Пролог: Сезон II
— Изана?.. Голос мальчика прозвучал неуверенно, слабо, с надеждой на отклик, которого не последовало в очередной раз. В левой стороне груди ощущается сдавливающая боль, будто втыкают тонкую иглу в сердце, а голова забита догадками и непониманием. Который час он наблюдает за Курокавой, но ни его поза, ни выражение лица не меняются. Мальчик сидит неподвижно, уставившись на разбросанные по полу разорванные клочки желтоватой бумаги с разноцветными стразами. В порыве злости, что сочилась из него неумолимым градом, Изана спешил избавиться от вещей, прямо связанных с Адель. Подаренный серебрянный браслет Хитто достал из мусорной урны, подушку и одеяло он захватил ещё у дверей в комнату, а план королевства Поднебесья безжалостно расчленен на самые мелкие кусочки, оставляя после себя никчёмный прах. Такое положение дел сильно настораживает мальчика, но в голову к соседу не пробраться никакими путями и способами, поэтому приходится лишь томиться в терпеливом ожидании, когда Изана, наконец, придёт в себя. В это время Какучё твёрдо решил быть рядом несмотря ни на что. Голод, дежурство, учёба, сон — это все пустое, по сравнению с поддержкой близкому человеку, терзающего муками. — Что случилось? Ты так завёлся из-за слухов в доме? — повторяет попытку начать разговор Хитто. Руки спокойно лежат на коленях, да и сам он смиренно сидит в неведении. Какучё наслышан об измене их подружки и о том, как нагло она смогла все провернуть в свою пользу, оставив его без потенциальных родителей. Об этой нашумевшей истории ему поведал Марсель. Ёкояма принёс свои извинения вместо Адель, так как, зная ту малую часть её характера и манеры, подразумевал, что она была бы не против этого и лишь скромно и виновато поддержала бы идею. На вид не показывает, но искренне рад за Миядзаки, что нашла счастье, пусть даже таким нечестным путем. Вопросы, как и ожидалось, остались без ответа. Курокава по-прежнему сверлил неживым, застывшим взглядом мусор на полу. Погружен глубоко в себя, в собственные тягостные думы, от которых он хочет поскорее избавиться, но назойливые мысли, объектом которых была когда-то не менее настойчивая девочка, теперь сбежавшая из тюрьмы, не оставляли его голову ни на минуту. Та, чьим умом мальчик тайно восхищался и усмехался её наивности и преданности, переиграла, ослепив его бдительность и обведя всех домашних вокруг пальца. Есть ли в её поступках логика? Несомненно, она была всегда. Человек, что большую часть времени молчит и следит за другими, весьма опасен и не прост, как кажется на первый взгляд. Мальчик неосознанно находит объяснения всем действиям Миядзаки и оправдывает её, хоть и не до конца и не в полной мере. Некоторые вещи оставались для него загадкой, непонятными и странными. — Знаешь, — шёпотом заговорил Изана после продолжительного монолога внутри себя, — может, её отъезд не так уж и плох. Я не знаю, что случилось бы со мной и как бы вёл себя, если на её месте, все-таки оказался ты, Какучё. Курокава закрывает глаза медленно, с небывалой усталостью, чтобы вспомнить все моменты с мальчиком, который, по сравнению с Ади, всегда по близости, отчего ощутимое одиночество Изаны тает под любовью и уважением Хитто, что старается радовать его всеми возможностями, делить с ним неприятности и достижения. Душа истощена, но сердце продолжает усердно биться ради одного очень нужного человека. — Она нам не враг, — возобновляет говорить Изана, пытаясь выдавить из себя что-то на подобие улыбки, но выходит криво и неестественно. Обида и злость ещё не исчезли окончательно. — Она наш спаситель.♡♡♡
7 сентября, 1998 год
Япония, префектура Канагава, город Токио, район Йокогама
«Не могу поверить, что я это сделала…» Она получила то, что так сильно хотела на протяжении года — по настоящему новую жизнь. Ценой собственного достоинства в глазах других, потерей так называемых друзей, бессмысленных воспоминаний и морального здоровья. Радость была такой мимолетной от достижения цели, завершив эту злосчастную битву на выживание в детском доме долгожданным выигрышем. Победа с бесчисленным жертвованием больше похожа на поражение. Те мечты в виде воздушных замков, которые она строила с Изаной и Какучё, разделяя на троих, рухнули в один миг, поднимая пыль последствий, удушающий, тревожный. Адель осмотрелась вокруг. В её руках теперь есть все, о чем многие дети могут лишь желать во снах. Новые родители оказались не обычными людьми