бесконечное путешествие

Пейзаж за окном сменяется — вместо гор и редких деревьев появляются высотные здания, а машин на дороге становится чуть больше. Осталось ещё немного до того, как навигатор скажет «вы прибыли к месту назначения». Джунхёк окидывает взглядом высотные здания, которые появились на горизонте. Сеул — огромный мегаполис, который никогда не стоит на месте. Как столица, он всегда будет на пару шагов впереди остальных городов в плане прогресса, за ним не поспеть. Мир меняется быстро — к этому пора бы и привыкнуть. Звуковой сигнал навигатора заставляет Джунхёка отвлечься от созерцания города. Джунхёк быстро сверяется с картой — до конечной точки маршрута осталось не больше получаса. Со стороны слышится тихое бормотание — Дохён чуть повернулся во сне и теперь опирался щекой о стекло машины. Джунхёк не сдержал улыбки, смотря на своего напарника. Дохён задремал несколько часов назад, чуть откинувшись на пассажирском сидении. Без его разговоров было довольно тихо, Джунхёк даже немного скучал по своему болтливому партнёру, но Дохёну и правда не помешали бы пару часов сна — его режим совы был полезен, когда нужно было вести машину ночью, но днём он вечно клевал носом, а потом жаловался на усталость Джунхёку. Пара часов тишины лучше, чем Дохён в плохом настроении, который раздражается из-за любой мелочи. Хоть что-то не меняется с течением времени. Дохён не просыпается, даже когда они въезжают на шумную улицу, где сигналы машин оглушают, а людские голоса сливаются в монотонное жужжание. Он продолжал спать даже когда Джунхёк припарковал машину. Будить его жаль, но придётся — бродить по городу в одиночестве не хочется, к тому же он потом будет ворчать, что Джунхёк его бросил одного и никакие аргументы не помогут. Поэтому Джунхёк ласково треплет его за плечо. Сначала реакции никакой, но потом слышится недовольное бормотание Дохёна. — Самое время просыпаться, Дохён-и, вставай! Дохён сначала отмахивается от чужой руки, но Джунхёк продолжил будить его. Наконец Дохён разлепляет веки и зевает. — Мы уже приехали? Так быстро? — сонно тянет он. — Ты часа четыре проспал, так что для тебя это было быстро, — Джунхёк отстёгивает ремень безопасности, Дохён медленно делает то же самое. Выйдя из машины Джунхёк делает несколько шагов в сторону и тянется. Мышцы затекли после нескольких часов без движения. За спиной хлопает дверь машины: Дохён тоже вышел из машины. Его волосы чуть растрепались, но от этого он казался лишь милее, особенно когда он потянулся почти как кошка. — Сеул такой красивый… Сколько мы тут не были? —бормочет он, потягиваясь. — Лет десять наверное. — Серьёзно? — смеётся Дохён, — А кажется всего пару лет назад отсюда уезжали. Джунхёк пожимает плечами в ответ. Время для них уже давно перестало быть чем-то ценным, им не важно, сколько времени прошло. Для них осталось только одно время — настоящее. У них в запасе целая вечность. Они давно собирались в Сеул. Джунхёк хотел узнать, насколько изменился их родной город, а Дохён просто был рад куда-то поехать. Уже завтра они уедут в другую страну и на несколько лет осядут там, а потом снова поменяют имена, место жительства и придумают новые личности на некоторое время. — Эй, что это там? — Дохён показывает на скопление огоньков на другом конце улицы. Приходится вглядется, чтобы рассмотреть какие-то палатки и группки людей, что продолжали гулять несмотря на вечернее время. — Похоже на уличный фестиваль или… Договорить Джунхёку не дают. Схватив в одну руку два рюкзака — свой и Джунхёка, — а другой крепко захватив запястье Джунхёка, Дохён уже рванул в сторону ярких огоньков. Мысленно Джунхёк отметил, что похоже это на то, как мотыльки летят к свету, однако Дохён, у которого в глазах сияла