Запах дыма

Запах дыма въедается в глаза, выжигает легкие. Он бежит по коридору объятому пламенем, чувствует как огонь обжигает пятки, словно голодный зверь догоняет долгожданную добычу. Его легкие уже горят от долгого бега и угарного газа, но он продолжает бежать по бесконечному коридору. Его голова кружится от удушья, уши глохнут от неутихающего треска огня и крика людей, что горят заживо. Он бежит необъяснимо долго, но коридор не кончается, в отличии от сил в маленьком теле. Очередной поворот. Сил не осталось, его шатает, бег превращается в быстрое ковыляние, ноги подгибаются и он падает. Горло раздирает от удушливого кашля, но жажда жизни заставляет ползти вперед — прочь от огня. Да когда же это кончится. Колени стираются о жесткий ворс ковра, сердце бьется загнано, легкие не могут сделать вдох. Он слышит громкий, отвратительный вопль, сознание ускользает, как вода через пальцы. Последнее, что он понимает — крик был его собственный. Сергей просыпается резко, ошарашено вскакивает на постели, не понимая, что происходит. Тонкая бледная рука откидывает простынь и пытается нащупать блистер от таблеток. Пачка оказывается пустой, разочарованный мужчина медленно встает с шелковых простыней и идет к комоду. Короткий путь от кровати до аптечки, по ощущениям, растягивается на километры. Каждый шаг отдается болью в ногах. Достигнув цели, рыжеволосый цепляется за отполированную поверхность, словно утопающий за плот. Верхний ящик. Коробка справа. Две таблетки и стакан воды. Все действия привычные, совершаются на полном автоматизме. Взгляд падает на электронные часы. На зеленом экране полчетвертого, ему удалось поспать целых три часа, потрясающе. Вернувшись в постель, Разумовский вновь пытается заснуть, но бесполезно — снотворное должно подействовать минут через десять. Пустой взгляд утомленных голубых глаз цепляется за картину на стене. Небольшая репродукция, но качества отменного. Плот Медузы. Чем он думал, когда решил повесить это в спальне, еще и напротив кровати? Он сквозь темноту всматривается в перекошенные лица людей и вновь слышит крики из сна. Когда же кончатся эти кошмары, что преследуют его словно всю жизнь? *** Тихий стук раздается в небольшом светлом кабинете. Мужчина средних лет встрепенулся в кресле и выпрямился. — Входите, — его глаза устремились на человека, который воспользовался приглашением. Темная лакированная дверь приоткрылась с тихим скрипом, что разнесся по маленькому помещению. В вошедшем любой человек, хоть каплю осведомленный о современных новостях, мгновенно узнавал Сергея Разумовского. Копна рыжих волос была собрана в низкий хвост, из-под темно-фиолетового пальто выглядывала очередная водолазка с вызывающим принтом, а идеально отглаженные стрелки брюк ловили свое отражение в таких же идеально отполированных носках туфель. Ничто не выдавало бессонной ночи и трех кружек абсолютно не разбавленного кофе. Кроме едва просвечивающихся сквозь тоник темных мешков под глазами и уставших глаз. Мужчина быстро пересек маленький кабинет и присел на мягкое кресло, движения его, были, очевидно, излишне эмоциональны, словно мужчина пытался замаскировать ими тревожность. В голове врач начал мысленно прикидывать возможные жалобы и диагнозы. — Сергей Разумовский, я полагаю? Весьма неожиданный клиент, должен отметить. Что же вас могло потревожить? — любопытный взгляд врача встретился со слегка раздраженным взглядом миллионера. — Добрый день, Михаил Анатольевич. Мне казалось человека вашего уровня не должна смущать известность клиентов.- резкие слова шли вразрез с улыбчивым лицом, однако излишняя язвительность выдавала в мужчине нервозность. Руки посетителя сложились в защитном жесте. Карие глаза задержались на красивом лице сразу же перешли к блокноту, лежащему на столе. Рука потянулась сделать заметки, отмеченные ранее, но ее остановил резкий жест изящной руки гостя. — Мне показалось, мы довольно тщательно обсудили вопрос моей анонимности и безопасности, — рыжеволосый положил руки на стол и, подхватив с него скрепку, начал её перекатывать в пальцах, — вы сможете обеспечить гарантию того, что эти записи не попадут в руки никому постороннему? — Сергей, я понимаю ваше нежелание быть пойманным на посещении специалиста моего профиля, но неужто наших встреч в разное время вне моего рабочего кабинета в больнице недостаточно? — взгляд вновь вернулся к лицу Сергея. — Не прикажите же вы мне работать без каких либо записей? — Если понимаете, то должны сделать все необходимое, хоть держать все заметки исключительно в голове, — от пронзительного взора голубых глаз у Михаила прошли мурашки по спине. Недоброе предчувствие посетило его. — И все же это абсолютно лишние предосторожности, посещение психотерапевта не такое уж и ужасное мероприятие, и я искренне не понимаю, почему вы так секретничаете… — А я искренне не понимаю, почему вы задаете такие глупые вопросы. Может уже перейдем к делу. Мое время дорого стоит? — скрепка в изящных пальцах наконец не выдержала и сломалась. Врачу показалось, что с этой скрепкой сломалась какая-то неведомая преграда в этом кабинете. К добру ли это, он не знал. — Как скажете, приступим. Вы сказали, что вас стали чаще посещать тревожные сны, на фоне которых развилась раздраженность и нервозность. — мужчина мгновенно вспомнил главные выдержки и их первого разговора, когда Разумовский позвонил ему три дня назад. — Насколько я понял, сны мучают вас давно. Насколько? — С самого детства, на самом деле. Ранее они снились не особо часто, не более раза в полгода, сейчас же уже две недели подряд. Я пытался пить снотворное и успокоительное, которые мне выписывали, однако они не возымели длительно эффекта. — с потерей скрепки все внимание молодого человека перешло к лицу собеседника. Абсолютно обычному, мягкому и невыразительному, таких людей быстро запоминаешь и так же быстро забываешь, как стихи в школе. — И вы решили подойти к проблеме более основательно…- подытожил врач — высказали, что они снятся вам с детства, до детдома тоже? — Нет, хотя не могу сказать точно — на ровном лбу пролегла задумчивая складка, которая, впрочем, его совершенно не портила. — я не помню ничего из давнего детства, а все вспоминая, что имеются, максимально размыты. — Это вполне нормальная ситуация, к тому же это может быть одним из защитных механизмов вашего подсознания. Насколько я знаю, ваш дом сгорел, перед тем, как вы попали в детский дом. Ваши сны как-то с этим связаны? Возможно какие-то параллели… — Да, да, но это не просто параллели. Мои кошмары это и есть зацикленный бесконечный пожар… — Сергей начал детальный пересказ своих сновидений, говорил он звонко, четко и с расстановкой, словно его это ничуть не трогало, но в его глазах отражался ужас от необходимости вспоминать все это. — И все всегда заканчивается с появлением темного силуэта. Черт знает что это, даже очертания силуэта размыты. — Вам знаком этот силуэт? Может что-то схожее? Бывшие друзья, воспитатели… родители? — получив зацепку, что может привести к возможному раскрытию причины этого сна, врач уцепился за эту возможность. В голове выстроился ряд возможных вопросов.  — Нет, оно не похоже на моих знакомых. Но… оно напоминает мне что-то из детства, я не могу вспомнить что, это — то меня и тревожит. — Глаза молодого человека перевели свой взор за плече Михаила и словно начали вглядываться в пустоту. — Я стал одержим этой мыслью, когда я не сплю и не работаю все мои мысли только об этом, оно чудится мне в окнах и отражениях. Сначала я не придавал этому значения, но это начало мешать моей работы, я больше не могу это игнорировать. — Что же, оставим этот вопрос на время. Вы также сказали, что видели этот сон с самого детства в детдоме, он являлся периодически или постоянно? Когда это прекратилось? — загадочный силуэт оставлял много вопросов, но не было смысла расспрашивать о нем дальше, так что специалист решил попытаться найти условный триггер к появлению этих снов. — Я… Я мало что помню из детства, но я помню, что мне всегда было плохо перед этим сном, что-то происходило перед ним, что-то ужасное. А прекратилось… — взгляд ледяных глаз вновь сфокусировался на столе, в поисках новой жертвы для нервных пальцев. — Это прекратилось, когда у меня появился мой близкий товарищ, Олег Волков. Мы были… довольно близки. Он всегда заступался за меня, я его вытаскивал из последствий, он был лучшим человеком, которого я знал за все это время. С тех пор, как мы подружились кошмары меня не посещали длительное время. Мужчина нашел пальцами резинку и начал растягивать ее и скручивать, глаза в это время были обращены в сторону собеседника, однако полны напускной незаинтересованности. — Длительное время? Когда они вновь начали вас посещать? — этот парень, Олег Волков, врач сделал мысленную пометку расспросить о нем побольше. — Перед выпуском из детского дома, это было страшно, терять привычный уклад жизни, привычных людей… — в небесных глазах отразилась какая-то непонятная искра, огонек тоски и еще чего-то, что психотерапевту только предстоит выяснить. — Этот мужчина, Олег Волков, вы были близки судя по всему? — опытные глаза психиатра уловили увеличившуюся нервозность, пусть на молодом лице оставалось напускное спокойствие. Весьма любопытно — Разумеется.- Разумовский неожиданно посмотрел прямо в глаза мужчине, в его взгляде была необычайная теплота, пусть и едва заметная, — Он стал всем. Я был слабым мальчиком, любящим искусство и весь мир, а мир… Надо мной много издевались, а Олег был первым, кто действительно встал на защиту, первым, кто заменил мне семью. Он — мое все… — Тем труднее для вас стало расставание после выпуска, ведь так? Вполне возможно, что именно это спровоцировало возвращение кошмаров. — Ситуация стала понемногу проясняться, детали сходиться. Но тем необычайна была ситуация, определенный кошмар, но разные эмоции, которые его вызывали. Как могут быть связаны боль от издевательств в детстве и тоска по человеку? — Вы ведь были не просто друзьями, верно? Заменил семью, самый прекрасный человек, защитник. О друзьях не говорят таким тоном, Сергей, и не с таким взглядом. — Даже если и так, то что?! Какое отношение это может иметь к нашему делу? Он был дорог для меня, это все, что важно в данной ситуации. — Его глаза наполнились той яростью, что обретает зверь, готовый защищаться, стоять до последнего. Плечи расправились, руки сжались в кулаки. Психотерапевт лишь тепло улыбнулся и поднял руки в примирительном жесте. Ему показалось, что он нащупал ту самую нить, что выведет их к разгадке, в глазах загорелся любопытный огонек. — Ну что вы, я не собираюсь вас упрекать, девушка или парень, это не имеет никакого влияния на дело. Однако…- лицо его оставалось все таким же добродушным, но в глазах прибавилось серьезности, а в голосе твердости. Он выдержал паузу, привлекая внимание и продолжил — Однако, вы все же упускаете тот факт, что фигура вашего, кхм, партнера крайне важна в нашем деле и, возможно, является триггером появления кошмаров. — Увидев возмущенное лицо Сергея он поспешил исправиться, — Точнее его отсутствие. Рядом с ним вы чувствуете себя в максимальной безопасности и спокойствии, тревожное состояние прошло рядом с ним, кошмары прекратились, а когда обстоятельства вас разлучили, стресс вернулся вместе с кошмарами. Если все действительно так, как вы говорите. — Разумеется, что все так, ради чего бы мне врать. — легкое раздражение весьма четко прослеживалось в его словах. Еще бы, привыкший держать весь контроль в своих руках, сейчас он был словно увлекательная книга для врача. Это нервировало, выбешивало и заставляло крепче сжимать пальцы. Время, отведенное на их встречу, вскоре подходило к концу. Разумовский надеялся, что с этим человеком ему удастся найти ответ раньше, чем он его доведёт. — У меня нет причин вам не верить, однако это причиняет ряд вопросов. — видя раздражение клиента, Михаил постарался смягчить тон и позу, успокаивая и внушая доверие, — Мы выяснили, что приходы и пропажи эпизодов кошмаров связаны с вашим другом, однако каким образом это влияет на содержимое сна. Наша первостепенная задача — избавиться от вашего наваждения и дурных снов. — Его лицо на миг стало задумчивым, и сразу же приняло прежний вид. Оставался последний, и, пожалуй, главный вопрос. — Это последний вопрос, Сергей, что произошло недавно, что могло спровоцировать появление ваших кошмаров? Не берите в расчет обычные стрессовые ситуации на работе, нужно что-то выходящее за рамки. Михаил заметил, как опустились плечи миллионера, его пальцы замерли, а рот приоткрылся, не решаясь произнести самое главное. — Недавно мне пришло уведомление. Из армии. — мраморный кадык дернулся, грудная клетка сделала тяжелый