Семейный ужин

— Ирука, нет! — Какаши, да! Бесстрашный джонин S-ранга, Копирующий Ниндзя Какаши-Шаринган-Хатаке забился под одеяло, свернувшись клубком. Грозный инструктор Академии и ответственный штабной, чунин Умино Ирука безуспешно тянул его за ногу, пытаясь стащить с кровати. Какаши вдруг завопил, и Ирука от неожиданности плюхнулся на задницу, отпустив его тощую лодыжку. Какаши, воспользовавшись его замешательством, тут же ловко убрал ногу под одеяло и туже завернулся в него. Ирука устало застонал и улегся на пол, бросив тщетные попытки вытащить Какаши из его кокона, где он пытался спрятаться от неминуемого. — Какаши, ты же понимаешь, что нам все равно рано или поздно придется сделать это, — повторил Ирука искомую фразу уже который раз за неделю. — Я вот освободил тебя от обязанности знакомства с моими родителями, — пробубнил Какаши из-под одеяла. Ирука закатил глаза, поминая добрым словом почивших вот уже больше двух десятка лет чету Хатаке. — Ты заставил меня познакомиться со своей стаей! — возразил Ирука. — Это было все равно, что знакомство с твоей семьей, сам мне говорил. На втором или третьем месяце по счету их отношений они устроили внеочередной пикник, где Какаши взволнованно сообщил Ируке, что должен его представить своим нинкенам. Ирука знал, как Какаши относится к своим нин-собакам, ведь он буквально вырос с ними, и они ему были больше, чем просто питомцы или товарищи, поэтому отнесся к этому серьезно и тоже очень волновался. Больше всего это было похоже на смотрины. Нинкены, самых разных пород и размеров, придирчиво обнюхали Ируку, некоторые более ласковые из них позволили себя погладить. Мало того, что Ирука впервые в жизни видел говорящих собак, так они еще были с хитаями и жилетками, откуда на него, хитро улыбаясь, смотрело пугало. А потом Ирука провел еще целый час в их обществе, слушая курьезные случаи из жизни Какаши. Паккун, как самый главный, несмотря на свои размеры, в конце концов вынес общий вердикт, что Ирука парень неплохой и что они согласны с выбором Какаши. Вернувшись домой, Ирука еще долго отплевывался от шерсти, а Какаши, получив собачье благословение, был счастливее некуда. — Это другое! — попытался возразить Какаши, хотя отчасти понимал чувства Ируки. Если у Какаши семьей была его стая, прошедшая с ним огонь и воду, то у Ируки были отец и мать, которые имели право знать, с кем встречается их сын. Они были парой уже почти полгода. Для этого им понадобилось несколько месяцев для осознания своих чувств, которых оба поначалу испугались. Это был долгий путь от простых знакомых, потом сослуживцев, товарищей и наконец друзей до чего-то большего. Сначала это были просто несмелые переглядывания, будто бы случайные прикосновения друг к другу при первой возможности, неловкие беседы об учениках и румянец на двоих. А потом Какаши, осмелев, подошел к Ируке и пригласил прогуляться. Закончились эти прогулки через пару недель в его постели и тем, что Ируке пришлось объясняться дома, где это он всю ночь пропадал и почему у него так подозрительно водолазка высоко на горло натянута. Ирука врать не стал и, потупив взгляд в пол, сказал, что у него отношения с одним человеком. Его родители напротив только порадовались, что у их вечно занятого и такого работящего сына наконец-то налаживается личная жизнь. Еще два месяца Ирука отмалчивался и прятался от родителей с осторожными, но настойчивыми расспросами об его избраннице, используя все мастерство ниндзя. Он понимал, что это обижает его родителей и что нужно рано или поздно об этом поговорить. Все же, в деревне, полной шиноби, сложно хранить какие-то тайны, и он на самом деле был удивлен, что их отношения с Какаши до сих пор еще не стали достоянием общественности. Грандиозных планов о помолвке и свадьбе его родители еще не успели построить, по крайней