Жди меня, я приду этой осенью, когда завянут все цветы

От резкого толчка мальчик упал поперёк кровати, больно ударившись затылком о стену. В голове зазвенело. Тень упала на его посеревшее от страха лицо. — Нет! — закричал мальчик, отчаянно отбрыкиваясь. В ответ послышался только хрипловатый смех. Звякнула пряжка ремня, высокий юноша — ещё не мужчина, но уже не мальчик — занёс руку для удара. Мальчик сжался в комок, прикрывая лицо руками, и вскрикнул, когда ремень обжёг предплечья. Красные полосы расчертили кожу. Юноша на секунду прикрыл глаза, с улыбкой слушая всхлипы. — Какой ты милый, — сказал он, почти ласково вытирая слёзы с пухлых мальчишеских щёк. — Милый и красивый. Юноша продел конец ремня через пряжку, накинув петлю мальчику на запястья, и резко дёрнул вверх. Мальчик закричал, захлёбываясь слезами. — Нет! Не надо! — он забарахтался, отползая в угол кровати, вжимаясь в кованые прутья изголовья. — Надо, — спокойно сказал юноша, будто врач, уговаривающий малыша на неприятную, но необходимую экзекуцию. Он продел ремень через прутья и завязал. — Перестань! Нет! Нет! Умоляю! — слёзы градом катились по щекам мальчика, он захлёбывался. Ком в горле, захлёстывающая паника мешали дышать. Юноша полюбовался им и одним движением стащил с мальчика штаны с трусами. Тот свёл колени, изо всех сил дёргая ремень. Казалось, кожа на запястьях рвалась, как бумага. Чужие ладони проскользили по угловатым бёдрам. — Не надо было мне грубить, — прошептал юноша. — Теперь твоя мамочка тебя не спасёт. Он резко развёл ноги мальчика и коснулся того места, к которому никто другой не прикасался за все четырнадцать лет его жизни. Это было так неправильно, так гадко и, больше всего, унизительно. Мальчик прикрывал зарёванное лицо локтями, будто это могло его спасти. Его тошнило, и в голове вдруг всплыла мысль: если его стошнит, может, этому станет противно, и он уйдёт? Но все мысли покинули мальчика, когда почувствовал внутри себя чужой палец. Он закричал, забрыкался, уворачиваясь от прикосновений, но стальная рука прижала его таз к кровати. Мальчик визжал, сжимая колени и разрываясь от боли, но тот второй был сильнее и тяжелее, хотя и старше лишь на четыре года. Мальчику казалось, что мышцы у него на бёдрах сейчас порвутся. Но больнее было там, внизу. Он не хотел даже думать о том, почему его будто разрезали от паха до шеи. — Нет! Пожалуйста, нет! — всхлипывал мальчик. Он забился, будто пойманная птица, суча ногами так, что пятки загорелись. Чужие пальцы намеренно грубо растягивали сфинктер. От рези у мальчика темнело в глазах. Он хотел бы потерять сознание, но боль удерживала его на грани темноты. Хищно взвизгнула молния, юноша навалился на мальчика, дыша ему в ухо тяжело и влажно, словно дикое животное. Что-то твёрдое, как кол, ткнулось ему в ягодицу, мальчик дёрнулся, подаваясь бёдрами прочь. — Нет! Нет! — только и повторял он, прижимаясь влажным лбом к холодной стене. Стальные пальцы дёрнули его таз вверх и жёстко зафиксировали. — Смотри! — прорычал юноша, сильнее вдавливая пальцы в белую, будто фарфоровую, кожу. — Смотри, что я буду делать с тобой! Не смей закрывать глаза, не то хуже будет. Он вошёл в мальчика резким толчком. Тот задохнулся, не в силах даже закричать. Член вышел из него с влажным звуком, но тут же снова проник внутрь. Нежные складки сфинктера разгладились. Ещё шире. И ещё! Кожа покрылась разрывами. По ягодицам потекло что-то тёплое. С каждым толчком, с каждым шлепком мальчик бился затылком о прутья. Он бы точно мог назвать число фрикций. Мальчик плакал, умоляя отпустить. От слёз перехватывало горло, он задыхался. Казалось, пытке не будет конца. Всё ниже талии у него онемело, только боль пронзала позвоночник насквозь, будто раскалённое шило. — Какой же ты узкий. Мне нравится, что у тебя ещё никого не было, это заводит. Запомнишь меня. Мальчик закрыл глаза и только скулил на одной ноте, лишь бы всё это поскорее закончилось. — Я навсегда останусь твоим первым, — юноша наклонился и оставил огненный засос на его плече. — Не