Чертов Водолей.
***
Чертов Водолей по имени Джейден Хосслер, приехавший погостить у своего друга. Чертов Водолей, всегда любивший нарушать правила. Чертов воздушный Водолей, от которого ноги подкашиваются в прямом смысле этого слова. Они прятались друг от друга около месяца. Честно (не все и не всегда) держались подальше друг от друга, чтобы ненароком ничего не сломать, что, конечно, не могло не раздражать. Лиза, за несколько лет привыкшая к своему личному пространству, не пылала желанием делить его с левым челом, от которого она еще и может навредить своему здоровью. Марина с Чейзом старались сгладить быстро вскипающий характер девушки, но это было трудно, когда под боком постоянно болтался вечно выпендривающийся Джейден. В этот день солнце светило так ярко и сильно, что по возвращении домой Лиза увидела растаявшую шоколадку, на которую попадали ультрафиолетовые лучи. Скинув с себя легкое платье, она прямиком прошла в душ, не стесняясь наготы: дома никого не должно было быть. В ее ушах были непромокаемые аэрподсы — единственная вещь, оставшаяся на теле — в которых играл любимый Гарри Стаилс. Прохладная вода постепенно стала обволакивать ее тело, и девушка с наслаждением выдохнула: спасительная прохлада начала действовать. Не открывая глаза, она простояла так еще около минуты, когда пришло время воспользоваться гелем для душа. Но протянув руку к полочке с шампунями, вместо холодных металлических прутьев, ее встретило теплое упругое тело (не член, извращенки вы этакие, просто тело). На долю секунды Лиза решила, что Чейз вернулся пораньше со встречи, но, открыв глаза, она подпрыгнула на месте, истошно заорав на весь квартал. — ТВОЮ МАТЬ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! В ванной, точно также не стесняясь наготы, стоял Джейден, беззастенчиво разглядывая Лизу с ног до головы. От испуга и неожиданности, он и не заметил, как девичий кулак прилетел прямо в нос. Согнувшись от боли, Джейден уже не видел, как быстро Лиза выбежала из ванны на поиски одежды. Об этом инциденте можно было бы забыть, если бы не одно «но». Лиза продолжала думать об этом, желая Чейзу спокойной ночи.Им не стало плохо рядом друг с другом. ***
Никто из них не сказал об этом инциденте своим друзьям. Но Лиза как будто чаще стала замечать его взгляды на себе. Это было не просто мимолетное движение глаз. Она буквально видела, как в его голове каждый раз крутятся шестеренки. Но и себя поймала на мысли: «Я думаю о нем слишком много». Детская влюбленность в знаменитость не могла вернуться лишь потому, что она и сейчас жила своей мечтой: в ее кровати — красивейший и желаннейший мужчина ее жизни, который по-настоящему любит ее. Или ей лишь хочется так думать? Чейз оказался не ее мечтой. Он не был плохим, нет, но он был как будто не для нее. Слишком сильная любовь, слишком сильное внимание, которое сопровождалось, однако, совершенным незнанием ее, как человека. Все видели, как он смотрит на нее за ужином, на прогулке, когда она засыпает, но только Лиза знала, что он не знает даже ее любимого цвета. В то же время, вопреки своим принципам, ее стало тянуть к нему. Они стали пересекаться все чаще. Заговаривать друг с другом. Смеяться. Драться. Танцевать. Но сила знаков все равно имела свой вес. Если они находились рядом больше двух часов, то у обоих начинала кружиться голова. И Лиза чувствовала себя в клетке. Как цветок в маленьком горшке, не способный разрастись из-за недостатка пищи и места, она как будто стояла на месте, когда вокруг жизнь шла своим чередом. Ей перестало хватать той детской мечты. Одно лишь присутствие Чейза в жизни теперь не делало ее счастливой. Теперь все, что связано с ним, не делало ее счастливой. То, как он не спрашивал, как у нее дела, как учеба, то, как постоянно пялился в телевизор, не желая даже заговорить. — Давай поговорим. Как у тебя прошел день? — Лиза села перед тиктокером, пытаясь заглянуть ему в лицо. Безуспешно. — Пойдет. — Что делал? — Да, неважно. -Мы стали проводить мало времени вместе. — Тебе кажется. — Чейз, кто я? — Лиза смотрит на него в упор, но не видит того идеала, каким был он пять лет назад. Как будто незнакомец пробрался в их квартиру и искусно играет чью-то роль. Его роль. — Лиза, — Чейз не отрывается от телевизора, только хмурится, не понимая, к чему весь этот маскарад. — Чейз, я ЭЛИЗАБЕТ! — она кидает в него подушкой, не выдерживая. Парень смотрит недоумевающим взглядом. — Я прошу так называть меня уже месяц. Но ты знаешь только названия телеканалов. Мне надо проветриться. Она накидывает ветровку, оставляя Чейза переваривать их ссору. Туда, где никто не найдет. Где всегда тихо. Битцевский парк. Тут всегда темно, но, когда в руке перцовый баллончик, темнота становится привлекательной. Теплый июльский воздух приятно касается лица, ветер уносит всю злость, что она испытывала, при виде своего парня. Парня ли все еще? Куча мыслей роется в ее голове, когда кто-то резко хватает за руку. Лиза вскрикивает, второй мгновенно нажимая на кнопку баллончика, и спустя секунды слышит уже знакомый рев. — Придурок! Джейден стоит перед ней. То ли смеется, то ли плачет, но это он. Не вернувшийся маньяк, не его последователи. Пульс постепенно приходит в норму, и Лиза соображает достать бутылку воды, чтобы промыть глаза парню. Проходит с двадцать минут, когда они решают сесть на ближайшую скамейку, отдохнуть от пережитого шока. У каждого — улыбка на лице и тепло на душе. — Зачем ты меня напугал? — А зачем ты ходишь одна в самом опасном районе? — Мы квиты. Расскажи что-нибудь. — Я рассказал тебе уже все, что можно. Хотя… Я говорил про своего пса Рыжика? — Неа. — Он жил у меня сорок лет. — Врешь! — Лиза мотает головой, — Собаки столько не живут. — А вот и нет. Он еще и сам гулять ходил. А вечером скребся лапкой и шёл спать не балкон. — Не верю, это бред. — А то, что мама меня рожала три дня, тоже бред по-твоему? — Джейден с вызовом смотрит на нее, а в глазах сверкают дьявольские огоньки. — Смотря сколько ты весил. — 5 кг! — Ага, а я шалаши все детство строила на старом арбате. — Ну, не хочешь — не верь, — Джейден равнодушно пожимает плечами. — Вот только шалаши я реально строил. На Беверли Хиллс. — Да-да-да. Докажи, тогда и поверю, — она фыркает. — Легко, — парень усмехается, придвигаясь ближе и ближе к девушке. Лиза с недоумением смотрит на его действие, но не останавливает. Голова начинает немного кружиться. Не вовремя. — Там было так тесно, что мы были прижаты буквально вот так, — он дышит ей в шею, и по коже пробегают миллиарды мурашек. Нет. Нельзя. — И еще там было очень жарко. Лиза хватает воздух, когда его мягкие губы опускаются на ее. Мягкие, прохладные, со вкусом сигарет, они намного желаннее и лучше Чейза. Она будто горит, но не заживо, а перерождаясь. Это что-то новое, неизвестное, но очень-очень-очень приятное. — С Днем рождения!На дворе четвертое июля. Голова кружится. Но на этот раз она знает — это не из-за вакцины. Это из-за любви.