Роковая ревность

      Очередной вечер, когда какой-то богатый дядя собирает всех знакомых в своём особняке. Много красивых женщин и мужчин говорят на важные темы о бизнесе и обсуждают политику, а их дети вынуждены страдать, потому что кто-то решил, что они тоже должны быть там. Ловить им нечего, приходится лишь натягивать улыбку и выслушивать большое количество комплиментов и похвалы. Тесные костюмы сковывают движения, но без них никуда. Лёша ненавидит всё это, он бы никогда и не совался сюда, если бы у него была такая возможность. Хорошо, когда на этом же мероприятии у тебя есть друг по несчастью, которого точно также оставили развлекаться наедине. У Лёши есть такой человек, и познакомились они совершенно случайно. Время близилось к девяти вечера, в зале было уже значительно больше людей, чем несколько часов назад, когда семья Лёши только приехала. Этот особняк стал чуть ли не вторым домом мальчика, уж слишком часто он тут бывал. Макаров выучил всё до мелочей, рассмотрел каждую картину и все узоры на дорогом итальянском ковре. Красивые большие люстры свисали с высокого потолка, освещая всё помещение. Большая винтовая лестница манила к себе, резные перила с большим количеством завитков привлекали внимание. Лёша любил именно этот дом, именно здесь он чувствовал себя комфортно. Это был особняк на окраине Санкт-Петербурга, где вечная тишина и спокойствие, где полно лесов и чистых озёр. Практически всё это было во владении Всеволода — отца Кирилла. Тут они и познакомились. Лёше тогда только-только исполнилось семь, но он уже вёл себя достойно и не капризничал. Родители, как обычно, пошли разговаривать на «взрослые» темы, а Лёшу оставили на попечение старшему брату — Игорю. Молодому парню не хотелось следить за отпрыском своих родителей, поэтому он посадил мальчишку на диван в углу комнаты и ушёл знакомиться с девушками. Тогда единственным, пришедшим на помощь, был Кирилл. Десятилетний мальчик поинтересовался, всё ли в порядке и, войдя в его положение, остался с ним до конца вечера. Потом они стали видеться всё чаще, и Лёша уже сам приходил к Гречкину, чтобы составить ему компанию на вечер. Несмотря на некоторую разницу в возрасте, они продолжали дружить. Эта дружба длится уже на протяжении девяти лет, и никто из них не собирается её прекращать. Хоть Кирилл и сильно изменился за это время, Лёша не готов всё рушить, для него это стало нечто большим, чем просто дружба двух богатых детишек. Он знал, что это не взаимно, ведь Кирилл обаятельный парень, у которого полно девушек. Проще говоря, Кирилл — никто иной, как натурал; если Макаров хоть на миг заикнется о своих чувствах к старшему — их дружбе конец.

***

С каждым разом мальчишке становилось всё сложнее находиться с Кириллом. Чувства к нему росли, а осознание невзаимности убивало. Гречкин стал всё чаще появляться на публике с девушками, отодвигая друга на второй план. Эти действия лишь добивали и так уже истерзанное сердце мальчишки. Он каждый раз делал это будто специально: держал руку на талии своей новой пассии и поглядывал на Лёшу, который стоял в стороне и отвечал на дурацкие вопросы взрослых. В душе он клал болт на этих людей, делающих вид, что им жутко интересно будущее подростка. Он хотел подойти к этой ненаглядной парочке и оттащить его даму за волосы куда подальше, как бы говоря, чей это мальчик. Но сделать он так не мог — Кирилл не поймет, закончит общение, оборвёт все связи и станет презирать. Но Гречкин всё видел, видел ревность и желание заполучить его, отогнать всех и сделать своей собственностью. Лёша ревновал так, что хотелось ещё больше выводить его на эту эмоцию. Хотелось видеть, что чувства Кирилла взаимны. Он полюбил мальчишку ещё несколько лет назад, но тогда он был совсем мал и ничего толком не понимал. Гречкин тонул в нём окончательно, и уже как минимум год не мог выплыть из этого омута. Он притягивал к себе своей чистотой, своим легкомыслием и наивностью. Он был слишком хорош для Кирилла, ведь Гречкин совсем не такой. Он грязный и подлый, от него веет похотью и развратом.       