забывай. Ещё несколько резких, быстрых толчков, и он упал на худую мальчишескую грудь, пока член судорожно дёргался внутри. Юноша поднялся, оправил одежду, подтянул джинсы. Он дёрнул ремень, освобождая руки мальчика. — Смотри, никому не рассказывай, как мы сегодня развлекались, а не то хуже будет. Ремень со свистом взвился в воздух и оставил красный след поперёк бедра. Мальчик взвизгнул и сжался в комок. Там, внизу, было больно и липко. Он остался один в комнате, которая раньше была его надёжным убежищем. Но теперь она будет его камерой пыток. Воспоминания никогда не уйдут. Мальчик заплакал, завыл протяжно сквозь зубы, баюкая распухшие запястья. — Директор Ким, — HR постучала в дверь и тут же заглянула в кабинет, — я нашла вам помощника. Она вытянулась в струнку, прижимая двумя руками папку с бумагами к груди. В её голосе слышалась неприкрытая гордость, ведь изначально задача казалась слишком сложной, почти невыполнимой. Ким Тэхён выдвинул кучу важных и не очень условий, и это стоило ей целого месяца просмотра и отбора резюме и бесконечной вереницы собеседований. Она тонула в потоке предложений от соискателей, потому что такой шанс выпадал один раз на миллион. Стать личным помощником Ким Тэхёна значило разом перепрыгнуть десять ступенек по карьерной лестнице. Пусть за ним тянулась слава неуживчивого, въедливого и, в целом, вредного начальника, но два его прежних помощника, которые смогли продержаться рядом с ним больше года, сразу ушли на повышение в другие филиалы компании. Приходили молодые, сразу после университета, девушки и юноши с надеждой в глазах, и приходили уже опытные женщины и мужчины, уставшие от простого перебирания бумажек в офисах. HR ещё ни разу так часто не вызывала охрану, потому что некоторые просто отказывались уходить, они цеплялись за стол, вставали на колени. Она вытерпела всё: угрозы, уговоры, слёзы, гневные выпады — только чтобы найти его — идеального кандидата. Именно поэтому теперь она светилась от гордости. — Неужели? — вздёрнул брови Тэхён. — Я уже, честно говоря, отчаялся ждать. Чего ждёте? Зовите же его. HR метнулась обратно к двери, успев подумать, что он всё же противный. Красивый, конечно: чёрные волосы зачёсаны назад волосок к волоску, тёмно-серый костюм в узкую белую полоску сидит на нём идеально. Но что толку иметь такое лицо и фигуру, если глаза холодные, как у змеи, и без дрожи на него не взглянешь. В кабинет вошёл высокий юноша в костюме-тройке и неловко поклонился, словно это было для него непривычно. Длинные чёрные пряди упали ему на щёки, Тэхён недовольно скривил губы. — Садитесь, — он кивнул на стул около длинного стола для совещаний и протянул руку к HR. — Резюме в папке? Давайте. Она положила перед ним бумаги и, бросив сочувственный взгляд на юношу, вышла. Тэхён некоторое время вчитывался в резюме. — Чон Чонгук. Хороший университет, хорошие рекомендации, — негромко, будто сам себе, сказал Тэхён. — Работали в LMG Компани? Чонгук кивнул. — Стажировались в Сингапуре? — снова кивок. — Отлично. Должность была та же? Представляете, какие обязанности нужно будет выполнять? И снова Чонгук только наклонил голову в знак согласия. — Машину водите? Ещё кивок. — Вы что, немой? — с лёгким раздражением спросил Тэхён, сверля его взглядом. — Как собака? Всё понимаю, только ответить не могу? — Нет, господин директор, — тут же отозвался Чонгук чуть хрипловато. — О, так вы всё же говорите. Ладно, Чон Чонгук, раз HR выбрала вас, то я тоже согласен. Испытательный срок — месяц. Идите, вас проводят в кадры оформляться. А завтра жду к восьми. — Хорошо, — заставил себя выдавить Чонгук. — До завтра. Он вышел за дверь и в приёмной, где ему предстояло обитать, незаметно вытер вспотевшие руки о штаны. — Ну что? — тут же к нему подскочила HR. — Велел оформляться. — Ох, — выдохнула она, будто с плеч свалился тяжёлый груз. — Отлично! Он жуткий немного, да? — Что? — рассеянно отозвался Чонгук. — А… ну да, наверное. А ещё он очень необычный. Прямые брови, широкий рот, который будто забыл об