мере, Ирука на это надеялся, когда наконец собрался с духом и сообщил им о том, что у него избранник, а не избранница. Ирука зажмурился, стоя перед родителями в ожидании их ответа. Его отец закашлялся, а потом потер усы, а мать открыла рот, но потом закрыла его. Ирука наконец чуть разлепил один глаз, потом второй, и осторожно посмотрел на них. Его родители были джонинами старой закалки, чего только не повидавшие в жизни, в том числе и войну, и девятихвостого демона-лиса, так что новость о том, что их сын встречается с парнем, они выдержали стойко. Ирука больше боялся реакции отца, который был довольно строг и консервативен, говоря иногда фразы по типу «долг родителей — защищать детей», с таким же успехом он мог сказать ему, что «долг мужчины — жениться на женщине». Мать же в основном поддерживала позицию отца, хотя иногда их мнения могли в чем-то не совпадать. Закончился тот вечер тем, что родители настоятельно потребовали познакомить их с его избранником. Ирука с облегчением выдохнул, когда понял, что они оказались настроены более положительно, чем он ожидал. И вот уже месяц Какаши, которому Ирука пересказал слова его родителей, бегал от неизбежного. — Какаши, чего ты так боишься? — Ирука переместился с пола на кровать, примостившись рядом с сопящим коконом. — Не боюсь я, — пробубнил Какаши из-под одеяла. — Тогда в чем проблема? Какаши врал. Конечно, он боялся. Боялся, что их отношения, во многом неправильные на взгляд общества и более старшего поколения, будут кончены. Боялся, что не понравится родителям Ируки, боялся оценивающих взглядов, потому что на этот раз ему было не все равно. Боялся, что Ирука, прислушавшись к мнению родителей, взглянет на него по-другому и просто уйдет. И Какаши покорно отпустит, потому что он все понимает. Близкие люди всегда покидали Какаши, но в этот раз это было бы намного больнее. — А вдруг я им… не понравлюсь? — из-под одеяла показалась лохматая макушка, а потом и лицо. — Понравишься. Они смирились с тем фактом, что ты мужского пола, это уже плюс, — Ирука стал гладить по непослушным лохмам, думая о том, как бы уложить волосы Какаши, потому что сомневался, что расческа и лак для волос тут справятся. — Ты же такой умный, красивый, смелый, самый лучший ниндзя в деревне. — А там маску надо будет снимать, — продолжал упираться Какаши, довольный однако от льстящих слов, которые не так часто услышишь от Ируки. Он подставился под ласкающую руку, жмурясь от пальцев, пробегающих по его волосам. — Можешь не снимать, — вздохнул Ирука. Какаши снова недовольно заворочался, а потом изловчился и закинул одеяло на ничего не подозревавшего Ируку, утаскивая его в свой кокон. Ирука вскрикнул, оказавшись в темноте и тесноте, придавленный чем-то горячим и сопящим ему в ухо. Места под одеялом едва хватало на двоих, но Какаши не отпускал его. — Ладно, — вдруг смиренно сказал он в затылок Ируки. Ирука, уже отчаявшийся услышать это, издал победный клич, вскидывая руки. Какаши поцеловал его в шею, залезая попутно ладонями под его футболку. Нос щекотал синтетический запах шампуня от чуть влажных волос, который, однако, не перебивал его собственный запах. Ирука покраснел, почувствовав, как стал заводиться. Он хотел закатить глаза и сказать, что Какаши все подстроил и специально его затащил под одеяло, чтобы исполнить свой коварный план взамен на согласие пойти на семейный ужин. Какаши не дал ему сказать и слова. — А под одеялом мы еще не пробовали, — зашептал он Ируке на ухо. — И раздеваться полностью — необязательно. Просто… представь, что где-то на кухне сидят твои родители, а мы должны быть очень-очень тихими… Ирука покраснел еще сильнее, против своей воли представив то, о чем говорил Какаши. Если бы их на самом деле застукали бы его родители, Ирука умер бы со стыда. Но он не мог не признать того, что это действительно