вздох, — Олег, он… Он погиб в Сирии. На задании. — Это все на сегодня. Я выпишу вам рецепт на легкие таблетки, без крайней надобности не принимайте их. — видя, что их время подошло к концу, врач решил более не терзать его. Подумав пару секунд, Михаил взял в руку ручку и быстрым росчерком вывел несколько слов на клочке бумаги — Следующую встречу проведем у вас? — Предложил Михаил, он предположил, что для такого властного человека будет комфортней находиться на своей территории. — Да, полагаю так будет лучше. Я вышлю за вами водителя. — с явным облегчением произнес тот и принял рецепт из рук врача. Сергей молча поднялся, расправил плечи, отряхнулся от невидимой пыли. В несколько размашистых шагов он достиг противоположного конца кабинета и напустил свой обычный флёр игривости, обернулся у самых дверей. — Увидимся, доктор. Хлопок двери показался врачу оглушительным. Быстро нашарил рукой карандаш и блокнот, он поспешил сделать несколько важных заметок, вопреки желанию Разумовского. Дописав, он облегченно выдохнул, словно с его плеч упала гора, однако недоброе предчувствие осталось. “ Странный же человек, этот Разумовский. Ярко выраженная тревожность, детская загнанность и вместе с тем он вечно гордый и самовлюбленный. Он действительно рад заниматься благотворительностью, удивительно добр, для человека его статуса, но ужасно вспыльчив и, возможно, мстителен. Ну что за человек. Спичка… Вот на что он похож» *** Он вновь бежит, не знает куда, не знает откуда, просто бежит, спасаясь от всепожирающей стихии, что прямо сейчас пожирает пространство вокруг него. Пока он бежит он успевает заметить несколько паленых смольных перьев. Стоит ужасная вонь. Он бежит и бежит, ему бы остановиться, перевести дыхание, но огонь угрожающе потрескивает, а за ним обламывается балка, намекая, что останавливаться опасно. Человеческих криков и стонов в этот раз не слышно, как и блевотного запаха паленой плоти. Зато есть какофония из криков птиц, которых здесь никак не может быть, а в нос забивается густой запах горящих перьев. Он бежит, а черных росчерков вокруг становиться все больше, они устилают ковер под ногами, летают в воздухе, забиваются в рот, застревают в одежде и волосах. Он бежит и вновь подскальзывается, но на этот раз из-за скользких перьев на полу. Перед глазами впереди возникает черный силуэт. Оно смотрит на него глазами, в которых отражается пламя, протягивает свои руки (руки ли?). Он вновь слышит свой крик. Ему больно. Он не знает, это боль от ожогов огня или от прикосновения странного существа. Он задирает голову выше, силясь лучше рассмотреть силуэт, но затуманенный взгляд цепляет только янтарные глаза и ярко-рыжие волосы. «Кто ты? Что ты?», он открывает рот, чтобы озвучить эти вопросы, но изо рта вырывается лишь хрип. Оно кривит губы в подобии улыбки. Все вокруг застилают черные перья. Сергея вновь подкидывает на кровати, глаза широко распахнуты, рот силится глотнуть воздуха. Добрых пять минут мужчина пытается привести дыхание и сердцебиение в норму. Взор впивается в темный потолок. Вообще то он голубой, но в темноте не видно. Он поднимется с кровати, подходит к комоду и уже было начал повторять привычный ритуал как вдруг рука дрогнула над блистером. «Только в крайнем случае, да?» Взглянув на часы, которые показывали начало шестого, Разумовский решил не принимать таблетки, а подготовиться к предстоящему дню. Марго на шкафу беснуется, яростно копошится в гнезде. По-хорошему нужно бы к ней заглянуть, но ему откровенно лень. Тихо щелкает выключатель света, тонкие ободки подсветки пронизывают потолок по периметру. Взгляд цепляется за незаконченный портрет на тумбе. Мужчина быстро пересекает комнату, подхватывает лист в руки. С листа на него смотрят родные глаза, щемит сердце. С тихим вздохом он бережно опускает клочок бумаги. Сколько таких неоконченных портретов сейчас валяется по его дому? В пору бы заказать новый коробок карандашей. Внезапно в голову приходит идея. Рука быстро и безошибочно находит карандаш и чистый лист. Быстрые рваные движения изящных пальцев, глаза бегают по листу, в центре которого замерла черная фигура. Тяжело рисовать, точно не зная, что ты пытаешься изобразить, руки движутся ведомые лишь подсознанием. Через десять минут Сергей смотрит на темный, явно мужской силуэт, покрытый перьями. Линии неровные, рисовалось все на скорую руку и на коленке. На месте лица пустое место, он не запомнил ничего, кроме ярких пылающих глаз, а за цветным карандашом спускаться нужно аж на первый этаж. Долгие мгновения рыжеволосый вглядывается в изображение, силясь вспомнить, где же он мог его раньше видеть кроме кошмаров. Подозрение закрадывается в его мысли, после обеда он решает заглянуть в свой старый детдом. *** Сергей выходит из машины и направляется к реконструированному зданию широкими шагами. Темные очки и просторное пальто ни капли не скрывают личности молодого мужчины, потому прохожие то и дело оборачиваются, переговариваются, кое где слышны щелчки камер. Короткой отмашкой Разумовский дает телохранителю знак подождать у входа в здание. Заходя в обновленные, но все те же знакомые стены, он несколько нервничает. Детей в коридорах не видно, персонала тоже, но ему и не нужна помощь, чтобы найти дорогу к кабинету директора. Постучав чисто из вежливости мужчина распахивает дверь и застает до боли знакомую картину. Сурово поглядывающая сквозь очки женщина в летах разгневанно крутит в руках ручку, а перед ней на небольшом стульчике сидит мальчишка, виновато склонивший светлую голову. — Ну сколько можно, Леша? Третья драка за… — она обрывается на середине предложения, пойманная врасплох неожиданным гостем. — Сергей Дмитриевич, добрый день, какими судьбами? Она быстро выскочила из-за стола, небрежным жестом поправила прядь темных волос и отряхнула платье, что явно видало и лучшие дни. Коротко кивнув ребенку на дверь, она вновь обратила внимание на гостя. — Чай, кофе, что покрепче? — ее губы расплылись в глуповатой улыбке, а бровь выгнулась дугой. — Нет, благодарю. Я тут, собственно, по делу. — быстрым, нарочито незаинтересованным, взглядом он оглядел помещение и сделал мысленную пометку провести на днях проверку расходов и вложений в этот детдом. — Разумеется, все для вас, — она нервно сглотнула, но все так же приторно улыбалась, стараясь не выдавать. — Мы тут все в хлопотах. Вот Лешка