Неудачная поза

Про то, как странно и забавно спит Бертхольд, знали абсолютно все в его казарме. В первые пару дней это стало настоящим открытием. Первым был Жан, проснувшийся посреди ночи из-за того, что лежащий рядом Марко залез под его одеяло и закинул на него руку и ногу. Спать в таком положении ему было ужасно неудобно, так как от близости его тела рядом становилось очень жарко. Он только собирался встать с кровати, как с верхней полки неожиданно свесился силуэт, в темноте показавшийся ему более страшным, чем титан. После этого Марко долго утешал своего товарища, а Бертхольд извинялся вместе с Райнером, не уследившим за ним. Вторым несчастным стал Конни, решивший ночью проверить слухи о том, что Фубар предсказывает погоду. Какова же была его реакция, когда он увидел «предсказателя» в позе раком и стоящего позади него Брауна, что со стороны выглядело весьма двусмысленно. Потом его бедную психику восстанавливали долгие объяснения обоих и булка, которую позже выхватила у него Саша, съев за один присест. И хоть все сочувствовали и подшучивали над этими двумя везунчиками, которых перепугал их друг, то никто и не догадывался о том, кто же страдает от таких странных поз больше всего. Да и вряд ли догадаются когда-нибудь. Райнер в который раз проклинал судьбу и своего соседа за его непоседливость во время сна, которая причиняла ему немало хлопот, так как он должен был следить за товарищем и стеречь его сон, так как если его разбудить, то потом он не заснёт. Но сейчас был один из тех моментов, когда на благополучие своего товарища с утра было плевать. Бертхольд сегодня изловчился по-особенному, тем самым вновь демонстрируя чудеса поз во время своего пребывания в Царстве Морфея: он лежал на Брауне на животе, во время своих ползаний задрав вверх футболку, прижимаясь к нему голым животом и торсом, чуть согнув свои ноги в коленях и разместив их по обе стороны от его головы, отчего его задница, скрытая тканью трусов, была прямо перед лицом соседа, а голова покоилась на уровне паха. «Чёртов сон, который нельзя нарушать. Чёртова странная манера спать. Чёртова судьба. Чёртова загорелая и тёплая кожа,» - такие мысли были в голове Райнера, мрачным взглядом уставившегося в потолок и слабо краснеющего. Лежа в позе «солдатиком», он не мог пошевелиться, дабы не разбудить своего друга. И это только прибавляло проблем. И всё дело было в том, что он медленно, но верно возбуждался от горячего дыхания, обдающего его член сквозь тонкую ткань трусов. «Думай о титанах. Думай о пространственном маневрировании. Думай о боях. Думай о чем угодно, кроме этого,» - хоть он и был воином, но даже его обычно чётко контролируемый им ум сейчас отказывался подчиняться. Вместо того, чтобы отвлекать, он подкидывал всё больше и больше других мыслей: попробовать, какая у Фубара кожа на вкус, провести пальцами по грудной клетке и подтянутому животу, смять его приоткрытые губы в страстном поцелуе, вжать в белую простынь и довести до пика наслаждения, когда он не сможет издавать никаких звуков, кроме стонов и всхлипов, потеряв рассудок. Поняв, что отвлечь себя мысленно не удастся, Браун решил пойти другим путём. Он вцепился пальцами в собственные ладони, впиваясь короткими ногтями в кожу что есть силы, чувством боли пытаясь заглушить наступавшее возбуждение. Но жаркое дыхание, обдававшее уже налитый кровью член, туманило разум, отвлекая от боли и других мыслей, оставляя только яростное желание обладать. Негромко цыкнув, Райнер громко вздохнул, прикрывая глаза, после чего устремил взор на лежащего на нём товарища. Разжав пальцы, он несколько секунд в неуверенности держал руки в воздухе, словно размышляя: да или нет. Но, отбросив все сомнения, он дотронулся кончиками пальцев до спины Бертхольда, осторожно проводя ими по гладкой коже, вырисовывая одному ему известные узоры. Тот никак не реагировал на это, так что ничто не мешало продолжить. Осторожно протиснув руки в пространство между своим животом и грудью друга, он перевернул его на спину, положив спящего Фубара рядом с собой, тут же нависая над ним, опираясь согнутыми ногами по обе стороны от его бёдер, а руками по обе стороны головы. Пару секунд Браун просто смотрел на его умиротворённое лицо, на чуть приоткрытый рот и слабо подрагивающие веки. Чуть наклонившись, он начинает мягкими