улыбке. Чёрные-чёрные глаза, глядевшие прямо и строго в самое нутро, отчего там, внутри, всё закипало и пузырилось. Этот Ким Тэхён, определённо, был самым особенным из всех, кого он встречал. Фотографии со всяких официальных встреч не могли передать и доли его красоты. Там он казался привлекательным, но совсем не настоящим, словно восковая кукла. Чонгук сразу ощутил исходящую от него энергию и силу. Бывает внутри людей нечто, что отличает их от остальных, серых и неинтересных. Можно было бы назвать его неприятным, даже грубым, но точно не посредственным. На следующее утро Тэхён вошёл в офис ровно в восемь, будто отсчитывал секунды под дверью. Он мазнул взглядом по Чонгуку и поставил на его стол пухлый коричневый портфель. — Доброе утро, господин директор, — Чонгук склонился в поклоне. — Да-да, давай без этого. На церемонии нет времени, — Тэхён стащил тонкие кожаные, того же цвета, что и портфель, перчатки и сунул их в карман белоснежного пальто. — Позвони в отдел маркетинга, узнай, кто из них полетит в Дюссельдорф. Я ждал посылку от Юниона ещё два дня назад, где она? И отвези мою машину в сервис, — Тэхён снял пальто и кинул его на вешалку у входа. — Ключи в кармане. Скажи, что в ней какой-то скрежет, — он, подхватив портфель, зашагал в свой кабинет, Чонгук бросился следом. — Почту уже принесли? — Да, господин Ким, — на столе, словно по волшебству, тут же появилась кипа писем. — Тут ведь нет всякой рекламной дури? На это у меня нет времени, — Тэхён уселся в кресло. — Я её перебрал, никаких рекламных рассылок. Тэхён быстро просмотрел конверты, вскрыл самый толстый, пробежался взглядом по бумагам и протянул их Чонгуку. — Отнеси юристам, пусть посмотрят. Мне нужно их мнение послезавтра. Не через неделю и не через месяц, а послезавтра, — он сделал ударение на последнем слове, словно сомневался в способности Чонгука улавливать суть, и тут же без всякого перехода сказал. — Я обедаю с менеджером из KMS Медиа. Не помню его имя, узнай; закажи столик, что-нибудь приличное, но без упора на морепродукты. Запомнил? — Да, всё будет сделано, — Чонгук склонил голову. Когда он, подхватив бумаги, вышел, Тэхён скептически покачал головой: выйдет ли из этого парня толк? Но Тэхён зря сомневался. Отдел маркетинга, который вечно затягивал с ответом, кто поедет на выставку нового оборудования (потому что в Дюссельдорф хотелось всем, а мест было всего два), ответил уже через полчаса. Посылка от Юнион как-то сама собой возникла на столе ещё до обеда. Ресторан оказался приятным, переговоры прошли во вполне дружеской обстановке. Чонгук, словно тень, везде сопровождал Тэхёна, но тем не менее машина попала в сервис, и на время ремонта дилер прислал такую же. И весь день был наполнен ещё миллионом мелких и тысячами крупных поручений, с которыми Чонгук блестяще справлялся, будто всю жизнь только к этому и готовился. Прошёл день, неделя, промелькнул испытательный срок, и Тэхён вынужден был признать, что в этот раз HR не подвела. Чонгук заткнул за пояс обоих предыдущих помощников, которых Тэхён и так считал неплохими. Единственное, что продолжало немного беспокоить, он никак не мог раскусить Чонгука. Ким был внимательным и дотошным, блестяще проводил любые переговоры, именно поэтому и стал самым молодым директором отделения, но помощник оставался для него загадкой. Он не делал личных звонков на рабочем месте, не отпрашивался пораньше, на столе в приёмной не появилось ничего личного: ни рамки с фотографией семьи или любимой собаки, ни цветных стикеров, ни фиалки в горшке, только чёрная кружка совсем без рисунка. Чонгук не ходил по вечерам выпить с коллегами, даже не обедал с ними. Казалось, что Чонгук после работы просто-напросто растворялся в воздухе, как призрак. Или, может, он был феей, которую послали, чтобы спасти от стресса и нервного срыва и без того измученного шефа. В целом, Тэхёну было всё равно до тех пор, пока работа выполнялась. Хоть он не любил, когда не мог видеть человека насквозь. Время шло, и ничего не менялось: по утрам в офис влетал