Макаров снова начудил, сестренку его задирают, а он в драку и рад… Так что вам нужно было? — Прошло довольно много времени, однако… Не сохранилось или у вас, случайно, моих детских вещей? Тетради, рисунки, блокноты? — усмехнувшись проделкам мальчишки он решил сразу перейти к делу, времени было крайне мало, а догадка медленно подогревала нервы изнутри. Женские плечи мгновенно при опустились, фигура сбросила напряжение, словно миновала какую-то опасность. Лицо женщины на несколько мгновений замерло, на лбу появилась вдумчивая морщина. Спустя пару секунд ее накрашенные губы расплылись в улыбке. — У нас остались некоторые тетради, они в холле, на выставочных стендах. Как ни как вы — часть нашей истории. И спонсор. — ее избыточное желание угодить начинало раздражать мужчину, но он решил потерпеть несколько минут и столь же фальшиво улыбнулся в ответ. — А вы с какой, собственно, целью интересуетесь? Желаете забрать? — Да, желаю. С этим есть какие-то проблемы? — Нет, что вы. Это все же ваши вещи. Пройдемте, я вам сейчас все покажу и отдам. Женщина быстро развернулась на каблуках и прошагала к двери. Разумовский достиг ее раньше и открыл дверь перед дамой, склонившись в шутливом полупоклоне. Атмосфера игривости явно способствовала расслаблению директрисы и усыплению ее внимания. Они быстро пересекли коридор и спустились в холл по лестнице. Детей все еще не было видно, но иногда попадался персонал, то и дело уважительно кивающий и приветствующий Сергея. Они подошли к стене со стеклянными витринами до потолка. Значительную часть их наполняли различные фотографии и награды. С краю пристроился еще один, наполненный различными напоминаниями о том, что здесь вырос выдающийся миллиардер Сергей Разумовский. Директриса отцепила от пояса связку ключей и быстро выудила из нее маленький ключик. Замок в новых витринах поддался моментально, стекло встрепенулось и отворилось. Женская рука аккуратно достала две тетради и маленький потрепанный альбомчик и протянула их мужчине. — Это, увы, все, чем мы располагаем. Желаете что-то еще? — она заискивающе заглянула в его лицо. Сергей смахнул несколько рыжих прядей, что настойчиво лезли в глаза и взял небогатые материалы. -Нет, более мне ничего не нужно. Не буду вас больше отвлекать от дел. — он быстро сунул бумаги в плотную папку, которую захватил их машины. — До свидания. — До встречи, Сергей. Заходите к нам почаще. — на этих словах мужчина уже развернулся, однако все равно услышал, как облегченно выдохнула женщина. На самом выходе он не удержался и обернулся. — Будьте с мальчиком поласковей, в таком возрасте все лезут в драки. — С легкой улыбкой на лице он вышел из здания, еле слышно скрипнув дверью. Телохранитель верно поджидал возле ступеней и выкуривал сигарету. Увидев начальника он немедленно ее потушил, но Сергей все же еле заметно поморщился. Он не переносил табачного запаха. Плавно скользнув на заднее сидение он приказал ехать, а сам зарылся в добытые бумажки. Он жадно склонился над ними, листал и выискивал доказательства чего-то, чего сам еще не совсем понимал. Он одновременно надеясь, что найдет зацепку, и в тоже время отчаянно желал ошибаться. Спустя долгих пятнадцать минут он подъехал к офису и быстро влетел в здание. В памяти четко отпечатались множественные детские рисунки ворон и, что самое главное, черного силуэта с янтарными глазами и вихрями рыжих волос. *** Помня о грядущей встрече Сергей решил подготовить комнату для будущего сеанса, что должен был начаться уже через час. Мысль о своем кабинете он отмел как невозможный вариант, допускать кого-то в столь личное место, наполненное важнейшими документами и вещами, был бы абсолютной глупостью. Разумовский решил остановить свой выбор на гостевой комнате отдыха на первом этаже. Минимум личных вещей, светлая комната, удобная мебель. Раздался звонок электронного домофона. Марго, очевидно, разбуженная громким звуком, вылетела из своего очередного гнезда и приземлилась на спинку кресла. Мимолетно улыбнувшись этому Сергей пошел встречать гостя. Фигура мужчины в плаще была довольно заметна, миллионер плавными, но спешными шагами пересек расстояние до ворот. Мужчины вежливо поприветствовали друг друга, Сергей пригласил новоприбывшего гостя во двор. Начало апреля выдалось как всегда холодным и неприветливым, однако передний фасад дома уже был заставлен вазонами с зеленью. Несмотря на занятость переднего двора, обширная площадь позади дома оставалась пустой, что сразу привлекло внимание Михаила. — Возможно это странный вопрос, но все же. Почему ваш задний двор пустует? За несколько минут они неспешным шагом дошли до двери. Внутреннее убранство дома поразило психотерапевта даже больше, чем внешнее. Вокруг все дышало ненавязчивой роскошью и любовью к искусству. Указав гостю на вешалку для пальто Разумовский обернулся к нему, на его лице сияла легкая мечтательная улыбка. — Я планирую сделать там большой сад, с детства мечтал о таком. — Мужчина не стал распыляться на эту тему и сразу повел врача в гостевую комнату. — Располагайтесь. — Благодарю. — Несколько неуклюже завалившись в кресло Михаил отметил его удобство, а также, что эта комната была обставлена на порядок проще, чем другие помещения, что попадались им на пути. Вдруг прямо над ухом у него что-то зашевелилось и громко каркнуло. Врач резко подскочил, чуть не упал, перецепившись о свои же ноги. Сергей, сидящий на противоположном кресле коротко засмеялся. То был смех действительно чистый и искренний, который бывает у людей, проживающих нелегкую жизнь, но умеющих ценить вот такие неловкие и счастливые моменты. — Марго, хватит разбойничать. Иди ко мне, нуже. — он коротко поманил рукой нечто, и Михаил увидел, как на плечо его собеседника приземляется крупная белая птица. Сергей ласково провел несколькими пальцами по белоснежному оперению на голове птицы, а та в свою очередь радостно каркнула. — Это моя Маргоша, я подобрал ее на третьем курсе института, бедняжка была совсем птенцом и забила крыло. Она у меня разбойница и не любит посторонних, вы уж не обессудьте. — Ничего страшного, это было просто неожиданно. — поспешил заверить его врач. Он обратил внимание на птицу. Та совсем о нем позабыла и самозабвенно что-то выискивала в вихрах волос своего хозяина. Михаил вспомнил множество репродукций, больших и не очень, развешанных по всему дому, кажется минимум на двух из них была это птица.