Глава 2.
12 июля 2021 г. в 15:57
Ричард просыпается во дворе и не сразу осознает, где он. Хотя в этом есть определенный плюс. Он знает точно, что время идет так, как ему положено. Руки все еще подрагивают после тренировки в первой половине дня. Тело чуть ломит: все-таки земля — не кровать. Сам виноват, нужно было идти к себе в комнату, а не млеть на солнце. Небо уже окрасилось закатом. Он смотрит в алый диск мучительно долго, пока глаза не начинают болеть. Плохая примета. Однако, в Закат он больше не верит. В Создателя, который никогда его молитв не слышал, тоже. Возможно, если Ричард и будет когда-нибудь молиться, то точно кому-нибудь другому. Матушка была бы в гневе от подобного заявления.
Матушка. Как же долго он ее не видел. Строгая и неласковая, но такая родная. Он бы хотел увидеть ее, Айрис, Дейдри и Эдит. Он так сильно хочет обнять каждую из них. Пускай матушка ругается, говорит, что подобное проявление чувств не положено герцогу Окделлу. Пускай она поджимает губы и смотрит укоряюще. Он не видел свою семью слишком долго. Все что ему было позволено перечитывать — старые письма, хранившиеся в ящике его стола. Между ними нередко были разногласия и ссоры, и все же они — его семья. Он скучает по своим землям, которые давно оставил, но больше всего он скучает по людям, что там остались.
И все же, вернуться хотя бы ненадолго в Надор — плохая идея. Даже спустя так много времени, он помнит, чем кончилась их последняя встреча. Нынешняя принесет еще больше вреда. Не после того, как он признается, что не намерен поднимать восстание, как отец, убивать Рокэ Алву, сражаться за Альдо, которого он даже никогда не видел. Матушка проклянет его и отречётся. Потому что Ричард смолчать не сможет, не сможет солгать матери. Да и как тут солгать, когда ее единственная мечта — увидеть Ворона мертвым. Единственный выход — избегать, и от этого сердце сжимается почти до боли.
Ричард снова смотрит в закат и думает: туда и отправит его собственная мать. Матушка, которую он, несмотря ни на что, любит. Она не поймет его, даже если рассказать о том безумии, через которое он прошел. Скажет, что вся эта история — от Леворукого, и прикажет поститься и молиться, а может, еще чего похуже. Она никогда не поймет даже полуправды. Ричард сильно сомневается, есть ли вообще в мире человек, способный принять его правду.
Ричард прикрывает глаза и думает, что, возможно, Закат он уже видел. Что это было, если не Закат? Он снова и снова проживал один и тот же день, только чтобы снова лишиться всего, чего достиг. Возможно ли, что это было наказание за тот самый первый день? За то, что протянул яд в ответ на протянутую руку. За предательство в подставленную спину. За то, что сам Ричард себе простить никогда не сможет. Четыре раза не сможет.
Думать об этом не хочется. Думать вообще не хочется. Ричард не прочь сбежать в полюбившийся трактир с веселыми менестрелями, и предаться греху винопития. Однако, он осознает, сегодня не время. Ночь только вступает в свои владения. Четвертая ночь после ранения герцога Алвы. И раз тот открыл сегодня днем глаза, значит ничего страшного произойти не может. Однако, ощущение чего-то важного не отпускает. Ричард чувствует, что все так просто не закончится. Как и то, что просто так не мог кончиться тот день.
Бывали ужасные случайности, но в большинстве своем — покушения. Слишком много для одного дня. Кто-то пытался действовать наверняка. Возможно, наниматели были разными людьми, но, кем именно, непонятно. Ричарду раньше казалось, что, кроме Людей Чести, Алву обожает поражающее количество людей. Однако, нанять всех этих убийц одни Люди Чести не смогли бы. Или смогли? Как назло вспомнились ставки, что были в доме Марианны. Несколько семейств, пусть и лишились бы семейных драгоценностей, но вполне могли оплатить небольшую армию наемников. Задавить скопом, раз не получается загнать в ловушку. Даже Леворукий не сможет отвести от своего любимца всех опасностей.
