Волков бояться - в лес не ходить

Роману не спалось. Обычно он легко и быстро засыпал – сказывались длинные, как правило, дни, спиртное или успокоительное; но в этот раз сон не шел. Роман вертелся с боку на бок под белым одеялом, а потом старался лежать неподвижно, закрыв глаза. Но ничего не получалось: в полной тишине комнаты он слышал биение своего сердца, чувствовал, как размеренный ритм отдается в его голове, и это раздражало. Годфри повернул голову к окну. Сквозь неплотную ткань занавесок можно было различить почти круглый диск луны, чей свет причудливо ложился на резную мебель, заставляя ее отбрасывать неверные тени. Этот свет манил. Чертыхнувшись, юноша резко поднялся и встал с кровати. Не прошло и двух минут, как он, одетый, вышел из своей спальни, привычно приглаживая волосы правой рукой. Ночь была тихой, но на душе у Романа было неспокойно, хотя он и сам вряд ли смог бы сказать, с чем это связано. Он простоял миг у крыльца, раздумывая, брать ли ему машину, и в итоге махнул рукой куда-то в темноту, решив идти пешком. У Годфри не возникло и толики сомнения в том, чтобы взять курс на лес. Пройдя по шоссе, свернув на первую мелькнувшую тропку, обогнув отлогий холм, Роман не сразу понял, что здесь что-то не так. Было очень тихо, странно тихо, тихо безумно. Роман сказал бы, что даже звери не такие глупые, чтобы шариться в лесу в темную пору, но вспомнил о совах, которые ночами ухают в лесных чащах, даже если их не видно. Так, по крайней мере, было в кино. А еще в кино у людей всегда хрустели веточки под ногами (особенно если они рисковали встретиться с убийцей), а Роман слышал только, как жесткая ткань брюк задевает траву. «Ну хотя бы маньяки мне не грозят», - усмехнулся он сам себе. Ему вдруг захотелось вздохнуть полной грудью, почувствовать запах травы, земли, ночной лесной сырости и хвои. Юноша сделал один вдох, потом другой, затем третий, но он все не мог вдохнуть достаточно, подобно тому как человек, томимый жаждой, не может напиться. Голова закружилась от кислорода, и он на какой-то миг задержал дыхание, а потом выдохнул и задышал чаще, делая короткие, быстрые вдохи. И в этот самый момент Роману показалось, что кто-то старается дышать в такт с ним. Он задержал дыхание и услышал, как кто-то, не ожидая этого, еще раз шумно втянул воздух. - Кто здесь? – громко спросил Годфри, озираясь по сторонам. Его голос эхом прокатился по темной чаще, но ответа не последовало. - Кто. Здесь! – крикнул Роман, нервно приглаживая волосы. Он оторопел, уловив сначала тихие, отрывистые смешки, а потом услышав громкий, бессовестный смех откуда-то слева. Разъяренный, Годфри повернулся, прищурившись, выискивая взглядом наглеца, который посмел так подшутить над ним, и удивился, увидев сгибающегося пополам от смеха Питера. - Что, мать твою, ты здесь делаешь? И заткнись, будь так добр, - Роман приосанился, склонив голову. - Не спится, - лукаво ответил Питер, выпрямляясь. – Я вообще часто по лесу гуляю, знаешь ли. А ты что здесь делаешь? – спросил он, подходя к Роману поближе. - То же, - сказал он, вздохнув. Потом опустил взгляд на Питера и добавил: – Нигде от тебя спасенья нет. - Я знаю одно румынское средство… - Избавь меня от сомнительного удовольствия слушать рецепты из народной медицины. Как-нибудь сам разберусь. - И часто ты так… разбираешься? - Впервые. - А я часто здесь гуляю. Чувствую единение с природой в такие моменты, знаешь ли. - Мм, да ты у нас романтик, - усмехнулся Годфри. – Как ты нашел меня? - Я не искал. Но любой желающий мог бы найти тебя, услыхав лишь, как ты дышишь. - Очень смешно, Руманчек. Просто давно свежим воздухом не дышал. - А если бы я был маньяком каким-нибудь? - Ветки не хрустели. - Что? - Да так, ерунда. Оба с минуту простояли молча, оглядывая друг друга. - Курить будешь? – спросил наконец Роман, доставая пачку из нагрудного кармана. - Не откажусь. Это предложение было словно сигналом ко всем дальнейшим действиям. Задымив, они пошли вглубь леса, поочередно затягиваясь. Спустя какое-то время они вышли на небольшую полянку, озаряемую голубым лунным светом. Не сговариваясь, оба пошли к поваленному дереву и сели. - Часто здесь гуляешь? – спросил Роман. - Бывает, - пожал плечами Питер. - Завтра полнолуние, - сказал Годфри вдруг. - Я знаю. Никогда не пропускаю, - усмехнулся парень. Роман как-то неопределенно дернул губами, но промолчал. - Вот уж не думал, что ты ночью в лес пойдешь. Считал, что это моя территория, - продолжил Питер. - Сам не знаю, зачем пошел. Фигня