***
Ацуму просыпается и обнаруживает у своей кровати пристально наблюдающего за ним Осаму. - Ты чего такой странный? - стонет Ацуму, как только стихает накрывшая его волна облегчения (Почему облегчения? Он не совсем уверен). Он бросает подушку в лицо брату, но Осаму без проблем ловит её и пихает обратно Ацуму, а затем, опершись руками о колени, помогает себе встать. - Смотрю, ты такой же бесящий, как и всегда, - с неким удовлетворением в голосе замечает Осаму. - Э? - удивляется Ацуму, но Осаму лишь молча покидает комнату. Как только за ним захлопывается дверь, раздаётся звонок будильника Ацуму.***
Ацуму не может избавиться от ощущения, что все вовлечены в какой-то грандиозный розыгрыш, в который его забыли посвятить. То ли это слова, сказанные Осаму этим утром, то ли какое-то навязчивое чувство, словно он что-то забыл, но точно не уверен что именно. Он серьёзно над этим размышляет, но всё, к чему приходит - это ощущение, слегка напоминающее попытку подслушать разговор в соседней комнате с вставленными в уши затычками. - Почему люди так пялятся на нас? - спрашивает он брата, поднимаясь по лестнице на этаж с классами второгодок. - Ну, то есть, больше обычного. - На меня они не пялятся, - тихо отвечает Осаму и внезапно разворачивается, уходя в противоположную от класса сторону. - Ой, точно. Я вспомнил, что мне нужно было куда-то пойти. Увидимся на тренировке. - Эй! - окликает его Ацуму, но обнаруживает, что дорогу ему перегородила… кажется, девушка из его класса. Наверное? - Ацуму-сан, - говорит она с яркой и, по какой-то неясной Ацуму причине, уж слишком знакомой улыбкой. Он даже не помнит её имени, - тебе уже лучше сегодня? - Э? - переспрашивает Ацуму, чувствуя, как сквозь него проходит раздражение, когда гаснет её улыбка, и он не понимает почему. - А почему не должно быть? - Ах, просто… вчера ты казался слегка забывчивым, - говорит она, широко улыбаясь, и Ацуму хмурится на то, как натянуто выглядит её улыбка, - но, думаю, тебе уже лучше! Прости, что побеспокоила. - Хару-тян, - вмешивается появившаяся из ниоткуда девушка, утягивая Хару-тян за руку, - Пойдём займём наши места. Качая головой, Ацуму следует за ними до того же класса, поскольку, к несчастью, ему нужно туда же. Он старается отставать от них на пару шагов на случай, если они его неправильно поймут и снова попытаются заговорить, но он недостаточно далеко, чтобы пропустить слова, нашёптанные Хару-тян: - Ничего не понимаю, вчера он был более дружелюбный.***
На тренировке тоже всё не ладно. В основном она проходит как обычно. Но в отличие от ощущения, будто за ним наблюдают одноклассники, сейчас он точно уверен, что товарищи по команде присматривают за ним больше обычного, и как-то по-другому. Оомими притормаживает, когда встречает его в раздевалке, прочищает горло, словно сообщая о своём присутствии, а затем кивает ему. Суна постоянно оборачивается на него во время тренировки, а у Арана появилась какая-то странная привычка выкрикивать имя Ацуму, когда мяч летит в его сторону. - Ну что?! - спрашивает он во время перерыва после пары глотков воды. Его товарищи по команде осторожно переглядываются друг с другом. - Что «ну что»? - отвечает Суна намеренно непринуждённым голосом, разминаясь рядом с ним. - Вы прекрасно поняли, о чём я! - Мы просто не знали, забудешь ли ты опять спасовать мяч, - отвечает сжалившийся над ним Аран, почёсывая затылок. - Или попытаешься отбить мячи, которые я пасую тебе, - ухмыляясь, добавляет Акаги. - Ребят, я же сказал вам, - сообщает Осаму, следя за Ацуму, - сегодня он та же заноза в заднице. - М-м, а жаль, - невозмутимо вмешивается Кита, хотя напряжённые уголки губ грозят расплыться в довольной улыбке. - Вчера он мне даже больше нравился. - Ну, ещё бы, - смеясь, говорит Аран, когда щеки Ацуму от услышанного заливаются румянцем, пока он пытается вспомнить, что же сделал такого, что понравилось Кита-сану. Может, он и сегодня это повторит. - Кита-сан, - мелодично подражает Акаги, затаив дыхание, - я могу помочь с уборкой! - Я не… - начинает Ацуму и, пока вся остальная команда заливается смехом, встречается взглядом с Осаму. - Так и было, - ухмыляется его брат. - Не переживай, - говорит Кита, чьи глаза сверкают озорным огоньком, - у меня создалось впечатление, что это была разовая акция. Но зато я смог вернуться домой пораньше и помочь бабушке с ужином, так что спасибо тебе. - Без… проблем, Кита-сан, - мямлит Ацуму, тотально проигрывая битву с распространяющимся от щёк до самых ушей жаром.***
Несколько дней спустя ему приходит в голову мысль, что, вероятно, абсолютно вся его команда объединилась, чтобы разыграть его. Это ничуть его не успокаивает, но по крайней мере с этим он может смириться.***
Когда Ацуму в очередной раз просыпается с видом на потолок, воспоминания моментально накрывают его. На всякий случай он щиплет себя за руку, но когда окружение не меняется, Ацуму вздыхает и усаживается. Светло-зелёное одеяло. Один письменный стол. Балкон. Если он выглянет наружу, то увидит улицу, на которой никогда ранее не был. В шкафу вместо его школьного пиджака будет висеть гакуран. В отражении зеркала он увидит чужое лицо, и если пойдёт на кухню, то ожидать его там будет чужая семья. Да, сны бывают странными. Нo в данном случае проживать одну мучительную минуту за другой за какого-то незнакомца - это уже страннее некуда. Но время во сне течёт по-другому, поэтому с утомлённым вздохом Ацуму приступает к рутине.***
- Ты как-то по-другому волосы уложил? - спрашивает его веснушчатый (кажется, его зовут Ямагучи) друг, встретив перед занятиями. - Просто пробую что-то новенькое, - отмахнувшись, отвечает Ацуму. На этот раз в ванной стояла банка дешёвого геля для волос, словно перенесённая из того сна, в котором он впервые очнулся в этом месте и нигде не нашёл средство для укладки. Ему пришлось купить хоть что-то в магазине по дороге из школы, поскольку хоть день и подходил к концу, он не мог продолжать страдать от самой пышной шевелюры, которую ему когда-либо доводилось иметь. - Выглядит гораздо лучше, чем твоя прошлая попытка их уложить, - улыбаясь, кивает Ямагучи. - Да? А фотки сохранились? - говорит в ответ Ацуму, приподняв бровь. - Нет, и ещё ты специально попросил меня проверить, что фотки из телефона Цукки тоже удалены. И я проверил! Потому что я хороший друг. - Наилучший, - соглашается Ацуму. - Хотя все равно странно смотрится, - добавляет Ямагучи, скривив рот. - Так не честно! У меня просто такое лицо, - поморщившись, возражает Ацуму, на что Ямагучи хихикает. - Хината! - вздыхает он с трясущимися от смеха плечами. - У тебя абсолютно нормальное лицо, ну что ты! - Хм. Не то чтобы он был не согласен - с объективной точки зрения с лицом Хинаты нет ничего плохого: оно вроде как миленькое, если не обращать внимание на то, насколько яркие у него волосы. В остальном у него слегка округлые щёки, глаза приятной миндалевидной формы и красивого орехового цвета, а лицо усеивает россыпь веснушек, от которых, Ацуму уверен, кого-нибудь будет без ума. Просто дело в том, что это - не его лицо. И так как сейчас именно он является его обладателем, то ему позволено его не любить. - Ну, в любом случае, хорошо постарался сегодня с укладкой, - говорит Ямагучи, всё ещё улыбаясь. - Увидимся позже на тренировке? - Ага, увидимся, - соглашается Ацуму. И хотя тренировка будет только вечером (что уж слишком долго), по крайней мере она - свет в конце туннеля.***
Ацуму едва ли следит за происходящим на занятии - он и так никогда не был блестящим учеником, а сон - это не то место, где он должен притворяться, что это не так. Вместо этого он берёт одну из тетрадок Хинаты и пролистывает её, пока не натыкается на «КТО ТЫ?», написанное его собственным почерком. Он помнит, как записывал этот вопрос, когда ему впервые приснился сон, в котором он прожил день в теле Хинаты. Но тогда он оставил остальную часть листа пустой, а сейчас там появились какие-то дополнительные пометки. Предположительно, от руки Хинаты. Нет, точно. Ацуму прищуривается, поскольку у Хинаты отвратительный почерк, но, в конце концов, у него получается разобрать, что там написано. Меня зовут Хината Шоё. ПЕРЕСТАНЬ ПОЖАЛУЙСТА ГРУБИТЬ МОИМ ДРУЗЬЯМ.***
