Переделка сценария Прометей. Зарисовка

      Рационально ли два года лететь в неизведанный сектор вселенной из-за карт, выдолбленных на заре истории человечества? Вполне, особенно вооружившись поддержкой крупного капитала, жаждущего публичной реабилитации после неудачного терраформирования Марса. Хотя мероприятие в высшей степени рискованное, ведь миллиарды долларов могут сгореть в одну минуту, стоить только оказаться условиям на LV-223 непригодными для посадки. И что тогда? Возвращаться с позором и выдумывать оправдание? Нет уж, лучше тогда бесследно исчезнуть вместе с постыдной тайной.       Близился конец двадцать первого века, но это не значит, что технологии достигли совершенства и стали способны безошибочно определять состояние стольотдаленных космических объектов. Всё было теоретическим, хоть и с сильной базой, но довольно зыбкой практикой.Совсем недавно произошел скандал с группой колонистов, чья планета оказалась разрушена всплескомот нейрозвезды. Впрочем, не только планета, корабль, разумеется, не выдержал вспышки радиации. Шуму было много, пришлось даже на время отложить колонизаторские миссии дальше млечного пути.       Человечество всегда безумно злилось на неудачи, но еще больше терпеть не могло стоять на месте. Приходилось вечно лавировать между борьбой бесконечного страха и голодного любопытства.       Но исследовательский корабль Прометей видимо напрочь забыл о существовании первого и рвался на встречу новой галактике, прямиком к спутнику газового гиганта. Последние технологические новинки, лучшие специалисты и ученые сплоченные единым духом и целью исследовать даже им ранее неизвестную планету, но каким-то чудом выдолбленную на многочисленных каменных и глиняных стенах. Чтобы их там не ждало, экипаж готовить встретить и смерть, и разумный инопланетный вид, только последнего и не хватало для пика человеческого эгоцентризма. Ведь одно дело находить бактерии на Европе и совсем другое того, кто способен соорудить космический корабль.       Посреди энтузиастов лишним казался только синтетик, бродивший по полутемным помещениям почти два с половиной года в гордом одиночестве. Скучать не позволяло изучение праязыка, хотя некоторые исследователи горячо спорили, что ничего общего с реальным предком индоевропейских языков это «пародии» не имеет. Иногда про себя Дэвид добавлял, что лучше бы расшифровали линейное письмо А, а не тратили время на бесконечные как мироздание препирания, хоть какая-то польза. Но кому интересно мнение прислуги, верно?       Созданному для службы Дэвиду, можно сказать, повезло оказаться где-то кроме особняка и офисов Питера Уэйланда. Стоит быть благодарным ему за возможность увидеть чуточку больше в этом мире. Так синтетик говорил себе всё чаще, глядя в иллюминатор. Он прекрасно знал, что должен последовать за своим создателем в любую точку вселенной, и это не обсуждается. Так зачем об этом лишний раз думать? Лучше пересмотреть любимый фильм.       Жизнь текла бы своим чередом, снова и снова раздавая пощечину Дэвиду и напоминая, где его место, только всё пошло совсем не по протоколу. Кто же знал, что пойманноесклизкое змееподобное существо – интересно, откуда оно вообще появилось и как выжило в закрытом на два тысячелетияпространстве – сможет прогрызть графеновое покрытие и вырваться из клетки? Из него даже не успели взять образцы, только доставили с инопланетной базы. И уж совершенно точно никто не ожидал, что такая мелкая зверушка за минуту способна убить двух людей.       Теперь ученые могли выезжать на место только с усиленной охраной, вооруженной огнеметами – благо атмосфера позволяла их использовать – и топориками. Хотя, как показала встреча с цепким пришельцем, последние делают только хуже.       Кислота. Вот, что текло в жилах этого бесхитростного с первого взгляда животного. И необычно то, с каким остервенением оно ринулось в бой при первом появлении человека. Местные биологи выдвигали осторожные предположения, но Дэвид, укравший один из многочисленных сосудов, уже почти был уверен в правильном ответе. Хотя мнение ненастоящего «мальчика», конечно, никто не примет всерьез.       