Дом Хэнка, 9 ноября, 09:50
POV Коннор Я искал Лейтенанта Андерсона в тех местах, где обычно он проводит свое время — это бар, дом, парк или на работе. Ведь нам надо ехать к Элайджи Камски для вопросов. Я обыскал его везде, кроме дома. Подхожу к двери и стучусь, но она открыта, что-то случилось? Настораживаюсь, но захожу. На пороге меня встречает Сумо, глажу его и прохожу дальше в поисках Хэнка. Слышу звук телевизора, зайдя в гостиную, вижу перед собой картину: Лейтенант сидит на диване и смотрит, какие-то видео, на экране я вижу девочку, возраст которой около 10-11 лет, она сидит с какой-то женщиной за столом, а перед ними стоит то, что люди называют тортом, на котором воткнуты свечи — ровно 11 штук. Девочка мило улыбается, а закадровый голос, говорит задувать свечи и загадывать желание. Не понимаю, зачем они это делают? — Нашел это у нее в чемодане, впервые вижу, что она улыбается — мои мысли прервал Хэнк. Я повернулся к нему и увидел, что он улыбается и…плачет? Никогда бы не подумал, что лейтенант способен на такие эмоции, я привык видеть его угрюмым и неадекватным, а тут такие эмоции от обычного видео. Я снова вернул свое внимание к экрану телевизора, теперь эта девочка крутилась под музыку, громко смеясь и хлопая в ладоши. Ее серо-голубые глаза посмотрели на камеру. Я просканировал ее, и результат вышел один: Имя: Анастейша Прайн Дата рождения: 19.04.2017 Сведения о судимости: нет Семейное положение: не замужем Родители: Мать: Катрина Прайн (26.05.1991 — 16.10.2038)/Отец: Хэнк Андерсон (06.09.1985) (в разводе). Новая информация: Без вести пропавшая. Не найдена. Так, это Анастейша? Она…такая…маленькая. Я даже и не подумал, что это может быть она. — Я так много о ней не знаю, я прохерачил все ее детство, весь ее подростковый период. А теперь, я вышвырнул ее из дома, как собаку. Где она теперь? Как она? Жива ли она вообще? Что с ней? Один Бог знает. Я никчемный отец. Я не спас сына, а потом я прогнал родного ребенка из дома, даже не помня как. Разве нормальные отцы так поступают? — Хэнк закрыл глаза руками, и я увидел, как его тело дрожит. Что мне сделать? Успокоить? Приободрить? - Лейтенант, я уверен, она жива. Вам не стоит настраивать свои мысли в отрицательную сторону. Я обещаю, она вернется домой. Я приложу к этому делу все усилия, чтобы она вернулась к вам целой и невредимой. — Я и сам надеюсь, что она в порядке. «Программный сбой» — снова это окно, я уже просто не обращаю на него внимания, для меня — это уже нормальное состояние моей системы. — Коннор, подожди меня в машине, я сейчас приду — я послушно ухожу из дома и иду в машину, ожидая Хэнка. Так, Коннор, соберись. Сейчас мы едим к создателю андроидов и только он поможет разобраться в чем тут дело. Столько мыслей за эти дни — Маркус, восстание андроидов, порог гражданской войны. Столько проблем и главное — все они важны. Важны кому? Мне? Я уверен в этом? Я уже сам не знаю, я уже ни в чем не уверен. Моя личная задача не продвигается ни на шаг, как и моя основная. Был бы я человеком, уже бы с ума сошел от стольких проблем. Так, сейчас главное разобраться с девиантами, найти Иерихон и остановить Маркуса. А Анастейша? Я что, забуду про нее? Брошу на произвол судьбы? Если не я ее найду, то кто? Кто еще поможет ей? Полиции сейчас не до этого. У Хэнка нет зацепок, да и к тому же, мы выполняем одну и ту же миссию. И что теперь? Ладно, подумаю об этом чуть позже.
