Дядя Дима

— Боже, я просто хочу уйти в тренеры! Как ты этого не понимаешь?! — Если ты уйдёшь, что со мной будет, Дима?! — ссора зашла слишком далеко, они готовы были сорвать голоса, но выяснить причину ухода шатена. Антон стоял напротив парня, сжав руки в кулаки. Кожа натянулась на костяшки, побелела в паре-тройке мест, принося с собой лёгкую боль и небольшое раздражение. Сердце окутывал неимоверный жар, который растекался по всему телу, по синим венам, будто пытался сжечь изнутри. — Уйду, ничего не поменяется, Тоха! — крикнул в ответ Побрацкий, порываясь уйти с катка. В помещении были только они, тишина, прерываемая их голосами, и жужжание лампочек под потолком. Хотелось ударить этого мудака, хотелось наорать так, чтобы тот опешил от его действий. Но они слишком хорошо знают друг друга, три года отношений не пошли насмарку. Они понимали друг друга без слов, но сейчас, они как никогда нужны. — Постой, Дим! — брюнет схватил младшего за кисть, крепко сжимая её стальной хваткой. Он старался держаться за ту ниточку, которая связывала их с пятнадцати лет — фигурное катание. Звёздочкин свободной рукой попытался поправить чёлку Побрацкого, но тот резко отвернул голову в сторону. Недовольно пробурчав что-то под нос, фигурист попытался вырваться из хватки, но попытки были неудачными. — Пусти, сукин сын! — Дим… — Я сказал, блять, пусти меня! — старший сглотнул ком в горле, аккуратно выпуская жертву из хватки. Почувствовав свободу, шатен не торопился уходить. Ему было, что ещё сказать, но для начала, он хотел послушать, что скажет опытный фигурист. Антон молчал, сердце потихоньку начало гаснуть, огонь не так сильно расходился по телу. Его фразы таяли на глазах, как и надежды на возвращение любимого на лёд в роли золотого медалиста. — Дим, я же не просто так хочу, чтобы ты уходил. Останься, прошу. Мне без тебя будет тошно, плохо, Дим, — брюнет снова попытался дотронуться до чёлки шатена, но тот снова отвернул голову в сторону. Надежда умирает последней, но в этой ситуации она давно сдохла. Побрацкий всегда был упёртым бараном, на льду перевыполнял норму на пару со Звёздочкиным. Сейчас, его не особо волновало мнение других, он уже давно сделал выбор. — Отъебись, Тоха, — зло прорычал Дима, толкнув фигуриста в сторону. Путь к выходу был свободен, теперь уже без помех можно было уйти с катка. Шаги отзывались глухим эхом, судорожное дыхание обоих улетало паром под потолок, растворяясь где-то на полпути. Подойдя к двери, шатен ещё раз бросил взгляд на Антона, стиснув зубы до побеления. Открыв дверь, парень буквально вылетел из помещения, на глаза навернулись слёзы. Вот зачем он заговорил про лёд, зачем нажал на больное, зачем? Фигурист не просто так ушёл, он больше не сможет выйти на лёд из-за резкого снижения зрения. Удар головой в девятнадцать лет был серьёзным, от того и начало падать зрение. Пустой коридор отзывался эхом, частые всхлипы вызывали новые слёзы, которые как туман не давали Диме видеть путь. Он ещё никогда так не плакал, да и вообще, редко можно было застать его за таким делом. Влетев в пустую раздевалку, шатен сел около стены, оперевшись на неё спиной. Подогнув ноги к себе, Побрацкий окольцевал руками колени, уткнувшись в них лицом. Жизнь далеко не сахар, он это понял только сейчас, когда поругался с любимым человеком. — Вы плачете? — спросил чей-то голос, на что парень поднял голову. Перед ним на корточках сидел подросток, разглядывая его лицо. Тёмно-кофейные волосы были собраны в шишку, молочно-карие глаза глядели прямо на него. Тонкий стан скрывался под спортивной серой футболкой, чёрные легинсы облегали стройные ноги, образ дополняли потрёпанные кроссовки. Наклонив голову набок, мальчишка медленно протянул руку к лицу Димы, аккуратно стирая дорожку слёз с щеки. — Нет, пацан. Чего хотел? — грубо отозвался старший, но от руки не отпрянул. Взгляд зелёных глаз скользнул вниз, во второй руке подросток держал бутылку с красной жидкостью. Принюхавшись, Побрацкий удивлённо уставился на молодого фигуриста. «Клубничный ликёр? Но где он его достал?» — промелькнула мысль в голове шатена, а рука потянулась к руке паренька. Сомкнув пальцы на тонком запястье, Дима почувствовал не сильный, но быстрый пульс. — Вы поссорились с кем-то, я слышал, когда проходил мимо катка. Кстати, будете? — брюнет протянул ликёр бывшему фигуристу, присаживаясь рядом. Посмотрев на красную жидкость пару секунд, Побрацкий без зазрения совести стал хлебать алкоголь. Смотря на брата по несчастью, подросток подтянул одну ногу к себе, морщась от боли в спине. — Спасибо, парень. Да, с одним мудаком кое-что не поделил, — оторвавшись от бутылки, произнёс Дима, вглядываясь в лицо подростка. Гримаса боли растянулась кривой улыбкой, тело трясло пару мгновений мелкой дрожью, но потом всё устаканилось. — Ясно, бутылку отдайте, пожалуйста, — послушавшись, шатен отдал законную вещь обратно. Залпом выпив оставшийся алкоголь, брюнет облегчённо вздохнул. Боль в спине отпустила, лицо прояснилось. Такие приступы случались не часто, но были пугающими и, зачастую, сопровождались сильной болью в спине и судорогами ног. Отставив бутылку в сторону, подросток глянул на старшего, пытаясь уловить во взгляде заплаканных глаз ещё что-то. — А ты чего алкашку пьёшь? Случилось что? — Прописали корсет носить… Со спиной проблемы, — Дима на мгновение завис, переваривая услышанное. То есть, не он один такой со своими проблемами? У этого молодого фигуриста всё намного сложнее, чем у него. Глянув на подростка, шатен сочувственно вздохнул, приобняв младшего за плечи. Тепло чужого тела согревало, несло в себе некую заботу. — Ломал? — Да, очень неудачно. Делал тройной тулуп, а получилось падение. А у Вас что? — Ударился об бортик головой во время четверного риттбергера, зрение начало падать, — вновь воцарилась тишина, но не такая давящая как раньше. Два фигуриста по несчастью думали о своём, не смея и слова проронить. — Меня Костя зовут, а Вас? — после недолго молчания спросил подросток. — Дима, давай на «ты», — брюнет согласно кивнул, положив голову на плечо фигуриста. Внутри Побрацкого как будто проснулся некий инстинкт, материнский что ли. Но нет, назовём это иначе — отцовская опека. — Хорошо, можно звать тебя дядя Дима? — Да, можно…