YourDay

Джэхён лениво провожает младшего взглядом, когда тот забегает в комнату в поисках своего телефона и находит на кровати. Пак одаривает наклонившегося младшего быстрым поцелуем, желая хорошего дня, а Ёнхён кивает, благодаря, и его тёмная макушка скрывается за дверью. Он недовольно фыркает, осознавая, что через несколько дней их пятая годовщина. И всё это достаточно иронично, потому что пять лет назад Ёнхён перед работой будил его на час раньше, расцеловывая опухшее после сна лицо, и всего за час доводил до того, что сам в итоге уезжал с менеджером довольный, как кот, а Пак оставался дома и целый день пытался заново научиться ходить, чтобы приготовиться к вечерним съёмкам. А сегодня шатен готовил завтрак, опаздывал и выбирал из сотни своих белых дурацких рубашек с короткими и длинными рукавами. Укладывал коротко постриженные для удобства волосы, хотя раньше накидывал что попало и поправлял длинную чёлку руками, наскоро тоналкой замазывая багровые засосы. Джэхён, конечно, тоже изменился, но не настолько, чтобы фандом шутил об этом, скидывая скрины из старого фанкама. Сам Пак этот фанкам смотрит, прикрыв руками лицо, потому что он прекрасно помнит, что после того выступления ему рэпер всю ночь спать не давал (ни спать, ни дышать, ни молчать). С последнего секса прошло уже, кажется, больше двух недель, потому что младший приходит домой выжатый, полусонный и едва ли голодный. Он всё понимает, младший в головой погряз в работе, но… но он скучает. Скучает по дням, когда всё утро можно было перебирать тёмные волосы, слушать, как мембер репетирует, или ёжиться под равнодушным взглядом, которым Кан давал понять, что он занят или раздражён, потому что сейчас он бы чмокнул в висок, предупреждая шёпотом. Пак, конечно, не против ласки, он обожает домашнего Брайана, просто… Он встаёт, с лёгкой улыбкой направляясь в душ. Ёнхён возвращается домой поздно, толком не ужинает, ковыряясь в тарелке под внимательным взглядом карих глаз, и извиняется за отсутствие аппетита, ложась на диван. Он собирается поиграть или выпить, хоть немного приближая сон, только старший не даёт. Блондин даже не подходит к своему компьютеру, зато молча несколько долгих секунд стоит возле шатена, а тот подгибает ноги, освобождая место рядом. Но Пак качает головой, руками их снова выпрямляя и опираясь на младшего, перекидывая через него бледные конечности и садясь сверху. Кан даже не дёргается, что-то печатая в телефоне одной рукой, второй поглаживая бедро старшего, водя по внутренней стороне. — Милый. — Ау? — не больно-то заинтересованно откликается шатен. — Давай сегодня будет мой день, — Джэхён просит спокойно, размеренно покачиваясь вперёд-назад на чужих бёдрах. — И что ты в этот день хочешь? — Кан не может его больше игнорировать, откладывает телефон, участливо кивая и заглядывая старшему в глаза. — Секс, — Пак не даёт придраться, тут же поясняя и забавно водя в воздухе указательным пальцем, будто волшебной палочкой. — Секс, но по моим правилам. — Например? — Ёнхён стоит заинтересованную мордашку, пока блондин залезает под его футболку пальцами, ведёт по тёплой коже выше, к рёбрам. Если Пак волшебник, то младший почти может поспорить, что тот наколдовал себе эту милую улыбку, идущую в такой разрез с требовательными пальцами. — Расскажу, когда согласишься, — Кан фыркает, потому что старший слишком хорошо его знает. — Я согласен. — Отлично, — Джэ покидает нагретое место, тянет за руку, прося сесть на диване. — Закрой глаза. Мягкая ткань касается лица, почти не давит, но затягивается, чтобы не упасть, и Ёнхён слышит тихое дыхание наклонившегося к нему старшего, который завязывает всего один, совсем непрочный узел, поясняя: — Если снимешь — проиграешь. Проявишь инициативу — проиграешь. Потребуешь что-то — проиграешь, — негромко, поднимая с дивана и осторожно ведя в спальню. Ёнхён цепляется за ладонь крепче, потому что кроме неё ничего не чувствует в пространстве, и с непривычки голова почти кружится. Кан почти уверен, что Пак колдует прямо сейчас, подталкивая его к кровати и мягким давлением на плечи прося сесть. Ёнхён