Склонившись над толстым стеклом, покрытым слизью – вероятно, для удержания благоприятной температуры – Дэвид сначала своими глазами, а затем и с помощью микроскопа, разглядывал невероятное и несомненно искусственное творение. В распоряжении синтетика была только одна теория – черная субстанциясоединилась с каким-то беспозвоночным и спустя время на свет появилось принципиально новая сущность, новый качественный эволюционный сдвиг.       Мельком Дэвид видел земляных червей, ползающих прямо под тонким слоем земли. Но в этом ведь не было никакого смысла. Откуда они вообще взялись в герметично закрытом помещении? Разве что, была лазейка или... изначально было что-то другое, одноклеточное или многоклеточное существо, ставшие нулевым «пациентом» неизвестной жидкости. Нужно будет проанализировать их, вдруг кислота заменяет кровь и этим организмам.       И неужели именно червяк эволюционировал в существо, несущие смерть в своих жилах? Насколько же оно прочное, что выдерживает кислоту внутри? Почему регенерирует с бешенной скоростью? Столько вопросов перебивались грозным и холодным голосом Уэйланда в голове синтетика: «Тебе не следует об этом думать. Принеси чай». Бесчисленное количество раз Дэвид слышал только это и постоянно смирялся. Создателю виднее.       Пора остановится. Он немного отъехал на стуле, чувствую себя загруженным подобно чумному доктору во время эпидемии. У них действительно много общего, оба без понятия, что перед ним и как с таким бороться. И нужно ли.       Дэвид долго смотрел на микропрепарат и видел даже на расстоянии хаотичные движения тонких черных нитей, закованных в оболочки слизи. Иначе они бы точно расползлись во все стороны. Но что это? Стоит ли докладывать соображения Уэйланду? Очевидно, в парадигме создателя мнение и наблюдениеслуги уж точно ничтожно в сравнении с учеными. Дэвид решил промолчать. К тому же, полноценные работы начнутся только завтра, наверняка его предположения еще ни раз будут озвучены людьми и на планете LV-223 и вскоре на Земле.       Тогда стоит сделать что-то стоящие, выделиться. Так странно, он всё существование пытался казаться валидным, не пугать людей своим поведением, хотя иногда искренне недоумевал, что делает не так. А теперь вдруг захотелось действовать вопреки всем прописанным на бумаге протоколам, которые он не усвоил в коде и не собирался. Ему совсем не важно, что имя останется в забвении. Главное, сделать хоть что-то.       Дэвид хотел поставить эксперимент, подтвердить свою теорию раньше, чем этого смогут добиться люди. Только провернуть всё придется тайно, да и назвать подобную аферу словом «эксперимент», безусловно, ошибка. Не будет контролируемых условий, нет возможности всё остановить в любой момент, даже наблюдатель не сможет присутствовать рядом с подопытную каждую минуту. Тогда это всего лишь проверка гипотезы, –решил Дэвид. Он ведь всё равно никогда не сознается в содеянном, если это сработает. А если нет, то к чему томительные рассуждения?       В тот же вечер он добавил в стакан доктораХоллоуэя каплю неизвестной субстанции.Почему именно Чарли? Не он единственный воспринимал Дэвида как машину, от которой можно отмахнуться, но, пожалуй, только от него с завидной частотой можно услышать «шутки» про синтетиков. Раздражающие до безумия и абсолютно не смешные. Да и разве такой человек заслуживает Элизабет Шоу? Чарли Холлоуэй тащится за ней как балласт, без него она взлетит гораздо выше. Спорный тезис, в их обществе тяжело только двум категориям: андроидам и верующим.       Мельком Дэвид слышал, как уставшая после двенадцати часов работ «в поле» Элизабет объясняет коллеге, что христианский крест на шее не так важен. Вложенная человеком идея куда значительнее, и именно она, вполне осознанно, выбрала крестдля выражение своей веры в панспермию. Пускай символ запятнан веками человеческой глупости, Элизабет изменила его смысл и никогда не надеялась на понимание, но ведь всё же она стояла на планете LV-223 и анализировала ДНК пришельцев. А те, кто с самого института говорил ей перестать думать о глупостях, остались в миллионах световых лет на Земле, задыхающейся от пыли. Элизабет увидела доказательство своей веры, неужели так важно, какой символ для этого выбран?       