Всегда и навечно

Алек выдохся. Устал. Александр Лайтвуд просто безумно устал бояться. Он никогда столько не боялся. Никогда за его не простую жизнь охотника он не боялся так сильно за чью-то жизнь. Никогда ещё он не чувствовал такое отчаяние. Он пытался привести мысли в порядок уже 10 минут. Непозволительно много, ведь где-то там в полнейшем безумии находится его любимый, а он только идёт к порталу и его трясёт. Это не страх за свою жизнь. Да ради Ангела, плевал он на свою жизнь. Всегда плевал, когда дело касалось любимых, а сейчас речь идёт о Магнусе, его Магнусе. О том Магнусе, который сидел рядом, спасая его от заклятья для парабатаев. О Магнусе, который показал ему, что все преграды можно снести, было бы ради чего. Или кого. Сейчас Алек вспоминал их наиглупейшую ссору по поводу короткой жизни нефилима и понимал, что это всё такая ерунда. Какая разница сколько лет тебе осталось, если ты проживаешь их как хотел и с кем хотел. Алек больше не считал вечность мага преградой. Алек сейчас даже Эдем не считал преградой. Он был преисполнен желания вернуть своего мага домой и больше не отпускать никогда. За этими тяжёлыми мыслями Алек и не заметил, как оказался перед порталом. У него даже намёка на отказ от своей идеи не проскочило в голове. Лайтвуд приблизился к порталу, его руки коснулось странное тепло, обманчивое тепло. Сзади раздался знакомый голос, раздосадованный голос. Голос матери. Мариз Лайтвуд стояла в нескольких метрах от Алека вместе с Лидией и Максом, а также с Люком и отцом. Она смотрела на него так, будто он собирается предать весь Бруклин. О, этот разочарованный взгляд. Прямо как на свадьбе, когда вместо Лидии Александр целовал Бейна. И, на минуточку, ни о чем не жалел. И уже даже планировал такое же мероприятие для них с Магнусом. Но только без сбежавшего жениха. — Алек, не заставляй меня применять силу. Отойди от портала добровольно, — Мариз никогда не была в восторге от их отношений, но мешать ему спасти любимого — перебор. — Я сегодня больше ни с кем не советуюсь насчёт моих решений. И принимаю их сам. Если хочешь — сдай меня конклаву. — Алек, ты ранен, вымотан, ты на взводе и не понимаешь что творишь. Иди к нам, мы что-то придумаем. — Лидия сделала шаг вперёд, а Алек сделал шаг к порталу. — Александр! — Мне не нужно ваше «что-то придумаем». Я знаю ваш план действий. Меня запереть, про Магнуса забыть. Я люблю этого человека… — Он не человек, Александр. Он — нежить. — Мариз сжала ладони, её глаза горели от злости на неповиновение сына. — Он — Магнус Бейн, Верховный Маг Бруклина и мой мужчина. И я не буду сидеть и ждать, когда Асмодеус по почте пришлёт мне его голову. — Алек встал вплотную к порталу, — а вы предали его, а значит и меня тоже. Счастливо оставаться. Если вернусь — смс не напишу. И Алек исчез в портале. Супруги Лайтвуд были злы, они думали о том, что конклав скажет об этом, что подумает о них. Лидия, хоть внешне и выглядела раздосадованной, внутри завидовала Магнусу. Ради неё никто бы не отправился в пропасть с демонами добровольно. А Макс высказал вслух мысли Лидии: — Алек молодец. Правильно поступает. Безрассудно, но правильно. Он любит Бейна, Бейн любит его, а остальное, все эти предрассудки и старые порядки, не для них. И я рад, что Алек научился правильно расставлять приоритеты. Пойдём, он все равно в Эдеме. Стоя здесь, мы ничего не изменим. — Макс, запомни. То, что творит Алек, это неправильно! — Мариз наклонилась поближе к Максу. — Неправильно, мама, это твоя реакция на поступки Алека. Он не раб тебе. Он твой сын. А Магнус Бейн — единственный, кто показал ему, что любовь и безоговорочное подчинение не имеют ничего общего. — И Макс вернулся в институт. В это самое время Катарина объясняла Джейсу, Иззи и Клэри что к чему. Она порядком утомилась, и уже даже поняла, почему из всех Магнус выбрал Алека. Он был наименьшим тормозом в команде. Особенно когда хотел кому-то помочь. Но этого нельзя было сказать об остальных. Клэри ничего толком не знала о сумеречном мире. Джейс желал рвануть вперёд и подраться, а Иззи сгорала от чувства вины перед Алеком. И никто не нашёл в себе достаточно сил успокоиться и выслушать. — Может хватит себя жалеть, а? — Выкрикнула маг после 20 минут завываний, — Вы помочь хотите? — Конечно мы хотим им помочь, как вы можете думать иначе?! Просто… Это все очень… странно и страшно, — Клэри как всегда попыталась надавить на жалость, но Катарина была жалостлива лишь к паре Бейн/Лайтвуд. — О, я-то могу думать иначе. Ты продала Магнуса в обмен на честное слово что тебе помогут. И как обстоят дела? Помог тебе один из мощнейший демонов? — Взрыв ярости и тревоги за парней пересилил её привычное спокойствие. — Нет, но… — Что но, Клэри? Это Магнус прошерстил весь Бруклин в поисках того, что пробудит твою мать. Магнус, а не Асмодеус. — Магнус искал способ пробудить маму? — Клэри еле выговаривала слова и этим ещё больше бесила мага. — Магнус Бейн, собственной персоной. А знаешь почему? Да потому что он — не ты. Не эгоистичный подросток. Его мать проткнула себя кинжалом, когда узнала, что родила нежить. И он жил с этим все эти годы. Но когда ты вляпалась, он решил помочь. А ещё потому что он — не его отец. В нем лишь половина демона. И