Если и есть что-то хорошее в этих снах, так это то, что в них всё ещё есть волейбол. Должно быть, это результат одержимости Ацуму волейболом, который отпечатался в его сознании настолько глубоко, что он и во сне жить без него не может. Ацуму не возражает и переодевается в раздевалке в свою форму. - Что стряслось с твоими волосами? - спрашивает его кто-то с тенью издёвки. - Пытаешься впечатлить кого-то? Ацуму стискивает зубы. Волейбол - это, конечно, хорошо, но ему обязательно терпеть таких товарищей по команде? - По крайней мере, я не такой отброс, как ты, - язвит он в ответ, тут же осознавая, насколько глупым было оскорбление. К сожалению, он недостаточно хорошо знает Цукишиму, чтобы попасть по больному, и, с точки зрения Ацуму, у него нет слабых мест: он высокий, неплохо играет в волейбол (даже на позиции блокирующего, как Хината), и не имеет никаких пригодных для оскорбления слабостей. - Давненько мы не слышали твой кансайский диалект, - хмыкает Цукишима. - Сегодня будет весёлая тренировка, да? Ацуму нахмуривается, пытаясь скрыть панику. Чёрт. Он так взъелся, что не уследил. Ему стоит быть более осторожным на этот счёт, иначе… - Я пошёл, - раздражённо выпаливает он, направляясь в спортивный зал. Вслед ему доносится смех Цукишимы. Ацуму сжимает кулаки. Он уничтожит его на сегодняшней тренировке.***
Есть пара вещей, о которых Ацуму забывает, будучи в теле Хинаты Шоё, и которые обрушиваются на него одна за другой, как только начинается тренировка. Во-первых, Хината Шоё - не связующий. Ацуму вспоминает об этом слишком поздно - уже после того, как сталкивается с Кагеямой - настоящим связующим; инстинкт говорит ему добраться до мяча, как только либеро примет его и направит связующему. Столкновение несерьёзное: они врезаются друг в друга достаточно сильно, чтобы сбить с ног, но недостаточно, чтобы нанести существенные травмы. - Какого чёрта только что произошло? - спрашивает Кагеяма, потирая руку и поворачиваясь к Ацуму с недоумённым видом. - Ты никогда раньше не проявлял желание быть связующим. - Просто так получилось. Я… Ух, этого больше не повторится. Замешательство не совсем покидает лицо Кагеямы, но он всё же кивает, решая не вдаваться в подробности и продолжить тренировку. Во-вторых, Хината Шоё уж очень мал для позиции центрального блокирующего. - Ты слишком рано прыгнул, - ворчит Цукишима, раздражённый из-за пропущенного мяча, до которого Ацуму даже и близко не дотянулся. - Знаю, знаю, - огрызается Ацуму, ещё сильнее нахмуриваясь. Да, он знает, но тело Мии Ацуму двигается иначе, чем тело Хинаты Шоё. Он даже не может винить Цукишиму за то, что тот разозлился, это его косяк. - Просто дай мне… Я разберусь. - Не верится, что ты всё хуже и хуже играешь, - бормочет Цукишима. - Заткни пасть, - рычит Ацуму, на что Цукишима с опаской прищуривает глаза, пока между ними не вмешивается Ямагучи. - Ребята, - говорит он, - давайте вернёмся к тренировке, хорошо? - Я разберусь, - повторяет Ацуму больше для себя, чем для кого-либо ещё. Кагеяма кидает на него косой взгляд, но оставляет своё мнение при себе. В-третьих, высота съёма Хинаты Шоё по какой-то безбожной причине намного выше той, которую Ацуму может достичь в собственном теле. Он приземляется на ноги, пока мяч отскакивает рядом с ним и укатывается в сторону в полной тишине, воцарившейся в спортивном зале. Кагеяма смотрит на него, словно видит впервые, что объяснимо, но— - Мяч был слишком высоко, - не удержавшись, выпаливает Ацуму. - Мяч был именно там, где и должен быть, - отвечает ему Кагеяма, и его непоколебимый тон подсказывает Ацуму, что - да, вероятно, он прав. По крайней мере, он был бы прав, если бы на месте Мии был Хината, и на какую-то долю Ацуму раздражает мысль, что этот коротышка справляется с обязанностями нападающего (или кого-либо ещё) лучше, чем он сам. - Боже, - «с галёрки» позади него возмущается Цукишима, - вы что, снова похерили свою быструю атаку? Нам крышка на отборочном турнире. - Хината? - спрашивает Ямагучи, подходя к нему. - С тобой точно всё в порядке? - Да, я… - Это же волейбол. Он знает как в него играть - для него это также естественно, как дышать. И он не собирается портить единственную хорошую вещь из его снов. - Просто дайте мне немного прийти в себя, ладно? Тренер, всё это время наблюдавший за происходящим со стороны, объявляет короткий перерыв, из-за которого Ацуму лишь немного чувствует вину. Он подбирает полотенце и вытирает им лицо, затем усаживается на скамейку и, сжав на коленях кулаки, сверлит взглядом пол. - Если ты нехорошо себя чувствуешь… - присаживаясь рядом с ним, говорит Кагеяма. - Я в порядке, - отвечает Ацуму, но, подняв взгляд, видит на лице Кагеямы искреннюю обеспокоенность. По какой-то причине от увиденного его передёргивает, поэтому он снова отводит глаза. - Я правильно рассчитаю время прыжка. - Могу пасовать мяч пониже, если хочешь… - Не вздумай сюсюкаться со мной только потому, что у меня не выдался день, - предупреждает его Ацуму. - Я справлюсь, Кагеяма. - Ладно-ладно, - чуть стыдливо говорит Кагеяма в ответ, когда подходит Ямагучи и кладёт руку на плечо Ацуму. - Видите? Он в порядке. - улыбаясь, уверяет он. - Хорошо, возвращайтесь на свои места, - велит тренер, хлопая в ладони. - Давайте сыграем ещё одну партию.***
В конце концов у него получается привыкнуть, и этого достаточно, чтобы сгладить в его сознании провал на сегодняшней тренировке. Несмотря на то, что Мия просил этого не делать, Кагеяма начал пасовать мячи ниже, чтобы Ацуму мог до них дотянуться. И его раздражение от этого лишь слегка затмил тот факт, что Ацуму был впечатлён тем, насколько быстро Кагеяма может подстраиваться. Он настолько точен, словно в любой момент времени на все 360 градусов ощущает площадку и где находятся игроки. Это выводит Ацуму из себя и мотивирует снова заниматься пасами, чтобы убедиться в своём превосходстве. В очередной раз безрезультатно ущипнув себя за руку, он понимает, что ему придётся провести в приснившемся ему мире ещё немного времени. Ацуму запрыгивает на велосипед Хинаты и отправляется домой.***
- Братик! Ты опоздал! - кричит на него сестра Хинаты вместо приветствия. - С возвращением, братик, - передразнивает Ацуму с невозмутимым лицом. - Спасибо, Нацу, я дома. В ответ Нацу лишь закатывает глаза. - Ты забыл, что мама работает сегодня допоздна? - спрашивает она. - Я бы сейчас слона съела, ты пообещал приготовить карри! - Я пообещал? - уточняет Ацуму, чувствуя пробегающий по спине холодок. Готовка - это не его, обычно ею занимается Осаму. Он берёт телефон Хинаты, незаметно пытаясь узнать, как приготовить карри. Или что вообще в него кладут. - Ну давай, я уже помыла овощи! - Да? - переспрашивает он, придумывая в голове план. - Эй, Наттян—, - услышав прозвище, Нацу вопросительно наклоняет голову, но Ацуму продолжает говорить, - как насчёт того, чтобы приготовить карри вместе? - Хмммм? - Ты сможешь говорить братику, что положить в него, и что нужно делать дальше! - предлагает Ацуму. - Разве не весело немного покомандовать мной? Как только он произносит последнюю часть, глаза Нацу загораются. «Прямо в яблочко», - думает Ацуму про себя. - Хорошо! - отвечает она, уносясь на кухню. Ацуму облегчённо выдыхает, настраиваясь, как он надеется, на несложную битву на кухне, и следует за ней.***
