Любовь с ноткой тревожности

Морозный осенний воздух пощипывал губы Куникиды, заставляя того выше подтянуть шарф. Погода становилась всё суровее. Катай уговорил Куникиду надеть тёплое пальто и замотать шарф, чтобы не подхватить простуду. Только после того, как они оба были свободны от занятий, Куникида осознал, насколько нуждался в этих глазах, в этой улыбке и в этих руках полного совершенства. — Как прошёл тот самый единственный урок без меня? - спросил Катай, наклоняя голову, встретив резкий взгляд Куникиды. Тот знал, что ему нужно время расслабиться. В школе всё всегда было одинаково: те же классы, та же школьная форма, те же листья цвета ржавчины, что падали с деревьев за окном... Тот же лёгкий смех, который сопровождал его утро, пока они гуляли с Катаем, та же самая продвинутая планиметрия, уроки которой Катай не жаловал. Не было лучшего наслаждения, чем быть рядом с Катаем и дышать его воздухом. Его нерасчёсанные волосы становились мягкими, когда Куникида пропускал их между пальцев, — это он узнал на уроках, на которых Катай иногда засыпал. "Он такой милый, когда спит", - подумал про себя Куникида и дал себе мысленную пощёчину, когда осознал, что он только что подумал. "Стыдоба!" В то же время, Куникида часто был свидетелем, как Катай засыпал в одной с ним постели. Он видел, как подрагивали его ресницы, прежде чем коснуться лица. По его мнению, это было восхитительно. Подождите-ка... "Нет-нет-нет-нет-нет!" Куникида прикусил губу и покачал головой, мгновенно напрягая спину и сжимая кулаки. Катай болтал про то, как прошёл его день и самый скучный урок в мире без лучшего друга, пока не заметил что-то не то. — Доппо? Он не собирался давать своим чувствам выйти за рамки обычной дружбы. Он не хотел разрушить то, что так долго строил: это было бы несправедливо. Было несправедливо позволять себе перебирать пряди Катая только потому, что три обычных слова зародились где-то между рёбер, пробежали через связки и заструились из губ подобно гимну, который суждено услышать только ангелам. В то же время, Катай был ангелом на Земле. И всё же! Катай уж точно отвернётся от него в отвращении. Наверное, он повернётся к нему спиной, а, может, перед этим ещё и посмеётся от души над такой неловкостью. Куникида был... упрям. Он выковал себя сам, втиснул в нехарактерные для себя рамки. Его шрамы появились не от собственной мягкости, а от безрассудства и смелости. Но есть ли что-то смелее, чем сказать "я люблю тебя"? — Доппо! - Катай позвал его в десятый раз, наконец-то захватывая внимание Куникиды. Он посмотрел на друга широко распахнутыми глазами, ослепительно улыбаясь. Катай переместил очки на голову. — Доппо, ты в порядке? Как-будто сквозь пелену, полностью охватившей его мысли, Куникида почувствовал непреодолимое желание снять с Катая очки и поцеловать его переносицу. — Я в порядке, - кажется, он произнёс это слишком сурово, почти прошипел. "Ты не выглядишь в порядке, как и твой голос", - подумал Катай, вглядываясь в упрямое выражение лица друга. Оно постоянно было таким. Всегда. — Доппо. Куникида недоуменно поднял бровь. — Да? — Как прошла продвинутая математика? - Глаза Катая расширились, полные внимания. Куникида захихикал, увидев эту картину. Катаю всегда нравилось слушать, как прошёл его день. Даже если он был совсем неважным, неинтересным, по-математически утомительным, это всё ещё был день Куникиды. — Оу... - Он заметил, что и сам загорелся поддержать разговор. - Это была полнейшая скука, я почти заснул. — Если бы я был в том адском котле, что ты называешь продвинутой планиметрией, я бы точно уснул, - Тон Катая изменился, когда он произнёс "продвинутая планиметрия", будто хотел подчеркнуть, насколько же Куникида блестящ и гениален, когда речь идёт о таком предмете. Это задевало. Они дошли до дома, где