- Должен отметить, что ваша птица, как все ваше обиталище весьма впечатляют. Не ожидал от вас такой тяги к искусству. — В той не примечательной жизни, что была у меня до выпуска было не так много ярких вещей. Рисование стало одним их таких моментов, а экскурсии в галерею были моими любимыми. — он коротко улыбнулся, в глазах его засветились та нежность, с которой люди вспоминают о давних, но приятных, приключениях. — Кстати о рисунках, я нашел свои детские. И вот. Сергей взял небольшую папку и достал из нее пару тетрадей, блокнот и лист бумаги. Перед тем, как передать их Михаилу его руки на секунду замерли в нерешительности, а после небольшая стопка оказалась в руках врача. — Вот эти — детские рисунки. — Он указал на тетради и блокнот. Психотерапевт с любопытством пролистал их, стараясь не особо задерживать внимание на чем то одном. Страницы были разрисованы большим количеством птиц и темных силуэтов. — Вы были творческим, но весьма замкнутым ребенком, да? — взор карих глаз вернулся к Сергею — Вы поняли это по рисункам? Впечатляет. — Тихий хмык мужчины остался неуслышанным. Марго все еще копошилась в его волосах, неудобств тем не менее не причиняла. Разумовский взял в руки отдельный лист и протянул его мужчине. — Вот это приблизительный рисунок того создания из моих снов. Михал принял лист из рук и принялся его рассматривать. Похожий мотив он заметил сразу. Пролистав каждую тетрадь еще раз, он открыл их на тех страницах, где был изображен человеческий силуэт с перьями. — Поразительное сходство с персонажем детских рисунков. — Зрачки за очками быстро бегали от листа к листу. Несмотря на неумелость и корявость детских линий, сходство было очевидно. — Но на ваших детских рисунках этот образ явно не несет негативного контекста. Вот посмотрите. — Он указал на рисунок, где темный силуэт обнимал маленькую детскую фигурку. — Оно явно соотносилось у вас с безопасностью и защитой — Да, думаю это так. — поза Сергея была несколько напряжена, однако абсолютно очевидно, что по сравнению с прошлой встречей он чувствует себя намного комфортней. Своя территория действовала успокаивающе. — В сегодняшнем сне… Оно говорило, что все будет хорошо. Нет, не так. Я это слышал, но оно этого не говорило. Я чувствовал спокойствие, я почему-то верил этому существу. — Значит все-таки защитник. Защитник в пожаре. Вы помните как выбрались из горящего дома, тогда в детстве? Возможно, что это фигура спасателя? — Догадки перебивали друг друга. Странное существо оказалось не угрозой, а безопасностью, что-то тут не так. Откуда тогда взялась тревожность? Чувство опасности вне снов? мысли мешались в голове психотерапевта. Это дело абсолютно точно не похоже на те случаи, что попадались ему до этого. — Нет. Я не помню. Я же говорил, я не помню вообще ничего, что было до детского дома. Только огонь. — Легкое движение рукой, якобы говорящее, что в этом деле он больше ничего не знает. Закатывание глаз, словно у него спросили какой-то раздражающий вопрос. Опытный взгляд заметил, что за маской легкой игривости сейчас прячется неуверенность в собственных словах. Он что-то скрывает. — Как скажете. Я просто лишний раз уточнил. — Мужчина вскинул руки в безопасном жесте, показывая, что более не намерен поднимать эту тему. — Насколько я понимаю, это все, что известно о этом существе? В таком случае… — Нет, не все. — Сергей перебил его, не дав закончить предложение. — Я думаю… Мне кажется, что это существо… Было моим другом. — он прервался и взглянул на врача.Увидев замешательство на его лице Сергей поспешил объясниться. — Воображаемый друг в детстве. До Олега я был одиноким ребенком, думаю детские рисунки не касаются снов. Это был мой воображаемый друг. Защитник. Я плохо помню тот период жизни, но мне кажется, что это именно так. — — И вы молчали об этом? Это же ужасно важная деталь, вы должны были сразу сказать про это! — мужчина на мгновение повысил голос, но немедленно исправился, заметив, что его собеседник напрягся на такое проявление агрессии. — Извините, пожалуйста. Не могли бы вы рассказать про это подробней? И почему вы не говорили про это раньше, на прошлой встрече? — До вашего замечания я вообще не помнил о нем. Вы сказали про защитника, детство. Наверное, это именно то, что тревожило меня все это время. Я не мог его вспомнить, он был как недостающая деталь в пазле, это выводило из равновесия, раздражало. — Сергей сделал короткий выдох и вдох. Михаил практически слышал, как в его голове носятся мысли, переплетаются и сбивают друг друга. Кивком он подал мужчине знак продолжать. — я не помню о нем что-то конкретное, только образ. И тот вспомнил только что. Я помню, что он приходил, когда мне было плохо, успокаивал и… И что-то еще. Не помню что. — Он поджал губы в бессилии. Его раздражала эта недееспособность. Отсутствие полного контроля над своим же сознанием. — Одним словом, он делал то, что после делал Волков. — подвел итог врач.- Но от чего в таком случае этот «защитник» собирался защищать вас сейчас? От горя утраты? Подумайте, возможно произошло что-то кроме этого? Кто-то совершает покушение на вас? Ваш бизнес? Отобрал что-то важное? — Никто у меня ничего не забирал, кроме этой гребаной армии и чертового правительства! — Разумовский подскочил с кресла, и, заломив руки, стал ходить по комнате кругами. Марго, скинутая при таких резких маневрах хозяина, обиженно каркнув и унеслась через дверной проем. Щеки мужчины налились алыми красками гнева, крылья носа яростно трепетали. Он продолжил тираду. — Почему люди, которые этого не хотят все равно должны гибнуть на этих бессмысленных войнах? Зачем? Ради нужд этих зажравшихся политиков, не ценящих чужие жизни? — Сергей отвернулся, предчувствуя злые слезы гнева, сил на то, чтобы сдержать их, не было. — Я вас прошу, успокойтесь. — Обеспокоенный такой резкой сменой настроя своего клиента, Михаил попытался его утихомирить. — Вам следует выпить воды. Где у вас кухня? — Я сам! — не в силах более сдерживать эмоции выкрикнул Сергей. Он прекрасно понимал, что ведет себя как ребенок, и это знание невероятно его выводило. Но он был еще не настолько ослеплен, чтобы позволить постороннему без присмотра ходить по дому. Быстрыми шагами он вышел из комнаты, оставив доктора наедине с собой. Тихо покачав головой Михаил вновь уселся в кресле. Руки