заводило. — Ты извращенец! — возмутился Ирука, пихая его локтем в грудь, на что Какаши ойкнул, но хозяйничать у него в штанах не перестал. — Еще один повод не знакомить меня со своими родителями, — ухмыльнулся Какаши куда-то ему в шею. — Хватит о них говорить! Не тогда, когда мы в постели! — закрыл лицо руками Ирука, а потом простонал, почувствовав пальцы Какаши. Его рот тут же закрыли ладонью. — Тише, а то твоя мама услышит, — прошептал Какаши. Ирука опять что-то возмущенно промычал в его ладонь, но действительно стал вести себя тише, включаясь в своеобразную ролевую игру. Они оба вспотели под одеялом, и было так темно, что все чувства обострились. Им приходилось ориентироваться лишь на ощупь, касаясь участков разгоряченной и вспотевшей кожи, что добавляло новых ощущений. Какаши, изловчившись, умудрился нашарить смазку под подушкой, которая очень кстати осталась там после вчерашней ночи. Ирука развел немного бедра, изогнувшись в пояснице и потираясь о постель, пока Какаши осторожно подготавливал его. Он немного боялся, как Ирука отреагирует на их внезапную близость, еще и в таких условиях, но Ирука, казалось, ничуть не был против. Он сам поддавался на пальцы Какаши, без сопротивления принимая их, и это сильно возбуждало. Когда Ирука что-то опять промычал, заслюнявив его ладонь, которой Какаши все еще закрывал его рот, и перехватил его запястье, он вынул пальцы. Какаши снова успокаивающе поцеловал Ируку в шею, прежде чем приспустить свои штаны, встать по обе стороны, нависнув над ним, и начать плавно входить. Ирука замер, пропуская его, а потом тихо простонал в его ладонь, когда Какаши слегка толкнулся в него, а потом еще и еще. Какаши прошептал, что сейчас уберет ладонь, но Ирука должен быть тихим. Ирука кивнул, и Какаши разжал пальцы, опираясь на локти, накрывая его собой. Было неимоверно жарко, волосы слиплись, прилипая к коже, и почти не хватало воздуха, чтобы дышать. Несмотря на это, Ирука, не выдержав, закрыл рот собственной рукой и тихо поскуливал, пытаясь быть тихим, пока Какаши шептал ему «тише-тише» и оставлял успокаивающие поцелуи там, где сходится шея и плечо. Ируке было так хорошо и плохо одновременно. Какаши вошел под удачным углом, задевая внутри то самое место, отчего у Ируки поджимались пальцы на ногах и сводило сладкой судорогой в паху. Он неосознанно поддавался навстречу Какаши, который в силу обстоятельств двигался рвано и не так размашисто, как хотелось бы. Финал не заставил себя долго ждать, и Какаши уткнулся носом в его шею, прижимая собой к постели, прежде чем кончить, не выходя из него. Ирука сжался и напрягся, и прежде, чем он что-то понял, он тоже простонал и позорно спустил прямо на простынь, заглушив себя собственной ладонью. Тяжело дыша, Какаши откинул наконец одеяло, жадно делая глоток воздуха. Ирука, пытаясь отдышаться, двинул плечами, чтобы Какаши слез с него. Они были оба ужасно липкие и потные, и Ирука лениво подумал, что ему опять придется идти в душ, еще и простынь менять. Какаши чмокнул его в шею, прежде чем скатиться на другую сторону. — Ты так завелся от мысли, что нас могут застукать, что кончил без рук? Или это я просто настолько хорош? — не скрывая самодовольства спросил Какаши, пытаясь отдышаться, и Ирука покраснел, хотя краснеть уже дальше было некуда, он и так весь пылал до кончиков ушей. Он сам от себя не ожидал, что кончит, не прикасаясь к себе, так возбудившись от каких-то обжиманий под одеялом и мыслей о том, что их могут застукать его родители. — Это ты виноват, извращенец! — пропыхтел Ирука, пытаясь снять с себя прилипшую к коже одежду. — И вообще, опять ты в меня кончил, я же просил так не делать! — Не кричи, а то мама услышит, — посмеиваясь, не успел договорить Какаши, когда на его голову стремительно опустилась подушка, заглушая последовавшие за ней крики Ируки.

