Райнер, сядь! (Ride it!)

Постель полностью разворошена. Подушки помяты и разбросаны. Эрен лежит полусидя на кровати, в полной готовности. Смятая простынь прикрывает лишь колени и ступни. В июле так жарко, одеяло ни к чему. Сине-серые хипстеры спущены выше колен, а черная майка задрана, оголяя красиво оформленную мужскую грудь. С завораживающим чувством, неспешное, методичное надрачивание возбужденного члена — служит неким сигналом. Его масленый взгляд устремлен на высокого парня, который стоит в дверном проеме. Нет ни капли стыда или что-то в этом роде. Удивленный взгляд янтарных глаз обращен на него. Это интригует, заводит сильнее. Эрен наглядно демонстрирует желание, а парень боится переступить порог их общей спальни. Скромная двушка, которую они снимают напополам, находится на втором этаже многоквартирного дома чердачного типа. На часах всего половина девятого утра. В комнату через жалюзийные щели проскальзывают настырные лучи света. Единственная створка форточки открыта, впуская в помещение утренний шум улицы. Кожаная куртка, обувь и джинсы Эрена небрежно валяются на полу, словно пока он шел к постели — раздевался. — Не рановато ли? — спрашивает Райнер в дверях, сильнее сжимая ремешок от спортивной сумки наперевес. Мышцы на руках сильно напряжены. Дыхание начинает быстро сбиваться с обычного ритма, Эрен умеет провоцировать. В этом он хорош. Впрочем, и в остальном тоже. Не такого он ожидал по возвращении с ночной подработки из отделения скорой помощи. Санитар на полставки — это все, что может позволить себе студент четвертого курса медицинского факультета за неимением свободного времени для более стоящей работы. Без связей, в отличие от Эрена — сыночка богатых родителей, и это место было с трудом найти. Учится он на средний балл, мечтает выпуститься фельдшером и работать в скорой помощи. Он старше Эрена на два года, и это нисколько не мешает быть им парой, в некотором роде. — Ты задержался… начал без тебя. Эрен пошло облизывает нижнюю губу, и мотает головой, запрокидывая ее вверх. Приятный оргазменный спазм накатывает приливом. Темно-розовую головку накрывают пальцы с черными ногтями. — Нужно было заскочить в маркет на углу, и купить молока. Вчера забыл, — не отводя взгляда, с придыханием отвечает Райнер, почти оправдываясь. Эрен наглый, без комплексов — показушник, с замашками деспота. — Купил? — не отвлекаясь от мастурбации, звучит вопрос, и Райнер глупо кивает в ответ. Подобие неловкости заставляет Брауна отвести взгляд на секунду. Он нерешительно проходит и снимает сумку. Опускает ее осторожно на пол, склоняется, достает записи, упаковку молока и смятую ветровку. Записи забрасываются на стол, на котором уже выросла гора из книг по медицине. Ветровка, розоватого тона с красными полосами по шву на рукавах, кладется поверх стопки книг. Порядок для этого дома — это понятие из области фантастики. — Тебе разве не нужно быть на лекциях? — спрашивает он, стараясь не смотреть на Эрена и его бесстыдное поведение. Молоко в руках служит поводом улизнуть на кухню. — Пойду позже, — выдыхает Эрен. Факультет информационных технологий и программирования обрел в его лице, как гения, так и большую проблему. Из-за своего безудержного характера и хобби — тусоваться с плохими парнями, он сильно вредит своей учебе. Его балл варьируется где-то ниже среднего, с учетом того, что не глуп. Посещаемостью лекций Эрен похвастаться опять же не может. А вот проводить урывками свободное время с Райнером с пользой дела — это всегда, пожалуйста. К тому же Брауна по большому счету можно застать только утром. Райнер выпрямляется, стараясь быстрее сбежать, впрочем… — Куда собрался? Парень застывает на месте, как застуканный полицией нарушитель. Голос