думает о том, что старший сильно скучал, раз пошёл на такое. Джэхён улыбается, потому что возлюбленный возбуждается почти сразу, когда чувствует опутывающие его плечи руки, потому что он всегда это обожал. А ещё обожал поцелуи в шею, обожал слушать сбитое дыхание, и Пак ему позволяет, льнёт к парню, садясь сверху, обнимая крепко и сцеловывая его вкус, от мочки уха до самой ключицы, замечая, как тяжело вздыхает младший и тянется к его бёдрам. — Эй, — напоминает блондин, не отрываясь от загорелой шеи и переходя на дёргающийся кадык. — Даже дотронуться нельзя? — Можно, только без самодеятельности, — на лице шатена расцветает кошачья улыбка, и Джэхён горбится, расстёгивает светлую рубашку, коих не так уж много в его шкафах, но тёмные футболки и пиджаки Кан почему-то начал игнорировать, хотя у старшего всегда в горле пересыхает от одного воспоминания, как возлюбленный в них выглядит. Младший помогает раздеваться, хотя остро воспринимает каждое касание, почти дёргается и покрывается мурашками от нетерпения и прохлады воздуха. Мягкий толчок в плечи снова — молчаливая просьба лечь. И Кан ложится, забирается на кровать чуть дальше, чувствуя, как Пак его раздевает, как эрегированный член прижимается к животу, как его обдаёт горячим дыханием и… Блондин улыбается довольно, заправляя длинную чёлку за ухо, потому что младший вздрагивает, если на головку подуть слегка. Дополнительные ласки оказываются не такими уж необходимыми, потому что у Ёнхёна и без этого стоит потрясающе, но возбуждённый и умасленный таким поворотом Джэ всё равно пальцами обхватывает его член, мягкими поцелуями обводя тонкие венки. Он знает, что Брайан любит грубее, любит держать за волосы и вбиваться в него, слушая, как Пак задыхается и захлёбывается слюной. Поэтому сейчас перехватывает тёплые ладони, переплетая их пальцы, и широко мажет по члену, отчего шатен шипит, сводя ровные брови к переносице. Пухлые губы смыкаются ровно у головки, чтобы Джэхён кончиком языка помассировал уретру, а потом звонко собрал собственную слюну ртом, облизывая напряжённый член как тающее мороженое. Он повторяет движение, а Кан жмурится от удовольствия и с трудом давит желание вскинуть бёдрами и заставить взять глубже. Джэхён сам не берёт, переходит на плоский живот, втягивая кожу и чувствуя под губами ещё твёрдый торс, который напрягается едва-едва, реагируя на поцелуи. Он одну руку освобождает из болезненной хватки, садится на бёдра младшего, не давая подняться, и накрывает губами чувствительные соски, размеренно ему надрачивая. Широкая ладонь приземляется на его шею, но не давит, а перебирает волосы на затылке, и Пак приподнимается, хваля за терпение: — Молодец, осталось ещё чуть-чуть. «Тебе», — мысленно отвечает Кан, а блондин мыслей не читает, поэтому оглядывается на младшего, а тот прикусывает поалевшие губы, открывая взгляду ровные белые зубки. У него от возбуждения кружится голова, а перед глазами не задерживается даже фантазия, потому что Джэхён лучше любого воспоминания о нём. Потому что Ёнхён уверен, что увидеть сейчас покрывшееся чувственным румянцем лицо достаточно было бы для того, чтобы кончить и возбудиться снова. Пак вдруг выскальзывает из его рук, оставляя на щеке короткий чмок и кидая такое же короткое: — Погоди немного. И он ждёт, не переставая хмуриться. Кан ни с чем не спутает шуршание упаковки презерватива и растирание ладонями смазки. Касание ожидаемо приходится на его член, старший быстро растягивает по нему резинку и выливает на головку ещё немного холодной смазки, вызывая приятное покалывание в паху. Джэхён перехватывает острое запястье, укладывая тёплую ладонь на бледное бедро, ведёт по ягодице, прося помочь. И Кан помогает, касается растянутого ануса, входя в старшего самостоятельно, и сжимает худой бок. Секундный контроль возбуждает, хочется ещё, хочется направить и заставить, зная, что старшему понравится, но тот не даёт, снова перехватывает белые ладони, а сам шумно вздыхает, выдавая низкий протяжный стон, насаживаясь. Он улыбается, сцепляя их пальцы замком и покрывая горячее сплетение частыми поцелуями, ласковым