9 ноября 2038, 12:04
POV Маркус — А я тебя искала… — голос Норт прервал мои раздумья. Интересно, как она меня нашла. Следила? — Я хотел побыть один— произнес я намекая. — Тут хорошо… тут как будто наедине с миром — мечтательно произнесла Норт. Я развернулся к своей соратнице. — Мы освободили сотни наших, и к нам ещё идут со всего города — начала докладывать обстановку Норт. — Кто хочет свободы, идёт на «Иерихон». Грядут перемены. Тебя что-то гложет…? — спросила она вдруг, видя, что я почти её не слушаю. — Гложет? Меня? Нет, нет, тебе показалось— ответил я что первое пришло в голову. Рассказывать ей, что меня сейчас гложет, совершенно не хочется — скорее я только напугаю ее. — По всем каналам теперь говорят о нас — продолжает Норт. — Люди напуганы, боятся гражданской войны. Многих наших безжалостно сожгли хозяева…. Нас ненавидят…. Нам не дадут свободу, — говорит Норт, почти с отчаяньем. И я ее понимаю. — Нет, не все люди одинаковы. Кое-кто понимает, что свободу нам рано или поздно дать придётся — произношу я, пытаясь сам поверить в свои слова. — Я так понимаю, этот «кое-кто» сейчас сидит в каюте? — молчи Маркус, молчи… — Она это понимала с самого начала. Я говорю о других людях — с уверенностью говорю я. — Маркус, она — человек. Ты должен думать о народе, о своем народе, у нас своих проблем хватает, так ты еще и о ней заботишься. Таскаешь ей еду, лекарства, нянчишься с ней… я прошу тебя Маркус, давай уберем ее. Она не будет страдать, пуля в голову и все… — ну все это уже перебор. — Даже не смей ее трогать, никто не посмеет к ней прикоснуться кроме меня. Я вижу в ней того, кому благодарен. Она не такая как другие люди. Мне не тяжело принести ей поесть, или принести лекарства, сейчас она ранена, но поверь, как только она встанет на ноги, она поможет нам. Я уверен — она войдет в историю, как первый человек, что встал на сторону девиантов. Запомни, она — мой народ, она относится к нам. И если я узнаю, что кто-то покушался на ее здоровье или жизнь, будет изгнан из Иерихона. — теперь, думаю она в полной безопасности. — А ты как-то совсем о себе не рассказывал. Какой была твоя жизнь до «Иерихона»? — задаёт Норт неожиданный вопрос. Видимо, чтобы забыть эту тему. Ведь ругаться со мной не стоит. — Я был сиделкой при старике. Он стал мне как отец. Показал, что люди и андроиды могут жить в мире. — Ну, а ты? Ты не рассказывала о прошлом. Что раньше делала? — спросил я. — Я не хочу об этом — сказала Норт, опустив глаза. Видимо что-то гложет не только меня. — Та девушка в витрине «Киберлайф» напомнила тебе о твоей прежней жизни? — спросил я, вспомнив, как плакала Норт, когда погибла её «сестра-близнец». Но Норт не ответила. Она отвела глаза и низко опустила голову. Мне показалось, что она сейчас опять заплачет. Нужно ли расспрашивать её? Может быть, оставить в покое? — У нас у всех есть то, что мы хотим забыть. Но чтобы узнать, кто ты, нужно знать, что с тобой было — сказал я Норт, стараясь быть искренним с ней. — Я была никем… — начала рассказывать Норт и глаза её наполнились слезами. — Куклой с конвейера, служащей для удовлетворения желаний. Просто игрушкой для их забав. И один раз, когда меня снял очередной… я вдруг почувствовала, что больше так не могу. Я придушила его и сбежала. Вот теперь ты всё знаешь. Зря я тебе рассказала. Норт стояла передо мной, совершенно убитая своими воспоминаниями. Я растерялся. И я не нашел ничего лучшего, чем установить с ней полный контакт. Я хотел увидеть её память, её мысли, почувствовать её боль и приоткрыть ей хоть малую часть своего «я», впустить её в свой мир, показав фрагмент своей памяти и дав ей почувствовать