Кирилл всегда отличался от всех: для него не существует правил и запретов, он задаёт ритм своей жизни и выглядит так, как хочет сам, а не как скажет общество. Недавно он отказался от привычной формы одежды на такие вечера — слишком скучно для него. Теперь он приходит туда в том же костюме, но либо вовсе без рубашки, в одном пиджаке, либо с застёгнутыми только наполовину пуговицами. Ему нравится демонстрировать свое тело, свою независимость и непокорность. Его белокурые волосы уложены назад гелем, на лице небольшая татуировка, а на шее золотая цепочка. Он выглядит сногсшибательно и пользуется большой популярностью среди свободных девушек, но они ему вовсе не нужны. Ему нужен только один человек, тот самый солнечный мальчик с потрясающей улыбкой, веснушками на лице и ямочками на щеках.       Кирилл стоит со своей девушкой поодаль от всех. Одной рукой держит её за талию, ненароком скользя то вверх, проводя по позвоночнику пальцами, то вниз к ягодицам, немного сжимая их. По правде говоря, девушка выглядела шикарно: подтянутая фигура, длинные стройные ноги, красивая грудь и изящные руки — всё это подчеркивалось атласным платьем небесно-голубого цвета, которое не доходило и до середины бедра, но очень красиво обтягивало все изгибы тела. Рука Гречкина смотрелась там не менее выигрышно, скользя по гладкой ткани, создавая ощущение лёгкости и нежности. На ум приходила только морская волна, которая плещется рано утром.       В другой руке Кирилл держал бокал шампанского, из которого не сделал и нескольких глотков. Лёша сидел на том самом диване, который когда-то превратил его жизнь именно в это. Он наблюдал за гостями, которые ходили туда-сюда, пили шампанское и громко смеялись. Играла легкая музыка, но даже она не могла затмить стук женских каблуков по деревянному полу. Макаров пытался не смотреть на Кирилла и сделать вид, что ему плевать, но снова и снова его глаза возвращались туда, где им хотелось быть. Он бы хотел смотреть на Гречкина вечность. Видеть его всегда и везде. Наблюдать за его движениями, рассматривать мышцы и немногочисленные татуировки, сделанные по глупости. Смотреть, как он убирает выбившиеся пряди волос с лица и поправляет цепочку на шее.       Лёша за раздумьями даже не заметил, что пара подошла к дивану. Кирилл легко чмокнул пассию в губы и, нехотя опустив руку с её талии, расположился на мягком сиденье, пока девушка поспешно удалялась, оставляя после себя лишь послевкусие на губах и аромат дорогого парфюма. Они молчали и просто ждали, пока кто-то сделает первый шаг и разрушит эту пропасть между ними, построив спасительный мост. Кириллу нравились эмоции Лёши, эта ревность и желание быть той девушкой. Какой же он наивный, даже не понимает, что его можно прочесть как открытую книгу.       Через некоторое время молчания, которое, казалось, длилось вечность, а на деле не больше и трёх минут, пришёл Игорь.       — Чего грустите, малышня? — уселся тот на подлокотник дивана. Он привык их так называть, потому что для него они были все ещё детьми.       — Видели мою подружку? — с ухмылкой спросил Гречкин, посмотрев на братьев.       — Видел. — Лёша был немногословен, что только раззадорило Кирилла. — Как по мне, она не очень.       — Лёш, с тобой-то всё понятно, тебе никто никогда не нравится. Ты что скажешь? — обратился Кирилл к Игорю.       — Ну, симпатичная конечно, — Игорь получил одобрительную реакцию от Гречкина и недоверительный взгляд от брата. — Но она же тупая, как пробка.       — Чего тупая сразу, очень даже умная, — начал спорить парень.       — Если она догадалась найти в интернете ванильные цитаты по типу «Молчание — самый громкий крик, потому что он рвет не уши, а сердце», — начал младший, — то это не значит, что она умная.       — Или «Иногда самое трудное — забыть того, с которым по сути ничего и не было», — поддержал его брат, и те, переглянувшись, сдержали смех.       — У неё ещё собака есть, почему она не взяла её для полного образа? — снова поинтересовался старший.       — Взяла, — отрезал Гречкин, — она просто у матери сейчас.       — А машину её видел? — старший похлопал по плечу Лёшу. — Ferrari Roma, между прочим.       — Насосала, по-любому, — буркнул Лёша, немного улыбнувшись.       — Ладно, мне пора, развлекайтесь сами, малышня, — быстро проговорил Игорь и удалился. Кирилл сверлил взглядом младшего, пока тот усердно делал вид, что ему интересны узоры на обоях.       — Чего насосала-то сразу? — поинтересовался Кирилл.       — А как ещё на такую машину можно заработать девушке в восемнадцать лет? — вывалил всё Лёша.       — Если и насосала, то только у меня, — съязвил старший и, положив свою ладонь другу на колено, похлопал пару раз. — А ты ревнуешь что ли, я не могу понять? — на лице Гречкина растянулась ухмылка, ладонь с колена младшего он так и не убрал.       — Нет, ты нормальный вообще? — от легких поглаживаний по ноге у Лёши в животе завязался тёплый узел.       — А мне кажется, что да, — он продолжал улыбаться, двигая рукой вверх, уже дойдя до бедра. Такие движения вызывали у Лёши мурашки, а у Кирилла интерес, как далеко младший позволит ему зайти.       — Нет, — отрезал Лёша, пытаясь не вестись на откровенные провокации со стороны Гречкина.       — Может быть, — Кирилл подвинулся ближе к лицу младшего, чтобы сказать ему это прямо на ушко, — ты хочешь так же, как она? Хочешь, чтобы я так же приласкал тебя?       Горячее дыхание опаляло кожу, вызывая стаю мурашек по телу. Жаркий и дерзкий шепот лишь сильнее затягивал тот узел в животе. Лёша хотел прекратить это безобразие, ведь вокруг много статных людей, и их родители в том числе. Но сильнее он хотел, чтобы парень не останавливался.       — Я прав, да? — Лёша лишь промолчал, закрыв глаза. «Да, блять, ты чертовски прав, но я не хочу этого признавать. Я не хочу рушить нашу дружбу. Я был уверен, что ты натурал. Но, пожалуйста, не останавливайся, я хочу, чтобы ты настоял на этом».       — Я прав, — уже сам сделал вывод старший. — Ты хочешь оказаться на её месте, может, ты еще не прочь оказаться подо мною? — Рука Кирилла поднялась еще выше по бедру, как бы случайно задевая пах мальчишки. Возбуждение нарастало у обоих, хотелось большего и как можно скорее. Дышать становилось труднее, горловина рубашки начала казаться удушающей. В штанах стало тесно, напряжение поднялось, а температура выросла до невозможного.       Кирилл быстро встал и направился в сторону винтовой лестницы. Он обернулся, подмигнул мальчишке и указал головой, чтобы тот шёл за ним. Лёша сообразил не сразу, а только тогда, когда старший поднялся до середины лестницы. Время уже близилось к десяти вечера, но идти домой пока никто не собирался. Мальчишка вскочил с дивана и двинулся за ним. Все мысли в голове перемешались, и там образовалась каша. Гречкин уже поднялся и, немного замедлив шаг, подошёл к двери своей комнаты. Она была одной из самых дальних в коридоре, так что им никто не должен был помешать. Лёша пришёл через несколько секунд, после того, как старший отворил дверь и пропал внутри в ожидании мальчишки.       Он выглядел так же восхитительно, всё та же рубашка, расстёгнутая наполовину, обнажала часть накачанного тела. Волосы уложены назад, но несколько прядок всё же упали на лицо, только добавляя ему шарма. Дерзкая ухмылка не пропадала с лица, а возбуждение только прибавляло сексуальности. Когда Лёша зашёл в комнату, то выглядел растерянным. Волосы немного растрепались, а глаза были округлены.       Гречкин закрыл двери на замок за мальчишкой. И, развернувшись к нему, остановился в ожидании какой-либо реакции. Хотя эрекция младшего говорила сама за себя.       — Маленькая грязная шлюшка, — прошептал Гречкин, переведя взгляд на уже вставший член. Это возбуждало ещё сильнее и Лёшу, и Кирилла. Развратный вид старшего только подливал масла в огонь и так уже разгоряченных тел. Лёша громко выдохнул и закрыл глаза, чуть пошатнувшись. В комнате было прохладно из-за открытого окна, но даже это не могло охладить парней. Они жаждали друг друга так долго. Они уже давно погрязли в болоте влюблённости.       — Ты специально? — поинтересовался младший.       — Что?       — Ты специально это всё делал? Эти девушки, рассказы о жарком сексе с ними и шутки про машину за отсос у тебя. Специально, да?       — Ах да, — Кирилл улыбнулся и подошёл чуть ближе к Лёше. — Да, специально. Мне нравилось смотреть, как ты ревнуешь. Выглядит это бесподобно. Только ты ещё маленький и не сумел скрывать свои чувства, что привело к этому всему. Но, — Гречкин провел рукой по члену парня через ткань брюк и несильно сжал его, вырвав глухой стон из мальчика, — ты походу и не против. Тебе же нравится это, признайся. Ты, небось, был готов прямо на том диване передо мной ноги раздвинуть. — Кирилл продолжал ласкать член через грубую ткань, которая приносила некоторый дискомфорт.       — Ты же хочешь, чтобы я тебя трахнул, — прошептал на ухо старший и, не услышав ни слова от мальчишки, вновь сжал член в ладони, восприняв покорность и громкий стон как знак согласия.       Кирилл взял Лёшу за подбородок и развернул его лицо к себе, завлекая в поцелуй. Такой размеренный, но жаркий и горячий. Лёша полностью отдался старшему, лишь наслаждаясь процессом, издавая тихие стоны прямо в рот партнёру. Рубашка начала душить ещё сильнее и казалось, что ещё немного и он умрёт от нехватки кислорода. Рука Гречкина всё ещё была на члене мальчишки, срывая у того крышу своими движениями. Хотелось большего. Больше прикосновений, больше свободы и наслаждения. Больше грязи и разврата. Сейчас милый и тихий мальчишка, гордость семьи и пример для подражания другим детям желает лишь, чтобы его выебал хороший друг, который последний год выводил его на ревность, потому что он так захотел. Лёша не может злиться на него из-за этого, по крайней мере сейчас.       Прикосновений становилось больше, руки старшего блуждали по телу партнёра, оглаживая каждый кусочек, каждый сантиметр. Пиджак Кирилла давно улетел на пол, а рубашка была полностью расстёгнута. Лёша боялся даже тронуть его, но так хотел узнать его тело лучше, что руки машинально потянулись к голому торсу. Он был влажный и липкий от пота. Пальцы мальчишки сминали мышцы, оставляя кое-где белые полукруглые следы от ногтей.       Мальчик остался без рубашки и впервые почувствовал соприкосновение двух горячих влажных тел, которые липнут друг к другу. У обоих уже устали губы от поцелуев, и Кирилл первый разорвал его, медленно переходя на шею. Он выцеловывал каждый миллиметр, оставляя влажные следы. Кусал, а потом зализывал то место. Оставлял алые и багровые следы, помечая мальчишку. Шея стала мокрой не только от пота, но и от слюны партнёра. После шеи он спустился на ключицы и грудь. Лёша был худой, но эту худобу нельзя назвать нездоровой, он выглядел вполне нормально и даже привлекательно. Засосов и укусов становилось всё больше, наслаждение тоже накрывало с головой, поэтому Кирилл остановился и подвёл мальчика к большой двуспальной кровати, укладывая его на поверхность, параллельно продолжая ласки.       Он уже дошёл до сосков, которые оказались очень чувствительны у мальчишки. Он втягивал бусинки в рот, создавая вакуум и лаская языком, делая размашистые движения. Лёша стонал и извивался под Кириллом, сжимал простыни и спину старшего. Закончив с одним соском, он перешёл к другому, давая тому отдых. Те же самые движения он повторил и на нём. Он целовал живот, покусывал бока и сминал их до красных следов. Лёша стонал и скулил от удовольствия.       — Я же говорил, что ты грязная шлюшка, которая хочет, чтобы её трахнул горячий парень. — Кирилл вновь положил руку на его член, немного надавливая. Он расстегнул пуговицу и ширинку, стянув с мальчишки брюки. На серых боксёрах был мокрый участок от смазки, которая уже стекала с мальчишки.       — Оу, ты уже даже потёк, как мило. — Кирилл спустился к члену и коснулся языком ткани, пытаясь провести по всей длине члена. У Лёши закружилась голова, и он запрокинул её, изгибаясь в спине.       Стоны вырывались из его уст один за другим, и он даже не думал их сдерживать. Руки старшего блуждали по его бедрам и талии, сжимая мягкие ткани, поглаживая и изредка царапая. Лёша со всей силы хватался за простыни.       — Вставай, — отрезал Кирилл и отстранился от мальчишки. На светло-сером нижнем белье было много тёмных следов от языка и смазки. Лёша опешил и вопросительно посмотрел на старшего. — Вставай, говорю.       Лёша встал, и тут же был опущен на колени. Взгляд Кирилла говорил всё сам за себя: похоть, разврат, дикое желание и чёртики — всё это было в его глазах.       