Добрым словом и фотоаппаратом

— Стойте!.. Малявка. На полголовы ниже самого мелкого из них. Да еще и девчонка. Вон, тощие косички аж подпрыгнули, как остановилась. Бежала, видать. Спешила. Теперь за бок хватается, дыхалка у нее слабая. Мелкая — слабачка, ясен пень. И не то чтобы такую интересней бить, чем хлюпика в дурацкой шапке или блохастую дворнягу, но… Раз уж встряла? То-то. Кастет ухмыляется. — Сама погодь. Мы быстро: с этими вот перетрем чего и тобой займемся. Дело я говорю, пацаны? Гвоздь и Шустрый понятливо ржут. Перепуганная до самых-самых псина гавкает. Визгливо как-то. С трусостью. — Девочка, беги! Надо же. И кто у нас тут снова голос подать хочет… Давно себя, хиляка, в зеркале видел? А все туда же. Герой, понимаешь. Отстойных мультов насмотрелся, заступается вон за всяких… С косами. Кастет разминает кулаки. — Мелкая, ты б его послушала. Такой рыцарь фигни не скажет, знает он, как умеем дать по шее. Ведь умеем? Шустрый и Гвоздь ржут громче. Шагают… Но не к дворняге или хлюпику. Спокойно так, вразвалочку… Малявка худо-бедно успевает отдышаться и стаскивает с тощих плеч древний ранец. Выуживает оттуда фотоаппарат. А ничего техника, прилично смотрится… Кастет присвистывает. Не, отлупасить — само собой, но когда еще и бонус нарисовывается… Приятно, че. — Пацаны, слышьте? Мелкую взяли и держим. Фотик чтоб не кокнули, а то красивый шибко. Я счас… Бросок — и хлюпик забавно трепыхается, сплевывая песок вперемешку с соплями и чем-то красным. Дворняга воет. Но вот девчонка и не думает бежать или там бояться, а задирает лапки с зажатым в них фотоаппаратом. Да повыше. И смотрит как-то слишком уверенно. — Мой дядя — предприниматель. Он вчера был в новостях. Видели? А это — от него. Подарок! Гвоздь и Шустрый приостанавливаются. Почти слышно, как эти двое с трудом ворочают невидимыми извилинами… Если такие вообще у них есть, Кастет в этом сомневается. И спешит перехватить инициативу, поудобнее впечатав хлюпика в песок. — Не понял, мелкая. Девчонка улыбается. Широко. Неприятно. — Встроенная нанокамера с пуперсуперной отправкой на дистанционной основе. Кастет даже забыл, что пора бы снова уронить хлюпика в песочек. — Че? Улыбка малявки становится еще шире. Еще неприятнее. — Я снимала ролик, пока ты говорил о живодерстве. Он сейчас у моего дяди на компе с пейджером. Если что где, дядя за меня закопает любого. Усек? Вали отсюда, пока цел. Кастет валит. Прихватить дружков с собой он и думать забыл. Шустрый и Гвоздь тоже валят, обгоняя его на поворотах через раз, неуклюже запинаются о песок на ровном месте, до того спешат удрать, пока можно. — С дороги! — Сам подвинься! — Кастет, я вообще того, мимо шел! Так и скажу! Эти трое спешат до того старательно, что не успевают заметить, каким тяжелым, нечеловечески страшным взглядом их провожает хлюпик, а через какую-то долю секунды опять смотрит на малявку с фотоаппаратом — обычно, в хлюпиковой манере. Такие ж не умеют себя поставить, когда с девчонками говорят, ну. — Юля. — Сережа. — Ты очень смелый. Кажется, это она серьезно? Вроде да… Смотрит-то без издевки. Так… По-доброму. — И ты. — Больно? Ну… Трудно эдак небрежно отмахиваться от боли в боку, а в остальном — жить можно. И не такое видел. — Ерунда. Честно. — Уверен? Он встает, стряхивает песок с шапки. Спасенная дворняжка машет хвостом. Юля кивает в ее сторону. — Пошли, выпустим. — Пошли. Когда они распутывают сети, чтобы освободить собаку, выясняется, что фотоаппарат в рюкзаке — с маминой работы и чудес по скоростной передаче данных не творит, а богач из новостей Юле никаким боком не родственник.

***

— Сереж, такие гады не умнеют. — Думаешь? Они же испугались. Вроде… — А потом отряхнутся — и за старое. Бросать камни в собак, разорять птичьи гнезда. И бить всех, до кого дотянутся. Всех, кто слабее, Сережа. — Но Юля… — Ей же не разорваться, а? И к каждой дворняжке или дереву с птичьим гнездом по такой вот Юле не приставишь, чтобы охраняла… — И что делать? — Я тебе подскажу. И помогу. — Точно? — А как иначе. Сереж, разве я тебе когда-нибудь врал? — Н-нет. — Правильно. Кстати, у самого длинного из тех уродов в кармане шуршит серьезно. Хватит, чтобы пригласить Юлю в кино. И на мороженое. Она ведь хорошая, смелая… И сказала на берегу, что любит сливочное в шоколаде. Помнишь? — Ну… О мороженом помню. А что деньги шуршали — не знаю… Разве? — Точно тебе говорю. Когда он тебя уронил на пляже и пнул в бок, я его карманы хорошо успел рассмотреть: на мороженое и кино хватит. Как раз показывают корабль, айсберг и что-то про любовь. Я уже смотрел. Там решительная девушка из богатого семейства и клевый парень без копейки за душой. Он художник, а еще — сирота. — Думаешь, Юле такое кино понравится? — Сереж, гарантирую.