из среднего слоя общества, так как её убранство, хоть и полупустое, но точно не походило на обычную комнату ребенка. Спальня размером со столовый зал детского дома удивляла своей просторностью. Здесь она могла танцевать свободно, не боясь, что удариться или что-то сломает, уронит. Петь сколько ей вздумается, никому не мешая и не слушая недовольные возгласы бывшей соседки. Большая двухместная кровать с прозрачными шторами вокруг неё находится у стены по центру, шкафы до потолка из белого дерева с левой стороны комнаты, письменный стол с множеством полок справа, маленький диванчик с креслом для гостей рядом с окном заставляли девочку восхищаться своим новым богатым интерьером. В такой большой спальне Миядзаки чувствовала одиночество и некую скованность, вспоминая те дни, когда она с Лиззи жили в небольшой тесной комнате. Когда рядом кто-то сидит, дышит и просто существует, то уже не так страшно оставаться наедине с собой. Сейчас же ей придётся привыкнуть к такому образу жизни, где стены давят беспощадно. В дверь осторожно постучали, после чего послышался нежный, скромный голос, принадлежащей никак иначе юной девочке: — Мисс Адель, родители ожидают Вас в гостиной. К ней приставили молодую девушку-помощницу по имени Моммо. Ей следовало следить за Ади, чтобы она выполняла все рутинные дела с настоятельным качеством, употребляла пищу по расписанию, меняла одежду по определённым случаям и просто быть ей няней и подружкой. Такое излишнее опекунство Миядзаки откровенно не нравилось. Она чувствовала себя старше своих лет, а ей немного немало восемь лет, а не три года, чтобы слюнки с подбородка вытирать. Раздраженно цыкнув, девочка встала с мягкой кровати и неохотно вышла из комнаты под стеснительным и робким присмотром Моммо. Волнение заставляло Ади часто и быстро дышать. Не на свидание с родителями идет, а на пытку. Коридор был в десятки раз больше женского крыла в прошлом доме. Лестница из дорогого серого мрамора, вырезанные в красивые стволы перила помогали удержаться на скользком полу. Гостиная, в которую зашла девочка, выдавала все богатство хозяев. Все украшения были золотыми или с позолоченным покрытием, тона пастельные, цвета светло-серые, спокойные, дизайн гармоничный. Мужчина и женщина расположились на белом кожаном диване. Одна попивала свежий апельсиновый сок, прикусывая горьким шоколадом, а второй довольствовался терпким алкоголем, запах которого был неким тригером в голове девчоки, что прокручивал неприятные воспоминания. Оба они составляли противоположности. Так называемый папа, конечно, выглядел жутко, дьявольской красоты, с властной энергетикой. То же самое Ади чувствовала в первую встречу с Изаной. Свободный глаз девочки гулял по открытым участкам тела мужчины. Там, где рубашка была расстегнута, а рукава задраны по локоть, красовалась полноценная композиция замысловатых татуировок. Уши проколоты множество раз. Белые перчатки по какой-то причине скрывали его кисти рук. Девушка в свою очередь излучала энергию светлую, приятную, дополняя своей комфортной внешностью. Светлые волосы убраны в пучок, карие глаза дружелюбно поглядывали на девочку. Вся она была правильная, с красивыми чертами лица и телом. Кажется девочка попала в сад Адама и Евы, куда ссылали полюбивших друг друга демона и ангела. Книга французского писателя пятнадцатого века, которого она, к сожалению, плохо запомнила инициалы, развила у неё способность сравнивать признаки и явления с прекрасными цитатами из прочитанных произведений. — Как тебе новая комната? — ласково спросила девушка, отвлекая Адель от назойливых мыслей. — Спасибо, мне нравится… — Миядзаки выглядит напряжённой, как струна. — Если тебя тревожит, что она пустая, то не переживай по этому поводу. Я просто предоставила тебе возможность украсить и обустроить спальню так, как тебе понравится. — Новая мама повернулась к партнёру и нежно положила на его оголенную грудь руку. — Мы с папой тебя поддержим. Мужчина самодовольно улыбнулся, показывая всем своим видом, что с ним следует быть более осторожной, чем с его непутевой, на вид, спутницей. Он посмотрел на малышку, что неуверенно мялась у порога и с интересом поглядывала на чайный столик. На нем накрыт лёгкий полдник, состоявший из чаши с виноградом, клубникой в шоколаде на хрустальном блюдце и стакан с чем-то непонятным. То ли молоко, то ли питьевой йогурт. — Проходи, не стесняйся. Это теперь твой дом. Ты — маленькая