***

— Нет, это бесполезно, — Ирука откинул расческу, критически осмотрев на результаты своих получасовых мучений. Какаши терпеливо сидел перед зеркалом, все такой же одноглазый молчаливый и лохматый. И как такого родителям показывать? От расчески и лака волосы только сильнее стали топорщиться и наоборот приобрели устойчивую форму не очень свежей щетины кисточки для чернил. Ирука попытался их пригладить, но все было тщетно. Тогда он запихал торчавшие лохмы под хитай, но так стало еще хуже. — Еще не поздно все отменить, — сказал Какаши, когда Ирука с обреченным выражением лица пытался придать обычный вид его волосам, перестав их наконец мучать. — Нет, потому что уже все решено, — категорично заявил Ирука. Какаши впервые в жизни погладил свою униформу и почистил жилет. Даже нашел чистые бинты и хотел еще сделать бантики на ногах, но Ирука его переубедил. Потом задумался, стоит ли ему сделать педикюр или его ногти на ногах достаточно просто подстричь. — Какаши, пока ты не сказал мне об этом, я даже не задумывался о твоих пальцах ног, — простонал Ирука. — Ты же понимаешь, что я теперь постоянно буду туда смотреть? — А мне, походу, теперь придется их постоянно стричь, — пробормотал Какаши, почесав затылок, на что Ирука закрыл свои глаза руками и потер лицо. В общем, все приготовления были закончены, и можно было смело отправляться на семейный ужин. Его специально запланировали на вечер субботы, чтобы можно было успеть передохнуть после рабочей недели и привести себя в порядок. А воскресенье оставалось как раз для того, чтобы отойти от ужина и осмыслить его. К тому же, в пятницу можно было напиться и успеть протрезветь, потому что пить в субботу утром было как-то уже не то, а вот в пятницу вечером самое оно. Там собралась вся группа поддержки в виде Асумы, Генмы, Анко, Котетсу, Изумо и Райдо, которые и помогали Какаши с Ирукой шифроваться все эти полгода. Какаши от души плеснул Ируке, в то время как их двоих утешающе хлопали по спинам. Пока остальные все более заплетающимися языками пытались им что-то посоветовать, Асума с тлеющей сигаретой во рту задумчиво чесал свою щетину. Он понимал, что их с Куренай ждет то же самое, только помимо знакомства с ее родителями, ему нужно будет еще своего отца знакомить с избранницей. Ирука в ту ночь ночевал у Какаши, чтобы не пугать родителей запахом перегара. По утру они вместе похмелились, жалея о выпитом вчера, а потом, вспомнив, собственно, сам повод, уже ни о чем не жалели и до вечера занимались приготовлениями. И вот сейчас они, трезвые как стеклышки, причесанные и надушенные, с подарочным пакетиком молча шли по вечереющим улочкам Конохи к дому Ируки. Какаши, засунув руки в карманы, нервно повторял про себя то, что должен будет сказать чете Умино первым делом. Ирука составил ему целый словарь фраз, которые следует Какаши сказать, но надо ли говорить, что в голове гения они надолго не задержались, и сейчас она была стерильна, как операционная палата. Какаши уже мысленно начал препарировать самого себя, а потом в его эту самую голову пришла запоздалая мысль. — Ирука, ты ведь сказал, с кем у тебя отношения? — Я сказал, что встречаюсь с парнем, — ответил Ирука, бегая взглядом. — Нет, я имею ввиду, ты сказал им, с кем именно ты встречаешься? Пожалуйста? Ирука? — голос Какаши с каждым словом становился все тоньше и тоньше, а Ирука смотрел куда угодно, только не на него, и помотал головой. Сказать, что он встречается ни с кем иным, как сыном Белого Клыка Конохи, Шаринганом Какаши-Ниндзя-Тысячи-Дзюцу-Копирующим-Ниндзя-Хатаке у Ируки не хватило духу. Какаши простонал. Это, наверное, было тем самым пунктом, из-за которого ему были противопоказаны отношения. Родители Ируки первым делом будут смотреть, что он за фрукт, а его репутация, которая шла впереди него, как известно, была не слишком хорошая. Мало того, что на него легла тень его тяжело ушедшего отца, так потом его в родной деревне прозвали другоубийцей. Люди сторонятся всего плохого, а Какаши, казалось, только это плохое к себе и притягивал — все близкие