Тэхён, теперь чуть более весёлый, посвежевший за последние месяцы, надиктовывал поручения на день. Чонгук только кивал, он вообще очень мало говорил. Да так уж у них было заведено: начинать день без приветствий, вступлений и расшаркиваний, будто рабочий день и не заканчивался, только прерывался на обед или сон. И тот день тоже был обычным. Чонгук быстро и привычно сортировал документы, периодически отвлекаясь на телефон. Приближалось время обеда, Чон нажал кнопку на телефоне внутренней связи. — Господин Ким, заказать обед в офис? Тэхён помолчал, в чугунной от загруженности голове будто медленно перекатывались тяжёлые камни. Чонгук привык к такому, поэтому терпеливо ждал. Если в вопросах бизнеса мозги Тэхёна работали быстро и чётко, он принимал решения молниеносно и безошибочно, как атакующая змея, то в повседневных делах, касающихся только лично его, иногда терялся. Легче было провести переговоры по договору на десяток миллионов долларов, чем решить, что он хочет на десерт. — Нет, — тяжеловесно выдал он и повесил трубку без дальнейших объяснений. Чонгук удивленно посмотрел на телефон, будто тот мог бы оправдать поведение шефа. Чон нахмурился. О деловых обедах он был бы в курсе, а праздно шататься по ресторанам Тэхён не имел привычки. Без пяти час дверь из тёмного стекла распахнулась, в приёмную лёгкой танцующей походкой вошёл невысокий незнакомец. Чонгук поднял глаза и на несколько секунд обомлел. Он словно ослеп от белизны идеально сидящего костюма, короткий пиджак подчёркивал тонкую талию, а о стрелки на брюках, казалось, можно порезаться, на плечах покоилось нежно-кремовое пальто. Двумя руками человек сжимал ручку светло-коричневого портфеля. — Добрый день, — без улыбки сказал он. Лицо у него было нежное, как у девушки, и немного высокомерное. Пухлые губы и холодные большие глаза за стёклами дымчатых квадратных очков. — Ким Тэхён у себя? — Вам назначено? — пролепетал Чонгук. — Разумеется, он должен меня ждать. Прежде, чем Чонгук успел поднять трубку, дверь в кабинет шефа распахнулась. — Услышал твой голос! — Привет, пироженка, — улыбнулся незнакомец, взгляд мгновенно потеплел. И произошло, казалось, невозможное — он стал ещё красивее. Исчезло надменное выражение. Улыбка была открытой и доброй. Портфель упал на пол, за ним слетело пальто, незнакомец кинулся вперёд и подхватил Тэхёна, крепко сжал в объятиях. Тот счастливо засмеялся, повиснув у него на шее. Чонгук медленно, лязгнув челюстью, закрыл открывшийся рот. — Добрался, наконец? — Я ведь обещал. — Идём скорее, идём, — взволнованно повторял Тэхён, не выпуская руку незнакомца. Чонгук не узнавал своего сурового, холодного шефа. — Ты ведь ещё не видел наш новый офис? Намджун постарался от души. Я должен всё тебе показать. Незнакомец рассмеялся и позволил утянуть себя куда-то вон из офиса. Чонгук проводил их хмурым взглядом. Он подобрал пальто и повесил на вешалку, пристроил под ним портфель. Невозможно было поверить в такого Тэхёна, который радовался и смеялся, как мальчишка. Чонгук закусил губу, но тут же закашлялся, и что-то скользнуло на язык прямо из горла. Он взялся за нежный, мягкий краешек и вытянул сиренево-чёрный лепесток. — Чёрт, — только и выдавил Чон. — Не может быть. Лепесток лежал у него на ладони и совершенно не собирался исчезать. Самая явная улика, самое железное доказательство того, что жизни Чонгука пришёл конец. Он больше не мог обманывать себя. И всё же Чонгук поспешно кинул лепесток в урну, словно надеялся, что если делать вид, что ничего не происходит, то ничего и не будет. Тэхён и незнакомец вернулись через полчаса. И Ким, торопливо запихивая руку в изломанный рукав пальто, сказал, что не вернётся в офис до завтра, поэтому Чонгук, если у него нет работы, может идти домой. И Тэхён — угольно-чёрные кудри — и незнакомец — светлые, как белый шоколад, пряди, — оба весёлые и сказочно красивые выпорхнули за двери. Срочных дел и правда не было, Чон на всякий случай ещё раз просмотрел бумажную почту, распечатал расписание на завтра, проверил