Танго

Хищный оскал виднеется на лице мужчины в белом, что, казалось, находится на грани безумия. Он смотрит с балкона своего поместья вниз, крепким безжалостным хватом держа тонкое запястье Се Ляня одной рукой и талию второй. Снизу на него устремлен взгляд одного, метающего искры, глаза, что прожигал барона ненавистным взглядом. – Ты, жалкий щенок, никогда не заполучишь его. Хуа Чэн влюбился в него давно, когда тот спас его, падающего из окна приюта, где тот рос. Но своего спасителя он более не видел. Каково было удивление Хуа, когда он вновь встретил своего возлюбленного в одном из элитных публичных домов. Погрязший в долгах он был вынужден найти хоть какую-то работу. И от того стал пленником этого места. Но "демон" не был готов к тому, что Се Лянь вскоре пропадет, оставив лишь воспоминания о жарком танце любви, – танго. – Его глаза на твоем лице, его руки на твоих руках, его губы целуют твое лицо... Я не могу этого выносить! – зарываясь ладонями в собственные волосы и оттягивая с силой, причиняя себе боль, бредил мужчина одинокими ночами. Хуа Чэн корил себя в собственной слабости, беспомощности. – Ревность.. Да, ревность. Она сведет тебя с ума! – Знаешь, почему я тебя выкупил из борделя? – тонкие длинные бледные пальцы накручивали мягкую, словно шелк, прядь длинных каштановых волос. – Потому что я люблю тебя. Так сильно, что готов усыпать тебя золотом, брильянтами. Тебе не нужно будет больше спать с мужчинами и женщинами. Разве это не лучшее, что могло с тобой произойти? Голос Бая звучал так тихо, спокойно, что не могло не наводить ужас. От него по спине бежали неприятные мурашки. Се Лянь же обнял себя руками, словно он замерз, лишь украдкой глядя на своего "спасителя". Он вызывал у него лишь отвращение, подкатывающее комом к горлу и рвущиеся наружу. Быть птичкой в золотой клетке – совершенно не то, чего желал он. От этого Се Лянь словно поник, осунулся, похудел. И лишь тайные встречи с его Сань Ланем вселяли каплю жизни в несчастного. – Нет.. – Нет? Понятно.. Это тот самый бедный музыкант. – Я не.. – Молчать! – сметая со стола посуду и еду в ней терял рассудок Бай Усянь. – Ты притворялся, притворялся, что любишь меня!? Одежда летела в клочья, а белая кожа покрывалась засосами и укусами, игнорируя все попытки Се Ляня оттолкнуть его, пнуть, закрыться руками. А тот, словно озверел, что впился в добычу, терзал её не жалея. На глазах у него. У того, чье сердце разрывалось ненавистью лишь от вида своего принца подле этого мерзавца. – Я тебя убью. Ночи, что они проводили вместе либо в комнатке публичного дома, или же в саду неподалеку за теплыми, милыми и крайне интересными беседами, навсегда отпечатались в сердцах обоих неизмеримо теплым чувством. А страсть и жар, что чувствовали они оба, находясь вместе, и больше ни с кем не ощущая того же выгравировалась на подкорке сознания. Вспышка серебра – острое как бритва лезвие ножа вонзилось в плоть, окрашивая идеально белую блузу в алый цвет. Удар нанесен быстро, точно, безжалостно. Ни один мускул не шелохнулся на лице. И лишь взгляд горел безумием, в котором виднелся отблеск ревности.