Перед сном Ацуму берёт тетрадь Хинаты, открывая её на ранее помеченной им странице. «КТО ТЫ?» - гласит надпись. У Ацуму начинает появляться ответ. Хината Шоё - центральный блокирующий из команды под названием «Карасуно». Он быстр, высоко прыгает и спорит с товарищами по команде, которых всё-таки считает своими друзьями. Он хочет попасть на весенний турнир… А если бы не хотел, то этот сон о волейболе был бы довольно жалок. И, судя по всему, готовит он гораздо лучше, чем Ацуму, попытавший свои силы в этом впервые. И хотя вопросов у Ацуму на данный момент гораздо больше, чем ответов, в тетрадь он записывает лишь один: «У тебя есть какой-то секретный ингредиент для карри? Потому что Наттян заявила, что вкус у карри какой-то другой, и это после того, как я заставил её показать, как его обычно готовят.»***
Проснувшись в собственной кровати, Ацуму чувствует, как последние крупицы сна уже рассеиваются с лучами солнца. Его укрывает знакомое одеяло, а над ним - полка кровати Осаму, на которую с обратной стороны прилеплен ярко-жёлтый стикер с надписью: «Не забудь бенто! Они в холодильнике!» Ацуму резко вскакивает и тут же ударяется головой о полку кровати, бормоча проклятия, чем будит Осаму. - Думал, что ты проснёшься в более приятном настроении, - говорит он спрыгивая с кровати и поворачиваясь к брату с улыбкой, которой Ацуму ни сколько не доверяет. - О чём ты вообще? - спрашивает он, но Осаму уже покидает комнату, напевая какую-то мелодию без слов. Ацуму срывает стикер. Это не его почерк, и когда он понимает, чей он - сон, который ему только что приснился, возвращается, такой же яркий и реальный, словно… словно воспоминания. Эта заметка - от Хинаты. Он вылезает из кровати, проносится мимо ванной комнаты и бежит вниз по лестнице. Игнорируя приветствие его родителей, Ацуму подбегает к холодильнику, распахивает дверцу... …И обнаруживает два аккуратно завёрнутых в тканевый платок бенто с приклеенным к стороне стикером с надписью «ЭТО ПРИНАДЛЕЖИТ АЦУМУ!». Ацуму отклеивает и эту заметку, а затем осознаёт, что на её обратной стороне тоже что-то написано: «Для твоего сегодняшнего свидания с Китой-саном на крыше! Не за что!»***
К тому времени, как до Ацуму доходит, что - нет, эти сны, что ему снятся, вовсе и не сны, и что он и в самом деле проживал жизнь абсолютно чужого человека на другом конце страны, Хината уже посеял хаос в его повседневную жизнь. Он был одновременно на самом лучшем и самом худшем в истории свидании за обедом с Китой-саном на крыше школы («Очень вкусно, Ацуму-кун, я не знал, что ты умеешь готовить! Не против как-нибудь поделиться рецептом?»). Запасной связующий-первогодка подошёл к нему и спросил, не может ли Ацуму потренировать с ним пасы. А несколько одноклассников, с которыми он никогда раньше не разговаривал, окружили его стол, умоляя снова показать им его пародию на Суну Ринтаро: «Пожалуйста, в прошлый раз это было просто уморительно». «Нам нужно установить тут несколько основных правил!!!» - пишет он на клочке бумаги, который приклеивает с обратной стороны полки кровати Осаму, поскольку если они уже дважды менялись телами, то наверняка поменяются, по крайней мере, ещё один раз, так ведь? И теперь он будет к этому готов: «1. Ты - связующий! Веди себя соответственно! 2. Перестань общаться с людьми, которых я не знаю! 3. Перестань пытаться свести меня с Китой-саном***
После этого они начинают чаще меняться телами, с пугающей частотой в два-три раза в неделю и без какой либо причины. Так что они просто смиряются с этим. С большинством трудностей у них получается разобраться: например, как выполнять домашнюю работу, как скрыть или имитировать акценты друг друга. Привычки и распорядок настолько въелись в их ежедневную жизнь, что они не осознают этого, пока Осаму не указывает на то, что Ацуму снова жуёт как приличный человек, или пока Ямагучи, прищурившись, замечает, что Хината перестал напевать свою туалетную песню, когда Ацуму просится выйти в перерыве на тренировке. «Что, чёрт возьми, ещё за «туалетная песня» и почему она у тебя вообще есть?» - Ацуму никогда бы не подумал, что может задать такой вопрос, и всё же он требует от Хинаты ответ на него. И в его следующее появление в теле Хинаты, его поджидает самое кошмарное исполнение песни, напетое и записанное на телефон Хинаты. Через две попытки Ацуму восстанавливает репутацию карри Хинаты в глазах Нацу. Он стал тщательно записывать конспекты на английском, чтобы Хината дважды не доставал Ячи с репетиторством. Он помнит, что нельзя злобно оглядывать подходящих к нему в школе одноклассников. И всё-таки запоминает любимые измывательства Хинаты - Вонючкошима и Дуракояма - и не стесняется бросаться ими в разговоре. Спустя три селфи улучшающейся с каждым разом причёски у Хинаты наконец получается разобраться, как укладывать волосы Мии, хотя он так и не закупается любимым гелем для волос Ацуму в Мияги. Несмотря на недовольство Ацуму, Хината превращает помощь Ките в уборке после тренировки в «То, Что Ацуму Стал Делать», поэтому ежедневно Ацуму примерно полчаса проводит наедине со своим капитаном. Почерк Хинаты становится всё более разборчивым, а тетради Ацуму выглядят так, словно в последнее время их и правда стали больше использовать в классе, хотя учиться вдвое больше - это самое тяжкое наказание из всего этого испытания с обменом тел. «Зачем ты попросил Киту-сана помочь мне с английским?!» - в отчаянии спрашивает Ацуму в тот же день, в который Хината требует от него объяснить, почему тот попытался спихнуть выполнение домашней работы по японской литературе на Ячи. «Ты не можешь просто взять и попросить её написать танку (Прим. П.: Вид японского стихотворения) за меня!». «Мне показалось, что она разбирается в поэзии!» - пишет он в свою защиту, хмурясь на грубо набросанный ответ Хинаты: «А ты в курсе, что он был более чем рад помочь!» Ацуму в ярости берёт фломастер и пишет «ТУПИЦА» на лице Хинаты прямо перед тем, как лечь спать. Проснувшись на следующий день, он обнаруживает гигантское «ДУРАК», написанное корявым почерком на щеке. Осаму единожды бросает взгляд на него и вскидывает руки вверх: - Это всё ты, в этот раз я не причём», - оправдывается он, прежде чем сбежать из комнаты. - Этот мелкий сопляк, - бормочет Ацуму и смеётся, отправляясь умыться в ванную. Однако чем ближе весенний отборочный турнир, тем больше нервничает Ацуму. И Хината, должно быть, тоже балансирует на грани, поскольку когда Ацуму напоминает, что они ни в коем случае не могут поменяться телами на турнире (словно это зависит от них, хотя они и очень на это надеются), в ответ сыплются просьбы замерить высоту съёма или больше тренировать удары. «Всё нормально с моими ударами! - категорично выводит Ацуму, потрясённый тем, что кто-то поставил под сомнение его умения. - Посмотрим, скажет ли Кагеяма что-нибудь о том, что они какие-то не такие. Уверяю, они такие же, как и раньше. В любом случае, как ты до сих пор можешь лажать на моих подачах, в последнее время Осаму не перестаёт меня об этом подкалывать.» Он пишет целое эссе о его технике подач, которое изначально не намеревался делать, и на чём Хината должен сконцентрироваться, когда проводит их. Это далеко не самая простая задача - пытаться описать на бумаге то, что его тело просто делает на автомате, особенно когда он в теле, которое к этому совсем не привыкло и которое не тренировали двигаться именно так, но это испытание на самоанализ, которое, как он думает, Хината поймёт, когда будет подавать мяч в следующий раз. Ацуму даже не волнует, если Хината начнёт использовать эту технику в своих подачах. Возможно, это позволит им победить на отборочных префектуры. Возможно, это станет их проходным билетом на весенний турнир. И тогда, возможно… «Было бы странно, - пишет он на новой странице, - если бы и Карасуно, и Инаризаки добрались до турнира? Тогда бы мы оба оказались в одном месте.» Ацуму закрывает ежедневник, убирая обратно в ящик, в котором его держит Хината. «Да, это было бы очень странно», - решает он. Но ещё и немного круто.***
