Сердце Аладора

      Существовала одна проблема. Примеси в рабочей основе влияли на стабильность получившейся мерзопаскости. Это было важным, потому что он собирался модифицировать мерзопаскости дополнительными элементами из побочных материалов.       Аладор задумался, обвел в кружок выведенные корявым почерком слова «новый металл».       Кто-то позади него хихикал, грозясь привлечь внимание учителя, но внимание Аладора было занято другим. Впрочем, на секунду он все-таки выплыл на поверхность мыслей и услышал их шепот:       — Как думаешь, когда он заметит?       — Он уже два урока так ходит, может и до завтра не поймет.       Снова хихиканье.       — Я ставлю на два дня.       — А я на неделю!       Наконец, учитель заметил шепотки и шикнул на девочек, но это заставило их замолчать всего на секунд десять, а потом они, к облегчению Аладора, переключились на другие темы.       Он опустил голову и осмотрел себя. Да, он снова испачкался, пятна от мерзопакостей ссохлись на рукавах, но сегодня он был даже чистым, так что вряд ли они говорили про это. Может, это что-то на спине? Он попытался незаметно ощупать спину, но не обнаружил там ничего нового. Девочки в очередной раз захихикали, и кто-то из них ойкнул.       — Ой, он нас услышал.       — Как неловко.       Аладор был уверен, что неловко им не было, но какая ему вообще разница? Есть важная проблема и над ней нужно работать. Он уткнулся в свою тетрадь и до конца урока не слышал больше ничего.       Заорал резанной свиньей звонок, Аладор сидел, увлекшись мыслью. Наконец, мысль иссякла, он закончил зарисовку и полюбовался на то, что у него получилось. Вроде…       — Неплохо, — раздался голос у него из-за плеча.       Аладор вздрогнул и обернулся.       Рядом с ним стояла Одалия собственной персоной и смотрела в его тетрадь. Когда он прикрыл зарисовку рукой, она перевела взгляд на него и улыбнулась.       — Я не очень хорошо разбираюсь в мерзопакостях, хотя, конечно, разбираюсь, но, по-моему, это выглядит очень даже свежо — все эти дополнительные элементы, ты будто бы даешь мерзопакостям одежду, как людям. Уже есть рабочий образец?       — Нет, — выдавил Ададор.       Улыбка Одалии немного скисла.       — Жаль. Покажешь что-нибудь еще?       Аладор все еще пялился на нее.       — Ладно. Но учти — я вижу в тебе потенциал. Понадобится кто-то, кто смог бы пропихнуть тебя в большое общество — обращайся, — она протянула ему визитку, и он машинально ее взял. На визитке было написано: «Одалия. Не просто предсказание успеха, а помощь в его достижении». Громоздкое заявление, на его взгляд, но что он понимал в рекламе? — О, кстати, у тебя что-то в волосах. Вот тут, — он почувствовал легкое оттягивание прядей на затылке, и вот уже Одалия держит между указательным и большим пальцем бумажный комок.       Аладор ощупал свой затылок.       — Спасибо.       — О! Два слова, я на верном пути. Увидимся!       И она, вприпрыжку, ушла.       А Адалор остался в классе с ее визиткой в руках.       Шли дни. Все было почти по-прежнему за исключением того, что Одалия иногда оставалась с ним после уроков и наблюдала за его работой, задавая интересующие вопросы. Он отвечал. Сначала просто, потом, видя ее внимание, все больше распространяясь, углубляясь в аспекты, зарываясь в волнующие его противоречия. Она слушала, кивала, и озвучивала в ответ свои мысли. Несколько раз она даже натолкнула его на любопытные идеи, которые он тут же принялся проверять.       Несмотря на все это и на то, что Одалия максимально приблизилась для него к статусу друга, они не говорили почти ни о чем, кроме его работы, и расставались после школы. Каждый шел своей дорогой. Пока в один день Одалия не пригласила его на свою презентацию в качестве гостя.       — Противогрибковая мазь? Натирка от радикулита? — читал он листовку.       — Когда-то и мы будем старыми, — отмахнулась она и перешла к более важной теме: — Придешь? — что-то сверкнуло в ее глазах. Что-то… хитрое? Чем обычно блистала ее улыбка.       — Приду, — вздохнул он, а она сжала кулак и победоносно улыбнулась.       — Ты не будешь разочарован!       