The Space between

      Иногда быть братом даже лучше, чем быть супергероем.

      К тому времени, когда Тор получил известие от своей матери, Фригги, о чуме, постигшей Асгард, он был погружен в жестокую и кровавую войну с троллями. Письмо, которое она послала на крыльях сокола, потерялось среди его военных планов и карт, вскоре было забыто и, безусловно, оставлено без ответа. В течение нескольких месяцев он совершенно не знал об осаде, которую ваны наложили на его дом, его славный город, а также о кровопролитии и смерти многих, которых он когда-то называл своими друзьями и братьями. Прошло чуть больше года, прежде чем весть наконец достигла его, но к тому времени ущерб уже был нанесен, и было слишком поздно отдавать свой молот на службу Одину.       Когда Тор наконец услышал рассказ о разрушении великой стены, окружающей Асгард, он понял, что ему придется поспешить к Бифросту. Без сомнения, он будет нужен, чтобы восстановить стену, а Тор уже давно устал от бремени войны. Хотя битва была необходима, он устал от предсмертных криков, слышимых на поле битвы, от теплой крови, текущей по его рукам каждый раз, когда он убивал врага, и особенно от звука трескающихся и ломающихся костей под мощными ударами оружия. Мьёльнир. Битва, которую он вел против троллей, закончилась падением их короля, через много месяцев после ее начала и через много месяцев после нападения на Асгард. Наконец, Тор смог вернуться в свой дом.       Хотя путешествие с использованием Бифроста длилось всего несколько минут, Тор чувствовал, что, возможно, он отсутствовал много лет, потому что, когда он, наконец, снова открыл ворота Радужного моста, он увидел самое великолепное… и невозможное зрелище: великую стену Асгарда, в основном восстановленную. Высокие шпили уходили в небо, а стены с гладкой поверхностью выглядели так, как будто могли выдержать все свирепости самого Рагнарока. Главные ворота, у которых теперь стоял Тор, сияли золотом и прочно в угасающем солнечном свете, обутые шипами и засовами, которые хвастались, что им под силу сдерживать любого врага. Тор стоял и смотрел с недоверием, пока тяжелая рука не сжала его плечо. Удивленный, он развернулся с поднятой рукой, готовый ударить нападающего, но уступил знакомому и долгожданному виду Хеймдалля. — Рад снова видеть тебя, Тор Одинсон, — сказал привратник с осторожной маской нейтралитета. В его янтарных глазах светилась благодарность, и Тор знал, что его ждут дома. — Хорошо снова оказаться дома, — согласился он, — хотя я не ожидал, что меня встретит такая большая и могучая стена. Я слышал, как ваны сровняли ее с землей несколько месяцев назад. Я не знал, что асгардцы способны на это. — Мы не такие, — медленно сказал Хеймдалль своим осторожным, твердым тоном, никогда не говоря достаточно, чтобы утолить любопытство Тора. — Полагаю, тогда мне придется спросить у матери, — вздохнул он, взяв Мьёльнир и шагнув в ворота, которые тут же открылись при его приближении. Хотя его возвращение обычно ознаменовалось бы десятками асгардцев, трубами и празднованием, Тор не предупредил о своем прибытии и, таким образом, наслаждался вполне оправданной мирной прогулкой к Крепости Одина. Однако на полпути к ступеням его тихую задумчивость нарушил звук радостного крика, и тут появилась Сиф со своими лучшими друзьями, Тройкой Воинов, что обнимала его и шлепала по спине, взъерошивала его волосы и все такое, унося его пообедать с ними.  — Отпусти меня! — Тор рассмеялся, борясь с сильной хваткой Вольштагга. — Пожалуйста, я должен нанести визит маме и папе! — Аааа, несомненно, они уже знают о твоём прибытии! — воскликнул Фэндрал, и на его красивом лице появилась широкая улыбка. — Один знает и видит все! Если он хочет увидеть тебя, он пошлет за тобой! — Но мне нужно поговорить с Матерью о стене, окружающей Асгард, — настаивал Тор, наконец, расслабившись в объятиях Вольштагга. — Я получил известие о войне и услышал, что великая стена была полностью разрушена, но все же я подхожу к мосту только для того, чтобы оказаться перед самой большой и толстой стеной по эту сторону Мидгарда! Пойдемте, если вы не даёте мне увидеть моих родителей, по крайней мере, расскажите, что случилось!       