принцесса этого замка и способна править здесь во всех аспектах. Девочка невольно кивает и смиренно проходит вглубь залы, занимая место на белом кресле, из той же кожи, со стороны матери. Ткань необычная, с впадинами и трещинами, Ад гладит пальчиками, ощущая шершавость. Мужчина оценил сей поступок как намёк, что девочки доверяют больше своим по разуму, и решил оставить их одних, сославшись на срочную работу в кабинете. — Меня зовут Аой Ямагути, но мне будет намного приятней, если ты будешь называть меня «мамой», хорошо? — приступила к знакомству девушка, сразу же после ухода мужа. Кивнула на угощения зеркального столика и сказала: — Обязательно покушай. До ужина ещё долго. Адель молча кивает, но не соглашается. Называть чужих непонятных людей родителями занятие и принцип не для неё. Их дома лишь очередная её остановка на неизвестном пути жизни. Что по поводу еды, то всякий аппетит пропадает, когда следует быть внимательной к подобным знакомствам. — Твоего «папу» зовут Кохэку Ямагути. У него есть собственный детективный бизнес и он работает в сотрудничестве с полицией. А я писатель и психолог. Если вдруг тебе что-то будет интересно узнать о доме, о нас с папой или о чем нибудь другом, непременно спрашивай. Всегда отвечу. Аой мило щурится в надежде отыскать что-то на лице девочки, прочитать мысли и понять чувства, ощущения. Приручить дикого детёныша пантеры будет нелегко. Барьер, что возник рядом с Ади ещё с далёкого детства пробить нелегко, даже ей, психологу. Смирившись с неудачей, она медленно встает на ноги и наклоняется к чёрной макушке дочери, поцеловав теплым касанием губ перед вынужденным прощанием. Её сменяет мужчина, что ждет своей очереди допроса на пороге, облокотившись о косяк прохода. Обменявшись друг с другом лёгкой улыбкой, хозяйка дома покидает компанию под предлогом незаконченных дел. — Как ты учишься? Чем увлекаешься? — мало заинтересовано спрашивает Кохэку, присаживаясь на против Ад в кресло. Расстояние между ними приличное, выглядит, словно дискуссия двух знатных людей. По сути, так и есть. — Учусь хорошо. Занимаюсь танцами, пением… — А к новым переменам готова? — нетерпеливо поинтересовался Ямагути, облокотившись рукой о спинку сидения. Лицо покрыла издевательская ухмылка. Он бесстыдно испытывал её на прочность сознания и мышления. — Наверное, — неуверенно ответила Миядзаки, серьезно обдумывая вопрос. Перемены в жизни уже стремительно начались. С того самого дня, когда родной отец освободил её из плена грешников, когда пришлось адаптироваться к условиям в детском доме не имея основной базы знаний и умений, и когда зону комфорта поменяли на желанное. Все трудности она прошла с достоинством, проходя сквозь обман и ложь, непринятие и отшельничество. И жизнь дала щедрое вознаграждение за пройденные физические и моральные мучения. — Тогда подождем, когда ты будешь чувствовать себя свободно и уютно рядом с нами, — устало и снисходительно выдохнул мужчина, улыбаясь с закрытыми глазами, прежде чем встать с дивана. Его пронзительные зеленые глаза лукаво посмотрели на девочку из полуопущенных ресниц, что продолжала держать себя на дистанции. — Мы ведь тебе не враги.♡♡♡
Маленький душный кабинет залит слабым теплым светом настольной лампы. Мисс Одри занята бумажной работой с головой. Все эти надоедливые отчёты, документы для подписи, журналы и тетради устроили хаос на письменном столе старшей воспитательницы, который она намерена уничтожить за предстоящую длинную ночь. В первую очередь она убрала все лишние записные книжки в полку на окне. Распечатанные конверты ещё раз перечитала и некоторые выбросила, устаревшие и просроченные. Запечатанные пожилая женщина решила отложить до следующей уборки, рискуя вновь узнать старую информацию от них, как от пыльной записки с ноябрьской датой от неизвестного. Морщинистыми руками она раскрыла её и прочитала про себя: «Смотрите, чтобы девчонка ни к кому не привязывалась, иначе мне придётся устранить мешающее звено. Настоятельно прошу не доставлять мне дополнительных хлопот». Женщина в страхе отбросила бумажку и вскочила со стула. Подумав, что это чья то неудачная шутка из ребят или сотрудников детского дома, она скомкала записку и выбросила, пытаясь успокоить бешенное сердцебиение. Она осторожно села вновь за работу, но продолжить захотелось уже не с писем, а с документов. Первое, что попалось ей на глаза — это свежее заявление на увольнение главного врача.