Ну, он и не был. Презентация, как презентация. Хотя, Одалия вещала вполне красиво, он даже заслушался. Но народ впечатлен не был да и немного его пришло, так что Аладор оказался единственным, кто аплодировал.       Когда он зашел за кулисы, Одалия яростно топтала плащ, ее всегда строго собранные волосы порастрепались, повылезали пряди. Злая, она выглядела еще красивее, и он не смог сдержать прерывистого вздоха, когда она обернулась к нему.       — Ничего не вышло, — она тяжело дышала. — Только опозорилась, — Одалия пнула сундук прежде, чем присесть на него. — Ну ничего, я им покажу! — обещала она, показав потолку кулак. — Я им всем покажу!       — А мне понравилось, — Аладор сел на сундук рядом с ней и внезапно оказалось, что места так мало. — В смысле… у тебя хорошо поставленный голос, и вещи ты говорила правильные. Просто… тема подкачала? Ну правда, кому интересен радикулит в нашем возрасте?       — А что не так с радикулитом? — резко повернула к нему голову Одалия, Аладор даже испугался. Ее глаза, яростно сверкавшие, быстро потухли, она отвернулась. — Впрочем, я понимаю, о чем ты… — она принялась ковырять мыском туфли выступающий из доски гвоздь. — Я просто думала… что могу вытянуть любую тему. Что это и есть проявление настоящего мастерства. Хотела, чтобы тебе понравилось, а вместо этого…       — Но мне понравилось, — Аладор улыбнулся, Одалия посмотрела на него, глаза ее были в прожилках красного. — Правда.       Одалия вдруг хитро улыбнулась. Аладор отодвинулся.       — Э-эй, у меня есть идея. Тема, говоришь? — она постучала пальцем по подбородку, смотря вдаль. — А как тебе такая тема? «Модифицированные мерзопакости. Автор — Аладор Блайт».       Аладор вздохнул.       — Говорю же, они еще не готовы.       — Но у тебя отлично получается! Плюс, я же не прошу выставлять не готовый продукт. Подождем, пока все не будет хорошо работать. Куда нам торопиться, мы молодые!       Аладор улыбнулся.       — Но стоит на всякий случай запастись мазью от радикулита.       Одалия пихнула его в бок локтем, они рассмеялись.       Кисточка занавеса качалась на ветру.       Шли дни. Аладор работал, Одалия сидела вместе с ним, пила чай и рассказывала сплетни — кто в кого влюбился, кто с кем подружился, кто какого врага приобрел, что собирается делать директор Бамп, какие отношения на данный момент между Хексайдом и другими школами и почему и что опять сотворила Идалин Клоторн. Параллельно она работала над презентацией, подбирая максимально правильные слова и советуясь с ним. В какой-то момент в кабинет, в котором засел их спонтанно образовавшийся кружок, заглянул директор Бамп и выгнал их оттуда, потому что было уже слишком поздно. Расставаться жутко не хотелось, Одалия требовала справедливости, голося в спину уходящему Бампу, и тогда Аладор решился. Глядя на свои ботинки, он сказал:       — Пошли ко мне?       В первый ужасный миг ему даже показалось, что она его не услышала, потому что Одалия продолжала трясти кулаком в сторону Бампа, свернувшего за поворот, а потом она повернулась к нему и ее лицо озарила неожиданная улыбка.       — А пошли.       По дороге она все выспрашивала его, а где он живет, но он молчал. Когда они подошли к громадному серому замку, его объяснения уже не были нужны.       — И ты здесь живешь? — не сдержала она удивления. Ее голос эхом прокатился по коридору, и Одалия зажала рот ладонями. Ее глаза лихорадочно блестели, будто бы она обдумывала новую выигрышную стратегию, и Аладор вздрогнул от связи этого блеска и его самого.       — Д-да, я здесь живу. И давай поскорее пройдем в лабораторию.       — О-о, у тебя строгие родители? — Одалия посмотрела на него с жалостью.       Аладор невесело усмехнулся.       — Нет, слишком любящие. Пойдем.       Когда он открыл дверь в темную комнату, на столах которой теснились страшные образования, на них что-то прыгнуло. Аладор не успел остановить мятежную мерзопакость, потому что Одалия с боевым кличем понеслась на нее и снесла ей голову ребром руки, а пинком опрокинула на стол. Мерзопакость замерла там неживой грудой. Аладор включил свет.       — Ох, это мерзопакость, — догадалась Одалия, тяжело дыша. — Что ж они у тебя на гостей бросаются, Аладор?       — Плохо дрессировал…       Пока Аладор чинил поверженную мерзопакость, Одалия осматривала его лабораторию — инструменты, тетради с заметками, столы и халаты в фиолетовых разводах.       — Мило, — вынесла она вердикт.       — Знал, что тебе понравится.       В следующий раз, когда они пришли сюда, и мерзопакость бросилась на них, Аладор был готов. Фиолетовые круги, словно браслеты, образовались перед его пальцами, и мерзопакость опала бесформенной кучей на пол.       Одалия выглянула из-за его плеча.       — О, мой герой! — продекламировала она, уткнувшись лбом в сгиб локтя и начала заваливаться. Аладор еле успел ее поймать. По сравнению с мерзопакостями она была совсем легкой. И теплой. Аладор покраснел от таких мыслей. Одалия смеялась и, кажется, не заметила.       — Так ты не смотрел эту пьесу? — спросила она, усевшись на стол.       — Какую пьесу? — он отдирал от мерзопакости особо не поддающийся кусок.       — Ну, про рыцаря и принцессу. Не смотрел? Я просто обязана тебе показать!       Так они впервые сходили в театр. Одалия за руку тащила его, одевшегося во что-то, максимально напоминающее формальную одежду, через толпу, их ладони касались друг друга, их пальцы касались друг друга, и сидели они рядом. Аладору было очень, очень душно, он с трудом воспринимал пьесу и лишь вяло кивал, когда Одалия расспрашивала его о впечатлениях.       — Но тебе понравилось?       На губах Аладора против воли появилась смущенная улыбка.       — Очень.       Их первое объятие случилось после успешной презентации Одалии по теме мерзопакостей, которая заинтересовала пришедшую в школу комиссию, и они даже предложили им обоим работать в их компании после школы, на что Одалия кивнула, а потом бросилась на него за кулисами и начала твердить что-то про то, что это лишь временная ступень, потом они создадут свою собственную компанию, гораздо лучше любой другой, а он никак не мог отойти от объятия. Щеки его были теплыми. Но, как всегда бывало, в конце концов до него дошли ее слова.       — Собственную компанию? — эхом повторил он. — Мы?       Одалия фыркнула.       — Ну да. А ты чего думал, что я тебя брошу? Не-ет, мы в одной связке, напарник.       Аладор почему-то представил семью, троих детей и как они вместе создают мерзопакостей. Что заставило его покраснеть еще больше.       — Эй, ты чего? — нахмурилась Одалия и тронула его лоб. — Заболел что ли?       Аладор замотал головой. И тогда на губах Одалии появилась хитрая улыбка, глаза заблестели.       — Это ты из-за моих слов что ли? — Одалия надвигалась на него, Аладор отступал и, как болванчик, мотал головой. — Хочешь, чтобы мы были вместе?       Под колени Аладора попал сундук, и он сел на него. Он не сразу осознал то, что сказала Одалия, а когда осознал, его закоротило. Что ответить? Он никогда не был в такой ситуации. Что ответить?       Совершенно неожиданно Одалия села на него сверху, и ее лицо внезапно оказалось близко-близко. Теперь он мог видеть, что она тоже покраснела. Только как-то странно — всем лицом.       — Гх, — издал Аладор и обмяк.       Одалия продолжала смотреть на него, а он смотрел на нее в ответ. Что-то тугое и сладкое повисло между ними.       — Кто-нибудь… — начал Аладор, пытаясь ее образумить, но она уже целовала его.       Ее губы были на вкус, как вишня, а волосы пахли мятой, и он задохнулся от этого запаха. Она целовала его, а он сидел, и только после нескольких томительных секунд решился ответить. Робко, нежно. А она — напористо, яростно. Конечно, у них ничего не получилось. Отстранившись, она слезла с него и поправила свою одежду, а он так и продолжал сидеть, ничего не соображая.       — У тебя помада на губах, — она подошла к нему и провела пальцем по его губам. Медленно, выверенно. Ему снова стало плохо. Когда она отстранялась, Аладор схватил ее за руку.       — Да, — выдохнул он.       — Что «да»? — она подняла свою отточенную бровь.       — Хочу, ч-чтобы мы были вместе.       Одалия покраснела, но лица не потеряла.       — П-правда? Как тебе будет угодно… дорогой.       Сердце Аладора билось за все сердца созданных им за жизнь мерзопакостей.