Равновесие

Просить о таком было жутко неловко. - Рин, научи меня танцевать, - пробубнил Хару себе под нос и добавил, - Пожалуйста. Мне очень надо. Рин удивленно расширил глаза, но потом, будто опомнившись, ухмыльнулся. - Хорошо. Укладывая чужую руку себе на плечо, он думает, что мог попросить Го научить Хару-чана танцевать. Но, на самом деле, он этого ни за что бы не сделал – раз Хару пришел к нему, никто другой не посмеет исполнять эту просьбу. Хватает его за руку и тащит в центр комнаты. - Держи спину, - напоминает. Рин делает шаг, Хару копирует движение. Второй – двигаться нужно всем телом, это не так просто. Глядя себе под ноги, Хару хмурится и передвигает конечности, стараясь не отставать. Споткнувшись о Рина, дергается, подается назад, насколько позволяют сцепленные руки и некрепкие объятия. Рин, хмыкнув, притягивает его обратно и продолжает. Но скоро громко и наигранно-выразительно вздыхает, произносит: - Двигай не только ногами, Хару–чан, иначе не научишься, - Рин ступает назад, тянет Харуку за собой, а тот, стараясь следовать совету, при этом держать спину и не смотреть под ноги, спотыкается, но Рин его удерживает. - Тут все как в плавании, - еще шаг, Хару не спотыкается, крепко вцепившись в чужое плечо. - Нужно двигаться телом, чтобы держаться на плаву. «Чтобы держатся на плаву. Чтобы держатся ритма» - кивает Хару сам себе. Верно, все как в плавании. Они, опираясь друг на друга, неумело и неуклюже пытаются вальсировать. Пытаются балансировать на видимой только им черте – не упасть возможно только работая вместе, иначе сбиваются с ритма. Иначе тонут. Все, как в плавании. Когда Хару не задумывается о том, как он двигается, становится легче. Вдруг проскальзывает мысль, неожиданная, невозможная, что если один из них разучится плавать, то другого постигнет та же участь. Рин вдруг наступает на ногу Хару, они сбиваются с ритма. Останавливаются, глядят друг на друга, и пытаются снова. … И если им придется учиться плавать снова, они будут делать это вместе. - Попробуй вести, - Хару слушается, но вопреки своим словам, Рин не уступает. Они ведут равную борьбу, плавно шагая по кругу. Раз-два-три. Раз-два-три. Вдох-выдох-выдох. Не сбиваясь. Только сейчас в ровном ритме мерещится что-то абсолютно новое и невероятное. Мысли не тревожат, только где-то на краю сознания неизменное «раз-два-три» заставляет двигаться и существовать именно в этот момент. Хару не сразу замечает, что смотрит на Рина, а Рин на него. Слишком правильно и естественно, чтобы придавать большое значение. Скоро Хару чувствует, что добела накалился этот зрительный контакт. Неосознанно крепче сжимает руку Рина в своей ладони. Тот отвечает на прикосновение. Затем, будто поняв, что случилось, вспыхивает и отворачивает голову. А ничего не случилось, на самом-то деле. Сделав пару кругов, Рин останавливается. Отстраняется. - Я научил тебя всему, что умел сам, - говорит он, - Будешь теперь и ты уметь. «Нет, не буду» - с каким-то невесомым отчаянием думает Хару, отступая на шаг. Он собьется с ритма при следующем танце, если Рин не будет ему опорой. Потому что Хару может плавать только ради Рина. Рин может плавать только для Хару. Равновесие, которое не может исчезнуть, даже если обе стороны этого пожелают. Их абсолютная несвобода, которая заставляет плыть вперед, глядя друг на друга со скрытым восхищением и неправильной одержимостью.