The Light of our souls/Свет наших душ

— Выходи, мерзкое Отродье! — Оглушающие крики пьяного человека раздались из-за тонкой двери. — Открой дверь, Шлюха! Неизвестно даже от кого этого гадëныша нагулял… Тьфу! Драко изо всех сил подавлял всхлипы, рвущиеся из его груди, чтобы не пугать и так трясущегося на его руках сына. — Папочка, мне страшно! — детский испуганный шёпот будто разрывал сердце Драко. Его нежный цветочек не заслуживает слышать все эти грязные слова, не заслуживает того, чтобы его распахнутые глазки, полные слëз, видели то, что произошло пару часов назад. Не заслуживает всего этого. Не заслуживает такого отца, как Драко Малфой. Скорпиус заслуживает только самого лучшего. Такого же светлого, как и его чистая душа. Драко покрепче прижал ладони к ушам сына, не желая, чтобы бедный мальчик слышал потоки отборной грязи из-за двери. У молодого мужчины стекленеет взгляд, из уголков глаз начинает стекать скопившаяся жидкость. У него перед глазами события двухчасовой давности, которые точно не должен был видеть его семилетний сын. Патрик снова пьян, он не ночевал дома и вернулся лишь к 9 утра. Драко вздыхает, поправляя одеяло спящего сына и выходит в коридор. Все маски давно сняты, парень давно знает, кто перед ним. Совсем не друг; не тот человек, которому можно доверять. Перед ним лишь человек от которого он зависит, потому что однажды принял помощь и всë ещë не расплатился с долгом. Ещë потому что у него маленький сын, которому кроме любви нужен дом, одежда, и всë остальное, на что нужны деньги. А у Драко нет денег, он не получил никакого образования, поэтому на нормальную работу его не возьмут. Хотя главная проблема в другом. Формально его даже не существует в магловском мире. Но ведь и из магического он изгнан. Выходит его нигде нет. Он Никто. И звать его Никак. — Ну! Ублюдок! И когда ты долг свой отдавать собираешься? Я уже за****ся ждать! — красное лицо вдруг очерняется грязной ухмылкой. — Слушай, а я ведь придумал, как ты можешь мне отплатить! Как ты сам ещë не догадался-то? Хоть от тебя и веет этим отвратным амбре Упивающихся смертью… Я ведь и нос могу зажать, а ты поработаешь по своему главному призванию! Да, Шлюшонок? А дальше Драко уже толком ничего не помнит. Вернее не так. Хотел бы ничего не помнить. Но слишком яркие детали теперь уже не выветришь из светловолосой головы. Он помнит как его резко дëргают на себя. Как грубо тянут немного отросшие волосы. Как из чужого рта сыпятся грязные слова и ругательства, правда на них Драко не обращает внимания, он знает о своих грехах и сам, и принимает своë положение тоже сам, без чьей-либо помощи. Он сам знает, как много наворотил в прошлом, так много, что он и жить-то не смог бы с этим. Если бы не Скорпиус, маленький комочек счастья, так щедро дарованный ему судьбой и магией. Но вот понимание того, что друг (как он думал) только притворялся, на самом деле копя в себе ненависть и злобу, заставляло сердце сжиматься. Ему никогда не везло в дружбе. Нет, давайте будем откровенны. Ему ни в чëм не везло по-настоящему. Древний Род принëс ему лишь несчастья, а не удачу, как думали те, кто из корыстных целей вëл с ним имитацию дружбы. Сердце сжалось ещë сильнее, потому что в воспоминаниях всплыл черноволосый образ, такой до боли знакомый и одновременно чужой. Помнит, как было больно, горько и мерзко, потому что на самом деле он не шлюха, на самом деле он даже никогда ни с кем близок не был. Помнит много стекающей жидкости, толком и не разобрать откуда; много слëз, очень много слëз, крови, и… И много других слëз, много всхлипов, на которые обернулся Драко, в ужасе крича стоявшему в дверном проëме сыну, что всë в порядке, чтобы он шëл и ждал его в комнате. — О! А вот и ублюдочек пожаловал! Что пришëл? Мало тебе наказания за порванные джинсы? — Не