главного в доме звучит категорически. Райнер замучено прикрывает глаза. Не придать во внимание вопрос не получается. Он полуоборачивается и нелепо улыбается. — Молоко в холодильник отнести нужно, иначе прокиснет. — Не прокиснет. Иди сюда! Почти можно поверить в искренность ласковой интонации. Эрен для наглядности хлопает рядом с собой, словно Райнер послушный немецкий дог. Хозяин зовет — пес бежит, виляя радостно хвостом. — Эрен… После смены так хочется спать и отдохнуть, — тут только идиот не поймет, чем все закончится. Но неприятно и то, что Йегер, где-то пропадая четыре дня, не давал о себе знать, а теперь заявился и требует исполнения супружеских обязанностей. Очень честно! — Райнер, сюда, я сказал! Живо! Вместе с молоком! Эрен злится, это видно по его лицу. Нерешительность Райнера, который и крупнее и старше, выводят из терпенья. — Не ломайся, как целка. Браун принимает поражение; медленно, словно трудно идти, подходит к постели. Молоко в руках, как магический амулет против Сатаны, появившегося из ниоткуда. Эрен протягивает руку, но Райнер еще сильнее цепляется за упаковку. Если отдаст, то пропадет. — Не отдашь? — спрашивает Эрен уже ласковым тоном. Даже смеется. Секундное колебание и молоко перекочевывает в руки Эрена, а затем приземляется на пол. Райнер мнется на месте, теперь руки пусты и их срочно нужно чем-то занять. Эрен это понимает. Член стоит колом, а самому дрочить надоело, поэтому он решает проблему легко. — Райнер, сядь! Не любезная просьба или приглашение, а приказ владыки. Парень будто не слышит, а Эрен смотрит так, что трясутся поджилки на ногах. Такие игры ему не нравятся. Склоненная на бок голова и протянутая рука, заставляют подчиниться. Райнер присаживается рядом, а Эрен фыркает. — Не сюда, — говорит он голосом Сатаны и кивает в нужном направлении. Глаза быстро наполняются догадкой, черный зрачок становится шире, янтарной радужки практически не видно. Кадык дергается. Райнер переползает через ноги, занимает удобную позицию сидя. Член любовника большой, ровный, здоровый и сильный. Широкая мужская ладонь дотрагивается до него, Эрен издает стон удовольствия. Райнер начинает работать рукой, сосредоточенно смотря на живот Эрена. Выразительная блядская дорожка из темных волосков на загорелой коже всегда нравилась ему. Взгляд скользит вверх, он поднимает глаза. На него смотрят два темных изумруда задернутые поволокой. Райнер решает доставить удовольствие иначе. Склоняется и хочет взять в рот. Терпкий запах бьет по рецепторам. Проводит теплым языком, собирает выделившуюся смазку, пытается насадиться глубже, но его неожиданным образом останавливают. Эрен меняет положение, садится и тянется к Райнеру, стягивает с него футболку, бросает рядом. По большой накаченной груди скользят согнутые пальцы, задевая накрашенными ногтями соски. Парень моргает и хочет что-то сказать, но его затыкают жестким поцелуем. Едва ли не кусают. Эрен любит кусаться, иногда до крови. Ему плевать, что Райнеру это не особо нравится. Главное — он всегда получает то, чего хочет. Руки опускаются и теперь мнут тугие ягодицы через ткань спортивных шорт. Райнер отвечает на поцелуй, постепенно втягивается в процесс. Сильное сжатие собственной задницы руками Эрена чуточку распаляет. Внизу приятно потягивает. Он покорно позволяет приспустить шорты вместе с трусами, крепко хватаясь за плечи Эрена, словно это спасательный круг. Настырные пальцы мнут сильнее, практически щипают, до синяков; ладонь звонко бьет по белой коже, остается красный след. Райнер слабо выдавливает улыбку, говоря, что понравилось. Снова шлепок — и его собственный член дергается. Цепкие пальцы разводят половинки, но когда они касаются сфинктера, порываясь