – Да, – Шото кивнул. И смутился. Щеки вспыхнули, он отвернулся. – Ты… неужто этого не хочешь? – Хочу! – Изуку прижался к нему. – Я… я… – он глупо заулыбался. – Сыграем свадьбу как можно скорее! – обрадовался Тодороки. Он чмокнул омегу в щеку. – Ты пойдешь ужинать, а я… а я скорее раздам поручения. – М… хорошо, – Мидория сонно кивнул, нежно улыбнувшись. Шото проводил его в столовую. Изуку шел медленно, сонно перебирая ногами. Альфа не мог прекратить волноваться, что с омегой что-то случилось. После он нашел Миру, рассказал ей о своих планах, раздал поручения. Бета удивилась. Видимо, для нее было невозможным, что Тодороки кого-то полюбил. Что наконец решил создать семью, выйти замуж… Почти ночью Мидория изъявил желание направиться в сад, посадить семена. Шото не решился его останавливать. Он с удивлением наблюдал, как омега копался в земле. – Я почему-то думал, что ты прекратишь этим заниматься, – усмехнулся альфа. Изуку обернулся на него, пожал плечами. – С чего бы? Мне нравятся цветы. Я всю жизнь этим занимался. Я хочу… чтобы у нас был красивый сад, – тихо протянул он. Тодороки непроизвольно улыбнулся. На душе стало тепло, хорошо. – Всё, что угодно, если тебе приносит это радость, – протянул он. Мидория решительно направился к кувшину с водой. Шото проводил его встревоженным взглядом, а после поспешил следом. – Остается только хорошенько полить, – пробормотал омега себе под нос. – Не поднимай! – воскликнул Тодороки, нагнав его. Он схватил жениха за плечо, тот замер. – Почему? – удивился Изуку. – Кувшин… такой тяжелый, – проговорил альфа и жутко смутился. – Я… извини. Не в смысле, что ты слабый, просто я… сильно волнуюсь, – прошептал он. Мидория растерялся, а после глупо радостно улыбнулся. – Ты… заботишься обо мне? – шепотом спросил он. Глаза Шото расширились, он отступил. – Да, – не стал оспаривать. – Так стыдно в этом признаваться, – сокрушенно воскликнул он. – Нет! Шото, напротив, – Изуку с нежностью во взгляде улыбнулся, – думать только о себе – стыдно, – он осторожно погладил альфу по щеке. Тот прикрыл глаза, блаженно прижимаясь к теплым нежным пальчикам. – Я… ни о ком никогда раньше не заботился. И никто никогда не заботился обо мне… – тихо проговорил Тодороки. В душе воцарился покой, сердце наконец перестало ныть. – Это… так странно. Я… чувствую, что просто не могу по-другому. Мидория улыбнулся шире. – Ты… поможешь мне? – тихо спросил он. Альфа удивился и тут же кивнул. – Конечно, как же иначе, – он наклонился, решительно подняв кувшин с земли. И поспешил вернуться к семенам. – Цветочки вырастут у нас, – весело пробормотал он. Изуку, наблюдавшись за ним, захихикал. Шото обернулся на него, удивленно приподняв брови. – Нет, ничего, – Мидория помотал головой. – Хм, – Тодороки нахмурился, – чего смеешься? – Просто… – омега виновато улыбнулся, – ты выглядел чуть смешно. Прости. Так странно… что ты… – он заулыбался шире, – что ты… ты! Помогаешь мне с цветами. Господа никогда не занимаются грязной работой. Шото удивленно на него посмотрел. Изуку же продолжил хихикать. Альфа, глядя на его счастливое лицо, только заулыбался. – Обычно у них нет для этого причин, – протянул Тодороки, обильно поливая почву водой. – А у меня есть. – М? На немой вопрос Мидории он пояснил: – Я хочу тебе помочь, – Шото улыбнулся шире. Некоторое время висело молчание. Тодороки с