его сами потянулись к тетрадям. Ближе к середине второй тетради и почти весь блокнот были избавлены от изображений птиц и странного защитника. Им на смену пришли портреты черноволосого мальчишки и рисунки волков. “ Волков, должно быть это он. Он действительно выместил эту птицу из сознания Сергея. Видимо они были намного ближе, чем я предполагал, если он так взбесился. Стоит уделить ему больше места в записях.» Глаза его оторвались от рисунков и осмотрели комнату еще раз, взгляд задержался на часах. Их время закончилось пять минут назад, но он не мог уйти, не видя в каком состоянии остался его клиент, пусть по бумагам и не числящийся. Дверь бесшумно отворилась, в комнату вошел рыжеволосый. Лицо его явно было спокойней, у корней волос проглядывались влажные следы холодных умываний. О срыве, что был несколько минут назад напоминали разве что немного покрасневшие белки глаз. Сергей уже было открыл рот, чтобы что-то сказать, но Михаил начал первым. — На сегодня полагаю, мы почти закончили. Касательно вашего дела. — Он тихо постучал кончиками пальцев по подлокотнику. Мысли в голове ложились упорядоченно. — Теперь мы знаем, какую роль в ваших снах играет это существо. Также мы знаем, что появляется оно при крайне негативных эмоциях. Нам необходимо узнать только конкретный триггер, который вызвал ваши сновидения, и тогда мы легко устраним ваши кошмары и связанные с ним проблемы. Вы принимали таблетки, которые я выписал? — Да, вчера. У меня была важна встреча, а это существо все еще мерещится мне везде. — Взгляд Сергея был уставший, словно они беседовали не один час, а как минимум неделю. Но он явно был рад конце сеанса. — Хорошо, если один раз, то хорошо. Мужчина поднялся из кресла. Разумовский поднялся за ним. Молча они вышли из комнаты, так же молча они прошли по ворот особняка. Когда врач отошел на несколько шагов, Сергей его окликнул. — Я надеюсь, вы никому не говорили, куда вы направились. И не сообщали о наших встречах. — Нет, как вы и просили. Полная анонимность. — В таком случае до послезавтра? — Да, до послезавтра. *** Сережа не плачет, он знает, что если заплачет, то будет хуже. Но ему очень хочется. Ему целых пять лет, он не должен плакать, он взрослый. Бояться тоже не должен, но все равно боится. Мальчик сильнее забивается в угол, пугается громких криков из коридора. Их квартирка совсем маленькая, крики, наверное, слышно везде. Он зажимает себе рот руками, чтобы ненароком не издавать громких звуков. Сережа пытается отвлечься и берет маркер, найденный на улице. Он почти выдохся, но все еще немного пишет. Клочок бумаги находится быстро, он кладет его на пол — до стола еще не дотягивается- и рисует. Лини выходят не очень ровные, но он старается. Дверь за спиной открывается, в комнату заходит мама. — Что ты, поганец, делаешь?! — она оттаскивает его за шиворот футболки и рассматривает результат его действий. — Мама, я нарисовал тебя! Правда красиво? — ребенок доверчиво заглядывает в родительское лицо, надеется на похвалу. Надеется, что за это его сегодня покормят вечером. Он ведь хороший мальчик. — Ты что наделал, уродец?! — женщина поднимает бумагу и видит следы маркера на линолеуме. Рука отшвыривает ребенка к стене. — Сам будешь вылизывать это! Чтобы через час не было и следа! Сережа не понимает, что он сделал не так, ведь красиво получилось? Отмыть, разумеется не получилось, стараясь не попадаться на глаза отцу, мальчик то и дело бегал в ванную и обратно, но все тщетно. Вернулась мать с ремнем. Дальше Все что он помнит — боль, огонь и смоляные перья. *** Сережа плачет, плачет раскатисто и громко. Плевать, что потом соседи по комнате еще неделю будут называть сопливой девчонкой. Надрывные всхлипы разносятся по небольшой комнатушке, прорываются через хлипкую дверь и просачиваются в коридор. Никто не спешит успокоить мальчишку, что с него взять, поплачется, да и успокоится. Соседи благополучно слиняли с места преступления в столовую, по комнате разбросаны ошметки бумаги да карандашей. Почему они это делают? Почему задирают, он ведь никого не трогают. Вот бы пришел кто-то сильный и защитил. Кто-то безопасный. Тихо скрипнула дверь. Мальчик еще раз всхлипывает, утирает сопли краем рукава и поднимает зареванное лицо на вошедшего. Большой темный силуэт склоняется над ним, но Сережа совсем не боится. Странный мужчина, покрытый черными перьями и зияющий янтарными глазами садится перед ним на колени, аккуратно поднимает его голову за подбородок. — Ну и чего ты разревелся? — его голос странный, словно клокотание птиц, но Сереже нравится. — Успокаивайся давай, а то они снова придут и будет еще хуже. — За что они так?! Что я им сделал? Почему они издеваются? — мальчишка смотрит на него своими голубыми провалами глаз, а в них боль плещется, напополам с непониманием. — Это так несправедливо, так почему же? — — Потому что мир несправедлив, мой маленький несмышленыш. — когтистая рука аккуратно оглаживает пухлую щеку, вытирает дорожки слез.- Это не изменится само по себе. — И что же делать? — Детская головка наклоняется, рыжие пряди уныло свисают вниз. — Самому творить ее. Защищаться и раздавать людям то, что они заслужили.- смольные пальцы аккуратно вплетаются в волосы ребенка, гладят по голове. — Но что я могу? — на голубые глаза снова наплывает пелена слез. — А я тебя защищу. — Правда? — Правда. — легкий кивок головы, из-за уха выпадает пара длинных прядей. Темные крылья укутывают мальчика, согревают, убаюкивают. И почему то ему кажется что теперь все будет хорошо. Просыпается Сергей как всегда резко, но в этот раз без тревожности. Новые воспоминания из детства бьют, словно обухом по голове. За окном светает. Возможно, сегодня они разберутся что к чему, и, наконец-то, приступят к эффективному лечению. Подходит конец месяца, и ему совершенно не улыбается возможность встречать отчетности с бессонницей и паранойей. День начался с надеждой на скорое завершение. Как же он ошибался. *** Они снова сидят в гостевой комнате, солнце заливает помещение светом. Марго решила в этот раз, что скверные людишки недостойны ее присутствия, так что все обошлось без казусов, в отличии от прошлого раза. — Так вы утверждаете, что в этот раз это были не кошмары? — заинтересованный новым поворотом событий, врач придвинулся ближе к Разумовскому. — — Да, да, это было что-то вроде, м-м-м, воспоминания.