электронную почту, заказал воды для кулера и канцелярию, заменил картридж в своём принтере и направился в кабинет Тэхёна. Чонгук поправил цветные папки на стеллаже, побрызгал одинокую петунью в горшке. Бумаги на столе были навалены шаткими башнями, Чон по привычке перебрал их, выровнял стопки, отложил отдельно то, что уже можно было выбросить. На спинке кресла висел шарф. Утром было прохладно, но к обеду распогодилось, и Тэхён просто забыл его здесь. Чонгук осторожно, словно совершая преступление, провёл кончиками пальцев по мягкой ткани. Серый кашемир на ощупь казался нежнее его грубых ладоней. Чонгук вцепился в него двумя руками и, прикрыв глаза, потерся щекой. Он полной грудью вдохнул запах — простой, мужской, резковатый, как перечная мята. Ничего сложно-составного вроде смеси жжёного дерева, шалфея и корицы. Чонгук намотал шарф на шею и опустился в глубокое кожаное кресло, ласково принявшее его в объятия. Будто Тэхён обнял его, положил подбородок на плечо, поэтому запах так дразнит ноздри. Чонгук приоткрыл рот, воображая лёгкий первый из множества… поцелуй. Он касается мягких, гладких волос Тэхёна на затылке. Они совсем не путаются, а струятся сквозь пальцы, как тёмная густая жидкость. Из-под закрытых век выступили слёзы. Не будет ничего, — ехидно заметил внутренний голос. — Он холодный, расчётливый, интересуется только работой, а не какими-то наивными мальчиками. У тебя всегда был фетиш на трудоголиков. Чего ты ждёшь от него, влюблённый идиот? Взаимности? Так не будет её. Никогда не будет. Он тебя не видит, ты просто удобен, как хороший органайзер, как ноутбук, который никогда не ломается и не подводит. К тому же у него есть тот, красивый, словно выточенный из мрамора, незнакомец. Разве это законно — быть настолько ослепительным, что вокруг всё отходит в тень? — Тэхён-а, Тэхён-а! — хлопнули двери в офисе. Чонгук вскочил с места, резко отбрасывая от себя шарф, а человек уже ворвался в кабинет, и Чон тут же склонился в поклоне. — Господин президент. Мужчина поправил очки в роговой оправе и, прищурившись, посмотрел на Чонгука, хотя мог наблюдать только его склонённую макушку. — Знаешь меня? — Президента Ким Намджуна знают все в компании. — Но не в лицо, — в глазах Намджуна зажёгся огонёк интереса. — Ты — новый помощник Тэхёна, так? — Чон Чонгук, господин президент. — Слышал, ты такой же нелюдимый, как и твой начальник. — Что? — опешил Чонгук и тут же исправился. — Простите, я не понимаю. — Да, — Намджун ухмыльнулся, постукивая себя по бедру свёрнутыми в рулон бумагами. — Слышал, ты свёл мой юротдел с ума. Теперь они только и ждут, когда к ним снова зайдёт Чон Чонгук. — Я… — начал было Чонгук, сам не зная, что хочет сказать. — Постараюсь исправиться. Намджун рассмеялся. — Думаю, уже поздно. Всё, что ты можешь сделать — это почаще выходить обедать в кафетерий вместе со всеми. — Э-э… Да, господин президент, так и сделаю. — Отлично. — Вы что-то хотели, господин? Директора Кима нет на месте, но, может, я могу чем-то помочь? — Ах, да! Договор… с… с… Он должен был оставить договор с теми… ну, этими, — Намджун полез в телефон и забормотал. — Звонили мне вчера… SFK Медиа! Этот их тощий высокий подписал контракт? — Э, — манера разговора президента Кима ставила Чонгука в тупик. «Господи, ну что я за идиот», — мысленно отругал он сам себя. — Эм, подождите, я сейчас всё найду. — Если нет, то я сам Тэхёну позвоню, напомню. Он мог и забыть. — Нет, нет, контракт точно где-то здесь. Директор Ким ничего не забывает. Я просто не могу найти, — суетился Чонгук, всё глубже зарываясь в бумаги. — Ничего не забывает? Какая преданность, — улыбнулся Намджун. Щёки Чонгука вспыхнули. А Ким добавил. — Преданность делу, конечно. Похвально, похвально. — Вот, — окончательно сконфуженный Чонгук подал ему бумаги. — Отлично, — Намджун направился к выходу, но обернулся. — Ты уж почаще обращай внимание на наших дам, а то они расстраиваются. — Обязательно! — выпалил Чонгук, кланяясь, и снова зарделся, как девица. Уже из коридора раздался смех Намджуна.