Лёша покорно выполнял то, что говорит старший. Он расстегнул ширинку и стянул брюки сразу вместе с бельём. Перед ним оказался давно возбуждённый член внушительных размеров. Предэякулят сочился с него, стекая по головке и всей длине. Венки немного выступали и выделялись на общем фоне. Младший недолго думая провел языком по головке, задевая уретру и уздечку, собирая всю смазку у себя во рту. Он тут же сплюнул её на член, вместе со скопившейся слюной, и распределил жидкость руками по всей длине. Кирилл запрокинул голову и наслаждался процессом. Леша ещё несколько раз размашисто провел по головке и всей длине, а потом вобрал её в рот, немного втягивая воздух, чтобы образовать вакуум, параллельно работая языком, доставляя парню огромное удовольствие. Он с каждым разом брал всё большую длину. Рвотного рефлекса на удивление не было, что позволяло работать более активно и усердно. Гречкин изредка постанывал, положив руку на затылок мальчишки и надавливая сильнее. Только от одной такой картины он был готов кончить: мальчишка, с растрёпанными волосами и большим количеством веснушек, с его членом во рту, смотрит ему в глаза — это нужно видеть.       — Ты настоящая шлюха, — простонал старший и оттянул мальчишку за волосы от члена. Небольшая ниточка слюны тянулась к головке, которая, как и губы, блестела от слюны и смазки, что только прибавляло разврата.       Он подвёл мальчика к кровати и, уложив его на живот, ушёл за смазкой и презервативами.       — Ну же, подними свою попку, — Гречкин провел по ягодицам рукой, а потом замахнулся и нанёс удар по одной из них. Следом удар пришёлся и на вторую половинку. За ними последовали утешающие поцелуи и поглаживания.       Кирилл открыл тюбик со смазкой и вылил некоторое количество себе на пальцы. Приставив первый, обильно смазанный, палец ко входу, он немного проводил им по дырочке и начал вводить, медленно и аккуратно.       — Расслабься, — прошептал старший, поглаживая его по ягодице. Первый палец вошёл уже по первую фалангу, а Лёша стонал и требовал большего, да побыстрее. Кирилл же не спешил, тщательно растягивая мальчишку, чтоб потом принести как можно больше удовольствия и ни в коем случае не поранить. Когда первый палец свободно двигался, в ход пошёл второй, который вошёл довольно туго. Немного дав привыкнуть к размеру, Кирилл стал двигать ими активнее, параллельно разводя их в стороны, будто ножницы, чтобы растянуть стенки ануса ещё лучше. Лёша изнутри был бархатным и неимоверно горячим. Когда Гречкин случайно задел комочек нервов, то младший вздрогнул, а его тело будто пропустило импульс тока. Старший снова и снова давил на простату, вызывая новые ощущения у мальчишки, которого с головой поглотило наслаждение. Третий палец вошёл с лёгкостью, доставляя такое же удовольствие мальчику.       — Пожалуйста, — скулил младший.       — Что пожалуйста? — с издёвкой спросил Кирилл, остановившись.       — Трахни меня уже…       — Что? — снова выводил его на эмоции старший.       — Пожалуйста, папочка, трахни меня, — Лёша уже завывал и не мог соображать, ляпая странную фигню.       — Даже так. — Кирилл был удивлён, но ему нравилось.       Гречкин открыл презерватив и натянул на всю длину своего члена и, налив сверху смазки, он приставил головку ко входу. Немного погрузив её, он вышел, будто дразня Лёшу. Повторив так несколько раз, шлепнув того по ягодице, вошёл резко и сразу на треть. Мальчик громко застонал от неприятных ощущений, а после того как привык, стал просить больше, чтобы старший двигался. Кирилл вошёл уже на всю длину, но медленно задевая простату и вызывая чуть ли не крик у нижнего. Дав привыкнуть к размерам, он начал двигаться. Размашисто и быстро. Принося много эмоций и чувств. Они так давно этого хотели, так давно желали друг друга. Шлепки и стоны заполнили комнату.       — Да, пожалуйста, — проскулил Лёша, потянувшись к члену для скорейшей разрядке. Несколько движений по органу было достаточно. Он активно излился себе в руку и частично на кровать, громко постанывая. Его ноги дрожали, а все тело пропускало через себя импульсы тока, заставляя мышцы сокращаться. Он сжал вокруг себя старшего, и несколько активных толчков было достаточно, чтобы тот кончил. Он сделал ещё несколько по инерции и обессиленно упал на кровать.       Что будет между ними потом — они решат позже. Сейчас же хотелось лежать в обнимку после жаркого секса и мощного оргазма.