какая-то, - юноша вынул еще одну сигарету и снова закурил. – В последнее время мне все труднее засыпать. - В последнее время я все реже засыпаю, - Руманчек посмотрел на него, и Роман вздохнул. - Нам снятся одинаковые сны, а потом мы гуляем ночью по лесу. Ты осложняешь мою жизнь. - Ах, простите, ваше величество! – Питер театрально склонил голову, улыбаясь. - Да пошел ты, - рассмеялся Годфри. А потом его словно бы передернуло. В голове пронеслось: «Одинаковые сны…» Не так давно Роману снилось, что он сидит на продавленном занюханном диване в доме Руманчеков, ощущая под пальцами рельефное и немного колючее покрывало, которым они зачем-то застелили сиденье и подлокотники. Впрочем, все это, скорее всего, осталось еще от их покойного дядьки. Тут рядом с Годфри буквально плюхается на диван Питер, держа две бутылки пива в одной руке. - Будешь? – спрашивает он. «Какой же он недотепа, сначала принес, а потом предложил, - пронеслось тогда у парня в голове. – А может, он так хорошо меня знает?» Вместо ответа юноша по-хозяйски берет одну из бутылок и делает большой глоток, а потом запрокидывает голову и жадно выпивает больше половины. - А еще из приличной семьи, мистер аккуратность, - говорит Питер. Роман ничего не понимает, пока не видит тянущуюся к его подбородку руку. - Ну мимо же! – слышит он голос Питера как будто бы издалека. А потом случается поцелуй. А в другом сне все было откровеннее, без прелюдий – животный секс и ничего больше. Роман проснулся тогда с ноющим стояком и опоздал в школу. - Эй, ты что? Годфри вздрогнул, проморгался и увидел прямо перед собой обеспокоенное лицо Руманчека. - Задумался. «А что, если он тоже их видел? Хотя и что, впрочем, с того, ему должно быть тогда так же неудобно, как и мне», - Роман еще раз облегченно вздохнул. - Твое дыхание – это какой-то секретный код? – спросил Питер. - Что? - Ты дышишь так, будто бы зазываешь инопланетян, мол, смотрите, ребят, какое удобное место, чтобы припарковать здесь свою тарелку! Роман засмеялся: - Ты придурок. - Нет, серьезно! Годфри отсмеялся и вновь затянулся. - Ты заметил, что вокруг как будто бы ни души? Я всегда думал, что в лесу ночью стрекочут кузнечики, или совы ухают, ну ты понял. - Здесь не «как будто бы ни души». Здесь и правда никого нет, Роман. - Да ты гонишь, - вскинул бровь Годфри, но стоило только взглянуть на серьезное лицо Питера, чтобы понять, что тот не шутит. - То есть как так? - Они чувствуют, что я… если я… Ну, в общем, когда мне недалеко до своей «звериной» сущности. - Да? Я думал, они тебя за своего принимают. Роман почему-то на секунду представил себе Питера-Белоснежку, любовно щебечущего со всякими птичками. - Вовсе нет. Это же проклятие, Роман. Что-то вроде «гонимый теми и этими», понимаешь? - Ну, я тебя никуда не гоню. Снова повисла тишина. - И тяжело это? – спросил Годфри, когда молчание стало чересчур гнетущим. - Порою невыносимо. - А сейчас ты как? Ну, перед полнолунием? - Ой, да брось ты эти притворные беспокойства! - Питер толкнул Романа рукой в грудь, улыбаясь, но, пока тот не пошатнулся, сжал в кулаке ткань рубашки Годфри и спросил: - Или ты за себя боишься, мм? Они смотрели друг на друга настороженно, прищурившись. Тут Питер потянулся ближе к Роману и, щекоча дыханием шею, сказал на ухо: - Я умею держать себя в руках. Он хотел было вернуться на свое место, как Годфри совершенно безумным взглядом посмотрел Питеру в глаза и грубо, резко впился в его губы. Поцелуй вышел скомканным, настойчивым и болезненным. Когда все закончилось, Роман, часто дыша, снова взглянул на Питера. - Вы, Годфри, умеете только брать, - сказал тот, дотрагиваясь пальцами до своих губ. - Я могу быть нежным. - Не надо. Роман фыркнул и повалил Руманчека на ствол дерева, на котором они оба сидели. Питер запустил пальцы в волосы Годфри – он давно хотел это сделать – и окончательно растрепал и без того неаккуратно уложенную прическу, в то время как Роман спешно расстегивал пуговицы рубашки парня. Ему не хватило терпения: нитки затрещали и пуговицы полетели в траву. - Будешь должен мне новую. - Хоть сто. Питер смеялся, пока юноша, нахмурившись, расправлялся с его брюками, потом пытался снять жилетку вместе с порванной рубашкой. А затем Руманчек взял инициативу в свои руки: мягко отстранил Романа, игнорируя удивление, и, сев, сам скинул с себя одежду. После этого он неожиданно ловко раздел юношу и, снова зарывшись рукой в светлые волосы, легонько дернул вниз так, чтобы зазнайка Годфри выставил свою