ему люди умерли, а с другими он никакие отношения не заводил и вел затворническую жизнь. За его спиной также не переставали шептаться из-за его наследия клана Учиха в левой глазнице, у которого тоже была дурная слава. Все это заставляло Какаши чувствовать себя больным, словно у него какая-то болезнь. Однако, старейшины при всем при этом не переставали донимать его постоянными беседами о необходимости продолжения такого уважаемого клана, как Хатаке. По их мнению, как последний его представитель, Какаши должен был взять на себя эту обязанность. Терпеть этого Какаши не мог, потому что хоть он давно уже привык к тому, что его воспринимают как живое оружие, но чтобы как быка-осеменителя или кобеля какого-то… Это было уже слишком. В общем был Какаши, мягко говоря, не самым лучшим претендентом на руку и сердце. Он собрался было сбежать, но Ирука, крепко вцепившись в его локоть, тащил его к уже видневшемуся родному родительскому дому. Какаши волочился за ним, едва поспевая, а Ирука у самой двери наконец сбавил темп, чувствуя, что вся его решимость куда-то испарилась и у него вдруг стали подкашиваться коленки. — Ой, а я что-то передумал, давай в следующий раз? — пробормотал он, потянув их назад и уже собираясь сложить печать перемещения, но тут уже Какаши, не выдержав, схватил его за руки. — А ну, куда! — шикнул он на Ируку, на что тот стал пытаться вырваться из его хватки. Они уже буквально стояли у его дома и отступать было некуда, пытался достучаться до него смирившийся с неминуемым Какаши. Ирука упирался, говоря, что ничего еще не поздно, можно этим же вечером умотать куда-нибудь на долгосрочную миссию вдвоем, Третий разрешит. Их возню прервал звук открывшейся двери. Какаши с Ирукой замерли и одновременно повернули головы в ее сторону, где в дверном проеме стояла чета Умино, услышавшая странные звуки за входной дверью. Какаши быстро отпустил запястья Ируки и пригладил свои волосы, а Ирука, подхватив пакет с подарком, вытянулся по струнке. — П-привет, мама, папа, — наконец, выдавил он, нервно улыбаясь, и сделал легкий поклон. — Здравствуйте, — Какаши тоже поклонился, а потом взял Ируку за руку, а тот от волнения и страха даже не стал вырываться. Взгляды четы Умино метнулись к их переплетенным ладоням. Ирука, нервно теребивший свой жилет, готов был провалиться под землю. — Добрый вечер, — опомнившись, сказала мать Ируки и жестом пригласила их в дом. — Проходите, пожалуйста. Отец же только смерил их двоих взглядом и вошел за своей супругой внутрь. Ирука отмер и выдернул свою руку из ладони Какаши, кинув на него уничтожающий взгляд. Они зашли в дом, и Какаши закрыл за ними дверь, сглатывая. — Ну, что ж, они пустили тебя в дом, уже прогресс, — прошептал Ирука. — Классная прическа у твоего папы, — прошептал Какаши в ответ, на что Ирука толкнул его в плечо, шикая, и сунул подарок ему в руки. У Умино был уютный, небольшой дом в светлых тонах, выдержанный в традиционном стиле. Они разулись у входа и прошли на кухню, где за небольшим квадратным столом их уже ждали родители Ируки. — Умино Иккаку, — протянул ладонь отец Ируки, когда они сели за стол. Какаши завис, прежде чем переложить пакет с подарком в левую руку и поспешно пожать протянутую ему ладонь. — Умино Кохари, — представил Иккаку свою супругу. Какаши пожал ей ладонь тоже, на что Кохари мило улыбнулась. Отец Ируки был смуглым, усатым мужчиной с волосами, стянутыми в хвост на голове. Ирука был очень похож на него, но глазами и лицом он больше пошел в мать, приятную женщину с недлинными каштановыми волосами. Повисло неловкое молчание. — Это вам, от нас с Ирукой, — улыбнулся Какаши, потом спохватившись, что его улыбку за маской не видно и можно было только догадываться по его глазу, что он улыбается. Он достал из пакета коробку, перетянутую лентой, и поставил ее посередине стола. В ней лежал изящный чайный сервиз из фарфора с тонкой ручной росписью, ради которого Какаши с Ирукой посетили одну из деревень Страны Чая. Кохари, открыв коробку, не сдержала восхищения. — Какой прекрасный набор, — она