Я не гребаный мальчик-который-не-мальчик-и-который-не-выжил, я теперь королева!

Нед Старк не зря слыл Тихим волком. Он не был склонен к вспышкам громкой ярости, не был импульсивен как таковой, и даже ходил порой так тихо, что пугал собственных слуг, которые не слышали его приближения. Нед Старк был совсем не похож на своего сурового, даже жесткого отца, или своего старшего брата, о чьем буйном характере помнили до сих пор. Некоторые особо смелые, особенно только в начале его пути как Хранителя Севера шептали, что та часть его прозвища, где был указан «волк», нужно было поменять на оленя или сокола, среди которых тот вырос. Конечно, со временем северяне поняли, что он все же достойный Старк, пусть не самый свирепый, кровожадный и деятельный среди таковых, которого, даже те, кто был с ним в бою, не видели, как им овладевала бы истинная ярость и не слышали его гневных воплей. Но сегодня был тот удивительный день, когда некоторые жители Винтерфелла узнали, что их сюзерен все же обладал той жилкой буйства, что и все его предки. Первыми из таких «счастливчиков» был Джори Кассель, стоявший на страже неподалеку от дверей в кабинет, где работал лорд Старк в этот день, и мейстер Лювин, который принес письма для главы дома, где он служил, и даже не успел уйти к себе. Громкий стук, а потом грохот падающих предметов заставил их обоих вздрогнуть, и невольно переглянуться. Джори быстро пришел в себя, и поспешил в кабинет, положив руку на гарду меча и готовясь защитить своего лорда от кого бы то не было. Но внутри он не нашел врагов. Только непривычно злого лорда Старка, который тяжело дышал, уперевшись кулаками в стол, с чьей поверхности все было смахнуто на пол. Джори Касселя было трудно напугать. Но в тот миг, когда его обычно такое сдержанный сюзерен вскинул на него взгляд своих почерневших глаз, полных злости и страстного желания кого-то придушить, изрубить фамильным мечом, или натравить своего чудовищного волка, Шторма, которая, к счастью, была не здесь в этот момент, он честно чуть не обосрался. — ВОН! — рявкнул лорд Старк, едва увидел его, и маячившего за Джори мейстера. Он мгновенно ретировался, уверенный, что если у того что-то было под рукой, то ему еще бы в догонку прилетело что-то тяжелое для ускорения. Дверь в кабинет лорда Старка вновь закрылась. И только после этого Нед рухнул обратно на стул, и устало провел рукой по лицу. А ведь этот день не предвещал беды. Нед встал как обычно рано, умылся и позавтракал в большом зале с Риконом и Сансой, которая, к его большой радости, несмотря на первоначальные слезы и печаль от того, что он отправил прочь септу Мордейн и приказа разобрать септу, все же прониклась симпатией к леди Жанине. И судя по отчетам своей гувернантки, уже делала небольшие успехи. Его это радовало и в то же время ужасало, ведь Кейтилин и септа впрямь забили его бедной девочке голову всякой чушью. О шитье, песнях, и о том, какой прекрасный и чудесный Юг. И ничего толком о том, как управлять замком, о домах Севера, или даже родных для его жены домах из Речных земель. Уже не говоря о том, что, как выяснилось, несмотря на красивый почерк, его дочь плохо разбиралась в грамматике и писала с ошибками, как обычная служанка!.. А после завтрака он направился в кабинет, чтобы разобрать документы, и прочесть сообщения, которые утром получил мейстер Лювин. И вот тут уже началось. Первое сообщение оказалось прямиком из Королевской гавани, в котором его уведомили, что Джон Аррен, его бывший опекун, скончался. Нед ощутил укол печали, даже если это была ожидаемая новость, ведь Джон уже был давно не молод. А потом на него накатил ужас, когда он дочитал то до конца, и понял, что Роберт собрался приехать сюда. Зачем даже не стоило спрашивать. Ему нужна была новая правая рука, новый Десница, и его бывший друг явно желал таковой сделать его. Но Нед не хотел этого! Он… Он уже решил и был твердо настроен идти до конца рядом с дочерью, которая в ближайшие пару лет начнет свой поход за возращением трона своей семьи. Как это не удручало бы, больше их с Робертом пути не могли идти вместе, лишь порознь. Так же он испытал небольшой шок, когда прочел о том, что перед смертью Джон отстранил жену, сестру Кет, от линии наследования за ее измены и отсутствия общего наследника, и