жил Катай. Впереди, чуть севернее, в нём ютился небольшой магазинчик. Листья шуршали под их ногами, пока они спорили, есть ли у них деньги, чтобы зайти через магазинчик, или же сразу идти в подъезд. — Доппо, - снова сказал Катай. Его взгляд был прикован к паре монеток, которые он пересчитывал в своей ладони. — Да? — Что если ты... Если ты не будешь рядом, когда ко мне будут приставать хулиганы? - он прикусил губу, как только задумался об этом, и Куникида заметил это. Он презирал учеников, которые доставали Катая. Конечно, его друг был воплощением тревоги и беспорядка, он заикался, тихо говорил и постоянно ходил хвостиком за большим и грозным серым волком, но, тем не менее, он был великолепным человеком. Катай Таяма был чудесной и прекрасной личностью с невероятным потенциалом. Его способность не помогала ему с большинством школьных заданий, что выходили за пределы информатики и кодинга, но он использовал её, чтобы веселиться с Куникидой. Эти дураки были неправы, когда говорили, что Катай слишком тревожный, чтобы иметь собственное "Я", слишком тревожный для настоящего веселья, слишком тревожный, чтобы быть кем-то кроме примитивного болвана, как они его ошибочно окрестили. Катай любил тёплые, небольшие, прелестные моменты. Он любил быть рядом с Куникидой. Он любил смеяться над всякими остроумными речами, которые произносил Куникида, или дурацкими ошибками, которыми тот делился. Ему нравилось обсуждать провалы вместе с Куникидой. — Я люблю тебя, - смело и почти по-идиотски выпалил Катай. Его щёки горели цветом распустившейся розы, а глаза сверкали искрами миллиона сверхновых. Их потемневшие ирисы были полны молитвы. Куникида похлопал ресницами. — Правда? Вопрос был немного риторическим: большинство людей не будут оспаривать признание в любви со словами "Я не знал... Расскажи-ка мне побольше обо всём, что ты скрываешь, душенька". Хотя ситуация и правда была смущающей с, как казалось во взгляде Доппо, только крохотным намёком на взаимную симпатию. Катай прикусил губу, прежде чем ответить. — Да. Я чувствую это. — Чувствуешь это где? В лёгких? В горле? — Нет... В сердце. Обычно я чувствую лёгкость в своём сердце, но, как только я вижу тебя, я чувствую, как оно раздувается, потом пропускает удар, а потом стучит в груди так быстро, что невозможно не заметить. Это означает только одно: я люблю тебя, - Катай безрассудно споткнулся на словах в попытках подобрать чуть более рациональное объяснение, но в конце концов он просто и честно признался: "Я люблю тебя так сильно, что мне не нужно никаких причин". — О, тут ты ошибаешься, - Куникида немного наклонил голову назад, фокусируя глаза на багровом небе, которое было готово вот-вот отдаться власти сумерок, топя солнце за горизонтом и оставляя золотую тропу тонуть в её собственном океане. Закат просачивался... — Ошибаюсь? — Любовь чувствуется в мозге... В твоей голове. Любовь — это выброс дофамина, серотонина и адреналина в невероятных количествах. Прямо как депрессия является нарушением баланса серотонина в организме, любовь — настоящее наводнение дофамина. Это химия, Катай, на самом деле ты не чувствуешь ни одну эмоцию ни в одной части тела. Было бы странно, если бы это правда было так, - Куникида широко ухмыльнулся, - Это значит, что невозможно, чтобы ты любил меня. Твоя попытка пранка провалилась, а я буду следить за тобой, ты, подлая крыса! В то едва различимое мгновение, когда на лице Куникиды проскользнула слабость, Катай наивно улыбнулся, но улыбка тот час растаяла под натиском нахмуренных бровей. — Ээ... Я имел в виду не совсем это... Точнее это, но... - в его голосе росла тревога, а брови хмурились ещё больше. Из-за паники, что стала расти в геометрической прогрессии, лицо Таямы застыло в напряжении. Ох, он проебался, он конкретно проебался. Куникида