Каким-то чудом выходные во второй половине октября, на которых проводятся отборочные префектур, проходят без происшествий. Ацуму с облегчением осознаёт, что проснулся в собственном теле в Хёго в день турнира, который проводится в середине месяца, и пытается сдержать самодовольство в своих записках Хинате всю последующую неделю. «Не переживай, - пишет Ацуму, когда ему уже не надо думать о том, как победить его команде, или о том, что какая-то коротышка будет притворяться их связующим (Конечно же они выиграли! Да он совсем об этом не беспокоился), - Я не позволю вам проиграть. Ты же знаешь, что я освоил вашу быструю атаку.» «Не в этом дело! - отвечает ему Хината. И хотя это всего лишь слова на бумаге, Ацуму почти слышит, как пронзительно они могут звучать. - Нам нужно победить своими силами.» Но за день до отборочных они меняются местами, и уже к первому выходному дню снова оказываются в своих телах. Ацуму задумывается - просто на всякий случай - а что, если он попытается не спать все выходные? - Что ты делаешь? - хмуро спрашивает его Осаму, когда просыпается посреди ночи в туалет и находит закутанного в одеяло Ацуму, отвлекающего себя ото сна игрой на телефоне. - Не твоё дело, - зевая, бормочет Ацуму. Ацуму не разбирает, что Осаму мямлит себе под нос. Ему кажется, что он слышит что-то отдалённо напоминающее туалетную песню. Хех. В конце концов Ацуму держится примерно пятьдесят с половиной часов, прежде чем валится на кровать где-то между завтраком и обедом. Когда он просыпается, на улице темно, он дезориентирован и не понимает, сколько времени прошло. Но он тут же оживляется, когда к нему возвращаются воспоминания, и н рвётся к телефону проверить результаты отборочных в Мияги, осознавая, как сильно он надеялся на благоприятный исход, который высветился на экране его телефона: Карасуно поедет на весенний турнир.***
На следующий день он снова просыпается в Мияги, слишком бодрый, учитывая время, которое он потратил на сон на выходных. Ну, по-видимому, сегодня это проблема Хинаты. Согласно ежедневнику Хинаты, на сегодня нет домашней работы и не нужно готовиться к каким-либо контрольным. Нет сегодня и тренировки после обеда. По дороге в школу Хината встречает Ямагучи, который в качестве приветствия запрыгивает на Шоё. Лицо Ямагучи расплывается в широчайшей улыбке, когда он оглядывает большой впечатляющий плакат на стене их школы, поздравляющий команду с проходом на турнир. - Вау, - вздыхает Ямагучи, и какое-то время Ацуму тоже смотрит на плакат, восхищаясь немного по другому поводу. Каким же далёким внезапно кажется январь. - Нам нужно будет тренироваться зимой в тысячу раз больше, - говорит Ямагучи одновременно с тем, как из-за угла появляется Цукишима и направляется к ним. - Ну конечно, - вставляет Цукишима, но даже он улыбается от того, что у него слишком хорошее настроение. Всё-таки Ацуму видел, что было у него на лице, когда он пропускал пасованные ему от Кагеямы мячи. - Нам стоит как-нибудь отпраздновать, - предлагает Ямагучи. - Сегодня! По горяченькому супу? - Н-нет! Сегодня не могу, - возражает Ацуму, потому что наслаждаться победой со своей командой должен Хината. И так отстойно то, что ему придётся провести этот день в Хёго, где команда Ацуму уже приступила к активным тренировкам, в отличие от свободного дня в Мияги. - Мама работает допоздна. Как насчёт завтра? Завтра и Цукишиме, и Ямагучи нужно готовиться к учёбе, но все свободны в среду, поэтому Ямагучи достаёт телефон, чтобы пригласить в этот день остальную команду. - Попробуем пригласить всех на вечеринку, - говорит он, прежде чем они отправляются в класс. Празднование выхода на турнир всё ещё вертится в голове Ацуму, когда он едет на велосипеде обратно домой. Дороги и улицы до дома Хинаты уже настолько знакомы, словно это маршрут до его собственного дома. Несмотря на то, что Карасуно - это команда, против которой они могут выступить на турнире, он чертовски счастлив за Хинату, и победа кажется чем-то, что стоит отметить с парнем, в теле которого ты время от времени просыпаешься. Когда он добирается до дома, мама Хинаты готовит ужин - насыщенный аромат жаркого наполняет кухню, от чего желудок Ацуму урчит. - Я дома, - сообщает он, занятый своими мыслями. Кажется, что поздравительной заметки в ежедневнике будет недостаточно. - С возвращением. Кстати, дорогой, чего бы ты хотел завтра на обед? - спрашивает мама Хинаты. - Возможно, у нас останется немного с ужина. - Во! - восклицает Ацуму, поражённый идеей. - Можно… Можно я сам что-нибудь приготовлю?***
Несмотря на то, что Ацуму сам попросил Хинату записывать рецепты, у него так и не дошли руки до того, чтобы приготовить ещё один бенто для Киты. Пару раз он пытался их повторить, даже втянув в это Осаму, чтобы тот показал как всё-таки формировать онигири, или как сделать так, чтобы не подгорел яичный ролл. - До всемирно известных шеф-поваров тебе, конечно, далеко, но если приспичит - то и твоя стряпня сойдёт, - приходит к выводу Осаму после его первой попытки. Это - худшее, что можно сказать Ацуму, который отказывается идти в чём-либо на компромиссы, поэтому, естественно, он был обязан попытаться снова, и снова, и снова, пока это впечатлило Осаму настолько, что Ацуму пришлось отвоёвывать у него свою еду. Так что да, Ацуму за всё это время кое-чему научился в готовке. И теперь, оккупировав кухню после ужина (пообещав маме Хинаты потом позаботиться о грязной посуде), он применяет все свои знания на практике и разрывается между онигири с тунцом, яичным роллом и курицей в соусе терияки. Ещё в холодильнике он находит немного овощей для салата, а рис из пароварки Ацуму укладывает в первый слой его бенто. Поместив поверх риса яйцо, он кетчупом на нём выдавливает «Мои поздравления!». - Вау, - комментирует Нацу, выглядывая из-за его спины, чтобы прочитать, что он только что написал, - ты настолько рад победе?***
«Не за что!» - гласит дерзкая надписать на стикере - первой вещи, которую, проснувшись, видит Ацуму. Но его ещё слишком затуманенный мозг не может понять спросонья, что же такого Хината под этим мог иметь в виду. Это потому что они прошли на турнир? Он сделал за Ацуму всю домашнюю работу на неделю? Хината приготовил обед и для него? Последняя мысль вызывает какую-то странную реакцию в его животе, что, наконец, побуждает его встать с кровати и начать готовиться к школе. В холодильнике он обнаруживает привычный обед, а домашняя работа выполнена только к сегодняшнему дню. И лишь после тренировки - пока он вытирает пол, а Кита протирает оборудование - Ацуму узнаёт, за что он должен благодарить Хинату. - Где бы ты хотел встретиться? - спрашивает его Кита, прерывая уютную тишину, осевшую между ними после того, как вся остальная команда покинула спортивный зал. Несмотря на то, что Кита произнёс это тихо, слова громко разразились в пустом зале, и когда Ацуму в замешательстве оглядывается на него, то видит проступающий на щеках капитана румянец. - В воскресенье. - В воскресенье, - повторяет Ацуму как можно непринуждённее, параллельно пытаясь понять, о чём тот говорит. - Для…? - Свидания, - добавляет Кита и, наконец, встречается с ним взглядом, слегка нахмурив брови. - Вчера ты сказал, что это будет сюрпризом, однако я не уверен, где мы должны… - Да, конечно, эм… - выдохнув, говорит Ацуму и проводит рукой по волосам, чувствуя, как начинают гореть его лицо и шея. - Я не всё ещё продумал, но, может… Может, на станции «Амагасаки»? У восточного выхода? - Хорошо, - в ответ кивает Кита. - Пойдёт. Всё ещё в час дня? - Ага! Ага, всё ещё…Это свидание.***
«Я же просил перестать пытаться свести меня с Китой-саном!» - яростно пишет Ацуму в своём ежедневнике, когда наконец находит назойливое прибавление к его расписанию, включая записанные Хинатой предложения, куда они могут сходить. - По магазинам? (Но Кита-сан не похож на человека, которого бы интересовали материалистичные вещи) - В Океанариум! (Очень романтично! А ещё там крутые животные!) - Выпить бабл-чай… (Он же нравится Ките-сану?) - Погулять вдоль реки (хотя звучит не очень интересно!) - На игру высшей лиги (но у Ацуму-сана не так много денег :'( ) Он подумывает послать Хинату, и, может, даже попытаться организовать ему свидание с… с Ячи! Или что-нибудь в этом роде, и посмотреть, как Хината на это отреагирует. Ну, Кита-сан ему хотя бы нравился. То есть Кита-сан ему нравится. Ацуму проводит рукой по лицу и пишет: «Тебе правда не стоило этого делать.» А потом всю ночь думает: почему?***