- спокойный и расслабленный, Сергей решил в этот раз не отказывать себе в алкоголе, так что в его руке покоился наполовину пустой бокал превосходного красного вина. Волосы были небрежно зачесаны, да и целом, выглядел он многим лучше их прошлых сеансов. — Я не помню его полностью, но могу точно сказать, что это было первое появление того существа. Я называю его Птица. — Птица? Любопытно. Впрочем, весьма обоснованное имя. — наличие алкоголя на сеансе доктор не одобрял, но боялся сбить радостный настрой Сергея, так что ему оставалось лишь неодобрительно зыркать на бокал из-под стекол очков. — Можете вспомнить что-то конкретное? Ситуация, слова. Что предшествовало его появлению? — Я помню весьма расплывчато, но это явно был один из тех случаев, когда меня задирали и порвали мои рисунки. Потом пришел Он. Не помню о чем мы говорили, но было что-то про справедливость, мир, людей… — Справедливость! Вот оно! — врач эмоционально воскликнул, пойманный врасплох Разумовский едва не расплескал вино. Его недоброжелательный взгляд уставился в лицо собеседнику, он не терпел, когда его перебивали. — Простите, простите. Неужто вы не помните? В прошлый раз, на нашей встрече, вы говорили о несправедливости. Вы были полны уверенности, что система власти забрала жизни вашего, г-х-м, возлюбленного. — Вы считаете, что это как-то связано? — изящная бровь скептично выгнулась, — Какая связь между этими двумя происшествиями. Да и те слова ребенок говорил. Совсем ведь разные понятия справедливости и ответственности. — Разумеется связано. Разве вы не видите? — хорошее настроение Разумовского уходило с каждым упреком в сторону его способностей аналитического мышления. Да что он вообще возомнил, этот… — В обоих случаях вы испытываете сильные негативные эмоции, угнетение. Вам кажется, что в мире нет справедливости и принципов. И тогда приходит Он. Как какой-то знак, возможность, обещание. — Обещание чего? — Справедливости. Суда. Мести, возможно. — о последнем варианте михаил старался не думать, ведь не было повода. Так ведь? — Он просто является символом вашего спокойствия и защиты. Символ надежды на лучшее будущее. — Тогда почему эта детская фантазия преследует меня повсюду? Может в детстве слова воображаемого друга и могли меня успокоить, сейчас то что? — меж бровями залегла хмурая складка. — Молчаливая поддержка существа, которого даже не существует, не воскресит Олега. — Это нам предстоит выяснить. И, полагаю, как только мы это узнаем ваша проблема будет решена. — Михаил старался ободрить Разумовского своим позитивным настроем, но выходило не очень. — Вы не помните, что происходило после того, как он приходил? Какие-то изменения? — Я же сказал, что нет, не помню. — высокий лоб прочертила задумчивая складка, — Абсолютно ничего нового. Он просто… успокаивал? — Что же, сегодня нам, очевидно, ничего более достичь не получится и мы закончим раньше. — врач честно говоря затруднялся сказать, радует его это или нет. С одной стороны так обидно отступаться от цели, когда подобрался к финишу, с другой же… Недоброе предчувствие с каждым разом все усиливалось, этот дом казался ему извращенной ловушкой и перспектива покинуть его была весьма занимательной. — В таком случае я вас провожу. — приторная, неестественная улыбка застыла на лице Сергея. Это дело пора заканчивать. еще немного и этот человечишка выведет его окончательно. *** Он бежит вновь. Тот же коридор, тот же огонь вокруг. Имеется лишь одно отличие. Он точно знает, зачем бежит, шаги его тверды и уверенны. Пространство вокруг все так же поглощается огнем, раздаются крики, но теперь он не обращает на это своего внимания. Наконец, он достигает своей цели. Темная пернатая фигура стоит, опираясь на стенку, словно вовсе не боится всепожирающей стихии. Впрочем, действительно не боится. Лицо существа на сей раз закрывает птичья маска. Сергей останавливается перед ним, не беспокоясь более об огне. Невысказанные вопросы греют язык, Разумовский немедля их задает. — Кто ты? Почему ты меня преследуешь, что тебе нужно? — его глаза горят яростным огнем зверя, что наконец то дорвался до еды. — Образ защитника? Что за бред, от чего и чем ты собрался меня защищать. — Сережа, Сережа. Ты нравился мне намного больше, когда был ребенком. — Существо подходит ближе, практически вплотную, кладет руку на плечо Сергея. — Такой милый и покладистый, всегда без вопросов выпускал меня, позволял помочь. А сейчас? Ты забыл меня! Все из-за этого мальчишки, Волкова! — Выпускал откуда? Что за бред ты несешь! — не получивший долгожданные ответы на вопросы Сергей начинал закипать. Он резким жестом скинул руку чужака с плеча. — И что еще за нелепая маска, что ты за ней прячешь? В быстром, яростном порыве он мгновенно сорвал с не сопротивляющегося противника маску. И на мгновение растерял весь свой запал. Шокировано распахнув глаза он отступил на пару шагов назад. Он ясно видел ничем неприкрытое лицо, и понимание ситуации совсем утекало от него. — — Что такое, не ожидал? — знакомое до каждого миллиметра лицо скривило губы в презрительной усмешке. — Хотя о чем это я, ты же совсем перестал соображать последнее время. Не смотри на меня так. Я часть твоего подсознания, проекция твоей сильно стороны, если тебе угодно. Разумеется у меня твое лицо. Это твой сон, помнишь? — Что за чертовщина. Впрочем… Это ничего не меняет. Почему ты меня преследуешь? — былая уверенность и самообладание вернулось к Сергею, и он впился взглядом в свою пернатую копию. — Зачем? Затем, зачем и всегда. Я собираюсь помочь тебе, защитить от несправедливости мира. Неужто совсем не помнишь наши детские проделки? — тонкая бровь взлетела, выражая насмешку. Сергей даже не представлял насколько его лицо может раздражать. — Помочь чем? Ты всего лишь воображаемое существо, не имеешь никакой власти в материальном мире. — яда в его словах было не меньше, чем во взгляде янтарных глаз. — Видимо действительно не помнишь, так позволь освежить твою память. Горящее пространство вокруг резко поплыло, смешиваясь в грязную кучу, а вскоре и вовсе пропало. Тьма перед глазами пошла рябью, заискрилась, и вот, они очутились в старой комнатушке. “ Это комната детдома» — мимолетное узнавание отразилось в голубых глазах. — Верно, это наша старая комната. Но это не важно, — черная фигура повернулась к нему спиной и указав костистым пальцем в дальний угол