чистая детская радость, с бабочкой, что бездумно стремится к свету, было не самым уместным. Потому что Дохён — абсолютная доброта, милый парень, который так любит праздники и сладкое. Пришлось быстро закрыть машину и пытаться поспеть за Дохёном, который скрылся далеко впереди. К великой радости Дохёна, это и правда оказался уличный фестиваль. — Весенний фестиваль? — Джунхёк пригляделся к одной из табличек. — И кто из нас ещё за временем не следит? — цокнул языком Дохён, — Уже вишня цветёт во всю, а ты только сейчас понял, что пришла весна? И ведь верно — кругом лёгкий запах цветения, лепестки попадаются под ногами, а ещё стало теплее, так что пришлось сменить тёплую куртку на лёгкую ветровку. Джунхёк и правда не заметил, как один сезон сменился другим. Слишком много мыслей и забот было в последнее время. — Я не настолько внимателен к окружению, как ты, — Джунхёк берёт из рук Дохёна свой рюкзак, закидывает его на плечо и аккуратно переплетает свои пальцы с чужими. В отличие от мира, этот на первый взгляд обычный жест не поменялся и не потерял своего значения для них. Через лёгкие касания всё также сквозили те чувства, что были и много лет назад — доверие и любовь. Их вечная молодость и бессмертие всё же дар или проклятье? Дохён много раз шутил, что забывает свой возраст: говорил, что ему двадцать три и плюс где-то сто двадцать лет. Но Джунхёк эту цифру знает точно, но вслух сказать не может — потому что люди столько не живут и не выглядят в этом возрасте так как они. Все новые знакомые дают им не больше двадцати пяти, на что Джунхёк мысленно усмехается, потому что им давно уже не двадцать пять. Если Дохёна спросить, как так вышло, что он встретился с Джунхёком, он не ответит. Как и Джунхёк. Для каждого расскажут разные истории, а про себя вспомнят о дождливом дне лет примерно сто назад, случайном касании и чувстве, будто человек напротив такой же как и ты. — Как будто мы всю жизнь были вместе, не находишь? Джунхёк бросил это как-то невзначай во время очередного их скитания по миру, а Дохён мысленно с этим согласился. Будто жизнь у них делилась на то, что было до их встречи и после. Где-то там вдалеке остались полузабытые воспоминания о бесконечной беготне от реальности, вместо них — переплетённые пальцы и очередная дорога куда-то вперёд. На этот раз вместе. Дорога и переезды утомляют. В этой спешке легко забыть про всё, что окружает. Время ускользает песком между пальцами, но это как-то не важно, когда у тебя оно в бесконечном запасе. Только вот с обычными песчинками иногда ускользают и золотые, в которых скрыто что-то важное. Как и счастье ускользает в ежедневной рутине. Дохён научил Джунхёка находить золотые песчинки. Брал за руку и показывал что-то обычное, но такое нужное — красивый закат над морем, какой-то маленький уютный городок, через который они проезжали по пути куда-то. «У нас много времени, но представь, что у нас его нет и наслаждайся моментом» — Дохён повторял это каждый раз. И Джунхёк это правило усвоил: запоминал каждую секунду и деталь, всё сохранял в памяти, а иногда и сам тащил Дохёна куда-то. Потом эти дни в памяти размывались как акварельные картины под дождём, но одно в них оставалось чётким — яркая улыбка Дохёна и переплетённые в замок пальцы. Закат сменяется на звёздное небо, которое в мегаполисе не видно из-за искусственного света. Людей становится больше, но после долгой дороги Джунхёка это раздражает только — хочется покоя и тишины ненадолго, но ради Дохёна он давит в себе это желание. Только Дохён тоже хорошо знает Джунхёка и первым тянет его за руку на более тихую улицу. Ещё несколько поворотов — и они уже на набережной, где в реке отражается неоновый город и луна, а людей нет совсем. — И куда мы