Они не обмениваются телами на протяжении всей оставшейся недели, что волнует Ацуму уже немного по другой причине. Что если вместо него на свидание с Китой-саном пойдёт Хината? Он не совсем понимает, почему эта мысль беспокоит его, или что вызывает эту ноту раздражения внутри… В конце концов, это была идея Хинаты, почему же тогда он сам не должен пойти на свидание, которое так стремился устроить? «Ой», - доходит до него тогда, и Ацуму задумывается, не в этом ли всё-таки дело. Может быть, у Хинаты нет фотографий того, кто ему нравится, потому что этот человек находится не в Мияги? Он берёт свой телефон и пролистывает фотографии, но последние фото Киты были сделаны несколько месяцев назад - эти тайные снимки, что так явно выдали его, когда Хината просматривал телефон. Больше в телефоне Ацуму не появилось ничего нового, кроме кучки себяшек, которые сфотографировал Хината, когда отчитывался перед Ацуму за ситуацию с укладкой волос. И когда, по-видимому, намеревался испробовать все возможные выражения лица, на которые способно лицо Ацуму. Чудак какой-то.***
Воскресенье наступает, равно как и любой другой день для обычных людей - и для Ацуму тоже, который просыпается в своей кровати в Хёго за пару часов до свидания с капитаном его команды. Он одевается в тёплую комфортную одежду, учитывая, что на дворе такое время осени, когда она вот-вот уступит дорогу зиме, и приходит к восточному выходу станции за пару минут до встречи. И, конечно, Кита уже ожидает его, стоя в темной шапочке и тонком обёрнутом вокруг шеи шарфе. Мягкая улыбка проступает на его фарфоровом лице, когда он замечает в толпе Мию. Это выбивает Ацуму на целую минуту, поскольку он видел своего капитана лишь в школьной или спортивной форме. - Надеюсь, ты недолго ждал, - говорит Ацуму вместо приветствия, засовывая обе руки в карманы пиджака. - Выглядишь отлично, Кита-сан. - Я только что приехал… Ах. Спасибо. Ты тоже, - отвечает ему Кита. - Но тебе достаточно тепло в этом? - Да, нормально, - глубоко вдыхает Ацуму, насупливая плечи. - Пойдём? - Веди. В итоге Ацуму выбрал пару мест из списка Хинаты. Они начали с океанариума, где Ацуму узнаёт, что Ките-сану нравится смотреть на цветных рыбок, но он не так часто ездит к океану. - В океане так много неизвестного, - говорит он, лицо подсвечено бликами воды, - и он непредсказуем. - Ха, больше нравится на суше? - интересуется Ацуму. - У моей семьи есть ферма за городом, - отвечает Кита. - Я вырос, окружённый сушей. Думаю, в этом есть смысл, разве нет? А что насчёт тебя? - Океан довольно крутой, - задумчиво говорит Ацуму, - но я хочу отправиться в горы. К полудню они посетили все желаемые экспонаты, побродили по сувенирному магазину, и, так и не найдя ничего интересного для покупки, Ацуму предлагает направиться в кафе неподалёку выпить бабл чай. - Я там никогда раньше не был, но вроде о них хорошие отзывы, - объясняет он. - Тебе обычно нравится бабл чай? - спрашивает Кита, подняв голову в сторону Ацуму. - Ну так, пойдёт, - отвечает он. Дорога от океанариума до кафе совсем недолгая, и внутри достаточно свободно, так что они сразу примечают стол, за которым можно насладиться напитками. Кафе также предлагает печенье «макарунс» на выбор, поэтому Ацуму покупает несколько штучек каждому из них. - Можно полакомиться. А ты - любитель сладкого, Кита-сан? - Думаю, только бабл чая, - отвечает Кита. Он продолжает пристально смотреть на Ацуму, и тому кажется, что его изучают или пытаются раскусить. - У меня что-то на лице? - проверяет Ацуму, нервно хмыкая. - Просто пытаюсь понять, какой из Ацуму сидит передо мной сегодня, - сообщает Кита и улыбается, когда Ацуму резко вдыхает пару шариков тапиоки, чуть не подавившись. - Видимо, прежний. Ты в порядке? Нужна вода? - Да, я в порядке. Кита-сан, я… - Поначалу я думал, что вы с Осаму разыгрываете нас, - продолжает Кита, подперев голову рукой. - Но только ты вёл себя по-другому. Осаму был в равной степени сбит с толку. - Понятия не имею… - Тебе не обязательно объяснять мне, что происходит. Ты был самим собой всю неделю, так? Это хорошо. Я вроде как соскучился по «старому» тебе. - Правда соскучился? - переспрашивает Ацуму, чувствуя как внезапно пересыхает в горле, несмотря на то, что он всё это время пил. - Ну, - отвечает Кита, посмеиваясь, - Не пойми меня неправильно, но было неплохо, когда у меня была дополнительная помощь после тренировок. Но это не значит, что в остальное время ты плохой парень, даже если постоянно затеваешь драки с Осаму и ввязываешь в них половину команды. - …Благодарю? - Это комплимент, Ацуму-кун, - уверяет его Кита. Он водит толстой палочкой в стакане, перемешивая со дна шарики. - Раньше я нравился тебе намного больше, не правда ли? - Эм. - Ничего, - говорит он с понимающей улыбкой; на его лице ни единой ноты разочарования, когда он поднимает взгляд на Ацуму. - Всё же это было приятное свидание. Спасибо тебе. Но наверняка будет лучше, если отныне мы сконцентрируемся только на турнире, хорошо? Ацуму не ожидал, что, услышав эти слова, выдохнет, словно по какой-то причине они принесли ему облегчение. - Ладно.***
«Ты дал нам действительно хороший шанс, - пишет Ацуму тем же вечером Хинате в уединении своей комнаты, томясь в смеси лёгкого смущения и чего-то такого, что он сам ещё не понимает, но чувствует как это что-то завязывается в узел в его животе и поднимается комком в горло. Он заглатывает его и игнорирует. - Но у нас с Китой-саном ничего не выйдет, и в этом нет ничего страшного. Не переживай. Лучше беспокойся о том, как мы надерём вам задницы на турнире.» Он вырывает страницу из ежедневника и с помощью скотча приклеивает её перед сном к кровати. Заметка всё ещё там, когда он просыпается на следующий день.***
Ацуму просыпается в Хёго семь дней подряд. Восемь дней. Девять. К концу второй недели он убедил себя в том, что они больше никогда не обменяются телами, но, каждый раз просыпаясь в собственной кровати, он встаёт с привкусом чего-то горького в горле и тяжестью, что обвивает его грудную клетку и опускается куда-то в кишки. И с каждым днём время размывает воспоминания немного больше, округляя края его чувств так, что в некоторые дни он даже не уверен, чем раньше была заполнена ныне зияющая дыра в его груди, и чьё имя он никогда ранее не произносил вслух, но сейчас вертится на кончике языка. В этот раз он полностью заслуживает разноса, который Осаму устраивает ему на тренировке. Он знает, что ему необходимо сосредоточиться, и всё же Ките приходится отвести его в сторону, чтобы привести в чувство. - Тебе нельзя ехать в тренировочный национальный лагерь в таком состоянии, - говорит он по-доброму, чего Ацуму не заслуживает, и честно, потому что ему необходимо это услышать. Поэтому он отклеивает заметку. И прячет ежедневник. А пока есть тренировка, которой ему нужно посвятить время, и тренировочный лагерь, к которому ему стоит подготовиться, что он и делает. Теперь, если Осаму ругает его, то это потому, что он становится непреклонным в желании усовершенствовать обе его подачи, настойчив попытаться снова, и снова, и снова. Когда Кита снова отводит его в сторону, то просит не перенапрягаться и заботиться о своём теле, чтобы он мог играть. Он также немного колеблется, а затем: - Если ты хочешь поговорить об этом… - Всё нормально, Кита-сан, - отвечает Ацуму с натянутой улыбкой, - прости за то, что побеспокоил. Той ночью Осаму наблюдает за тем, как он собирает вещи в Токио. Его брат выглядит так, словно у него что-то на уме: смотрит тяжёлым задумчивым взглядом, свесив ноги с кровати, будто ещё не знает, как озвучить свои мысли. - Ну что? - в конце концов спрашивает Ацуму, вечно первый из них поддававшийся нетерпению. - Просто размышляю, - пожимая плечами, отвечает Осаму. - Давненько мы друг от друга что-то скрывали. Когда у Ацуму не находится слов, Осаму лишь фыркает. - Не то чтобы я был зол, - говорит он. - Я не зол. Как я уже сказал - просто размышляю. Я пошёл спать. Постарайся там в Токио никому особо не действовать на нервы.***