Витиеватое и немного философское рассуждение странно слышать от доктора антропологии. Его не понимали ни коллеги, ни Дэвид. Только у последнего почему-то всегда находили корень любого непонимания в происхождении.       Отстраненность Элизабет на уровне мышления, идей и невозможность познать её полностью по какой-то причине – завораживали Дэвида. Он так много читал и смотрел, но всё равно представить себе не мог человека, который бы мог его понять. А Элизабет могла, несомненно, стоит только захотеть, ведь у них так много общего. И вместе с тем, куча противоположностей: она упрямая, ищущая ответы в неизведанном секторе по личной инициативе и сколотившая для этого команду; каждому шагу, действию слову, символу в собственной жизни она найдет объяснение. Дэвиду оставалось только завидовать подобному стилю жизни. И неужели не очевидно, что банальное желание освободить её от безвольного Чарли Холлоуэя абсолютно нормально? Желать – непозволительная роскошь для андроида по мнению людей. Но Дэвид больше не спрашивал у них ничего, касающиеся внутренних переживаний.       Дэвид ни на минуту не допускал себя виновником подобного восприятия. Совершенно точно он не выделяет Элизабет Шоу по другим причинам, нет. Исключительно из-за её характера и необычного взгляда на мир, отличающегося от всех остальных.Даже её сны уникальны, лучше любого фильма.       Поэтому, когда Чарли сожгли, Дэвид, переполняемый радостью, старался не улыбаться. Во-первых, из медблока у них есть куча свежих данных. Во-вторых, «восставших из мертвых» они научились побеждать. И, наконец, в-третьих, догадки Дэвида подтвердились: перед ними биологическое оружие, уж точно не способ терраформирования, так долго искомый Уэйландом.       Если окажется, что они прилетели на военную базу, то корабль тут же развернется и отправится на Землю, а доведенный до нервного срыва разорившийся Питер Уэйланд– самое неприятное зрелище в жизни Дэвида и по возможности, хотелось бы его избежать. Взвесив все «за» и «против» синтетик умолчал о своем эксперименте, отредактировал запись камер наблюдения. Как заразился Чарли? Неизвестно. Стоит объявить карантин и проверить всех, а Дэвид пока единственный, кто съездит обратно, забрать легкоповреждаемое оборудование. Ведь теперь минимум две недели никто и носа из корабля не покажет, а фрески в главном зале из-за воздействия ветра стали обламываться и падать.       Как жаль, что незапланированный отпуск превратился в кошмар, стоило Дэвиду отклониться от маршрута по просьбе Уэйланда. Не показывающийся начальник экспедициивсё это время изучал составленнуюдронами карту и как минимум пара мест показались странными. И не зря.       Дэвид, «папаша» ожившего мертвеца и вырезанного кальмароподобного существа из живота Элизабет, сидел в центре управления инопланетным кораблем и не мог перестать улыбаться. Его никто не видел и не слышал – сигнал почему-то не проходил так далеко – а во круг происходило нечто великолепное. Как хотелось настроить корабль и улететь прямо из-под носа своего создателя. Куда угодно, хоть продолжить дальше лететь в неизведанный космос. Андроид может пережить условия, похожие на марсианские или здешние, лишь бы вовремя спрятаться от песчаных бурь.       Мысль мелькнула и пропала, ведь Уэйланд ждет его с докладом, а терраформирование Марса – вещь поважнее жизни одного синтетика. Пока голограмма рослого пришельца ложилась в криокапсулу, Дэвид наконец подумал о ком-то, кроме своего создателя. И он отдал бы всё, чтобы остаться даже на этой пустынной планете, только свободным. Где нет общества, там нет и рабства. И никто не раздает приказы.       Пускай через много веков пески окончательно возьмут своё и сравняют ландшафты с землей, в воздух поднимется столько пыли, что никакой звездный свет никогда не просочится внутрь. Парниковый эффект окончательно добьет несчастный спутник газового гиганта и больше ни одна душа не узнает историю раскаленной LV-223 и сожжённого вместе с ней синтетика. А может быть, и узнавать скоро будет некому.       