комнаты, — Смотри туда. — Это же… — Разумовский не мог отвести взгляда от трех скрученных тел у самой стены. Тела эти издавали жалкие похрипывания и стоны, пол был забрызган кровью. — Да, бывшие соседи по комнате. Те самые, что порвали рисунки. — легкая мечтательная улыбка исказила тонкие губы, а поле перешла в пугающий оскал. — Ах, наша первая осознанная встреча, ты был так мал и доверчив. Чудные времена. — Осознанная? Были и до? — Сергей уже не скрывал свою растерянность и замешательство. Вся ситуация выходила из-под контроля. Безобидный воображаемый друг нес вполне реальную угрозу, Разумовский ощущал это каждой клеточкой тела. — Да, конечно. Ты разве не помнишь нашего зажигательного знакомства? — пространство вокруг вновь начало искажаться, не оставалось сомнений, что Птица контролирует происходящее во сне. — Что, о чем ты? — лицо миллионера стало откровенно испуганным. Голову посетила невероятная догадка. Он неверяще затрусил головой. — Нет, нет. Этого не может быть, этого не могло произойти! Мне было пять! — Спички детям не игрушка, да? — - Существо явно забавлялась его муками. Каркающий смех разнесся по пустоте. — Если не веришь, то взгляни сам! Они вновь очутились в комнате. На этот раз она была обложена кафелем, в углу стоял низенький холодильник и плита. Кухня. Посередине комнатушки стоял маленький рыжеволосый мальчик. Его небесные глаза были заплаканными, щеки мокрые, а рыжие вихры взлохмаченные, словно его таскали за них. На руке красовался длинный тонкий порез. Словно в беспамятстве мальчик тянулся к спичкам, что лежали на самом углу стола. Дотянувшись до них, он побрел в сторону коридора. — Нет, нет! Хватит, останови это! — Сергей кинулся к мальчику, но прошел сквозь него. Тогда он подбежал к Птице и вцепился в него. — Прекрати, слышишь?! Прекрати это! Я не хочу это видеть! — Смотри тряпка! — существо легко отшвырнуло Разумовского, а после подхватил за шиворот и поволок вслед за мальчиком. — До самого конца смотри! С ужасом мужчина наблюдал, как его маленькая копия подошла к родительской двери, прислушался, спят ли они. Запер дверь на наружную щеколду, чиркнул спичкой о бок коробки. Все движения были так легки и уверенны, что это приводило в животный ужас. Сергей наблюдал, как медленно падала спичка, как загорался ковер. Словно в замедленной съемке он наблюдал, как жилплощадь охватывает огонь. Через несколько минут из запертой комнаты начинают доноситься человеческие крики. К моменту, когда все закончилось, Разумовский сидел на полу, как можно сильнее зажимая глаза. Он слышал, как люди умирали. Как умерли его родители. Апатия прошла через долгие полчаса, все это время его пернатая копия с молчаливой усмешкой наблюдал за ним. — Вставай, тряпка. — Он легонько пнул его носком туфли. — — Что тебе еще от меня нужно? Недостаточно унизил? Недостаточно раздавил? Так заканчивай. — Голос, всегда струящийся эмоциями как фонтан, звучал тускло, словно глухое эхо. — Даже не мечтай. Я здесь, чтобы вновь вытянуть нас из задницы, в которую ты нас втянул. Снова. — О чем ты? Это то, зачем ты меня преследуешь? — Нет, не за этим. Но ты втянул нас в опасную игру. Это нужно исправлять. — Янтарные глаза впились в лазурные, прежнего запала в них уже не было. — Теперь ты знаешь всю правду. Но не ты один. Этот докторишка что-то подозревает, он будет копаться дальше, ты слишком его заинтересовал. — И что же, Птица, ты предлагаешь мне? — слова о неприятном докторе вернули те капли самообладания и серьезности, что у него остались. Усмешка вновь появилась на его обескровленных губах. — Не убивать же его. — — Именно! — радостный возглас был тем, чего Сергей стал бояться больше всего. — Нет! Даже думать не смей! Я не стану его убивать! — Я и не прошу тебя это делать! Уступи контроль мне, и я все сделаю. Тебе не придется марать руки. — Его голос стал елейным, улыбка превратилась в оскал. — Что за бред. Ты всего лишь плод моего воображения, что ты можешь? — ВЫпусти меня и все увидишь. — Я не могу этого позволить, не убить человека, не так. — А как? Хочешь в психушку? Так этот докторишка все устроит. И ты это знаешь! Потому что это знаю я. — Я, я не… — такая перспектива была пугающей. Он знал, он чувствовал, что этот исход возможен. И боялся этого. — Только представь, все плоды твоих стараний пойдут крахом. Свобода в интернете? Да ты и свою свободу потеряешь! — Я понял! Понял! Хватит! — Сергей схватился за голову. Он уже сомневался во всем. В правильности своих действий. В том что все это не реально. — Замечательно. Тебе не придется ничего делать, просто выпусти меня, я сам все сделаю. — проговорил последние слова, он растворился как туман. *** Предчувствие у Михаила было недобрым. Несмотря на это собрался он как всегда быстро и в нужное время стоял уже у ворот. На звонок ответили необычайно быстро. Летящей, бодрой походкой к нему приближалась фигура Разумовского. Как только дверь отворилась врач по привычке осмотрел мужчину. Его привлекли глаза. — Вы надели линзы? — карие глаза с любопытством уставились в янтарные. — И волосы подрезали. — Да, решил поэкспериментировать с внешностью. — Сергей одарил Михаила игривой усмешкой. — Вам нравится? — Смотрится… Необычно. Вы в необычайно веселом настроении, случилось что-то хорошее? — — Еще нет, но непременно случится! Ну довольно стоять в воротах, проходите. — Он широким жестом пригласил его во двор. — Помните место под сад? У меня для вас есть сюрприз, пройдемте, пожалуйста. Мужчины неспешным шагом направились к задней площади двора. Была хмурая середин апреля. Питерское серое небо прекрасно дополняло промозглость земли и голые ветви деревьев. Задний двор выглядел жутко. На голом дереве, в лучших традициях ужастиков, сидела стайка ворон. Сергей остановился. — Я надеюсь, вы не говорили куда отправились? Как и прошлые разы? — Разумеется нет, я же обещал. А данного слова я не нарушаю. — А как насчет записной книжки, куда вы записывали детали моего дела? Ее вы взяли с собой? — Улыбчивый мужчина внимательно вгляделся горящими глазами в перепуганное лицо врача. Сергей казался абсурдно ярким на фоне серости. — Право слово, вы же не думали меня обмануть?! Ну так что? — Д.да, я взял. — Замечательно, просто замечательно! Звук выстрела гулко прокатился по пустому пространству вокруг дома. Перепуганная стая ворон взмыла к свинцовым тучам в небе. Игра началась!