В его защиту: не то чтобы Ацуму давал Осаму обещание никому не действовать на нервы. Он не нажил себе врагов, как, впрочем, и друзей. И хотя, да, возможно когда-нибудь через два года он будет играть с кем-нибудь из этих ребят в одной команде, но сейчас он больше занят продумыванием того, что он будет делать в случае, если столкнётся с ними на турнире. Тут и двое ребят из Итачиямы, что задали им жару этим летом. Парень из Камомедай, которого кто-то (не Ацуму, и лишь потому, что его опередили на двадцать секунд) принял за либеро. «Я не либеро!» - огрызается тот, и когда он впервые прыгает, у Ацуму перехватывает горло, и дёргаются мышцы ног, словно он тоже хочет взлететь так высоко. А потом ещё этот связующий из Карасуно. Ацуму не может понять, что же такого у него не получается вспомнить, что за осознание рассеивается прежде, чем успевает сформироваться во что-то более различимое. Такое ощущение, что имя Кагеямы Тобио должно для него что-то значить; мысли о Карасуно вызывают укол предвкушения и ностальгии, которые он никак не может разобрать. - Где мы его раньше видели? - размышляет он вслух, как бы ненароком обращаясь к Сакусе Киёми, делающем неподалёку растяжку. Кагеяма на другом конце площадке разговаривает с одним из приглашённых на сборы первогодок. - Нигде, - кисло отвечает Сакуса. - Они обыграли Шираторизаву на отборочных в Мияги. Он сказал, что Вакатоши-кун был в своей лучшей форме. - Ммм, - размышляет Ацуму. Его никогда особо не интересовала Шираторизава. Это не то, что он хотел узнать. - Хотя у него лицо такое, понимаешь? - отмечает Комори рядом с Сакусой. - Словно он герой манги? - соглашается Ацуму. - Думаю, что дело в этом. Он честно пытается больше не обращать на это внимание, честно, но во время их первого тренировочного матча Кагеяма пасует мяч до очень высокой точки, никому из присутствующих непосильной, и затем Ацуму слышит, как тот спрашивает у нападающего, какой пас бы ему хотелось атаковать. «Это на него не похоже», - проносится в голове Ацуму. И он не уверен: почему? По этой причине ему хочется копнуть немного глубже в то, кого из себя представляет Кагеяма: заставляет его поинтересоваться, почему тот такой паинька на площадке, когда кажется, что его характер намного более колючий? Но Кагеяма не клюёт на наживку, и никакое количество раскопок не помогает открыть то, что погребено в памяти Ацуму.***
Навязчивое чувство чего-то нависшего над ним преследует его весь декабрь: на тренировках и праздничных выходных; в начале следующего года. Особенно это чувство усиливается в первый день турнира: снова эта настойчивая, тянущая за уголки его разума нить предвкушения, так непохожая на привычный подпитанный адреналином голод по площадке. Она течёт по венам, словно лесной пожар; обвивает густым, удушающим дымом его рёбра; за пределами досягаемости остаётся дразнящий облегчением всепоглощающий шум. - Ты не будешь смотреть игру? - интересуется Осаму с приподнятой бровью, когда Ацуму встаёт с трибун, сунув руки в карманы своей спортивки. - Поищу, где получше видно, - отмахиваясь, отвечает он, но направляется ненадолго на улицу подышать свежим воздухом, позволяя морозному воздуху обдать щёки и охладить тело, пока его дыхание не становится видимым, выпуская маленькие вихри пара, растворяющиеся через секунды. После этого он не присоединяется снова к команде, а находит выгодную, достаточно близкую к площадке позицию, чтобы вблизи понаблюдать за матчем Карасуно и Цубакихары. Вечером его команда будет изучать соперника завтрашней игры, который определится в конце этого матча, но и в том, чтобы следить за игрой сейчас и анализировать есть своя ценность. Хотя у Ацуму есть и свои мотивы для наблюдения. Он не уверен, в чём они заключаются, и что заставляет чувство, словно он что-то забыл, сильнее отдавать в сознании. Он думает, что это чувство вернётся, вновь наблюдая за Кагеямой, который, кажется, стал играть с меньшей покладистостью к его товарищам по команде, но затем Ацуму боковым зрением замечает рыжую молнию, и его желудок делает сальто одновременно с тем, как этот парень подпрыгивает вверх, забивая идеальный пас с неприкрытыми удовольствием и ликованием… - Если плохо себя чувствуешь, - однажды сказал Кагеяма. Отголосок момента, которого у Ацуму нет в памяти, в спортивном зале, о нахождении в котором он не помнит, - я могу пасовать ниже. Ацуму моргает. Когда он сказал это? И зачем? Он опускает взгляд, наблюдая за тем, как со-командник Кагеямы бегает по площадке. И вообще, кто ОН такой?***
Это чувство уходит к тому времени, как Ацуму возвращается в отель, устроившись в комнате, которую тренеры выделили под просмотр записи матча с Карасуно. «Должно быть, это какое-то странное дежа вю», - решает он. Во всём виноват сбой в работе синапсов в его мозгу, отвечающих за согласование воспоминаний. Осаму в немом вопросе бросает на него взгляд с приподнятой бровью, на что Ацуму лишь пожимает плечом, давая понять, что тому не о чем волноваться. Совсем не о чем. Скрестив руки на груди, его взгляд точнее лазера сфокусирован на маленьком экране телевизора, который прикатил тренер Ооми. Он докладывает им информацию про Карасуно: за чем им стоит следить, на что они могут клюнуть, если будут неосторожны, про дуэт первогодок - Кагеяму Тобио и Хинату Шоё (и снова этот непостижимый сигнал, эта вот-вот-обузданная вспышка чего-то, терзающего его подсознание…). - Их быстрая атака может застать врасплох любую команду; и хотя Хината способный и быстрый, Кагеяма - тот, кто управляет им, - объясняет тренер Ооми, переключая на пульте следующее видео. - А теперь перейдём к их капитану - Савамуре Даичи… - ОН их капитан? - Да? В чём проблема, Ацуму? Ацуму качает головой, не понимая, зачем он вообще сказал то, что сказал. - Не очень-то на него похож, - бормочет он и опускается чуть ниже на сидении, крепче обвивая руки вокруг себя. Тренер Ооми, глядя на него, вскидывает бровь и тут же отвечает: - Может, он и «не очень-то похож», но он часть костяка защиты Карасуно. Ацуму отмахивается от тревожного чувства - а возможно оно проходит и само по себе, но он заставляет себя обратить внимание на слова тренера, запоминая то, что им говорят и прислушиваясь к плану атак команды для завтрашней игры. Им не нужно делать что-то необычное - всё-таки они заняли второе место на предыдущем турнире, а изменения в стиле их игры вредят им как команде, зато теперь они знают, с чем им придётся с столкнуться. Скорее всего Карасуно попытаются выстроить стратегию против них и будут в этом не первые, но Инаризаки готовы встретить их во всеоружии. Это всего лишь первая игра турнира. Ацуму понятия не имеет, почему он так заведён. - Эй, - зовёт его Осаму, догоняя его, когда они направляются в комнату, - с тобой завтра всё будет в порядке? - А почему не будет? Осаму смотрит на него долгим оценивающим взглядом, но в конце концов устало вздыхает. - Ладно, - говорит он. - Если облажаешься - я надеру тебе зад.***