Тишина охватила Троих Воинов и прекрасную Сиф, и они, как один, повернули свои сияющие лица к земле, как будто им было стыдно. Тор выскользнул из объятий и посмотрел на своих друзей с большой тревогой, лежавшей в его сердце. Что-то было не так, что-то было ужасно неправильно. Тор схватился за Хогуна, Мрачного, и потряс его плечом. — Расскажи мне, что случилось, — мягко потребовал он. — Пожалуйста, я бы предпочел услышать это от своих друзей, чем от кого-либо еще. — Возможно… было бы лучше, если бы ты поговорил об этом со Всеотцом, — сказала Сиф, бросив взгляд на вопросительное лицо Тора. Он посмотрел на своих друзей, и все они отказались смотреть ему в глаза. — Тогда хорошо, — сказал он, склонив голову на прощание. — Я найду вас позже, друзья. Попытайтесь приберечь для меня кабана, если вы сможете достаточно долго контролировать свой аппетит.       Попрощавшись с ними, Тор продолжил подниматься по лестнице, пока не достиг тронного зала, где обычно можно было найти Одина. Однако комната была пуста, за исключением нескольких слуг, которые сразу же поклонились при входе Тора. Он махнул всем в сторону, как раз вовремя, чтобы увидеть, как его мать спешит через вход напротив большого зала. Слезы текли по ее щекам, и она приподняла юбки, чтобы бежать. — Мой сын! — радостно закричала она, обнимая его с такой нежностью, какой могла обладать только мать. Тор обнял ее за плечи и уткнулся лицом в ее шею, чувствуя себя спокойно в объятиях своей матери. Ее руки, казалось, сняли неприятности с его плеч и украли все сомнения из его разума, когда она ласково погладила его лицо. — Моему сердцу приятно видеть тебя живым, — сказала она, отстраняясь, чтобы посмотреть ему в глаза. — Каждую ночь мне снились кошмары о том, что ты погибнешь в битве. Я хочу, чтобы ты время от времени передавал весточку, в этом отношении ты так же плох, как и твой отец. — Если бы у меня было время, мама, — сказал Тор, целуя ее руки. — Где отец? Я думал, он будет на троне, но… — Он на охоте, — вздохнула она. — Ты знаешь, как он переживает сон Одина. Он вернется через несколько дней. — Понятно… тогда, возможно, я смогу задать вам вопрос, который мучил меня с тех пор, как я вернулся. — И что это, мой дорогой? — Стена, мама. Откуда она взялась? Кто ее построил? Все, кого я встречал, Хеймдалль и Тройка Воинов, даже Сиф не хотят что-либо говорить. Конечно, все не может быть так плохо!       Его мать закрыла глаза и вздохнула с сожалением. — Я знаю, что другие предпочли бы скрыть это от тебя, — сказала она, — но я не стану лгать тебе в лицо о таком… деликатном вопросе. Когда ты попросишь, ты получишь знания, которые ищешь, пока ты был в отъезде. Защищая Девять Царств, здесь появился каменщик и предложил восстановить нашу стену. Он запросил восемнадцать месяцев времени, солнце и луну, и Фрейю в качестве оплаты.       Тор фыркнул. Как будто Фрейя охотно позволила бы торговать собой, как скотом. На мгновение он задумался, покинул ли этот каменщик Асгард со всеми своими конечностями. Он предположил, что, поскольку солнце и луна все еще светят каждое утро и ночь, сделка не была соблюдена, но его мать явно не закончила со своим рассказом. Она отвернулась от него и крепко схватила себя за руки. Тор протянул руку, чтобы прикоснуться к ней, но она уклонилась от него. — Всеотец, конечно, не услышит об этом, — сказала она, — и поэтому мы решили, что нужно заключить новую сделку. Он… он привел Локи в Асгард, Тор.       Тор на мгновение потерял дар речи.       