Моя и только моя...

      Нежные руки спускались по оголенным женским бедрам все ниже и ниже к запретным зонам. Массировали, прищипывали нежную кожицу приготовившейся к жаркой ночи Японской Империи. Мягкий хвост японки обвил торс широкоплечего мужчины. Фриц толкнул ее на двуспальную кровать и навис над ней с плотоядной улыбкой сжирая ненасытным взглядом ее пышную грудь. На языке образовалась слюна. Рейх подлез к девушке, как грозный лев к своей львице, внушавший страх и уважение к его персоне. Довольное успокаивающее урчание лелеяло слух немца, а девушка играючи провела оголенной ножкой по его телу. Третий убрал ее с себя и приблизился к ЯИ оскаливаясь, но соблазнительно, сладко. Сердце накаливалось докрасна, блуждали мурашки, взбудораживая сильнее мужчину. Вот она, солнечный цветок востока лежит покорно перед ним, почти раздетая в его власти, но до сих пор вольная, своенравная, твердая самурайка, в крови которой течет ядовитая, янтарная кровь, полная ярости, жажды сокрушать врагов. Было страшно? Ему нисколько, наоборот подогревало больше азарта обуздать ЯИ, насладиться ей до полного насыщения. Да и кто он такой, чтобы бояться империю, пускай и не уступающую по вооружению, мощи и силе. За это, как раз достоинство, наводящее на любую другую страну смертельный ужас, нацист и полюбил девушку. Уникальный экземпляр, ничего не сказать.       ЯИ сняла резинку с пучка. Каштановые блестящие волосы упали ей на плечи. Кошачьи уши, приглаженные до поры до времени, растопырились свободно в стороны. Бакэнэко выгнула грациозно спину словно пантера, распласталась на подушке, позволяя прикоснуться к ней полностью.       - Ну, иди сюда, мой фюрер, - выделила тягуче сладко ЯИ местоимение в конце фырча. - Адалрикус.... - на удивление настоящие имя Рейха из всего числа людей в его окружении знала только она одна. Для нее такая честь стала нечто ценным, дороже всего на свете, а после и дорожкой к женскому счастью. Каменный, на вид холодный, жестокий и беспощадный диктатор открылся перед ЯИ в другом свете.       Рейх положил ладонь на ее животик, бережно поглаживая девушку. Медленно раздеваясь до гола. Шаловливые пальцы освободили бакэнэко от лишней одежды. ЯИ покрылась краской. В первые в жизни она представала в обнажённом виде перед мужчиной. Третий посмеялся над смущением девушки и принялся постепенно вкушать ее, обдавая тонкую шею поцелуями, крепко прижимая драгоценный алмаз к себе. Вторая рука держала азиатку за бедра.       Империя наслаждающие постанывала в его сильных объятиях, чувствуя, как она из невинницы превращается в порочную даму. Ведь Рейх ей даже не муж... любовник, лишь любовник. Факт огорчал империю до потери сознания. Для чего лукавить, ей хотелось замуж, причем непременно за него. Но он - птица высокого полета, тот кто не сядет на цепь законного брака. Слишком гордый и бережет свою свободу чутко.       С ее ресниц упала капля на простынь и оставила мокрое пятнышко. Фриц остановился и повернул голову японки обеспокоенно к себе.       - Я сделал тебе больно? - он уткнулся носом в лобик бакэнэко, восстанавливая тяжелое опьяняющее дыхание. Лицо тронуло что-то до невыносимости родное, прошибающее на слезы ЯИ. Она обвила руками его шею и прошептала.       - Ты сделал больно моей израненной душе... но тем самым залечил ее, - самурайка впилась в его губы, ревностно, бесстыдно, порочно. Хвост распушился от возбуждения, задрожал, уши пригнулись. Третий прикрыл веки и упал прямо на японку, наслаждаясь часами рядом с ней.       - Аризу... - протянул бархатисто Рейх с томной ухмылкой. - Ты моя киска...       ЯИ уснула у него на плече. Вся она была покрыта красными укусами и метками от клыков немца. Робко дрожала и сжимала крепче его ладонь, боясь отпустить. Мужчина посмеялся над предоставленной картиной. Уложил ее на подушку и завернул лучше в одеяло. Он расположился рядом, поглаживал ее по ушкам, храня покой союзницы.       - Какая глупая... как и все девушки, ты уже моя и только моя...