Но тем, кто лажает первым на следующий день, оказывается Хината Шоё из Карасуно, который прыгнул навстречу идеальному пасу, но вот только забыл ударить по мячу. Ацуму наблюдает за тем, как тот приземляется на твёрдую поверхность площадки - весь залитый краской и с дрожащими губами, слишком отвлечённый мыслями о том, как этот вертикальный съём был даже не самым высоким их тех, что брал Хината, чтобы насладиться халтурным очком, который им только что перепал. Стоп. «Откуда я знаю, каким был его самый высокий вертикальный съём?» - хмурится Ацуму. Должно быть, тренер сообщил им эту информацию прошлой ночью, но попытки вспомнить этот момент оказываются тщетны. Он мотает головой. Сейчас не время. Однако чем дальше, тем удивительней: странное чувство, что что-то не так преследует его вспышками на протяжении всей игры. Например, когда он ловит себя на мысли: «Так вот как она выглядит с этого ракурса», - после того, как Кагеяма и Хината впервые проводят свою коронную быструю атаку. Как она выглядит со стороны, то есть. Она чертовски крута, и ему не терпится самому повторить её, посматривая в сторону Осаму. Тот уже в курсе, что означает этот взгляд, поэтому закатывает глаза, но Ацуму уверен, что у них получится провернуть эту атаку. Когда они её проводят, и Ацуму пасует мяч брату, его ошарашивает идея о том, что, возможно, по какой-то причине, это он должен быть тем, кто атакует. И дальше - больше. Суна затевает какую-то пассивно-агрессивную битву с ещё одним центральным блокирующим из Карасуно - Ацуму особо не вдаётся, улавливая лишь концовку ответа парня, но в этом и весь Вонючкошима: всегда наготове с язвительным замечанием. Ацуму моргает. Вонючкошима? - ‘Цуму? - Мне показалось, - начинает он, уже зная, что - да, ему показалось, и что он ещё получит за это от Осаму, - или на мгновение волосы того центрального блокирующего казались длиннее? - Ты рассматриваешь волосы этого парня? Прямо сейчас? - неодобрительно отвечает ему Осаму. - Снова хочешь перекраситься или что? - Нет, умолкни, просто… Наверное, свет так упал, - говорит Ацуму, качая головой. Но Осаму так легко не убедить, и Ацуму уже чувствует, как тот наблюдает не только за ним, но и за Карасуно ещё более пристально, чем обычно. - Есть что-то такое в этом рыжем парне, - бормочет себе под нос Осаму после того, как Хината блокирует одну из его атак. - Да, ‘Саму? - Напоминает мне… - замолкает Осаму, вздыхая. - Ладно, не бери в голову. В отличие от тебя, я знаю, когда стоит заткнуться, чтобы не сморозить глупость. - Говнюк, - информирует его Ацуму, игнорируя то, как к горлу подступает ком, когда Хината прыгает вверх, пытаясь опередить Осаму. Хината не успевает, проигрывая его брату в силе, зато теперь Ацуму знает, насколько высоко он мог бы прыгнуть. Он не совсем уверен, почему это важно, почему эти мысли вообще возникают в его голове. Но он не может на этом сейчас зацикливаться. Не во время начала последней партии, когда напряжение матча нарастает ещё выше, чем раньше. Ацуму выкладывается на полную - изнурительнее, чем когда-либо, но игра выходит у него также естественно, как и дыхание. Тренировки отточили его инстинкты - он и Осаму непреклонны, Суна безжалостен, Аран непобедим. И Карасуно, как оказывается, тоже. Абсолютно такие же и даже больше. Они выкладываются также сильно, играют всё ещё слегка неопытно, но действенно для того, что от них требуется. Защита и нападение всесторонние - чуть ли не полностью сбалансированные. .Легче пробить их расстановку, чем дух. Долгий розыгрыш, за который так сильно борется Карасуно, заканчивается очком в пользу Инаризаки. Но лишь Ацуму задумывается о том, что это поменяет ход игры в их пользу, Хината выдаёт что-то совсем непредсказуемое, и Мия прямо видит, как рассеивается пессимистичный настрой команды, и сквозь тучи проступает солнце. Позже во время тайм-аута он наблюдает за ними со скамьи, попивая воду и остывая настолько, насколько он сможет. Рядом с ним сидит Осаму, и он тоже следит за Хинатой. - Где же я видел подобный голод раньше? - интересуется Осаму незадолго до того, как они возвращаются обратно на площадку. Ацуму кажется, что этот вопрос был адресован ему. И в итоге Инаризаки проваливаются на том же, на чём они выстрелили - сделав ставку на новый трюк. Ацуму ни на йоту не сомневается в быстрой атаке; в движении Осаму нет ничего, чтобы заставило его подумать о другом плане нападения. Только решив провести атаку, они уже знают, как её разыграть: какую позу принять, под каким углом направить мяч атакующему и как синхронизовать время. Десять пальцев соприкасаются с мячом, чтобы провести идеальный пас; Осаму настолько близко, что мяч буквально передают прямо в его ожидающую ладонь. Они забивают мяч. Но Хината, возникший из ниоткуда и действующий на чистом инстинкте, уже по другую сторону сетки вместе с Кагеямой. Они оба останавливают мяч своими ладонями и направляют его обратно на сторону Инаризаки, заполучая последнее, победное очко. Перехватив дыхание, Ацуму наблюдает за тем, как они сваливаются на своей стороне площадки на спину, и когда Хината бросает на него взгляд, прикрытый упавшей на глаза чёлкой, связующего поражает видение отражения в зеркале. И Ацуму— Он вспоминает. Он вспоминает всё. Осознание накрывает края его сознания, словно приливная волна, обрушиваясь с силой сотни забытых воспоминаний. Вроде похлопываниях по округлым веснушчатым щекам перед зеркалом, когда он впервые просыпается в Мияги, на кровати со светло-зелёным одеялом и комнате с всего одним рабочим столом. Подхватывая сумку, которая ему не принадлежит, и запрыгивая на велосипед, к которому он никогда ранее не прикасался, чтобы доехать до школы, в которой он никогда не был. Позитивное присутствие Ямагучи - с короткими волосами и более уверенной улыбкой, приветствующего на тренировке окружающую его армию первогодок, потому что, конечно, к капитану, которому удалось усмирить Цукишиму, Кагеяму и Хинату, стоит прислушаться. Первогодки. У них были первогодки. Либеро Яотоме, спасовавший тот самых мяч, из-за которого на тренировке столкнулись Кагеяма и Ацуму. Выглядевший особо взволнованным Содзи, пока Ямагучи не убедил его в том, что Хината в порядке. Тренер, напоминающий им вернуться к тренировке - тот самый, что устроил Хинате встречу однажды утром. - Пришло письмо от Като-сана. Говорит, его друг в Окинаве готов тренировать тебя в следующем году, - сказал тогда тренер Укай. - Затем встретишься с ним в Бразилии. Ацуму, позже записывающий суть разговора в ежедневник. «Ты действительно поедешь в Бразилию?» - пишет он с нотками восхищения и зависти. Хината так и не ответил ему, даже после того, как из правого верхнего ящика исчез японско-португальский словарь, который Ячи вручила Ацуму на одной из их репетиторских встреч. - Поверить не могу, что ты уезжаешь так далеко, - сказала она. - Недостаточно далеко, - вставил Цукишима рядом с ним, тихо смеясь, когда Ямагучи в отместку поддал ему локтем в бок. Трое из них уезжали (на подготовительные курсы, они уезжали на подготовительные курсы - вот для чего им постоянно приходилось учиться), оставляя позади лишь Хинату и Кагеяму. - А Оита дальше, чем Окинава? - спрашивает Кагеяма. - Нет. Я выиграл, - ухмыляясь, отвечает Ацуму, потому что именно это сказал бы Хината. Ацуму, пошатываясь, делает шаг назад, и в момент, когда его нога касается деревянного покрытия площадки «Б» Токийского Дворца Спорта, он снова в своём теле - в теле Ацуму, он снова в этом времени - на пару лет ранее, потому что Хината, которого он знал— Он уже чувствует, как воспоминания улетучиваются - кристально чистые обрывки будущего и прошлого становятся размытыми, уносясь обратно в мутные воды сознания. - Шоё-кун, - зовёт он, потому что он забудет, он уже начинает забывать, но, возможно— - …Да? Возможно, Хината запомнит. - Когда-нибудь я тебе попасую.***