проникнуть внутрь, Райнер вздрагивает, останавливая прелюдию. — Эрен, нет! — Это почему? — Эрену совсем не нравится отказ. Браун загнанно смотрит. — Позволь для начала в душ сгонять… Эрен прищуривает глаза, хитро усмехается. Водит носом вокруг шеи, чуть выше, втягивая остаточный шлейф цитрусового аромата. — Тебе не говорили, что врать — это нехорошо? — Я серьезно, Эрен! — Я тоже не шучу! — голос фактически становится грубым и низким. — От тебя разит гелем для душа и шампунем, который ты используешь на работе. Думал, меня так легко провести? Райнер густо краснеет, понимая, что его поймали на вранье. Он действительно каждый раз после смены в больнице принимает душ, прежде чем уйти. Сказать в ответ нечего. Попытка загладить вину поцелуем не удается, его хватают за подбородок и смотрят пронзительным взглядом. — Решил мне отказать? — Нет, что ты! — Тогда в чем причина? Глаза Брауна лихорадочно бегают, ища спасение. В голове пусто. Ответа нет. Точнее он есть, но озвучить не решается. Как скажешь, что вымотался на работе и просто хочешь тишины и покоя, а секс не входит в планы? — Ты уже с кем-то успел перепихнуться? От вопроса парень как будто замирает. Вот оно! То самое, которое может разрушить их идеальные отношения. — Галлиард, этот недомерок? Да? Ты ему подставился? — ревность застилает глаза. — Нет… — едва слышно слетает с губ, и руки опускаются. Ложатся на татуированные предплечья, но удержать их не удается, они тянутся к шее и крепко сжимают. Давят с такой силой, что готовы ее свернуть. — Райнер, сладкий мой, понимаешь, в чем дело… — Эрену абсолютно не нравится недосказанность и увиливания, а ложь входит в тот список запретов, о котором Браун осведомлен задолго до их сближения. Его склоняют ближе, и рычать в самое ухо: — Ты, наверное, забыл — чья ты сучка? Напомнить? Он слышит, как громко стучит охваченное паникой сердце здоровяка. Несмотря на внешний вид сильного парня с грудой мышц, внутри Райнер податливый, пугливый и запутавшийся подросток с кучей комплексов неполноценности. Эрен чувствует его оцепенение. Видит в глазах страх увлажненный блеском застывших слез. Райнер мотает головой, как бы прося прощение, нехотя, но уверенно шепчет: — Т-твоя… — Рад, что ты это помнишь! — хлопает по лицу Йегер, довольный ответом. Слова режут без ножа. Скотское отношение, когда на Эрена находит — сильно ранит, но он терпит. Как терпит и то, как смоченные в его слюне пальцы вторгаются внутрь, подготавливают. Эрен не церемонится, вводит сразу два, к ним быстро присоединяются еще столько же. Пальцы грубо разминают стенки, нагло проталкиваются. Немного непривычно и жжет, ощущение, что вошла вся кисть. Эрен делает все быстро, словно торопится. Райнер кусает щеку изнутри, чтобы перекрыть сознание от далеко не приятных ощущений. Он в нелицеприятной позе на корточках открыт и готовится оказать услуги. Эрен тянется к низкому стеллажу возле кровати, в открытой плетеной коробке полно резинок, гелей и прочей фигни. Рвет зубами упаковку, быстро раскатывает резинку, поглаживая член, сохраняя эрекцию. Тюбик с гелем на половину пуст, он выдавливает остатки. Скользкие пальцы искусителя проходят в спешке около ануса, оставляя следы геля. — Садись и двигайся! Браун послушно, придерживая член, опускается. Головка входит туго, — он вовсе не готов принять. Под пристальным, ожидающего начала движений взглядом — делает последнее усилие. Он не может не думать, о том, как прекрасно то ощущение заполненности. Да, ему нравится чувствовать член в заднице, нравится ощущать его движение. В этом он грешен, он признает себя виновным. Терпение Йегера становится тоньше волоска. Он не намерен ждать вечность, пока Браун привыкнет. Райнер сидит на согнутых коленях, это