Тюльпаны Кекенхоф

Кончики волос Бин щекотали лицо Марка, когда она склонилась над ним, усаживаясь сверху. Его руки крепко держали ее за талию, плавно соскальзывая вниз по бедрам к изгибу колен. На ней была только прозрачная рубашка, которую она купила на распродаже в Амстердаме, пожалев старушку, продающую одежду, и Марк отчетливо видел резинку белья, опоясывающую талию и аккуратную грудь, соски которой отчетливо вырисовывались сквозь тонкую ткань. Бин молчала, только выжидающе смотрела на парня и изредка улыбалась, будто гадая, что же дальше предпримет парень. А Марк и пошевелиться не мог, настолько он был очарован ее красотой. Спутанные волосы обрамляли ее лицо, заспанное, но довольное, а глаза блестели словно фейерверки в ночном небе. - Что ты делаешь? - наконец прошептал он, не узнавая собственный голос. Чувство стыда смешалось с чувством похоти, Марк сильнее сжал бедра девушки, ощущая внизу живота приятную сладость, которая сталкивалась с жаром ее тела. - Югём же может узнать... - Мы ему не расскажем, - Бин склонилась еще ниже, опаляя его щеку горячим дыханием. Твердые соски прочертили две линии на мужской груди, девушка прогнулась еще ниже, не давая парню ни единого шанса отказаться от того, о чем он мечтал последние два года. Любовь, которую он подавлял в себе все это время, готова была вот-вот разразиться ярким пламенем, и он готов был сгореть в нем до угольков, лишь бы она смотрела на него так же, как сейчас, лишь бы ощущать тепло ее тела так, как он сейчас чувствует. - Это будет наш секрет. - Ты действительно этого хочешь? - Марк все же не решался переступать черту, он знает Югёма всю свою жизнь и не хочет быть предателем, но как тут устоять, когда Бин сидит на нем такая развратная, такая горячая и позволяет делать то, о чем он и мечтать не мог. - Давно хочу, - девушка провела кончиками губ по его скуле и лбу, путая пальцы в мягких волосах и чуть сжимая их у корней, заставляя парня приоткрыть рот в тихом стоне и немного задрать голову, открывая вид на пульсирующую венку на шее, которую она тоже целует, не оставляя без внимания адамово яблоко. - Я же вижу, как ты на меня смотришь. Думаешь, не вижу? - Прости, - выпалил Марк, сразу же краснея, как маленький ребенок. Он-то думал, что хорошо скрывает свои чувства, а она, оказывается, расколола его, как орешек. Он ерзает на месте, одной рукой сжимая ее бедро до белых костяшек пальцев, а другой комкая простынь в кулаке, не в силах сдерживать в себе то, что так давно пыталось вырваться наружу. Резким движением Марк опрокинул Бин на спину, оказываясь сверху и сводя ее руки над головой, придерживая их своими. Почерневшие от страсти глаза с жадностью скользили по ее влажным губам, к которым он тут же приник, вжимая ее податливое, как пластилин, тело в кровать. Освободив руки, он проник под рубашку, требовательно сжимая грудь и очерчивая большим и указательным пальцами ореолы, удобно устраиваясь между девичьими ногами. Взглянув на Бин в последний раз, будто снова прося разрешение, он увидел ее кивок и плавно, насколько позволяла его сдержанность, вошел, успевая поймать ее стон в поцелуе. Руки Бин больно сжимали его волосы, но Марк не хотел останавливаться, он больше не хотел тормозить. - Эй, Марк, проснись! Проснись же! Марк резко открыл глаза, сразу же натыкаясь на удивленное выражение лица Югёма. Понадобилось несколько секунд, чтобы парень смог понять, что все происходящее было сном, его больной извращенной фантазией, и он все еще сидит в машине, которую они арендовали для путешествия по Европе. - Все в порядке? - с заднего сиденья Бин протянула Марку бутылку с водой. - Да, спасибо, - Марк сделал два больших глотка и откинулся на спинку, прикрывая глаза и все еще не веря, что все оказалось глупым сном. - Я отошел в туалет на пару минут, а ты тут пугаешь Бин. Что тебе снилось? Ты так...