поедем дальше? — Джунхёк откладывал этот вопрос с самого их отъезда из Пусана. Им нельзя здесь оставаться — их легко могут раскрыть, узнать их секрет. Дохён печально смотрит куда-то вперёд. — Не знаю, но… — он тихо вздыхает, — Я не хочу уезжать куда-то далеко отсюда. Джунхёк понимает. Понимает и разделяет это чувство, а потому лишь крепче обнимает Дохёна за плечи, будто говорит, что не бросит, всегда рядом будет. Сеул для них родной город, они помнят и лучшие, и худшие дни этого города, но Этот путь им всегда вдвоём идти придётся — как листья на ветру скитаться по миру, находя утешение лишь в том, что рядом есть кто-то такой же. — Мы вернёмся в Сеул позже. — Я знаю, — Дохён слабо улыбается на это. Значит, через несколько лет, когда не останется никого, кто бы помнил о них. И всё начнётся с начала — новое имя и новая жизнь. В такие моменты хочется отказаться от своей вечной жизни, чтобы забыть навсегда про вечные переезды. Только вот не всегда подарок можно обратно в магазин вернуть — от того, что у тебя есть, так легко не отказаться. Только вот будет ли легко привыкнуть к обычной жизни после долгих лет путешествий? Наверное, нет. Джунхёк чужие мысли читать не умеет, но о мыслях Дохёна догадывается. Сам когда-то думал о том, что умереть сразу проще, чем жить вечно. Пока в его жизни не появился Дохён со своей тёплой улыбкой и весной в сердце. Дохён, который радовался тому, что он может жить так долго и побывать в разных местах. Абсолютная противоположность Джунхёка. Это было сотню лет назад, когда они только встретились. Сейчас всё было наоборот. — Мы можем остаться здесь ещё на пару дней, если ты хочешь, — Джунхёк  кладёт голову на плечо Дохёну. — Нам же надо дальше ехать, — едва слышно говорит Дохён, когда чувствует у своей щеки чужое дыхание. — Нас никто не гонит, так что можем позволить себе побыть тут немного. Дохён расслабляется в чужих объятиях. Джунхёк всегда знает, когда ему нужна поддержка. Возможно, сама судьба свела их в тот дождливый день в одном месте или они сами того не желая нашли друг друга. И это лучшее, что случалось в их жизнях. — Спасибо, — Дохён разворачивается лицом к Джунхёку, чтобы обнять его за шею. Для них многое в мире меняется. За сотню лет скитаний они наблюдали, как мир вокруг них стал другим, как что-то исчезает среди этой бесконечной гонки, а что-то появляется. Не меняются только их чувства друг к другу. — Как ты от меня не устал ещё? — усмехается Дохён, смотря в глаза напротив. — От тебя не возможно устать, — спокойно отвечает Джунхёк. А затем целует его. Мягко, но чувственно, так что голова кругом идёт от чувств, которые внутри у них искрятся фейерверками. Это не любовь, гораздо сильное чувство, название которому ни Джунхёк, ни Дохён дать не могут. Какое бы чувство это ни было, они всегда будут им наслаждаться. Ночной воздух обжигает лёгкие, особенно после такого поцелуя. Всё же на улице весна — с заходом солнца ощутимее холодает, даже ветровка от прохладного ветра не спасает, только в объятиях друг друга остаётся греться. — Веришь ли ты в то, что когда-нибудь мы состаримся и умрём? — Джунхёк и сам понимает — глупый вопрос. Им больше сотни лет, на вид с трудом двадцать пять дать можно, но иногда так хочется верить во что-то невозможное. — Не особо. Но если это случится, то ты просто обязан быть где-то рядом со мной, — Дохён прячет лицо в чужом изгибе шеи и сжимает пальцами чужую ветровку сильнее. — Неужели я тебе не надоел за столько лет? — Дурак! Не случится такого с нами! — смеётся заливисто Дохён, чуть ударяя Джунхёка по спине. Джунхёк на это усмехается — улыбка Дохёна для него дороже всего. Впереди у них дорога длиною в вечность, по которой они продолжат идти, переплетая пальцы в замок. Вместе.