смей! Он всего лишь ребëнок! Он ни в чëм перед тобой не виноват! — сквозь слëзы и всхлипы подступающей истерики, прохрипел Драко. Скорпиус не ушëл. До конца стоял, порываясь подбежать к обидчику папы, но останавливаясь от взгляда Драко. Бывший наследник знаменитого, чистокровного и богатого рода Малфой навсегда запомнил душераздирающие крики сына. — Отпусти папу! Дядя Патрик, зачем ты делаешь ему больно? Остановись! Пожалуйста! Пожалуйста, отпусти папочку! Не делай ему больно! Папочка! Мой бедный папочка!.. — ребëнок заходился в непрекращающейся истерике, пока (уже после окончания никак не заканчивающейся пытки) Драко не взял его на руки, сам еле стоя на полусогнутых, дрожащих ногах. Как он только вообще встать смог? А чего не сделает любящий родитель для своего ребëнка, которому он нужен? Всë, что в его силах. И даже больше. После изнасилования Патрик ушëл из квартиры. Немного придя в себя, Драко кинулся собирать вещи, потому что на улице морозная зима, а у него маленький сын. И у самого неясно что с лëгкими, потому что вчера Патрик выгнал ночевать его раздетым на балкон. Подумать только, это было наказание за испорченные джинсы, которые Скорпиус порвал, зацепившись за деталь железной горки. Оставаться здесь больше было невозможно. Может у самого Драко уже и не осталось гордости, но за сына он ещë повоюет. Он так торопился, так старался успеть покинуть эти стены, насквозь пропитанные их со Скорпиусом болью и слезами. Но не успел. Озверевший мужчина вернулся слишком быстро. Слышится звук колотящих по двери кулаков. Драко думает о том, как хорошо, что он успел закрыть дверь в гостиную на замок. На минуту всë стихает: и стук ломящегося в комнату мужчины, и его брань. Драко был готов выдохнуть, как послышался звук поворачивающегося ключа. Наступает паника. Что? Разве был второй ключ? Почему парень об этом не знал? — Боже… Что же нам делать? Господи… — шепчет Драко, одной рукой покрепче прижимая Скорпиуса к себе, другой зажимая себе рот. Появляется нелепое желание закричать в голос и позвать маму с отцом на помощь. Пусть Люциуса Малфоя и считали одним из монстров Ужасного времени (как прозвал это время про себя Драко), он очень любил их с мамой, пусть по-своему, немного холодно и строго, но в детских воспоминаниях ещë остались моменты, когда глава семьи прижимал к себе сына и говорил, что всë будет хорошо, что он всегда придëт ему на помощь. Драко хотелось истерически рассмеяться. Больше никогда не придëт, не сможет. А когда мог — Драко его об этом не просил. — Папочка! — Скорпиус сильнее прижался к отцовскому плечу, подсознательно ища защиты, хотя в свои годы уже понимал, что от детских страхов не спастись в родительских объятиях. Потому что страхи у него были не детские. Потому что страхи у них с папой были одни на двоих. Но даже зная это, в обнимку с папочкой становилось чуточку менее страшно, потому что они вместе, они рядом друг с другом. Всхлип сына и скрип открывающейся двери вернули Драко в настоящее. — Эй, Упивающийся смертью! — Патрик противно тянет заплетающимся языком ненавистное Драко обращение. — Я ещë не закончил, С*ка! Ну сейчас-то я разберусь с вами обоими! — глаза ужасающе горят, лицо ещë более красное. Мужчина добавил алкоголя, потому ноги его слушались с трудом. Это Драко на руку. Панически оглядевшись, он вскакивает на ноги, подхватывая Скорпиуса на руки, оборачивается на явно помешавшегося человека и понимает, что выбора нет. — Скорпи! Всë будет хорошо! — обкусанные губы быстро прижимаются к бледному лобику. Парень в доли секунды преодолевает расстояние отделяющее их с сыном от открытого балкона. На мгновение Драко вспоминает Гарри, то как красиво развевались его волосы, когда он заходил в пике. И прыгает вниз. С 23 этажа. Не умея пользоваться невербальными заклинаниями.