кричал, - с улыбкой на лице заметил Югём, сворачивая в сторону хостела, в котором они сняли комнаты для ночлега. - Наверное, те девушки с улицы Красных Фонарей произвели на тебя неизгладимое впечатление. - Конечно, как тут устоять, - отшутился Марк, стараясь не смотреть на девушку, а особенно на ее прозрачную рубашку, хоть она и надела ее поверх топа. В зеркале заднего вида Бин заметила, как незаметно посмотрел на нее парень и сразу же опустила глаза, стараясь выбросить из головы хриплые низкие стоны, шепчущие ее имя. Югём, не подозревая ни о чем, припарковал машину, желая поскорее принять душ и лечь спать, ведь завтра они должны быть в Брюсселе. Чмокнув Бин в щеку, парень приобнял ее за талию и повел наверх, рассказывая, что уже завтра они будут есть на утро бельгийские вафли с настоящим бельгийским шоколадом. Парень открыл дверь и вошел внутрь, Бин же задержалась на пару секунд, чтобы снова столкнуться с бесстыжими глазами, которые без тени смущения скользили по ее открытым ногам в шортах. Безмолвная битва взглядов, где каждый хранил один большой секрет, о котором знал лишь темный коридор, да пара алых следов от ее зубов на спине Марка, когда больше не было сил сдерживаться и хотелось оглушать криками весь верхний этаж хостела. Весь оставшийся вечер Бин с Югёмом пролежали в кровати, лениво переключая каналы в надежде, что Нидерланды включили хоть один корейский канал в сетку своего вещания, но пришлось досматривать «Леон» на голландском. Ближе к одиннадцати Югём свернулся калачиком, насколько позволял его рост, под ее боком и засопел, попросив завтра разбудить его пораньше, чтобы он успел искупаться перед отъездом, а она еще час лежала рядом, поглаживая вспотевший от вечерней духоты мужской лоб, изредка целуя его и прося прощения. Ночной воздух, насквозь пропитанный дешевой травкой, которую продавали на каждой улице Амстердама, тяжелой дымкой окутывал ее легкие, дурманя и заставляя вспомнить то, что вчера они вытворяли с Марком в коридоре. Убедившись, что Югём крепко спит, Бин стянула шорты и топ, надевая поверх голого тела рубашку, которую купила вчера у старой женщины за копейки. Дверь в комнату Марка была открыта, он знал, что она придет. Лысый ведущий в телевизоре крутился у карты с циклонами и указывал рукой на какой-то синий вихрь, движущийся в сторону Амстердама, а ей показалось, что это синее безумство вызвали они с Марком, когда ступили на путь предательства и наслаждения одновременно. Шум льющейся воды перехватил ее внимание, Бин на цыпочках прошла в ванную комнату, испуганно замерев, услышав тихие, едва слышимые стоны. В горле мгновенно пересохло, ей захотелось подставить лицо под зонтик душа и утолить жажду, потому что в голове рисовались неприличные причины всхлипов Марка. Стараясь не шуметь, она проникла внутрь, тонкая ткань рубашки вмиг стала второй кожей из-за влажности и духоты, а волосы, выбившиеся из пучка, облепили лицо, не давая полностью насладиться картиной, развернувшейся перед ней. Широкая спина с бегающими туда-сюда мышцами была чуть сгорблена, струйки сбегали вниз по шее, позвоночнику и бедрам. Одной рукой Марк уперся в кафельную стену душевой, а второй помогал себе избавиться от возбуждения. Хриплый шепот прорывался через потоки воды, сбивчиво стонущий от дикой боли и желания. Марку показалось, что все это — плод его больной фантазии, такого быть не может, Бин не окажется под ним еще раз, ведь вчерашний инцидент был случайным, они обкурились и выпили. Но вот он чувствует по-настоящему ее острые соски, утыкающиеся в его спину, а нежные маленькие ладони скользят вверх-вниз по его плоти, дразня и играя. Он как маленький ребенок просит остановиться и не мучить его, только вот руки совсем не слушаются, от чего Марк кусает тыльную сторону ладони, захлебываясь в собственном стоне и воде, бьющей сверху. Он не хочет думать, сколько раз она с Югёмом вытворяли такое, ему достаточно, что она сейчас с ним. - Wǒ de měi rén* - прошептал Марк, восстанавливая дыхание и дрожа всем телом от пережитого. Горячая вода хлестала сверху, смывая с него остатки того безумства, что одолели его разум, не давая чувству стыда переступить порог дозволенного. - Не оборачивайся, пока я не уйду, - попросила Бин, скользя ладонями по упругим бедрам и тонкой талии, с выступающими на прессе мышцами. Скрипнула дверь, шлепанье босых ног стало тише, и Марк позволил себе обернуться, надеясь, что она все еще здесь. Но он увидел лишь свое отражение в большом зеркале, исковерканное паром, словно она ему снова приснилась . И только молочного цвета кожа парня была сплошь усыпана ее укусами, выступающими в роли свидетелей произошедшего, будто на поле, покрытом белым снегом, расцвели алые тюльпаны, похожие на те, что они видели в парке Кекенхоф** прошлым вечером.