удобный способ нанести неожиданный удар в самое уязвимое место. Эрен совершает толчок, член входит глубже, Райнер вздрагивает от боли, а Сатана ухмыляется. — Ты какой-то нерасторопный сегодня. Давай, работай! Это ты умеешь делать! Бесспорно, он это умеет, как и многое другое, например: он прекрасно вкусно готовит; следит, чтобы Эрен вовремя ел, а если и ел, то здоровую пищу. Стирает его вещи, таскается с ним, если позволяет время, по разным не его вкуса тусовкам; терпит сигаретный запах, пьяных дружков — а все, потому что глупо влюблен. Он бы давно все бросил и свалил подальше, но всегда есть что-то, что останавливает, переубеждает. Он знает, почему Эрен такой. Они похожи, только иначе. Он помогает спасать жизни в неотложке, несмотря на то, что обычный санитар. Он бы и рад был без вопросов доставить удовольствие им обоим, но сегодня не тот случай: на его руках умер парень похожий на Эрена. Врачам не удалось спасти, а он наблюдал за всей агонией, в которой пребывал тот мелкий отморозок, возомнивший себя Богом. Эрен подкидывает бедра вверх, громко шлепает по заду, подгоняет. Браун начинает самостоятельно скакать, хватаясь за изголовье кровати, при этом его глаза прикрыты. Он боится смотреть. Отдается внутреннему ощущению, вспоминает о первом разе. Тогда Эрен был более сдержан и нежен. Возможно, учился и познавал вместе с ним азы, а с опытом стал меняться, чтобы секс не перестал быть скучным занятием. — Да, вот так… малыш Браун! Эрен лапает ягодицы, грязно подшучивая. Его заводит секс, наверное, больше чем сам Райнер. Он плывет от ощущения сжатия. Его завораживает раскрасневшийся вид Брауна скачущего на члене. У Райнера большие грудные мышцы: накаченные, упругие (занятия в тренажерном зале творят чудеса); соски твердые, с потемневшими розовыми ореолами. Эрену нравится прикасаться к ним, ласкать языком, покусывать, щипать и выкручивать. Он знает, что и Райнеру это нравится, всегда похотлив до ласк такого рода. Это его самая запретная эрогенная зона, другими словами — слабость. Купленному молоку Йегер быстро находит применение. Он шарит одной рукой возле кровати, а второй держится за согнутое колено Брауна. Вылавливает упаковку и подбрасывает ее Райнеру. Парень приоткрывает глаза, косится на сине-белую упаковку тетрапака. Добрая коровка с огромным выменем, смотрит на него — улыбается. — Знаешь же, что нужно делать? Браун густо краснеет и согласно кивает, не останавливаясь, продолжает двигать бедрами. Член от геля скользит внутри — заполняет целиком. Райнер откручивает крышку, белая струйка бежит по коже, а Эрен успевает приблизиться, пошло захватывая твердый сосок губами. Вкус молока не мешает играться языком, кружить вокруг ореола; слизывать и засасывать с кожи белый зигзагообразный ручеек. Непопавшие в рот остатки белой жидкости, текут вниз по груди и животу, пачкают постель. Литр молока безбожно уходит за считанные минуты. Эрен сжимает обеими руками мокрую грудь, мнет жестко, без намека на ласку, словно мучая, заставляя раскрывать рот и выбивать из легких Райнера агонический стон. Он обнажает зубы и кусает: больно и сильно. Остаются следы, которые он рассматривает взглядом человека под дурманом. Последние капли стекают из горлышка упаковки. Их он ловит со всей остервенелой страстью. Пустую упаковку вырывают из рук, и она летит к столу, на котором молчаливо наблюдают за всем стопки книг. Он толкает Райнера и тот чуть не валится с кровати, ложится на спину у самого края. Эрен старается не вынимать зудящего члена, смотрит на Райнера взглядом, в котором невидно прежнего изумрудного цвета. Сплошная чернота и глубокий омут. В янтарных глазах блещет покорная мольба — затрахать до смерти. Йегер перехватывает Брауна