Но только момент. — Что? — недоверчиво спросил он. — Локи? Здесь? — Успокойся, сын мой, — сказала Фригга, оглядываясь назад с печалью. — Он помог нам. Фрейя остается в Царстве Асгарда, а солнце и луна занимают свое место на небесах. Как ты, несомненно, заметил, стена также была восстановлена. Без сообразительности Локи ее никто бы не построил так искусно и так быстро. — Прости меня, мама, — сказал Тор, ущипнув переносицу. — Я не имею в виду неуважение, это просто… Просто как вы могли приветствовать его, после всего, что он сделал? Уничтожение Бифроста, что было непросто восстановить и почти уничтожение всего Йотунхейма, угрожая моей жизни и смертным, которые живут здесь и в Мидгарде… Я просто подумал, что, учитывая обстоятельства… — Я никогда не говорила, что его снова приветствовали, — грустно сказала его мать. — Один заставил его вернуться. Локи не хотел находиться здесь, среди нас. Если бы ты видел его лицо… Он нас презирает!       В тот момент, когда она закрыла лицо руками, Тор понял, что поступил неправильно. Хотя он стремился спасти своего брата перед тем, как он бросился в Ётунхейм, ему было трудно простить человека, которым он стал. Теперь он увидел, что его мать не только простила Локи, но и открыто оплакивала его решение изгнать самого себя. Она всегда была доброй, любящей женщиной. Ей пришлось разбить сердце, чтобы разлучиться с младшим сыном. Тор положил руку Фригге на плечи, пытаясь утешить ее. — Мама, — сказал он, — мне очень жаль. Пожалуйста, могу ли я что-нибудь для тебя сделать? Ненавижу видеть тебя грустной. — Да… — сказала его мать, глядя на него, свежие слезы залили ее щеки. — Есть кое-что, что ты мог бы сделать для своей матери, но я не уверена, что ты согласишься… — Я сделаю все, чтобы сохранить улыбку на твоем лице, — сказал Тор, смахивая слезу с ее щеки. Его ласковое поведение вызвало улыбку на лице Фригги. — Ты бы даже согласился найти своего брата? — спросила она, умоляя его большими карими глазами. — Не мог бы ты сделать матери одолжение и найти Локи, поговорить с ним, попросить его вернуться в Асгард, чтобы поговорить с Одином?       Тор напрягся и стиснул челюсти, обнаружив на кончике языка слово «нет», прежде чем он смог остановить себя. Взгляд Фригги был единственным, что сдерживало негатив, и он быстро сглотнул, прежде чем успел сказать что-нибудь ужасное. Он не мог сделать то, о чем она просила его… И все же он не мог отказать своей матери. Одна маленькая просьба не должна быть такой ужасной, не так ли? Конечно, он мог по крайней мере найти Локи, и он полагал, что разговаривать с ним было не таким уж большим испытанием. Кроме того, не было никакой гарантии, что Локи согласится даже вернуться в Асгард — Тор надеялся, что ради него он откажется. — Хорошо, — согласился он, — я найду Локи.       Фригга обняла сына, тихо всхлипнув, цепляясь за него из облегчения и благодарности. Тор знал, о чем она думала: ее младший сын, ее любимый мальчик, вернулся на свое место среди асгардианцев, его проступки прощены, если не забыты, и их семья снова вместе. У него не хватило духу сказать ей, что ее сон был всего лишь сном. Он обнял ее в ответ, его сердце уже разрывалось при мысли о взгляде, который отразится на ее лице, когда он вернется один с новостью о том, что Локи решил остаться в изгнании. — Когда вы в последний раз видели Локи? — спросил Тор. Он уйдет немедленно, прежде чем слишком многие узнают о его присутствии. — Около года назад, после того, как стена была закончена, — сказала его мать. — Он ушел, чтобы помешать каменщику выполнить свою задачу в отведенное время, и с тех пор о нем никто ничего не слышал. Я уверен, что он вернулся в Йотунхейм. Начни свои поиски там, и у меня есть надежда, что ты не будешь очень долго охотиться. — Да, — подумал Тор, — очень подходящее описание того, что я собираюсь сделать.       И, несомненно, Локи будет играть роль загнанного в угол животного, зализывая его раны в какой-нибудь пронизывающей, ледяной пещере. Тор закатил глаза, когда его мать не смотрела, будучи уверенной, что этот квест только закончится трагедией. Что касается Локи, то обычно так и было в большинстве легенд.