в своем завещании, написанном за пару часов до смерти, указал, что новым Хранителем Востока должен стать его бастард, о котором Нед даже и не знал. Впрочем, скоро все эмоции были сметены волной непривычной горячей злобы, и желанием скормить некого напыщенного кота Шторму. Еще одно сообщение Нед нашел у себя на столе, а не получил из рук Лювина. Оно было без печати и до боли коротким, написанным кривоватым подчерком его девочки, его Анны. Там было всего несколько предложений: извинения, сообщение о том, что лорды Запада знают о ее личности и… и что ее свадьба с Джейме Ланнистером состоится в последний день фестиваля урожая, то есть через полторы недели!.. А ведь этот проклятый лев обещал. Обещал, что свадьба только ширма, чтобы он мог увести Анну, Висенью, на Юг. Что даже если та и будет, то она будет фикцией и состоится не раньше, чем той хотя бы будет шестнадцать. Но вот, его девочке только еще будет четырнадцать, а ее уже тащит под венец этот чертов лев!.. «Боги, она же еще ребенок! Какая ей свадьба, брачная ночь? А если она понесет? Это же ее убьет!» — в ужасе думал Нед, и еще больше начинал злиться на Ланнистера и на самого себе, вообще допустившего, чтобы та покинула Север. И понимал, что ни письмо, ни он сам до Ланниспорта не успеет добраться, чтобы как-то этому помешать. Да и мог ли он? Это письмо было от его Анны, а не от этого глупого льва, к тому же, какая-то часть него, более практичная и подкрепленная тем небольшим политическим опытом и опытом войн, понимала, что если теперь лорды Запада все знают, его девочке нужно закрепить их за собой, и как это сделать эффективнее, чем взять в свои принцы-консорты Хранителя Запада? Но не сейчас!.. «А когда? Как говорят, куй железо — пока горячо. И твоя девочка это понимает. Джон Аррен — это все, что держало этот хрупкий мир, а сейчас Вестерос потерял эту хрупкую иллюзию. Грядет война, дорогой Эдд, и пора готовиться. Хватит малодушничать и закрывать глаза. Выпускай уже клыки и вперед, начинай рвать глотки за своих детенышей», — жестко сказал его внутренний голос, почему-то напомнивший ему его тетю Бранду, единственную, кто его так называл, и которая умерла, когда он был ребенком. Это была суровая и довольно страшная женщина, которая прожила большую часть жизни в Штормовых землях со своим мужем из дома Роджерсов, но, когда его мать, леди Лиарра, и ее сестра отдали богам душу, она приехала в дом своего детства, чтобы приглядеть за племянниками. И чтобы умереть здесь, так как, по ее словам, Штормовые земли так и не стали ей домом, там не было ее богов и не выпадал снег. Ведь, может, она любила своего мужа, с которым прожила очень много лет, но после того, как тот умер, там ее больше ничего не держало. Так и случилось. Та пережила сестру всего на два года, но Нед хорошо запомнил то время, когда та жила здесь. Она была строга с ними, но в то же время, Нед был уверен, что тетя Бранда по-своему любила их. И до сих пор ощущал боль в ушах, стоило вспомнить то, как тетя Бранда тягала его за них, когда Брандон — Брандон, а совсем не он! — втягивал их в какие-то переделки, кончающиеся катастрофой. А еще помнил, как ее едва выносил его отец. Тетя была ярой противницей того, чтобы лорд Рикард сближался с Югом, даром что сама была замужем за рыцарем из тех земель. И ей не нравилось то, что тот хотел отправить их на воспитание куда-то за пределы Севера. Старки на Юге не процветают. Это была ее, полная горечи фраза, которую часто повторял после восстания. Конечно, это было связано с тем, что родной там так и не стала, да и детей боги ей не дали, а не потом, что там погибло столько Старков, но это не значит, что эта фраза была менее правдива. Нед не мог не подумать, что было бы, если бы отец ее послушал, или если тетя прожила чуть подольше. Может быть, их жизни были бы совсем иными. Но что уж теперь?.. Нед не видел смысла думать о неизменном прошлом, когда впереди маячило совсем не радужное будущее. Он выпустил тяжелый вздох и устало опустился на стул, сцепив руки перед собой на пустом теперь столе. Сомнений не было, свадьбу ему не отложить. Анна станет женой Ланнистера уже к концу месяца. Как и не было сомнения в том, что Роберту он должен был отказать. Строго говоря, Нед даже не должен был допустить, чтобы тот прибыл в