за шею и давит, склоняется, вдавливая своим телом в едва выдерживающую напора кровать. Хлопает свободной рукой по лицу, чтобы тот не закрывал глаза, смотрел и помнил, кому он обязан за незабываемые ощущения. — На меня смотри! — Райнер не в состоянии это сделать. — Кому было сказано… — почти рычит и повторят команду Эрен. Его чертовски злит, он снова отвешивает звонкую пощечину, и тогда глаза любовника приоткрываются. Райнер задыхается под жесткими, отнюдь не нежными толчками. Йегер долбит его как ненормальный, срываясь на максимальный темп. Парня трясет от возбуждения, от того, как неистово Эрен берет его. Согнутые ноги в коленях, сильнее разводят и смотрят на зияющую дыру, в которой плотной пробкой воткнут член. Эрен доволен собой как никогда. Мысль, что Браун подставляется еще кому-то, выстреливает смертельной пулей. Еще немного и можно будет сойти с ума. Браун не посмеет сделать это, а если решиться — жить ему спокойно никто не даст. Браун принадлежит ему и никому больше! Сучками не делятся! А Райнер Браун — его сучка! Эрен немного замедляется, полностью выходит, совершает подлое деяние и слышит приглушенный стон. Райнер удерживает его за плечо, тянет на себя, безмолвно прося закончить начатое. Член прижат к животу и изнывает от желания кончить, болезненно пульсируя, сосредотачивая все внимание на себе. Йегер надменно ухмыляется и мучительно медленно поддается немой мольбе и резко вставляет, сразу и на всю длину. Брауна прошибает по позвоночнику, головка задевает простату, и стремительно двигается дальше, упираясь в стенки прохода. Он хватает ртом воздух, надорвано мычит, не позволяя Йегеру больше выкидывать такие номера. Прижимает своей большой широкой ладонью за поясницу, и давит со всей силой, словно говоря, проникновения недостаточно, нужно глубже. Эрен чувствует наступление оргазма, приближает лицо к лицу Райнера, хватает за короткие светлые волосы, и не отпускает, целуя жадно, с озверением. Задевает зубами губу и прокусывает ее. Вкус крови ощущают оба, но это не останавливает от подталкивания к рефлексному выплеску семени. Райнер всегда был зависим. Подчинение и податливость были продиктованы в первую очередь: боязнью потерять партнера. Его устраивало положение, в котором он находился. Эрен умело им манипулировал, балансируя между нежностью и жестокостью. В последние секунды совокупления, больше похожего на случку породистых собак, Эрен жестко дерет из последних сил, не заботясь о последствиях. Он практически лежит на Брауне, а тот мертвой хваткой сжимает его черную майку. Пальцы на ногах поджимаются от судороги, Сатана делает несколько финальных глубоких толчков и кончает, сдавленно выдыхая. Сперма вытекает из красного ануса, Эрен собирает ее липкими пальцами, мажет по губам Райнеру и настырно засовывает в рот. Все до последней капли, без остатка, чтоб ничего не пропало. Браун с благодарностью принимает дар, слизывая с пальцев липко-вязкую субстанцию. Ему даже не приходит в голову, каким образом она там оказалась? Когда Эрен успел избавиться от резинки и почему он этого не почувствовал? Но это не столь важно, как принять амброзию со вкусом сырого каштана. Снова циничный, почти грубый шлепок по лицу и взгляд переполненный самодовольством, больно колют колючей проволок. Райнер тянется подрагивающей рукой к лицу Эрена, заправляет за ухо выбившиеся из пучка волосы. Эрен ровным счетом ничего не понимает в этом жесте. Он берет член любовника в руку и доводит его до кульминации. С приглушенным стоном Райнер кончает, брызгая себе на живот. Эрен устает поддерживать позицию на согнутых локтях и рухает рядом с Райнером. Трется пока еще твердым членом как собака о бедро, неспешно дотрахивая то ли себя, то ли