Но почему именно сейчас? Почему не год назад или не через год? Почему такое рвение? И оруженосец с ядом, и отряд наемников, и одиночные стрелки. Стараясь довести дело до конца, все сговорились именно сейчас. Или не сговаривались, и все просто совпало. Что совпало? Чем Первый Маршал может в ближайшее время помешать? Причем глобально, а не отдельным семьям. В голову идет только один вариант. Война.
Сегодня четвертая ночь с момента неудачного покушения, и кто-то может решить довести дело до конца. Ричард помнит три ночи бдения у кровати Алвы. Глупому оруженосцу мерещился взгляд, который пристально за ним наблюдает. Но мерещился ли? Быть может, дело еще не довели до конца, только потому что в комнате находилось двое бодрствующих. Или потому что Ричард каждый раз садился на подоконник, перекрывая своей спиной угол обстрела.
Ричард возвращается в особняк ровно на полчаса: выпить воды и перекусить ломтем хлеба, умыться, справить нужду и забрать пару пистолетов, предварительно их зарядив. Ричард на всякий случай прихватывает и кинжал, хотя подозревает, что от него будет мало толку. Он не переодевается, потому что ничего менее броского у него нет. Право слово, не ловить же убийцу в ночной рубашке? К тому же, цвета монсеньера неплохо теряются в ночи.
Он возвращается во двор и выглядывает окно спальни герцога Алвы, затем находит тот ряд деревьев, что его так смущал. Ричард чувствует себя идиотом. Ну какой самоубийца будет пытаться убить соберано в доме, до отказа напичканном кэналлийцами? И все же интуиция не замолкает ни на минуту.
Деревья здесь имеют пышную и густую крону, так что человек среди нее может легко спрятаться и быть незаметным для окружающих. Ричард колеблется немного, а затем берет в руку пистолет на случай, если кто-то там уже сидит. Он проверяет каждое из деревьев, аккуратно выставив вперед руку с пистолетом, второй отодвигая ветки и листву. Ему везет, он почти сразу находит то самое место: с хорошим углом для обстрела, возможностью относительно удобно и скрытно просидеть несколько часов. Более того, ветки и листва изрядно примяты. Однако, на всякий случай он проверяет и все остальные.
Это может быть шпион, а может быть убийца, но каким образом тот попадает на территорию особняка на улице Мимоз? Быть может Ричард чего-то не знает. Наверное, нужно поделиться своими соображениями с охраной особняка. Подойти хоть к тому же Энрике. Никто из кэналлийцев не будет пренебрегать безопасностью их дражайшего соберано.
На душе у Ричарда неспокойно. Он должен был додуматься обо всем этом раньше. Мог бы тогда спокойно переговорить днем с кем-нибудь, а не метаться между тем, чтобы самому залезть в кусты под окном Алвы и устроить засаду, либо поднять на уши охрану, которая может еще и не сразу поверить, а время терять неохота. Ричард раздумывает буквально пару мгновений.
Внутрь особняка никто совершенно точно пробраться не сможет. А если и проберется, то в комнате своего соберано сидит как минимум один кэналлиец, причем отобранный самим Хуаном. Единственная угроза может исходить со стороны окна. Сейчас Ричард знает, что в угрожающей дислокации никого нет, но если он отлучится, то этого гарантировать уже будет нельзя. Снова придется проверять деревья, и черт его знает, как развернется ситуация, если он и правда там кого-нибудь застанет.
Герцог Окделл забирается в кусты, надеясь, что его не слишком заметно со стороны. Однако, он явно ошибся. Спустя минут тридцать на дерево так никто и не забирается, но рядом с ним появляется Энрике. Слава четырем, что тот подкрадывается к Ричарду со стороны кустов, что с меньшей вероятностью выдает его место пребывания. Сначала мужчина просто сидит рядом смотря на то дерево, с которого Ричард глаз не сводит. Затем он, не поворачиваясь к герцогу, спрашивает:
— Дор Рикардо, а чего вы здесь делаете?
— Ловлю убийцу, — спокойно отвечает Ричард.
— Дак откуда ж ему тут взяться? У нас посты, дежурства. Мы к соберано никого и на пушечный выстрел не пустим, — пытается убедить его кэналлиец.