почувствовал, как собственные слёзы обволокли глаза, однако собрал последние крохи самодисциплины, чтобы не заплакать окончательно. Миллион и одна мысль пробегали в его голове одна за одной, но ни одна из них не подсказала Куникиде, что ещё можно сделать, кроме как осторожно обхватить щёки Катая и смотреть ему в глаза, пока тот не ответит осмысленным взглядом. Это заставило Катая зарыдать ещё сильнее. — Пожалуйста, не плачь, - Куникида отвратительно хныкнул, прежде чем потерять самообладание и начать всхлипывать громче, чем Катай. Подобное испугало Таяму настолько, что он пришёл в себя и сфокусировался на Куникиде, планируя его как-то подбодрить. Правда, непрекращающиеся слёзы всё ещё ставили Катая в невыгодное положение. Вместо этого, они оба стояли на месте, слёзы стекали по их красным щекам, а голоса охрипли, пока они плакали из-за причины, которая уже почти была забыта. Катай проглотил слёзы и, заикаясь, пробормотал: — П-почему ты п-пла-чешь..? Его вопрос был немедленно встречен грустным вскриком: — Потому что я ранил тебя! Катай, ранение тебя не соответствует моим идеалам! Лицо Куникиды приобрело вишнёвый оттенок, когда его лёгкие стали сжиматься с болью его собственных идеалов, которыми он пренебрёг из-за глупого предположения, что Катай... Его чудесный, солнечный Катай, которого Куникида растил рядом, потому что слишком сильно хотел опекать других... Что Катай не был искренним с ним... Куникида мог смотреть на свою ошибку только как на результат злого умысла. Потом Куникида вспомнил, что он слишком тревожен, чтобы соорудить признание любви Катаю сразу после того, как Катай сам мобилизовал все свои силы, чтобы сделать то же самое. А потом, Куникида вдруг понял, что Катай не шутил, когда сказал, что любит его. Куникида чувствовал себя величайшим идиотом в Иокогаме. — Катай... - он медленно проговорил всё ещё сиплым от слёз голосом. Катай ответил ему его именем, смотря покрасневшими глазами. Понадобилась пара секунд для того, чтобы следующий этап плана сформировался в голове Куникиды, и ещё дюжина мысленных пинков, чтобы он решился на этот план. Его ладони до сих пор обхватывали щёки Катая и он немного неловко столкнулся с другом губами. Это чувство было... скромно говоря, захватывающим дух. Куникида зажмурился, в то время, как Катай смотрел на него широко раскрытыми глазами. Это ощущалось как что-то между несбыточной мечтой и самым ужасным решением в мире. И всё же, каждая эмоция, которая струилась в кипящей крови Куникиды, что била потоком под кожей и придавала его щекам цвет свежих распущенных роз, - каждая из них чувствовалась правильной. Катай первым разорвал поцелуй, отпрыгнув так стремительно, что практически упал на спину. Его лицо было такого красного оттенка, что могло посоперничать с оттенком роз на щеках Куникиды. Он размял шею и пару секунд избегал возобновлять зрительный контакт, как и сам Куникида. Они оба замерли, и им показалось, будто вся Вселенная замерла на выдохе. Возможно, так сегодня выстроились звёзды, потому что Катай чувствовал, что должен был сделать это ещё несколько лет назад. Может, вдобавок ко звёздам взорвались некоторые планеты, потому что у Куникиды защемило сердце от того всеобъемлющего чувства, что Катай передал ему через, казалось бы, обычный поцелуй. — Хей.. - Катай первым решился заговорить. Его голос звучал мягко и смущённо. - Я правда люблю тебя. Куникида моргнул пару раз и расплылся в улыбке. — Я тоже люблю тебя. Прошло пару мгновений тишины, что натянулась между ними, пару недосказанных слов, которые закрутились в их головах и отдавали горечью на языке. Катай проглотил слюну прежде чем снова заговорить, чувствуя, как румянец снова пополз по коже. Он скрестил пальцы вместе, прикрыл глаза и шёпотом спросил: — Так теперь... Мы встречаемся?