Брауна. Оба взмокшие, липкие от пота и спермы, лежат, прижавшись друг другу. Сердце постепенно возвращается на прежний размеренный ритм, дыхание не такое громкое и сиплое. Йегер водит носом возле шеи, а после, совсем уж не в его стиле — целует Брауна в висок. — Как-нибудь повторим, — говорит он хрипловатым голосом и усмехается. Встает, наглядно трогая опадающий член, и шлепает Брауна по голому бедру. Натягивает хипстеры, которые в процессе были сняты и, удаляется в сторону разбросанной на полу одежды. Буквально минута и он стоит в дверном проеме комнаты. — Эрен, — зовет Райнер сонным голосом. Йегер останавливается, кидает уже более спокойный взгляд. — Будь осторожен… — Ага, — озадаченно выдавливает Йегер из себя, и словно прощаясь, с любовью в глазах, смотрит на Райнера. Когда-нибудь, но сейчас, он обязательно скажет ему эти слова, главное — не опоздать и не потерять то, что имеет. Входная дверь хлопает, срабатывает электронный замок. Через пару минут слышен рев мотора мотоцикла. Райнер сгребает подушку и быстро отключается. Сперма на теле быстро засыхает, но этого он уже не чувствует. Спешл «Я думаю, нам нужно расстаться. Мы не подходим друг другу, и ты продолжаешь манипулировать мной…» Мобильный чуть не выскальзывает из рук. В шуме клуба мозг отказывается думать. Алкоголь мешает сосредоточиться и понять: это шутка или Райнер серьезен в своем заявлении? Ровно две недели они не виделись, после того раза. Йегер даже не звонил Брауну, не интересовался «как он?». А теперь получает это. Эрен читает несколько раз сообщение и трясущимися пальцами быстро набирает ответ: «Очень смешно, сучка. Тогда я собираюсь покончить с собой». «Как тебе угодно. Не забудь взять парашют, когда соберешься прыгать с крыши». «Я серьезно!» Проходит час, ответа не приходит. Эрен устает ждать и срывается с места как бешенный. Его окрикивают друзья, но он не обращает на них внимание. Есть кто-то более важный в его жизни. И сейчас этот кто-то решает поставить между ними жирную точку, не спросив «а хочет ли этого он?». Время давно за полночь и на улице ливень. Он не следит за скоростью. Дорога давно превратилась в сплошное мокрое полотно. Слишком взвинчены нервы и бьют по самолюбию. Он остервенело дергает переключатель скорости. В голове набатом бьет фраза «мы не подходим друг другу». Проезжая на красный свет, Эрен не замечает боковое движение — огромную фуру с зерном. Она мчится так же быстро, словно не успевает к назначенному судьбой времени. Визг тормозов оглушает. Сильный удар справа погружает в кромешную черноту. * Райнер застывает мраморной статуей, когда медицинская тележка с телом проезжает мимо него. Эту куртку он узнает из тысячи, ровным счетом, как того, кто ее носит. Коробка с лекарством падает на пол. Ему нет дела — разбилось в ней что-то или нет. Все внимание приковывается к быстро исчезающей в дверях реанимационной тележке и человеку, лежащего на ней. Этого Райнер всегда боялся. Пусть будет кто угодно, только не Эрен. Кровь яркой полосой тянется от самой входной двери до реанимации. — Браун, — к нему кто-то обращается из персонала, — не стой столбом, живо прибери тут. А ведь было так спокойно вечером. Пациенты с легкими травмами, острыми болями в животе, отравлениями и прочей напастью, с которой легко справится. Но почему он? И почему сейчас? Через долю секунды Брауна прошибает током, он достает телефон, не обращая внимания на требование срочно вымыть пол. Телефон завис и показывает их последнюю переписку. Все перестает существовать. Мир катится под откос и он вместе с ним. Шум в ушах настолько сильный, что Райнер не слышит ничего, окромя бьющегося сердца где-то в горле. Эрен! Он срывается с места, его пытаются остановить, что-то