аккуратно взяла в руки одну из пиал. — Это очень мило с вашей стороны, спасибо! Чаю? — Кохари, не дожидаясь ответа, встала из-за стола, словно хотела занять чем-то свои руки. Иккаку только кинул взгляд на подарок перед собой, а потом перевел его на Какаши, который сидел напротив него. Какаши продолжал сохранять улыбку, чувствуя однако, что отец Ируки, по сравнению с его матерью, был настроен не столь благожелательно. Сейчас он рассматривал его, и Какаши, честно говоря, понятия не имел, что делать. Поэтому он просто решил быть собой. Пока Кохари заваривала чай, они втроем молча сидели, переглядываясь друг с другом. Точнее Ирука смотрел куда угодно, только не на отца, а Какаши уставился куда-то в стол перед собой. Наконец Кохари поставила на стол небольшой поднос с подаренным аккуратным заварочным чайником и четырьмя чайными пиалами. Она неторопливо разлила каждому чай и села обратно. — Я был знаком с вашим отцом, Какаши-сан, — наконец прервал до неприличия затянувшееся молчание Иккаку. — Мы служили вместе и были под его командованием на нескольких миссиях. Сакумо-сан был хорошим человеком. — Спасибо, Иккаку-сан. Эти слова действительно важны для меня, — Какаши поднял взгляд на него. Тема отца всегда была болезненной, но от его тени Какаши некуда было скрыться. Он навсегда останется сыном Белого Клыка Конохи, и судить Какаши в первую очередь будут по нему. — Я уверена, что вы взяли только самое лучшее от Сакумо-сана, — сказала Кохари. — Вы так на него похожи. Какаши смущенно почесал затылок, кивая. — Мне часто так говорят. — Мы много о вас наслышаны, Какаши-сан, и видеть вас в паре с Ирукой действительно… очень неожиданно, — Иккаку испытывающе посмотрел на Какаши. Ирука напрягся и вздохнул, понимая, что сейчас не имеет права вмешиваться в разговор, так как отец обращался именно к Какаши. Ирука очень нервничал, не зная, когда вступить в беседу и что ему нужно говорить. Он разрывался между родителями и Какаши, не зная, какую сторону принять, если что-то пойдет не так. Вдруг он почувствовал прикосновение к своей руке под столом. Какаши осторожно касался его ладони, успокаивающе поглаживая, и Ирука медленно переплел их пальцы, не отрывая взгляда от стола. Он почувствовал, что ему действительно стало гораздо спокойнее. — Для нас самих тоже стали неожиданностью те чувства, которые вспыхнули между нами, — не моргнув, сказал Какаши. — Мы оказались не в силах противиться им, и, честно говоря, я счастлив, что мне довелось стать другом, а затем и нечто большим для Ируки. Ирука сжал руку Какаши, мысленно проклиная ича-ича, потому что все, что произнес сейчас Какаши, звучало как что-то, что говорят в дешевых бульварных романах. Ирука рискнул поднять взгляд на родителей, но с удивлением обнаружил, что хоть отец все еще и смотрит недоверчиво, но в целом они оба выглядят благожелательно и заинтересованно. — А как вы познакомились? — задал Иккаку вопрос, на что Ирука отреагировал быстрее, чем Какаши успел открыть рот. — Это случилось, когда я только устроился на работу в штаб. Точнее, я и до этого слышал, кто такой Какаши, но там мы впервые заговорили друг с другом. Он запомнился мне только потому, что сдавал ужасные отчеты. Но сейчас, — Ирука кинул взгляд на Какаши, — все намного лучше. А потом у нас была совместная миссия… — Ох, это там, где тебя так сильно ранили? — спросила Кохари, и они с Иккаку посмотрели на Какаши. Тот ожидал, что его станут осуждать за то, что он не смог защитить Ируку, как капитан отряда, но в их взглядах не было ничего подобного. — Несильно, — отмахнулся Ирука, а Какаши вспомнил его, всего в бинтах, сквозь которые проступали розоватые пятна крови, и чуть сильнее сжал его ладонь. — После нее я окончательно принял решение стать учителем и набрался смелости попросить об этом хокаге. На самом деле, это Какаши помог мне во многом стать тем, кем я являюсь сейчас. Первое время мне было очень трудно, особенно с Наруто, но Какаши помог мне разобраться в себе… Я… я очень благодарен ему за это. Какаши не сводил с Ируки взгляда, продолжая