поцелуями покрывать его лицо, не оставляя без внимания ни миллиметра кожи. Затем медленно проводит языком по щеке, спускаясь к мочке уха и посасывая её, несильно прикусывая. В ответ ему слышится тихий вздох спящего. Решив уделить внимание и другим частям тела своего спящего друга, Райнер переходит к шее, покрывая её поцелуями-укусами, которые на утро будут алеть яркими засосами, тут же зализывая повреждённую кожу, как будто извиняясь за это. Руками он нежно поглаживает его живот и рёбра, изредка проходясь по бокам и чувствуя, как от этого по загорелому телу появляются мурашки, говорящие о том, что ощущения явно приятные. Проводя влажную дорожку языком до вздымающейся от тяжёлого дыхания груди, Райнер молит всех известных ему Богов, судьбу и все три стены, чтобы Бертхольд не смел просыпаться, оставаясь в блаженном неведении, так как объяснить всё происходящее здесь он точно не сможет. За своих товарищей в казарме он не беспокоится. Раз те никак не отреагировали на влажные звуки и тяжёлое дыхание со стороны Марко и Жана пару дней назад, то и на это смогут закрыть глаза. Тем более, они не маленькие, всё должны понимать. Обводя языком контур его сосков, Браун понимает, что его терпения всё меньше и меньше, отчего трётся напряжённым членом о бедро лежащего под ним Бертхольда, пытаясь хоть как-то облегчить своё возбуждение. Ничего, он сам виноват, что довёл его до такого. Будет знать, как спать в таких неудобных позах. Он прикусывает сосок, несильно оттягивая его, а затем посасывая, второй рукой поглаживая низ его живота, глядя на покрасневшее лицо и слушая тихие стоны, срывающиеся с губ до сих пор спящего соседа, который, к большому счастью, так и не проснулся. Спустя минуту Браун понимает, что если прямо сейчас не поможет и себе, и своему возбуждённому товарищу, которого он сам довёл до такого состояния, то просто-напросто трахнет его, наплевав и на его сон, и на сон всех остальных людей. Негромко чертыхнушись, он припустил ткань своих трусов, а затем и его, смыкая руки на возбуждённых членах и тут же начиная грубо и быстро двигать рукой, стараясь как можно быстрее подвести их к разрядке. «Чёрт, теперь мне даже немного стыдно перед ним... Хотя, да пошло оно всё!» - с такими мыслями Райнер увеличил темп, обводя скользкие от капелек смазки головки большим пальцем, тихо порыкивая от удовольствия, уткнувшись лбом Бертхольду в плечо. Тот тоже тихо постанывал, страшно краснея и пребывая в явно неприличном сне, приоткрыв рот и чуть нахмурив брови. Главное было в том, что он не просыпался, это не могло не радовать. Около минуты яростных и немного грубых движений, и Фубар кончает, пачкая спермой руку Брауна, свой живот и его футболку, издавая более громкий и протяжный стон. Услышав это, его друг лишь сжимает зубы, уносясь от этого звука просто на вершины блаженства, так как ничто не может быть более крыше сносящим и возбуждающим для него, чем это. Ещё пара движений рукой, и он тоже изливается, смешивая свою сперму с его. Тяжело дыша, он плюхается на спину рядом со спящим, стараясь перевести дыхание и прийти в себя. Его мало волнует сейчас, что будет после этого, так как мозг почти отказывается нормально соображать. Единственное, что Райнер знает — им было хорошо. А остальное не сильно волнует. Подтянув к себе простынь, служащую им одеялом, он вытирает ею свою руку и живот брюнета, вместе со своей испачканной футболкой откидывая её куда-то к стенке, не особо заботясь о тех, на кого это может упасть. Браун поудобней устраивается на кровати, собственническим движением прижав к себе Бертхольда, обхватив его за талию. Плевать на то, что было бы, если бы он проснулся. Плевать на то, что завтра у него будет куча засосов. И ещё больше плевать на других обитателей казармы. Именно с такими мыслями он засыпает, довольный и полностью удовлетворённый. ** Утро и завтрак проходит совершенно обычно. Никто не лезет ни к Райнеру, который выглядит слишком хорошо сегодня, ни к Бертхольду, чью шею и грудь, как сказал Конни, покусали какие-то насекомые. Все ведут себя как ни в чём не бывало. И главный виновник этих «укусов» мог бы чувствовать себя спокойно и невозмутимо, если бы Фубар, сделав перед началом тренировки заявление, не заставил его поперхнуться воздухом. -Знаешь, я вчера проснулся от того, что уснул в неудачной позе...