Винтерфелл, ибо принимать у себя в доме того, кого некогда, и даже отчасти все еще, звал другом, в то же время планируя как его свергнуть, было абсурдно. Арестовывать его прямо по прибытию, чтобы подарить его Анне, было бы ловко и хитро, но как-то все же бесчестно. Он вновь вздохнул. Все же несмотря на то, что Нед был твердо намерен поддержать дочь, предавать Роберта было трудно. И пока не знал, как решить эту проблему, хотя у него и была одна рискованная идея на этот счет, он хотел сделать то, что мог. Нед покосился на беспорядок, который устроил, и позвал назад охранников, чтобы те вызвали слуг, чтобы убрать здесь все. И уже через полчаса, когда у него на столе была новая чернильница, и чистая стопка пергаментов, Нед приступил к написанию писем своим вассалам. И Бриндену Талли. Незадолго до того, как тот уехал вместе с Браном все эти недели назад, они еще раз поговорили, и он вновь напомнил старому рыцарю о том, кто возвел его дом в верха и о том, чтобы тот поговорил со своим братом. Сейчас, раз Джон мертв, а Лизе грозит отправиться либо домой, куда лорд Хостер вряд ли ее примет, либо к Молчаливым сестрам, рыцарь и Бран должны были покинуть Кровавые Врата, где Черная Рыба служил как Рыцарь Врат. На этот пост назначали разных людей лично лорд Орлиного Гнезда, и каждый новый выбирал своего Рыцаря. Конечно, сир Бринден еще мог выполнять свои обязанности до переназначения, но после того, как Лиза себя опозорила… Это было сомнительно, да и позорно лично для самого рыцаря. Значит он отправится домой, к брату, чью верность для Анны хотел заполучить Нед, причем как можно скорее. И пора было бы напомнить сиру Бриндену об этом. А если у него не выйдет уговорить брата, не удастся сделать тоже самое его жене, которой тоже придется написать письмо, хочет она того или нет, то придется использовать то знание, каким с ним та поделилась еще до того, как их отношения испортились, и котором знал очень узкий круг лиц. Лорд Хостер был одним из этих людей и именно из-за этого уже год как настойчиво просит отправить к нему на воспитание одного из внуков. Знание о том, что, кажется, не только Лиза родилась слабой разумом и подвержена истерии, но и его единственный наследник имел трудности с женщинами, а его плодовитость была под вопросом. Видимо под весьма большим, раз отец его жены уже столько времени хотел сделать наследником Риверрана либо Брана, либо Рикона. Если это станет известно всему свету, то лорду Эдмуру в пору в септоны уйти, чтобы избежать позора, а больное сердце гордого лорда Хостера могло и не выдержать этого. Особенно в купе с тем, что уже Лиза навлекла на их дом, и поведением Кет уже столько времени сидящая под замком, отстраненная от брачного ложа, воспитания детей и частично дел, какими традиционно заведовала леди Винтерфелла, о чем старый лорд был поставлен в известность ей же самой, когда она отправляла свои жалобные письма всем своим родственникам. Это тоже было бесчестно. Это было даже жестоко. Но и Нед был уже не таким благородным идиотом. Учился он медленно, это да, но он учился. Честь - это щит для его совести, а не для его детей, которых Нед должен защитить, вот что он наконец уяснил. Защитить даже от тлетворного, как выяснилось, влияния родной матери, которая все еще считала, что живет среди дикарей, была женой дикаря, и их дети будут таким же, если останутся жить здесь. Защитить дочь своего сердца и племянницу по крови, у которой из взрослых родственников был только он, Нед. И если для этого придется припозорить дом Талли, чтобы они склонили голову перед Анной… Ну что ж. Невелика потеря и не самая большая из жертв, если уж на то пошло. Лорд Хостер должен будет даже радоваться. Ведь Нед, будь он более суровым и все еще не хранивший в душе любовь к супруге, вполне мог развестись с Кейтилин и отправить тому еще одну опозоренную дочь, лишенную права на детей, единственных с кровью Талли, которые могли бы продолжить род. Уже не столь молодую, чтобы ее можно было выдать замуж повторно. И лишенную возможности рожать, так как Рикон родился с трудом и был ее последним ребенком, как уверенно заявлял мейстер Лювин. А это был бы удар посильнее, чем посмешищем, которым Эдмур может стать, и каким и так уже слыл среди народа из-за своего напыщенного поведения.