шею. Особенно не церемонясь, Питер припал губами к светлой коже, впился в нее зубами, так что через минуту Роман мог похвастать расцветающим с кровоподтеками синяком на своем горле. Парень смутно помнил, как оба они оказались абсолютно голыми, лежащими на собственных вещах. Все вокруг словно бы обрело новые краски, луна освещала каждую деталь вокруг, была зазывно-яркой, так что Годфри показалось, что она подобна большому софиту, который выделяет своим светом необходимое пространство на сцене. И сейчас он и Питер были главными актерами на этой сцене, хотя других, впрочем, и не намечалось. Он обнаружил себя вальяжно разлегшимся на большом поваленном дереве; правая нога была согнута в колене, а левая свисала вниз. Удобно расположившись между бедер юноши и оперевшись на руки, Питер все оставлял свои метки на худом теле. - Хватит прелюдий, - вдруг сказал Роман. И прежде чем его партнер смог что-то возразить, Годфри перевернулся, умудрившись не скатиться со ствола дерева, и вновь подмял Питера под себя. Он огладил большим пальцем скулу, потом губы, а потом, чуть оттянув нижнюю губу вниз, проник в горячий рот двумя пальцами. - Будь хорошим мальчиком и не кусайся. Но Питер и не думал кусаться. Напротив, он принялся вылизывать длинные пальцы языком, вызвав этим усмешку на лице Годфри. - Достаточно. Роман, не отводя взгляда от ярких глаз Питера, ввел один палец в тугое колечко мышц. Сделав пару фрикций, ввел второй, заставив юношу стонать сквозь плотно сомкнутые губы. - Вот видишь, Годфри умеют не только брать, - сказал он, и пальцы исчезли из ануса Питера. На смену им пришел эрегированный член. В тот же момент, когда Роман настойчиво начал входить в напрягшееся тело, он взял в руку подрагивающий член своего партнера. - Черт, никогда раньше не держал в руке чужой пенис, - выдохнул он. - А я… держал, - выдал Руманчек. Гримаса презрения исказила лицо юного Годфри. Он вытянулся, как стрела, а потом резко наклонился, прижимаясь телом к телу партнера, сомкнул пальцы левой руки на его шее и, чуть приподнявшись и возобновив зрительный контакт, спросил, намеренно ускоряя темп, трахая жестче: - Ой ли? Чей это? - В той… другой школе… мы с моим… ссс… одноклассником… после физкультуры… - Хватит, я не хочу это больше слушать, - прервал его вдруг Роман и начал вбиваться в распластанное под ним тело быстрее, резче. Ему было неприятно от мысли о том, что Питер мог быть уже так близок с каким-нибудь другим парнем. Это откровенно уязвляло. И тут ему в голову пришла соблазнительная идея. Роман Годфри редко выходил из дома без лезвия в маленьком бумажном конвертике – это факт. И сейчас, оглядевшись вокруг и увидев свои брюки под спиной Питера, он потянулся к кармашку и достал бритву наружу. Ловким движением он вытащил ее из бумажной упаковки, которая полетела куда-то в траву, и, не переставая трахать юношу, с немым вопросом посмотрел в ясные светлые глаза. Неизвестно, где Роман увидел ответ, – Питер не то что не разомкнул губ, а даже и не моргнул, - но он кивнул не то себе, не то партнеру, и, слегка надавив на лезвие, провел кривоватую полосу чуть ниже ключиц Питера. Последний надсадно застонал. Порез тут же засочился кровью, и Роман, прикрыв глаза, провел по нему языком. - Ты чертовски вкусный, знаешь? Роман, собрав пальцем багровые капли, провел им по губам, а потом втянул в рот до последней фаланги. Другой рукой он не переставал надрачивать стонущему Питеру. Наконец Питер, извиваясь, кончил. Он закинул голову и ахнул, широко распахнув глаза. Сделав еще два толчка, Годфри кончил следом, позволив себе сдавленно зашипеть. Когда они оба лежали и курили, расслабленные и утомленные, Питер заговорил: - Похоже, это я должен тебя бояться, Годфри. Твоя страсть к лезвиям немного настораживает. - Мне кажется, ты не был против, - хмыкнул Роман. - А еще ты похож на змея. - Что ты несешь, Руманчек?! – взбунтовался юноша. - Нет-нет, серьезно. Просто чертов аспид. Повадки точно змеиные. - Фу, Питер, как банально. - Не выделывайся. - А то что? - А то что-нибудь придумаю.

***

Роман проснулся и почувствовал себя совершенно выспавшимся – такого давно не было. Он перевернулся на другой бок и вспомнил свой сон, жаркий и горячий. Парень ударил кулаком в подушку, не понимая толком, почему злится. Утреннего стояка не было – Роман проснулся полностью удовлетворенным, и это злило еще больше. «Интересно, видел ли Питер этот сон?» - пронеслось в голове у Годфри, когда он натягивал брюки. Лезвие лежало в кармане без конвертика.