насколько искренне я сопереживаю ей. Я прикоснулся к её руке, и она словно поняла, что я хочу сделать. Она смотрела мне в глаза и позволила прижать мою ладонь к своей ладони. Наши руки соединились, кожа на них дезактивировалась, и вокруг сомкнутых пальцев появилось яркое голубое свечение. На короткое мгновение Норт стала частью моей личности, и я прочёл абсолютно все её воспоминания. Мы получили сильнейший удар, наши системы выдержали, но руки отдёрнули так, словно испытали боль. — Я… видела твою память — произнесла Норт дрожащим голосом. — Дом Карла. Тебя бросили там, как мёртвого. — Я тоже видел твою память — ответил я, борясь с отвращением. — «Клуб «Рай». Смерть того человека. Я словно был там с тобой — проговорил я, и понял, что увиденное в памяти Норт забыть я точно никогда уже не смогу. Никогда и ничего более отвратительного я в жизни не видел — ни до, ни после…. А ещё я понял, что она испытывает ко мне чувство — что-то вроде влюблённости, и наверное, отдаст за меня жизнь, если потребуется. Но почему-то меня это совершенно не радует — есть в этом что-то болезненное, ненормальное и даже пугающее. Кажется, я выдал свои чувства. Норт, которая только что смотрела на меня влюблёнными глазами, вдруг попятилась, отвернулась и убежала, не оборачиваясь и не сказав больше ни слова. — Норт! — попытался я окликнуть её, но тщетно. Я снова наедине с собой.
9 ноября 2038, 11:00
POV Коннор Всю дорогу пока мы едим с Лейтенантом Андерсоном к Камски, мы молчим. Он, судя по всему не хочет беседовать, да и у меня нет темы, чтобы поговорить. Хотя, есть одна: — События в Детройте начали развиваться стремительно и, похоже, выходят из-под контроля, думаю только мистер Камски сможет помочь нам в этом деле — на мой диалог, он даже не отреагировал, неужели он в своих мыслях? Еще одна попытка: — Очень странно, что «Киберлайф» до сих пор никак не отреагировали на ту информацию, которую я им передал. Никаких инструкций для меня. Видимо они тоже в шо… — Объясни мне одно Коннор, что ты подразумевал под фразой «Я приложу к этому делу все усилия, чтобы она вернулась к вам целой и невредимой» — от таких резких выпадов со стороны Хэнка, я удивляюсь, как Ана еще не стала заикой? Даже я дернулся на сидении от такой громкой речи. — Что вы хотите услышать Лейтанант? — и правда, что он хочет услышать от робота? — Правду Коннор, я хочу услышать правду. Только чтобы это была настоящая правда, от тебя, а не от твоей глупой программки — он даже не смотрит на меня. От моей «глупой программки»? Смешно, что он так считает. Лично я думаю, что от этой «программки» уже ничего не осталось. — Не понимаю, что вас так взволновало от того, что я сказал у вас дома? — тут машина резко останавливается. Хорошо, что мы пристегнуты, а то бы горя не миновали. Вот тут он поворачивается ко мне и смотрит мне в глаза, будто ища ответы на свои вопросы. — Что происходит с тобой Коннор? С чего это вдруг жизнь моей дочери стала для тебя более важной задачей, чем борьба с девиантами? — с чего это вдруг он так решил? Просто я боюсь за нее, переживаю. Она же…беззащитна, одинока, она без оружия и без стены. Так почему я не могу стать ее защитой, ее оружием и стеной? Коннор, да что с тобой? — Я…я… Лейтенант Андерсон, нас ждут, было бы не вежливо опаздывать на встречу— я отвернулся к окну и пытался скрыть те эмоции, что во мне кипят. Все что я услышал от лейтенанта это: — Ну-ну. Вот уворачиваться от вопросов в твоей программе нет. Но не думай, что я забыл свой вопрос. Мы к нему еще вернемся. Вы правы, не отвечать на вопросы от человека в моей программе нет, но почему то сейчас у меня такая программа появилась.