держать его за руку под столом, пока тот говорил это. Было непривычно слушать такого серьезного и взволнованного в то же время Ируку, который говорил такие вещи. Они давно прожили все то, о чем сейчас рассказывали родителям Ируки, но озвученные сейчас слова придавали им какой-то завершенный смысл, давая посмотреть на все произошедшее между ними под совсем другим углом. — Вот как. Это хорошо, что в нужное время в нужном месте оказался человек, который смог дать тебе ценный совет, — сказал Иккаку, и хоть он выглядел также строго и собранно, но было видно, что он смягчился. Они снова замолчали, и Какаши понял, что все смотрят на него, потому что у него единственного была все такая же полная пиала чая. Он покосился на Ируку, кашлянув. Ирука, прихлебнув чай, слегка вытаращил глаза, показывая, что он тут ни при чем. — Спасибо, что пригласили нас сегодня на ужин, — сказал Какаши, переводя тему. — Я очень рад, что смог познакомиться с вами, Ирука много рассказывал о вас. — Вот как, — улыбнулась Кохари. — Мы тоже рады, что наконец смогли познакомиться с парой нашего дорогого Ируки. Ирука не особо распространялся о своих отношениях, но он всегда преподносил нам сюрпризы, так что мы были готовы. — О каких сюрпризах вы говорите? — спросил Какаши, на что родители Ируки переглянулись друг с другом. — Ирука в свое время был большим озорником, — сказала Кохари. — Хулиганом, — веско сказал Иккаку, на что Ирука покраснел. — Ну, пап! Какаши выгнул бровь. — Ох, а вы разве не знали? — удивилась Кохари, увидев его озадаченность. — Наверное, это из-за того, что я большую часть своей военной службы провел в АНБУ, поэтому тогда я не особо мог похвастать знаниями о последних новостях деревни, — виновато почесал затылок Какаши, заинтересованно поглядывая на покрасневшего, как помидор, Ируку. — В более юные годы Ирука доставлял столько хлопот, вплоть до того, что его чуть не поставили на учет в детской комнате за разрисованные лица хокаге, — начала Кохари, игнорируя подорвавшегося со стула красного Ируку. — Ма-ам! Остаток вечера они провели в рассказах о детстве и юношестве Ируки. Какаши очень многое узнал о своем возлюбленном, с виду прилежного и ответственного сенсея, а у Ируки, казалось, скоро отвалятся уши, настолько они были багровыми. Незаметно Какаши с родителями Ируки переместились в гостиную, где он мог посмотреть на его детские фотографии, несмотря на протесты и страдальческие вздохи Ируки за спиной. Ирука на тех фото, с неизменным шрамом на носу, был просто очарователен. Потом Ирука провел Какаши в свою комнату, где он жил с самого детства. Она была небольшая, с расклеенными на стенах постерами разных времен, некоторые из которых пожелтели от времени. Тут стояла односпальная кровать с синим покрывалом с рисунком волн, стол, заваленный бумагами и свитками, и шкаф с книгами и прочими принадлежностями. На одной из полок стояли фото юного Ируки с его сенсеем и сокомандниками, а рядом — фото с Наруто, улыбающимся до ушей. Прощались поздним вечером, когда совсем стемнело, уже на дружеской ноте. Иккаку по-отечески пожал руку Какаши, кивая, а Кохари любезно пригласила их с Ирукой на праздничный семейный ужин через пару недель, чтобы отпраздновать день рождения Ируки. Какаши ответил согласием, а Ирука только быстро кивнул. Какаши надел сандалии, вышел за дверь и поднял руку напоследок в приветливом жесте, а потом, развернувшись, медленно направился по улочке к себе домой. Ирука помахал ему напоследок, стоя за спинами провожающих Какаши родителей. В глазах Ируки отчетливо читалась взволнованная радость, сквозь которую, однако, проступал страх. Какаши заставлял себя сохранять спокойный шаг до следующего поворота. После он оперся ладонями о колени, потом о ближайшую стеночку и лицом чуть сполз по ней со стоном, то ли облегчения, то ли боли. Во всяком случае, сейчас от него ничего не зависело. Оставалось только дождаться Ируку завтра и обо всем узнать. А сейчас Какаши, взяв в себя в руки, запрыгнул на крышу, чтобы развеяться и все осмыслить, и побежал к себе домой.