взглядом водя по напряжённому, всё ещё безумно красивому лицу, черты которого, на самом-то деле, совсем не смягчились с годами. — И долго ещё ждать? — несдержанно, хотя наигранно спокойно. — Нет, — усмехается Пак, опираясь на чужие ладони, чтобы первый раз приподняться и с осторожно сесть, покрутить бёдрами, привыкая и находя нужное положение. Он слишком соскучился по младшему, чтобы тянуть. Брайан не позволяет себе ещё стона, но в нос забивается приятный парфюм блондина, а тот садится на него, касаясь горячей кожей. Позволяет гладить по плечам, когда наклоняется для поцелуя, и носом ведёт по его щекам, по шее, часто вздыхая и неторопливо елозя на нём. Джэхён задыхается, слушая стук в висках и кончиками пальцев цепляясь за возлюбленного, за мягкую кожу, ровно напротив почти так же бешено колотящегося сердца. Почти хочется надавить сильнее, залезть в самую душу, почувствовать переливающуюся сквозь пальцы тёплую кровь, зная, что Кан даже не дрогнет, как обычно следя своим спокойным взглядом и молча отдаваясь старшему. Небольшая передышка помогает собраться с мыслями. Пак едва-едва приподнимается, чтобы удобнее упереть уже затёкшие ноги в матрас, только случайным взглядом ловит, как шатен под ним прикусывает покрасневшие губы, на автомате выгибаясь навстречу. Картина потрясающая, и блондин не может проигнорировать подставленную под ласки плоть, хватается за чужие плечи, позволяя себе совсем немного. Всего пару поцелуев в напрягшуюся, по-прежнему острую линию челюсти. А ещё мажет по почти мокрой шее, задевая губами выступ кадыка, уже поднимаясь обратно. Ёнхён горит, старший это чувствует и плавится от его жара, снова приподнимаясь и насаживаясь медленнее, ещё осторожнее, чем раньше. Он ни за что не расскажет, как ему перехватило и без того рваное дыхание, потому что младший звонко, высоко стонет, впиваясь в бледные бёдра ногтями и жмурясь сильно-сильно. — Малыш, пожалуйста, — и блондин почти сдаётся, ведь Брайан молит, почти тянет на себя в противоречие своим же словам, но сдерживается. Терпеть никаких сил нет, ведь Джэхён часто сжимается от избытка эмоций и дразнит, расслабляясь. Ведь он внутри почти болезненно узкий, а ещё до сладости во рту милый, и невозможность видеть его Кана отравляет. — Что «пожалуйста»? — негромко, до ужасного интимно, но эхом отдаётся в пустой голове. Голос Пака для Ёнхёна почти яд, хочется скорее услышать его снова. Ощущения те же, как когда он услышал первый стон Джэхёна. Во время их первого раза, когда старший ещё сдерживался, почти до крови кусал губы и вздыхал, мычал. И только когда Кан, устав это терпеть, запретил его касаться, прижал тонкие запястья к кровати, тогда Пак простонал по-настоящему. Ещё тихо, на пробу, звонко, но не настолько высоко, как следующие несколько раз. Но в младшем тогда что-то точно оборвалось, наверное, последнее терпение, последние предохранители слетели. Сейчас приблизительно то же, хотя мягкую речь он слышит почти каждый день. Надломленно, дребезжа от возбуждения, но ещё твёрдо. И от этого обострённый слух почти отказывает, перед глазами взрываются и растекаются цветные круги. — Пожалуйста, — слишком искренне хрипло, — Джэхён, пожалуйста. Быстрее. «Блять» застревает на языке, путается в слюне, и Кан бы обязательно похвалил себя, если бы мог хоть на чём-то сконцентрироваться, кроме жгучих бёдер под пальцами и перманентного желания. Блондин улыбается, наклоняясь вперёд совсем чуть-чуть, поправляя короткие мягкие волосы Кана пальцами, ведя по вискам, и прислушивается к просьбе, ускоряясь. Движения ещё размеренные, размашистые, но Пак частит, опираясь на рёбра младшего. И Ёнхёну многого стоит сдержаться, не податься вперёд и не вжать старшего в холодную стену. Зато порыв отпечатывается на худых коленях, которые шатен стискивает, на упругих бёдрах, по которым он ведёт пальцами, на мягких ягодицах, которых едва-едва касается, желая наконец поменять ритм, потому что от оттяжки удовольствие по телу расходится медленно, непрестанно нарастая, задевая каждую клетку. Его почти трясёт. Паку хватает несколько секунд, потому что ноги сводит