цветы и чувства

Саша сидит в машине под юлиным окном уже минут пятнадцать. Он боится что ее и дома нет. Страх охватывает его все сильнее, раз за разом. Мысли путаются, эмоции тоже, сердце бьется как бешеное. Он резко вдыхает носом, проводит рукой по лицу и выходит из машины. Подходит к парадной и замирает. Рука не слушается его, не поднимается, не вводит номер юлиной квартиры. Саша считает до десяти про себя. Набирает, ждёт ответа. Через несколько гудков он слышит хриплый тихий, но все еще юлин голос: - Да? - Привет. Я не смог до тебя дописаться и решил приехать лично. Пустишь? - мужчина старается успокоится, у девушки явно что-то случилось и если он будет психовать и нервничать, он ей вряд ли сможет помочь. - Да. - спустя пару минут молчания говорит Юля. Домофон пищит и на экране появляется ярко красная, неприятно обжигающая сетчатку глаза, надпись «open». Мужчина дёргает дверь на себя и залетает вверх по лестнице, к двери заветной квартиры. Вдох-выдох. Снова открывает дверь и видит Юлю, домашнюю - от этого становится легче - и отстраненную. Он все еще стоит в дверном проеме, а она опирается плечом на дверной косяк и смотрит куда-то в пустоту. Ладонями девушка сжимает собственные предплечья. - Юль? - мужчина наконец-то находит в себе силы прервать молчание. Девушка никак не реагирует, а спустя еще пару минут тихо и на выдохе произносит: - Можешь.. - голос ее дрожит и обрывается, глаз на него она так и поднимает. - можешь меня обнять? - Юля все-таки находит в себе силы обратить на него свой взор. А в глазах столько боли, что хватило бы на всех людей на планете. Саша ничего не отвечает, просто закрывает дверь, обнимает ее прям так, и легонько гладит по спине. Девушка уже привычно прижимается щекой ему куда-то в район солнечного сплетения. Они стоят так довольно долго, он покрывает ее волосы, собранные в низкий хвост, невесомыми поцелуями. - Саш, - голос ее все так же предательски дрожит, - моя мама умерла. Два дня назад - чуть запоздало добавляет. Саша тихо выдыхает ей в макушку и сильнее прижимает ее к себе. Руки начинают перебирать ее волосы в попытке успокоить не то Юлю, не то себя. Они стоят так очень долго, кажется целую вечность, когда тишину нарушает тихий голос Юли: - Оказалось что у неё рак. Она знала о том что умрет сейчас уже два месяца. Она ничего не сказала мне, когда я приезжала. Почему? - слезы предательски катятся по щекам и впитываются в сашину футболку. Девушка хватает ртом воздух пытаясь остановить приближающуюся истерику. - Тише, - Александр гладит ее по спине тёплыми ладонями, и девушке становится чуть легче. Она хочет сказать кое-что еще, она хочет сказать ему что татуировку она набила почти в честь матери, но голос не слушается, слезы продолжают стекать по чуть покрасневшему от постоянного плача лицу, а дыхание сбивается. - Я не знаю почему она тебе не сказала. Может не хотела тебя волновать? Она же твоя мама, она желала тебе только счастья, Юль. - девушка шмыгает носом и поднимает голову вверх, в сторону Саши, упирая подбородок ему в грудь. - Может быть. Но она же не глупая, знала что мне будет плохо потом. - Юля постепенно успокаивалась в этих тёплых, нежных, поддерживающих объятьях. Девушка смотрела прямо в серые глаза напротив. Серые как асфальт в тёплый солнечный день, как раскалённый металл, как тучи во время проливного дождя, как плед в ее комнате. Сравнив цвет сашиных глаз и цвет своего любимого пледа, Юля улыбнулась. Это было как-то очень по домашнему, теперь этот плед всегда будет ассоциироваться с Сашей. - Ты чего? - Александр тоже улыбнулся, и еще раз провёл своей рукой по спине девушки. - Ничего, просто подумала что у тебя глаза прямо как плед у меня на кровати. - девушка пожала плечами. Ей даже дышать стало легче, все плохие мысли отошли на задний план, осталось лишь «сейчас», здесь, с Сашей. Он - именно то, чего она нуждалась все эти два дня. Он ещё даже ничего не успел сделать, а ей уже хорошо, уже почти не больно. - Забавно, я один раз твои глаза сравнил с цветом своего шкафчика в ванной. - они оба смеются. Девушка понимает что ещё не один раз будет плакать из-за смерти матери, но точно не сейчас, точно не рядом с Сашей, с ним ей спокойно, и она осознаёт что мама вряд ли хотела видеть ее в слезах. Она хотела чтобы Юля восприняла это как должное, пережила и пошла дальше. Пошла дальше с тем самым Сашей, про которого Юля ей рассказывала, и тем самым Сашей, который обнимает ее сейчас, тем самым, который так же как и она сравнивает цвет глаз с мебелью у себя в квартире. - Спасибо тебе за все, Саш. - девушка обвивает его торс руками и сцепляет их замком у него за спиной. - Я завтра днём в Воронеж еду, не хочешь со мной? Мне будет легче если ты будешь рядом. - она играет не честно, почти манипулирует им, не оставляя возможности оказать. Но Саша и сам уже не хочет отказываться, у него изначально не было этой возможности, он не позволил бы себе оставить Юлю