эту половину он использует во благо вас, охотников. Во благо, а не против вас. Должно быть, зря. Иззи вытерла слезу. Бейн приглянулся ей сразу. А ему приглянулся Алек, и кто она такая, чтобы не помочь брату устроить счастье. Но никто никогда не интересовался прошлым мага. А оно у него было большое и болезненное. Магнус никогда никому не показывал свои тревоги и опасения. Он до последнего молчал, когда в одном из сражений, в которое он ввязался из-за страха за Алека, ударной волной от встречного заклинания ему повредило половину тела. Он лишь сказал по окончании, что ему надо закончить важные дела и исчез. А через два дня Катарина подловила их на дежурстве и рассказала, что Магнусу плохо. Всё это время он не вставал, тратил свою магию на огненные сообщения для Алека, в которых рассказывал о срочных делах с Рагнором и Катариной, просто чтобы нефилим не волновался. Когда обман был раскрыт, он очень извинялся перед Лайтвудом, даже готов был принять решение Алека о расставании. Разумеется, такого в голове нефилима не было, но он очень долго не позволял магу заниматься делами. И даже после полного выздоровления ещё несколько дней контролировал полную изоляцию мага от сражений. В общем и целом, они друг друга стоили. Но для Алека Магнус всегда старался улыбаться, всегда молча переносил свои личные страдания и поддерживал Алека, если его что-то ранило. Не важно, была это душа, либо это были раны на теле, он всё старался излечить. И весь институт, весь мир нежити настолько к этому привык, что все и думать забыли, что Магнус Бейн тоже из крови и плоти, его тоже что-то гложет и гнетёт, что он такой же как и они. Алек же старался поддержать на инстинктах, ему казалось что магу плохо. А что делает хороший парень в таких ситуациях? Помогает. Алек Лайтвуд являлся лучшим для Магнуса, поэтому он бросался с головой в мага, в его проблему и решал, решал, до тех пор, пока Магнус не начинал улыбаться как-то, как говорил Алек, по особенному. Но это было только между ними. А все остальные забили на мага. Только ходили и учили Алека, что спать с нежитью плохо, что это не дело, не занимайся фигнёй, пойдём поможет Клэри или конклаву. Да пропади они пропадом. — Вы правы, — судорожно выдохнула Изабель, — вы правы, мы не помогали Магнусу. Мы были эгоистами всё это время. Но сейчас им обоим нужна помощь. А без вашей помощи мы не справимся. Пожалуйста. Не ради нас, нет. Ради Магнуса и Алека. Прошу, Катарина. Катарина покачала головой, она знала, что Изабель очень любит Александра. Все ошибаются. Также она понимала, что парням сейчас может понадобиться любая помощь. Возможно, они успеют остановить Алека прежде, чем он попадётся, и все вместе они вытащат Бейна. — Прежде, чем я вам помогу, вы должны узнать одну историю. Она касается одного из самых страшных кошмаров Магнуса — его глаз. — Катарина замолчала. Три пары глаз уставились на неё так, будто она сумасшедшая. — Глаз? Это шутка такая? Не время юморить, там мой брат идёт в логово Демонов, — Джейс усмехнулся. Ну какой кошмар может быть в глазах?! — Слишком много иронии. Глаза — зеркало души, не слышал? — Катарина не могла не выдохнуть тяжело, — так вы готовы слушать или ещё нет? — Да! Да, мы готовы слушать, раз для Магнуса это так важно, значит, и нам нужно это знать. — Изабель незаметно дала Джейсу пинка. — Когда Магнус был моложе, он очень старался понравиться окружающим. Он тянулся к магам, другим расам нежити, даже к охотникам и примитивным. И когда он был особенно счастлив, глаза это выдавали. Они становились золотыми с чёрным узким разрезом. Кошка, змея, называйте как хотите. Это… — Это его метка мага. Она у него в глазах, просто невероятно. — Абсолютно верно, Изабель. Так вот однажды он попал в весёлую компанию. Он до последнего не знал их происхождения. Но в один момент глаза засветились золотым, а его новые знакомые, увидев глаза, ударили его по затылку. Он потерял сознание, очнулся в каком-то подвале на цепях. Это оказались охотники. Они нарисовали на его груди руну агонии и пытали его несколько дней, постоянно называя его исчадием ада, выродком Асмодеуса, на что хватало фантазии. Через некоторое время его нашли вампиры и освободили. — Боже, Магнус, — Джейс сложил пазл в голове. Он бы тоже ненавидел охотников после этого. — Из этой истории Магнус вынес несколько выводов: никто не должен знать о его отце, никто не должен видеть его глаза и не при каких обстоятельствах он не будет показывать слабость. А под слабостью со временем он начал понимать любые эмоции. Вот такая недетская сказка. — Магнус доверился Алеку, нам доверился, а мы… Чем мы лучше тех охотников? — Изабель, те охотники не стали бы сейчас думать о том, как освободить исчадие ада. Вы лучше. Он вас простит. Если, конечно, вам будет это нужно. Катарина открыла портал. Переглядок в этот раз не было, а вот глаза на мокром месте были у всех. Не задумываясь, Изабель шагнула в портал. Следом вошёл Джейс, а за ними уже Клэри. Катарина посмотрела вокруг себя, усмехнулась, отмечая, что охотники в доме мага нормально обосновались с его же разрешения, и подумала о том, что Алек смог разбередить старую рану дабы зашить её раз и навсегда. И у него, лично у него, в этом плане проколов нет.