предельной внимательностью опустошал кувшин, а Изуку наблюдал за ним. – Это всё так глупо… – тихо сказал он. – А? Что именно? – Мидория медленно подошел. – Сад. Всё это… – Не понял. – Ну… – Шото усмехнулся, – нас свел сад. Я увидел тебя… захотел, чтоб ты был рядом. Чтоб создал мне такой сад! А ведь сады мне даже не нравятся! – он рассмеялся. Омега улыбнулся. Он осторожно прижался к альфе со спины. Тот вздрогнул. – М… тебе не нравятся сады. Ах! И как некрасиво! – Что именно? – Ты заставлял меня работать под палящим солнцем, чтобы воссоздать сад! А они тебе даже не нравятся, – обиженно воскликнул Мидория, крепче обхватив его вокруг талии. Тодороки виновато опустил голову. – Прости, – он выпутался из кольца рук, поставил кувшин на землю, повернул. – Знаю, я дурак. – Ага, – Изуку кивнул. Шото собирался нахмуриться и оскорбиться, но передумал, усмехнувшись. Медленно наклонился и осторожно поцеловал омегу в губы. Тот приподнялся на носочки, прикрыв глаза. Альфа обхватил его руками за талию, прижимая ближе к себе. Но через пару секунд Мидория вдруг отстранился, отвернувшись. – Что не так? – заволновался Тодороки. – Я… ох, – Изуку отвернулся, тяжело дыша, – странно себя чувствую. – Пойдем, – Шото сразу же потянул его к дому, – знал же, что стоило сразу позвать лекаря. Они зашли в комнату, ожидая слугу. Мидория прилег на ложе, тяжело дыша. Вскоре пришел омега, поклонился Тодороки, навис над Изуку. Начал его осматривать. Альфа взволнованно за этим наблюдал. – На лицо выраженное переутомление, – негромко бормотал лекарь себе под нос. – Но… последнее время я не переутомлялся, – удивился Мидория. Лекарь задумался. Он глянул на Шото, после вновь на больного. – Простите за грубость, господин, но… – омега развернулся к Тодороки, – не могли бы вы оставить нас на пару минут, – низко поклонился он. Альфа нахмурился. Его вздорный и буйный характер никуда не ушел, пусть с Изуку он и был совершенно другим, поэтому ему захотелось возмутиться, но Мидория вовремя покачал головой. Шото нахмурился сильнее и всё же вышел ожидать за дверь. В голове тут же закружили жуткие догадки. Он ходил туда-сюда вдоль двери, порываясь войти внутрь. Чего лекарю надо? Хочет осмотреть Изуку под одеждой? Тодороки мог и не выходить… Подумав об этом, альфа нахмурился. Фактически, с Мидорией они разделили постель до брака. Это не очень хорошо. Слуги наверняка будут шептаться опять. – Господин! – через три минуты его окликнули. Шото, что уже успел весь известись, влетел в комнату мгновенно. – Что с ним? – встревоженно спросил он. Лекарь улыбнулся ему. Изуку же сидел с очень странным выражением лица. – Шото, – он поманил альфу рукой к себе. Тот медленно подошел. Слуга же отошел в сторонку, низко кланяясь. – Ты болен? – тихо спросил Тодороки, присев рядом с ним. – Нет, – Мидория помотал головой, обхватив жениха за шею. – Я жду ребенка, – шепотом сказал он. Альфа вздрогнул. Всё тело передернуло, сердце будто остановилось. Он пристально посмотрел на Изуку, глаза расширились. – Правда? – Да! – омега прижался к нему изо всех сил, прикрыв глаза. Шото выдохнул, обхватив Мидорию. Восторг нахлынул, дыханье перехватило. Он спешно начал целовать Изуку в щеки, вновь думая о том, какое же правильное решение принял. Когда Мидория ушел, он уже носил под сердцем их ребенка. Тодороки должен был его вернуть. – Я люблю тебя.