И это будет прекрасный итог жизни Дэвида. Гораздо лучше, чем прибираться за Уэйландом, а после смерти создателя угодить на продажу или, что еще хуже, остаться в наследство детям.       Как жаль, что Элизабет нельзя тоже оставить.       Сидя в огромном кресле Дэвид решил, что исполнит свой последний долг. Иначе расплавит его отнюдь не бешенная температура планеты, скорее человеческие огнеметы.       Он был уверен, что владеет языком пришельцев, но это им совсем не помогло. Если создатели людей – как называла их Шоу, опираясь на данные ДНК-анализа, показывающего не 100% сходство, но близкое родство – и владели технологией терраформирования, то делиться ей не хотели. Скорее наоборот, решительно настроенный пришелец собрался везти биологическое оружие на Землю, и здесь не нужно быть доктором наук, чтобы понять: ничем хорошим это не кончится. Люди приняли правильное решение, врезавшись в корабль. Как и Дэвид поступил верно, связавшись с Элизабет. Он, конечно, мог бы целую вечность лежать на полу корабля и смотреть на стены, ожидая кончины, но слишком занудное и долгое мероприятие. Даже руки нечем занять.       – Я не хочу вернуться туда, откуда мы прилетели, – говорила взмокшая Элизабет с болезненно белыми щеками. Еще бы, бегать, падать и драться после удаления инородного тела не самая простая задача. Казалось, она упадет рядом с Дэвидом и больше никогда не очнется и, пожалуй, этот сценарий самый худший. Даже произошедшие ранее цветочки, в сравнение с подобной перспективой.– Я хочу туда, откуда они прилетели. Думаешь, что сможешь это сделать?       Дэвид нервно сглотнул, глядя ученой прямо в глаза. Она никогда не узнает, как он рад услышать эти слова.       – Да. Я верю, что смогу, – и «верю» здесь прозвучало совсем не просто так. Судя по биографии Элизабет Шоу, верить рядом с ней во что-то маловероятное – дело весьма благодарное и со временем сбывается. Но своего любопытства Дэвид не сдержал, и, прежде чем его будут пытаться перетащить на другой корабль, всё же спросил:       – Могу я узнать, чего вы хотите этим добиться?       Невероятно физически и ментально сильная Элизабет даже ответила, хотя пока старалась спустить тело андроида и не упасть вниз самой.       – Они создали нас. Потом пытались нас убить, – на секунду она замолчала, перевела взгляд на Дэвида и жестко, повысив слегка голос, будто совсем не устала и не пережила кромешного ада, сказала: – Я заслуживаю знать почему.       На мгновение только тон и произвел впечатление на Дэвида, но он быстро пришел в себя. Если она всё ещё верит, что эти гиганты создатели человечества – пускай. В принципе, единственное разумное объяснение и картам и генетического сходства.       – Ответ не имеет значения, – под тяжелым взглядом Элизабет, нахмурившемуся синтетику пришлось развить мысль. – Разве важно, почему они передумали?       – Да. Да, это важно.       – Я не понимаю.       – Ну, – Элизабет оперлась на одно колено, – наверное, потому что я человек, а ты робот.       На это Дэвиду не было, чем возразить. Его бы просто опять не поняли. Может, когда-нибудь он наберется смелости спросить у Элизабет, что случится, если ответ от человеческих создателей окажется до омерзения тривиальным? «Потому что могли» или, еще хуже, «чтобы служили нам». Именно это Дэвид слышал ежедневно на протяжении очень долгих лет и представлял горечь никогда не утихающего разочарования. Себя можно одурманить, запутать и увести от эмоций, которые рано или поздно возьмут своё. И ты будешь рад смерти «хозяина».       Но он видел состояние Элизабет и понимал: ей невдомёк о проблемах и мыслях синтетика. Смириться с этим легко, в конце концов, не каждый день она теряет мужа, вырезает из себя кальмара, убивает пришельца и видит смерть экипажа. Обычный день на LV-223.       Дэвид смотрел на нее и молчал. Оставалось только надеяться, что их приключение закончится не так печально. Хотя будто бы в его жизни возможен другой итог.