В голове у Ричарда что-то щелкает. В особняке всегда было два предателя: он сам, и кто-то из слуг. Вот почему случались те вечные случайные и нелепые смерти. Цепь люстры, которой нужен ремонт, незаметно подпиливали, а на чердаке в нужный момент роняли что-то тяжелое. Случайно разлитое масло на лестнице, не так уж и случайно. Взбесившиеся лошади в конюшне и ослабленные двери тоже вполне объяснимы. Печальные случайности, нелепости по сути, но их кто-то провернул. Убийца в особняке. И хорошо, если кто-то один.
Ричард ненадолго переводит ошалелый взгляд на Энрике. Может ли он доверять этому конкретному кэналлийцу? Что Окделл о нем знает? Этот человек трижды спасал его жизнь, что было совершенно без надобности, в том бесконечном закате. Этот человек обязан Рокэ жизнью, тот рассказывал, что после стычки на дороге с бандитами монсеньор занимался его ранами. Этот человек был выбран в охрану еще в Кэналлоэ лично Хуаном. Достаточно ли этого для доверия? Более того, с чего этому человеку доверять ему, герцогу Окделлу?
Ричард возвращает взгляд к дереву, на котором не колыхнулся ни один листок. Это может быть его разыгравшимся воображением, а может быть заговором. Зачем нужна кому-то из Кэналлоа смерть их обожаемого соберано, у которого даже наследника нет? Это что-то личное, или кто-то претендует на герцогство? Ричарда сочтут параноиком, если он озвучит свои подозрения, ведь все знают о невероятной преданности народа к Алве. Однако, если он прав и смолчит, то это может стоить жизни человеку, которого он пытался спасти несколько лет. Ричард закусывает губу:
— Энрике, сейчас ты пойдешь к Хуану и скажешь, что в вашем доме завелся предатель. Пускай он зашторит окна, и, если возможно, поможет монсеньеру переместиться в другие покои, и не оставит его этой ночью.
— Дор Рикардо, а вы что будете делать? — тихо и медленно говорит Энрике, как с умалишенным.
— Видишь ту часть сада? — он машет свободной рукой в сторону подозрительных деревьев.
— Вы про остролистные клены? — на всякий случай уточняет мужчина.
Очень хочется огрызнуться, что он не знает названия деревьев. Однако, это недостойное поведение, на которое к тому же совсем нет времени. Ричард тяжело вздыхает и на секунду прикрывает глаза. Ну вот зачем уточнять, если и так все понятно?
— Именно они. Дерево, что второе слева и самое высокое. Оттуда хорошо простреливаются герцогские покои. И место там явно насижено не котами. Пока ты извещаешь Хуана, я пригляжу за этим деревом.
— Дор Рикардо, может поменяемся? Вы к Хуану, а я за деревом послежу?
Ричард бы согласился, если бы знал, что его воспринимают всерьез. Однако, это может быть способ просто увести его подальше от кустов и забрать из его рук пистолет. Ричард поджимает губы в точности, как его матушка, и упрямо качает головой.
— Поверьте, я выстрелю, только если кто-то полезет на это несчастное дерево. Убивать невинных недостойно.
Энрике кивает и тихо выбирается вдоль дома, прикрываемый кустами. Ричард бы наделал лишнего шуму, а тут едва ли пару раз ветви покачнулись, как от ветра. Все-таки правильно, что он решил остаться караулить в кустах. Только его должно быть видно, раз Энрике его заметил. Или тот за ним следил? Лучше второе, чем первое. Иначе он выдаст себя раньше, чем убийца подойдет к дереву, чье название он даже не запомнил.
Ждать долго не приходится, он видит кого-то, кто крадется через сад. Лица человека не видно, Ричарду сложно узнать его. Идет, сильно сгорбившись, так что трудно определить нормальный рост. Все время оглядывается по сторонам, волнуясь: сегодня явно последний день, когда можно попытаться добить еще лежачего герцога. Если Первый Маршал очнулся, то скоро начнет свою привычную бурную деятельность. Неважно: кутеж с Савиньяками или очередная маленькая победоносная война. В доме может появиться немало лишних свидетелей и помех.
Ричард поднимает пистолет, стараясь не шуметь, но получается плохо. Человек стоящий у дерева мгновенно оборачивается и направляет на него пистолет. Герцог Окделл почти не задумывается, когда старается целиться точнее, и делает, что должно. Раздается два выстрела.