говорят, даже кричат, но нет — он должен сейчас быть рядом с ним. Со своим персональным деспотом, Сатаной, грубияном и его головной болью. Со своим безбашенным, глупым и единственным. Без него он не сможет: дышать, есть, спать; не проживет и не почувствует наслаждение в полной мере. Пустите его к нему! Сердце заходится в таком ритме, что в пору самому ложиться на реанимационный стол. Медперсонал не пускает его внутрь, блокируя дверь. Браун стоит возле смотрового окна, наблюдая, как врачи борются за жизнь Эрена. Телефон с хрустом ломается пополам, осколки жидкокристаллического стекла осыпаются вниз, а самые крупные врезаются в ладонь. Но, что есть боль в руке по сравнению с тем, что чувствует парень, чье тело залито кровью? Пока дефибриллятор бьет током, а тело подскакивает от удара..? Сломанные кости видно с того места, на котором он стоит. Что есть боль, когда чья-то жизнь медленно покидает этот мир? * — Хреново выглядишь, Райнер, — сипит Йегер, корчась от боли во всем теле. Он смутно помнит, как оказался в таком состоянии, но помнит что-то очень важное для него. И это что-то давит на грудь. Усталые глаза, без прежнего изумрудного блеска, стараются смотреть прямо. Иногда образ сидящего рядом человека плывет. Темные локоны волос прилизанно висят грязными сосульками. Райнер пытался следить за внешним видом, но голову не разрешали трогать. Теперь у виска огромный шрам, и не только там. Аппарат искусственного вентилирования легких работает, в мертвой тишине палаты слышится шум работы помпы. Мерзко пикает кардиомонитор с кучей проводов прикрепленных к разбитой голове и руке. Трансфузионная система медленно отсчитывает каплю за каплей, снабжая организм инфузионным раствором. Половина тела забинтована, словно Йегер решил сыграть мумию для постановки в местном театре. — Зато ты у нас — красавчик! Дремавший Браун оживляется, привстает, вглядываясь в болезненно осунувшееся лицо. Собственный вид его мало интересует. Да и он знает, что красотой и свежестью не блещет. Отросшая щетина тому доказательство. Кажется он пустил корни на этом стуле, дожидаясь пробуждения Эрена, с того самого момента, как ему позволили посещать пациента. Прошло больше месяца, пока Эрен был в коме. Браун забил на обучение и подработку, проводя все время рядом с Йегером. Он так и не простил себя за то сообщение, которое написал в состоянии сильной обиды. И, если бы он только мог знать, что Эрен сорвется с места, помчится выяснять отношения и попадет в аварию, то никогда бы в жизни не поступил так. Большая часть вины висит на нем, и теперь нужно расплачиваться за свой поступок. — Я что-то пропустил? — Месяц своей жизни… — Райнер замечает, как на глаза наворачиваются слезы, но Эрен сдерживает их, не позволяя слабости вырваться наружу. — Эрен, прости меня, я не должен был… тогда… Он без разрешения хватает перебинтованную руку и, опускаясь на колени, прижимается к ней лицом. Ладонь такая холодная и безжизненная, но слабое шевеление пальцами дарит шанс на скорое выздоровление. Врачи не сказали, что он не сможет ходить или останется инвалидом, но и не дали гарантии, что Эрен вернется к прежней жизни в полной мере сил. Возможно, хромота при ходьбе останется, а головные боли станут частыми надоедливыми спутниками, как шумные соседи, от которых трудно избавиться. — Мне так жаль, Эрен… Эрен тяжело вздыхает, по нему видно, непроходимый ком в горле мешает говорить. — Жаль? — Эрен облизывает сухие губы. Голос тихий и хриплый.