***
Прошло чуть более полугода как небезызвестный князь Наньнина был тайно увезен из родной столицы и укрыт в таинственных землях Наньцзяна, подальше от интриг и опасностей. Только вернувшись к жизни, Седьмой Лорд и представить себе не мог, что не умрет на поле боя, и не будет заколот врагами в череде дворцовых перипетий, а будет доживать остаток своей жизни в столь живописном месте, рядом с человеком, сумевшим заполнить пустоту в его давно остывшем сердце. Это маленькое ядовитое существо, его У Си, вернул из объятий тьмы Бэйюаня, жизнь которого уже давно потеряла всякий смысл, отдав ему всего себя, посвятив свою любовь только ему. Он открыто заявил всему народу о своем избраннике, даже получил благословение от наставника, привел его в свой дом и официально принял новый статус "великого шамана". У Си постарался обустроить их жилище таким образом, чтобы князь ни в чем не нуждался, и чтобы изо дня в день, выходя на террасу, взор его услаждала прекрасная картина лучших видов Наньцзяна. Вот и сейчас Бэйюань, праздно развалившись в удобном кресле, обратил свой взор на открывающийся перед ним живописный пейзаж: на небольшую цветочную поляну с рядами кустистых деревьев, на которых то и дело щебетали диковинные птицы, на заснеженные горные хребты, притаившиеся в дымке облаков, на закатное небо, переливающееся всеми возможными красками. Но сегодня ничто не могло его порадовать, ведь уже три недели Великий Шаман был в отъезде. Он должен был уехать всего лишь на неделю, но за первой потянулась вторая, а там и третья. Перед отъездом У Си между ними завязалась перепалка, начавшаяся с сущей мелочи, но, как водится, переросшей в бурный скандал. В любовных делах Шаман действительно был варваром со страстным темпераментом, и иногда перегибал палку со своей ревностью, а князь, с присущей ему ленью, не хотел менять свое спокойствие в этом райском месте на многодневные скачки верхом из одного селения в другое. Затаив обиду в сердце, Бэйюань даже не вышел его проводить, а У Си, прощавший ему все на свете, в кои то веки не пожелал пойти на уступки, и не обернувшись на захлопнутую перед ним дверь, ускакал прочь. Поначалу князь думал, что ему не составит труда пробыть в одиночестве какое-то время, тем более, что У Си совершенно его измотал. Спокойный с виду, он был совершенно ненасытным в постели. Если в первое время после ранения князя, шаман обращался со своим возлюбленным как с хрупким цветком, то постепенно его ласки становились все более алчными, а движения более грубыми. Казалось, с каждым разом его желание распалялось с новой силой. День за днем, почитывая очередную книгу или делая красочные наброски, Бэйюань все чаще становился рассеянным, пока наконец не понял, что ничего из этого не приносит ему удовольствие. Князь нехотя признался себе в том, что он дико скучает по своему маленькому Шаману, по его обжигающим прикосновениям, властным губам, умелым рукам... Мысли в голове сменялись ярким калейдоскопом из непристойных картинок: как податливо раздвигаются в стороны ноги, под напором настойчивых ласк, как с его губ срываются стоны, когда У Си начинает двигаться в нем быстрее, с каждым разом проникая глубже... Одновременно злясь на себя, за то, что он повел себя по-детски, и злясь на У Си, за то, что это маленькое ядовитое существо смогло прогрызть путь к его сердцу, Бэйюань, горько вздохнув, с силой захлопнул лежащую на коленях книгу и устремился в дом.***
В темноте комнаты горела свеча, отбрасывая на стены подрагивающие тени. Сквозь сон Бэйюань почувствовал, что кто-то касается его щеки. Еще не привыкшие к темноте глаза, не сразу уловили черты человека, сидевшего подле него на кровати. Зато кожа моментально отозвалась на поглаживания такими знакомыми чуть мозолистыми пальцами. Резко поднявшись с подушек, князь одной рукой притянул шамана в свои объятья, другой рукой обвив его шею, уткнулся носом ему в плечо. Горячее дыхание коснулось его уха: - Я так скучал по тебе. Прости меня. Подняв голову, Бэйюань посмотрел в глаза У Си и не увидел в них ничего кроме любви и искреннего сожаления. Все внутри него сжалось и он тут же захотел сам просить его о прощении. Но это благое намерение вмиг рассыпалось в прах, разбившись о желание подразнить У Си. Коснувшись его подбородка кончиками пальцев, князь чуть приподнял его вверх и строго спросил: - Что же ты не приехал раньше, раз так скучал по мне? Шаман беспомощно захлопал глазами: - Но я правда не мог...Я, я...я изнываю от любви к тебе, - произнес он со всей страстью. - Так докажи мне. Едва позволив ему договорить, У Си накрыл его губы своими, покусывая их, постепенно углубляя поцелуй. Он мягко опустил возлюбленного обратно на кровать, попутно освобождаясь от лишней одежды.***
Первые рассветные лучи пробивались сквозь задернутый полог кровати, легкая ткань чуть колыхалась на ветру, мягко пробуждая Бэйюаня ото сна. Приподняв голову от теплого плеча, он встретился глазами с другой парой темных глаз, в которых плавала нежность. Подавшись вперед он мягко поцеловал У Си в губы и снова откинулся назад, уютно расположив голову у него на груди. Поигрывая с вьющимися прядками его волос, У Си тихо спросил: - Скажи, ты счастлив? Ты не жалеешь о жизни здесь, со мной? - Разве у меня был выбор? - весело ответил князь. - И правда, я бы все равно тебя забрал, - сказал шаман со всей серьезностью. На мгновение повисла тишина, которую следом нарушил тихий голос Бэйюаня: - Я счастлив быть с тобой. Я благодарен тебе за все, что ты для меня сделал. Я люблю тебя. Блуждающая в волосах князя рука шамана вмиг остановилась, казалось он даже перестал дышать. - Я должен сказать тебе кое-что, - начал он. - Как ты знаешь, я обязан взять себе в ученики одаренного мальчика, стать его наставником, научив его быть Великим Шаманом после меня. Я прошу...я прошу тебя стать ему отцом. - Ты просишь меня воспитать его вместе с тобой? - Да... Задержав руку шамана в своей руке он скрестил их пальцы вместе и притянул к себе, легонько поцеловав тыльную сторону ладони У Си. Затем спокойно ответил: - Я рад, что смогу называть этого мальчика нашим сыном. Так, продолжая наслаждаться теплом друг друга, пара встретила новый день.