Медленно просыпаясь, Ацуму видит, как утренние лучи солнца мягко проникают сквозь шторы. Шум просыпающегося города вливается с улицы, сны прошедшей ночи убывают в никуда. Комната вокруг него тихая и неподвижная, пока он пытается окончательно проснуться. Моргая на потолок над ним, он задумывается, сколько времени у него есть перед тем, как сработает будильник. Он поворачивается на бок, чтобы взять телефон с прикроватной тумбочки, отмечая, что у него есть ещё 10 дополнительных минут понежиться. После этого лениво потягивается и, отбросив, наконец, тёмно-голубое одеяло, начинает собираться. В его комнате в общежитии нет ничего особенного. Она удобная, обставлена точно также, как и комната любого другого спортсмена: кровать у стены, прилегающая к комнате ванная напротив, с одной стороны место под диван и телевизор рядом с кухонным гарнитуром. Широкие окна, на подоконнике парочка горшков с растениями, которые Осаму безостановочно тащит к нему, и которые Ацуму безостановочно губит по случайности. Ещё не до конца проснувшись, он проходит через свой утренний ритуал: достаёт блендер из стеллажа и фрукты из ящика, взбивая их вместе с молоком, льдом и протеиновым порошком. Он завтракает, умывается и принимает душ. Хватает ключи, набирает лёд в переносной холодильник и вместе с ним спускается к машине. Дорога до Осаки не особо долгая, из-за чего Осаму и настоял на том, чтобы Ацуму приехал. Он подъезжает к Онигири Мия в половину одиннадцатого, забирает из багажника холодильник и заваливается с громким: - Вот твои тупые морепродукты, паршиве— Кита-сан. Со стула у стойки бара на него уставился Кита; смех, прервавшийся из-за вторжения Ацуму, вновь возвращается в виде более вежливой улыбки. - Здравствуй, Ацуму. - Наконец-то добрался, - говорит Осаму, пододвигая онигири, которые он только что закончил формировать, ближе к Ките. - Вот, попробуй эти и скажи, что думаешь, - говорит он, потом моет руки и выходит из-за стойки, чтобы помочь Ацуму с холодильником. - Как Хоккайдо? - Тренировочные сборы прошли нормально, - отчитывается Ацуму. - Тащить это обратно в самолёте мне понравилось гораздо меньше. В следующий раз проси печеньки или что-нибудь в этом роде. - Молись, чтобы они всё ещё были свежими. Ты собрал их так, как я велел? - Сам проверь, - отвечает Ацуму, оставляя Осаму проверить его новый улов, и усаживается на соседний рядом с Китой стул. - Не знал, что ты сегодня приедешь. - Осаму сказал, что сегодня приедут морепродукты, и хотел, чтобы присутствовал ещё один дегустатор, - говорит Кита. - Останешься на пробу? - Она сегодня? - спрашивает Ацуму, кидая в сторону Осаму гневный взгляд. - Нет, я не могу. Мне нужно вернуться. - Эх, жаль. Мы как раз обсуждали результаты турнира, прошедшего на прошлой неделе… Всё ещё смотришь его? - Не особо. Иногда я забываю, когда он транслируется. Победил кто-либо из знакомых? - Это какая-то школа из Мияги, - отвечает Кита, качая головой, - но не одна из тех, с кем мы играли. - Вроде Аоба Джосай, - вставляет Осаму, выглянув из кухни, на которой он начал готовить… что-то. Ацуму не уверен что, но и не собирается предлагать свою помощь. - Они что-то вроде сильнейшей школы префектуры на данный момент. Никогда не знаешь, что за команда приедет оттуда, но я слышал, что это всегда кто-то сильный. - Ну и как, получается бросить волейбол? - спрашивает Ацуму. - Ой, завались. Смотреть волейбол - это другое, - говорит Осаму и покидает кухню с нарезкой морского ежа. Он поджигает конфорки на плите и подготавливает сковородку. - Твоя команда когда-либо искала кандидатов на турнирах? - Это решать тренерам, - отвечает Ацуму. Он был однажды в Мияги после вступления в Черных Шакалов, когда спортивный комплекс Сендая принимал матч в его первый год в лиге. Ему не понравилось преследовавшее его там ощущение: оно нависало над ним, словно туман, делая мутным его сознание, и оставляя с непонятной ноющей болью в груди. - Кстати, говоря о тренерах, мне стоит вернуться, пока я не опоздал. - А, у тебя сегодня тренировка? - спрашивает Кита. - Не, - отвечает Ацуму, покидая ресторан, - отбор новых игроков.***
Приехав достаточно рано, Ацуму неспешно проходит в спортзал со спортивной сумкой на одном плече и полотенцем на другом. Внутри Бокуто, словно ужаленный, рассказывает Адриа о каком-то кандидате, поэтому Ацуму быстро проскальзывает мимо к своему шкафчику и делает вид, что не замечает их. Выбравшись прямо перед тем, как его замечают, он устраивается в одном из углов спортзала для растяжки. - Они всё ещё на ориентационном собрании? - спрашивает он только что закончившего разминку Инунаки. - Наверное, - отвечает Инунаки, проверяя время. - Тренер пошёл туда пару минут назад, так что ещё пять-десять минут? - встав на ноги, он продолжает разминать мышцы. - Ожидаешь кого-то конкретного из этой группы? - Главное, чтобы они могли отбивать мои пасы, - пожав плечом, говорит Ацуму. Сейчас у них сплочённая команда, и между Бокуто, Барнсом и недавно присоединившимся к ним Сакусой ему не на что жаловаться. - Несмотря на твои слова, я знаю, что ты более придирчив, - заявляет Инунаки, понимающе ухмыляясь. - А знаешь, чего Я бы хотел? Кого-нибудь - хоть кого-нибудь - кто мог бы иногда принимать подачи, чтобы не я один отдувался за вас всех. - Ага, удачи с этим, - иронично комментирует Ацуму. - Они заставят нас пройти сегодня через всю тренировку вместе с новичками? - Конечно. А как ещё мы поймём, кто может отбивать твои пасы? - Только отбросы не поймут, - отрезает Ацуму, поднимая взгляд, когда раздаётся свист, и ведущая в спортзал дверь распахивается, впуская поток игроков в тренировочной форме. Вроде ему показалась вспышка… Ацуму не уверен, от чего у него внезапно перехватывает дыхание и трепещут бабочки в животе, но, поднявшись, он встаёт рядом с Инунаки и рассматривает группу перед ними с лёгким интересом. Выстроив всех в центре спортивного зала, тренер Фостер раздаёт указания, которые не особо доносятся до места, где стоит Ацуму. В какой-то момент из раздевалки появляются Бокуто и Адриа, подходят Мейан и Барнс, и разговор смещается больше в сторону расписания тренировок на следующей неделе, чем на отбор в самом разгаре. Ацуму слушает вполуха: их голоса раздаются где-то вдалеке, несмотря на то, что они стоят так близко к нему. Срывающиеся с губ слова размываются, когда он снова чувствует эту тягу: одинёхонькая нить тянет за уголок его сознания, обводя очертания чего-то - чего же, Ацуму, что ты забыл? - что остаётся вне его досягаемости. - Эй, - окликает его Бокуто, мягко подталкивая, и ухмыляется на то, как Ацуму подскакивает, возвращаясь в реальность, - тебя тренер зовёт. - Мия! - повторяет тренер Фостер, стоя среди кандидатов, поровну разделённых по трём площадкам спортивного зала в привычных расстановках, предназначенных для отработки атак. - Нам не достаёт связующего. Поможешь? - Не вопрос, - отвечает Ацуму, подбирая мяч из тележки. Он прокручивает его между ладонями, ощущая его тяжесть и очертания. - Кто у вас там, тренер? - Ацуму-сан. Он чуть ли не роняет мяч, крепко удерживая его, только благодаря инстинкту и мышечной памяти. Он знает этот голос, естественно знает. Но его отголоски раздаются эхом в голове Ацуму, словно показывая, насколько громадны пространства между его воспоминаниями, насколько пустошь, осевшая между тем, что он знает, и тем, что он чувствует так, ТАК необъятна. Если тренер Фостер что-то и замечает, то не комментирует, лишь сухо кивнув. - Хината Шоё. В настоящее время не входит ни в одну команду. Из волейбольного клуба Карасуно. Сказал, что вы знакомы? - Ага, - отвечает Ацуму, медленно выдыхая, чтобы успокоить безумные удары его пульса, - нам случалось играть против друг друга. - Хорошо, - слегка фыркает тренер Фостер, - ты знаешь, что делать. - Ацуму-сан, - снова повторяет Хината, и в его глазах что-то проблёскивает - яркая и мощная вспышка, словно скученные перед бурей облака. По телу Ацуму проходит дрожь, пытаясь подготовиться к раскатам грома. Где-то в глубине грудной клетки неожиданно к жизни возвращается обещание, предвкушение отбивает дикий ритм в венах. Он стоит на краю обрыва, и Хината держит последнюю утерянную нить к разгадке: - Ты сказал, что когда-нибудь мне попасуешь. Помнишь это? «Было бы странно, - как-то однажды написал Ацуму, - если бы мы оба оказались в одном месте?» Ацуму кивает. «Определённо странно, - подписал ниже Хината, - но, как по мне, довольно прикольно. Ацуму-сан— - Я помню всё. «…Попасуешь мне когда-нибудь?»