— Райнер, ты порвал со мной. Помнишь? Отказался, посчитав себя обиженным. А теперь не понятно, почему сидишь здесь и наматываешь сопли на кулак… — Все не так, Эрен, — Брауна пробивает мелкая дрожь. Неужели Эрен держит на него обиду? — А как? — Я был не прав, прости! — Значит ли, что мы все еще вместе? — кривое подобие улыбки ему дается с трудом. Это еще больше заставляет Райнера унижаться. Он целует пальцы, на которых давно нет черного лака; кольца, браслеты и фенечки лежат в тумбочке, там же цепочка с козломордным Сатаной. На вопрос он не отвечает, смаргивая слезы, тянется к лицу, но кладет грузную белобрысую голову на грудь. Обнимает настолько, насколько позволяет положение Эрена в койке. И только, когда чувствует слабое поглаживание сбоку и слышит заветные слова «Я люблю тебя, Райнер!», окончательно растворяется в былом счастье. Сердце Йегера бьется, и это главное, а с остальным они обязательно справятся. *** Реабилитация затягивается по вине больного. Эрен капризничает и при малейшем проигрыше у назначенного ему специалиста по ЛФК, начинает психовать. Двигаться приходится через силу и боль. Штырь в ноге — похлеще адских средневековых пыток, но Райнер всегда рядом, готовый подставить плечо и не только его. Эрен возвращается домой через долгие семь месяцев больничной тюрьмы. Райнер, как курица-наседка, не отходит от него ни на шаг. Кормит с ложечки и просит не забывать о лекарствах. Эрен с головы до ног окружен любовью и заботой преданного любовника. Родителям, которые хотели забрать сына назад домой, Эрен безапелляционно отказал, сказав, что о нем есть, кому позаботиться, но от финансовой помощи он не отказывается. Кредитная карта и счет в банке приветствуется. Райнер не может один тащить на себе все расходы по дому, оплатой счетов и прочей жизненно-важной мелочью. Пока Райнер пропадает где-то в маркете на углу, Эрен на дрожащих руках встает с кровати. Рядом стоящие локтевые костыли служат хорошей опорой на правую сторону, он медленно движется в направлении ванной комнаты, практически скачет на одной ноге. Заветная дверь с каждым шагом все ближе. Он радуется за себя, что большой молодец, дошел сам без чьей-либо помощи, и скрывается в комнате. Райнер возвращается домой и по привычке сразу же проходит в спальню, чтобы проверить как дела у Эрена, но не находит его там. Не понимая в чем дело, он бросает пакеты с едой на пол и непонимающе осматривает каждый угол. — Эрен? — зовет Браун Йегера. И слышит приглушенный ответ из ванной комнаты. — Что ты тут делаешь? Вопрос немного ставит Эрена в тупик, а что еще можно делать в ванной, в которой есть туалет? Ответ очевиден. — Пришел справить нужду, а ты о чем подумал? — Я помогу! — без задней мысли выпаливает на полном серьезе Райнер. — Подержать член, пока я буду ссать? Райнер, ты серьезно? Это-то я могу, наверное, сделать и без твоей помощи, не думаешь? Ты профессионально подтирал мне зад, пока я валялся бесхозным столбом, но сейчас я в состоянии подтереть его сам! Эрен улыбается, его немного пошатывает от слабости в ногах. Руки тоже не особо сильны и здоровы. Заправить волосы и то составляет большого труда, поэтому они висят и, кажется, стали еще длиннее. Штаны чуточку приспущены, выставляя напоказ блядскую дорожку. Браун понимает, что он полный кретин, если не тупица с замыканием в мозге. Он накрывает лицо ладонью и тихо смеется. Нет, он и в правду «экое дубье!». — Прости, Эрен. Я ухожу. Мешать не буду, — ретируются он. — Хотя, знаешь… Я согласен, — доносится через закрытую дверь секунды спустя, но Райнер уже не ведется. — Райнер, я тут подумал, причем со всей серьезностью. Его стоит тебе подержать. Он скучал по твоим ласковым рукам, Райнер… Браун возвращается за пакетами в комнату и приносит их на кухню. — И не только рукам… Слышишь? — Эрен кричит из ванной, симулируя ложное состояние, однако неторопливый разбор продуктов по местам отвлекает. Райнер счастлив, его искренняя улыбка тому подтверждение. — Да-да!