от дрожи, а умоляющий Брайан для него определённо слишком. Смазка сочится из покрасневшей головки, и блондин крупно вздрагивает, почти кончая, когда широкая ладонь младшего ложится на его член. Не сжимая, но осторожно обхватывая, играясь большим пальцем с уретрой и переходя на всю длину. И старший готов взвыть, потому что запрета на это не было, а на лице шатена появляется еле заметная улыбка. Плотоядная, отвратительно самодовольная, потому что Джэхён сам себя добивает, толкаясь в тёплую ладонь и продолжая подмахивать бёдрами. Из влажных от слюны губ вылетает несдержанный короткий стон, а через секунду вытекает звонкий, почти жалобный. «Это выше моих сил», — признаёт. Пак останавливается всего на мгновение, цепляется за руки младшего, умоляя перестать, и наклоняется к его лицу, чтобы сцеловать эту улыбку, провести носом по розовой щеке и зубами стянуть чёрную повязку. От увиденного он мысленно бледнеет и теряет сознание, но в реальности Кан давит на его бок, заставляя сдвинуться, и от уперёвшегося в простату члена он протяжно стонет снова, вскидывая голову, не в силах сдержать внимание тёмных глаз. Довольный лисий прищур блестит возбуждением, и это совсем не тот ласковый взгляд, к которому Пак уже привык. — Давай дальше. Сам, — и Кан снова улыбается, рассматривая взмокшего, разгорячённого старшего. Светлые волосы липнут к мокрому лбу, худые щёки зарделись, а потрескавшиеся губы успели высохнуть, приоткрытые в немом стоне. Джэхён жмурится, отворачивается, послушно вскидывая тазом снова. Шатен ведёт свободной ладонью по бледному плечу, поднимается на шею, с силой притягивая к себе, зарываясь в пахнущие потом и шампунем волосы. — Что ты отворачиваешься? Разве тебе не нравилось смотреть на меня совсем недавно? Джэхён почти плачет от вкрадчивого шёпота, от тонких пальцев, перебирающих его волосы на затылке, и от властного тона, который он слышал не впервые, но достаточно давно, чтобы искренне вздрогнуть, шумно выдыхая. Ёнхён целует в висок нежно, хваля за сдержанность, потому что Пак ни на мгновение не останавливается, хотя и скорость не набирает. Ладонь младшего спускается на тёплую шею, обратно на челюсть, и шатен отстраняет возлюбленного совсем немного, чтобы чётче его видеть, но ещё чувствовать прерывающееся дыхание на своём лице. И старший слушается, открывает глаза, полностью открываясь в мутном взгляде и собравшейся в уголках влаге. — Я сейчас кончу, и ты будешь виноват в том, что я кончил в слезах, — блондин едва-едва улыбается, даже не обращая внимания на мешающиеся пряди. — Как будто в первый раз, — Кан усмехается, возвращая ладони на горячие от трения ягодицы, и сжимает, заставляя принять всю длину. Пак дёргается, тянется за влажным поцелуем, прикрывая глаза, потому что стон уже вибрацией проходится по горлу, и кончает в мгновение, когда их носы случайно соприкасаются. От Ёнхёна не оторваться, и он отказывается это делать, утопая в сладкой неге оргазма, когда тот звонким шлепком напоминает о себе, хотя Джэ и не забывал. — Ещё, пока я не скажу. И старший кивает, снова прося ласки и уже быстрее подаваясь назад, позволяя Брайану кончить. Тому многого не надо, потому что Пак снова заходится в судороге спустя несколько секунд, то ли кончая второй раз, то ли сильнее изливаясь на его живот. Ёнхён больно прикусывает его за язык, наконец позволяя расслабиться, и старший отрывается, чтобы глотнуть ещё воздуха, устало садясь на возлюбленного, даже не позволяя из себя выйти. Тянется за ещё одним поцелуем, нежным и требовательным. Он не знает, сколько времени проходит, пока они не начинают задыхаться снова, и Джэхён горбится, утыкаясь лбом в подушку рядом с лицом Кана. — Сегодня всё ещё твой день, — мурлычет младший, оглаживая мягкую спину и игнорируя полосы на своих рёбрах, хотя те горят невероятно и он почти уверен, что они краснее его щёк. — Но завтра я тебя хорошенько выебу. Джэхён не может сдержать смешка: — Не говори мне, что мне снова придётся тебя просить быть мягче. — Да нет, — и хмыкает, впиваясь острым взглядом в красные, распухшие от поцелуев губы. — Я всё равно не послушаю.