одну в такой момент. - Ты на самолете? - мужчина уже успел в голове прикинуть сколько времени это займёт на поезде, - А насколько? - он ослабил хватку, позволяя им отодвинуться достаточно далеко для серьезного разговора. - На самолете, пока не знаю насколько, зависит от того насколько быстро решу все дела там. - Юля отходит от него, призывая проследовать за ней на кухню. - Хорошо, скинешь номер рейса, куплю билет рядом с тобой. - Саша разувается и идёт за ней, и садится на уже своё место за столом. - Ок, сейчас скину, ты какой чай будешь? - снова они возвращаются к теме напитков. Девушка окидывает его взглядом и, не дожидаясь ответа, достаёт что-то из волшебного шкафчика и начинает свой маленький обряд заваривания чая. Саша ей благодарен, он ведь так и не узнал ничего про чаи, знает только что не любит с жасмином. - Есть планы на день? Могли бы погулять сходить, если ты не против конечно. - Александр пытается отвлечь девушку от грустных мыслей, накидывая различные варианты времяпрепровождения, лишь бы не оставлять Юлю одну. Девушка перестаёт как-либо реагировать на сашины слова. Хрупкие пальчики стискивают стол, и она вскидывает голову, в попытке остановить слезы. - Юль? - Саша встаёт и подходит к ней. Юля выходит из своеобразного транса и, хлопнув ладонями по столу, резко разворачивается и подходит к холодильнику, достаёт бутылку сухого белого и ставит ее на стол. Саша молча наблюдает за этим, а потом просто садиться на против девушки. Их разделяет лишь гладкая поверхность стола. Хрупкие пальчики открывают пачку сигарет, достают от туда же зажигалку и поджигают, зажатую тонкими губами, сигарету. Дым медленно расползается по комнате, затекает в каждый уголочек, каждую щелочку. Вместе с ним из лёгких девушки выходила горечь утраты, и ее место тут же занимало спокойствие. Они все так же сидят молча, мужчина изучает Юлю, сгорбленную, подтянувшую под себя одну ногу, а вторую согнув и подставив коленку под подбородок. Сознание девушки сейчас являет собой запутанный лабиринт, а она ходит по нему как слепой котенок - тыкаясь в каждую стену. Каждое соприкосновение со стенками вызывало слёзы на глазах, каждая стена была воспоминаем о маме. Все детство, почти все взрослая жизнь. Юля вливала в себя уже второй бокал совиньона. Саша все ещё молчал, он не хотел мешать девушке своим присутствием, просто хотел быть рядом, наблюдать за ней, ловить каждое действие, впитывая его в себя - вдруг такой возможности больше не представиться, ведь Юля сейчас передним обнаженная, честная, открытая. Все ее эмоции видно, каждая из них отражается в глазах, губах, бровях - в каждой части ее лица. Мысли Барановской крутятся только вокруг маминого поступка, постоянно перекладывая его на себя: как бы она поступила? Соврала ли бы она своему любимому человеку? Соврала ли бы она Саше? - Саш, а ты бы сказал своему любимому человеку о том что умираешь? - взгляд девушки все также устремлён куда-то в воздух. Гордон шумно вдыхает через нос и переводит взгляд на пальчики Юли, сжимающие уже не далеко не первую сигарету - где-то десятую-одиннадцатую. - Я не знаю, Юль. - он поднимает глаза на лицо девушки, - Я не знаю, может и сказал бы дочери.. - Саша ненавязчиво напоминает Юле о том, что необязательно было говорить про любимого человека - у него есть своя дочь. Но девушка очевидно не обращает на это внимания, кивая куда-то в пустоту. - Знаешь, возможно, если так прикинуть, то она поступила правильно, - мужчина внезапно продолжил уже вроде бы законченный диалог, - сейчас тебя гложет чувство вины, потом будет осознание и принятие ее смерти. А если бы она тебе сказала, - Саша забавно махнул рукой, вызывая неуместную улыбку Юли, - то ты бы два месяца провела бы рядом с ней, ты бы привыкла к ее присутствию, тебе было бы тяжелее от осознания своей беспомощности и от резкого ухода ее из твоей жизни. Тебе бы пришлось несмотря на слезы улыбаться при ней, это бы сломало тебя морально. - С одной стороны ты безусловно прав, но ведь это же просто нечестно.. Ну так не поступают с близкими людьми! - Юля поворачивается к Гордону и пытается увидеть в его глазах, таких же серых как ее плед, согласие, но Саша лишь медленно мотает головой из стороны в сторону, выражая свой протест. - Юль, ты бы сказала близкому человеку о том что умираешь? Сказала бы, зная что для него ты умрешь в тот же момент, оставив лишь тело, каждый раз напоминающее об утрате? Ты говоришь об этом со стороны обиженного человека, и не совсем не хочешь думать о том какого было твоей маме принимать такое решение. - Наверное я бы сказала тебе если бы умирала. - она отводит взгляд в сторону окна, из которого сейчас льётся яркий солнечный свет, подсвечивающий сизый дым, потихоньку плывущий в сторону открытой форточки. - Мне? - Саша с надеждой напополам с недоверием задаёт этот вопрос. - Да, тебе, - девушка снова переводит на него взгляд, - Ты - мой самый близкий человек. Теперь. - Юль..