***

— Он такой замечательный, Ирука! — воскликнула Кохари, обнимая его, когда за Какаши покинул их дом. Ирука смущенно обнял ее в ответ, улыбаясь. — Да, Какаши показался мне неплохим парнем, — согласился Иккаку, потирая усы. — Ну вот, а ты говорил, что он отмороженный, — фыркнула Кохари. — Очень приятный молодой человек. Ирука замер, пытаясь осознать, что его родители только что сказали. — В смысле «говорил»? Что вы имеете ввиду? — растерянно спросил он. Иккаку посмотрел на него, хмыкнув. — Сын, ты действительно считаешь, что твои родители-шиноби все это время не знали, с кем у тебя отношения? — И, честно говоря, узнать это было совсем несложно, — кивнула Кохари и погладила совсем растерявшегося Ируку по голове. Ирука пытался собрать мысли в кучу, параллельно пытаясь понять, кого первым начать пытать из его друзей. Это определенно кто-то из них сдал их с Какаши его родителям. — Но тогда почему вы раньше не сказали, что все знаете?! — наконец возмутился Ирука. — Мы дали тебе возможность рассказать все самому, когда ты будешь готов, чтобы не давить на тебя, — ответил Иккаку. — И к тому же, каждый человек должен пережить этот незабываемый момент в жизни — знакомство с родителями своей половинки, — улыбнулась Кохари. — Мы рады за вас, Ирука. Спасибо, что доверился нам. Ирука посмотрел на своих родителей и почувствовал, как у него перехватило горло. Все его переживания показались ему дурацкими, а он сам себе — идиотом. Родители любили его. Они желали ему только самого лучшего и познакомиться с его парой хотели только потому, что беспокоились за него. И как он только мог придумать себе, что его родители могли как-то плохо поступить с ним? Почему боялся услышать их осуждения или увидеть холодные взгляды? Ведь сейчас Ирука видел в их глазах только тепло, невысказанную мягкую радость и что-то еще, что он не может описать. Они смотрели на него точно также, как и десять лет назад, в больнице, обмотанные бинтами и трубками. Ирука правда думал, что они могли умереть тогда, и он помнил, как разрыдался, когда наконец смог увидеть своих родителей после той ночи, живых, смертельно измученных, покалеченных, но живых. Ирука, остро пережив тот момент, понял, насколько сильно любит своих маму и папу, но он не подумал об их чувствах. Они ведь тоже сильно любят его и всегда любили. И они ни за что не смогли бы отвернуться или отказаться от него. Ирука, не сдержавшись, все же шмыгнул носом, быстро утер намокшие глаза и обнял своих растерявшихся от его слез родителей по очереди. — Спасибо, мама, папа, я вас так люблю, — шептал он, на что родители отвечали тем же, крепче сжимая его в своих объятиях. Отец похлопал его по спине, а Ирука все никак не мог перестать глупо улыбаться, размазывая слезы по щекам. — Так… так вам он понравился? — несмело спросил Ирука. Его родители, переглянувшись между собой, кивнули ему. — Мог бы и маску уж снять, — ворчливо сказал Иккаку, но было видно, что тот в хорошем расположении духа. — Он не снимает маску вне дома, привычка, — виновато почесал затылок Ирука, оправдываясь. — Извините. Они с родителями прошли в гостиную и уселись на диван. — Однако, Ирука, мы хотели с матерью сказать тебе вот что, — продолжил Иккаку, посерьезнев, а Ирука с замирающим сердцем слушал его. — Какаши — сложный человек с непростым прошлым. Ты ведь знаешь, что случилось с его командой? А также его шаринган… Служба в АНБУ также много к чему обязывает, хоть он и покинул ее. Если ты намерен быть с этим человеком, ты должен понимать всю степень риска. Такие, как он, в книге бинго на первых страницах, и я не говорю уже о других, охочих до его смерти. — Папа, я прекрасно знаю обо всем этом, — перебил его Ирука, немного хмурясь. — Думаешь, мы не разговаривали об этом? Что мы оба не понимаем всю рискованность и опасность наших отношений? Разве у вас с мамой было по-другому? Ирука помнит эти дни, когда отец уходил и его не было днями или неделями и как мать каждую ночь подолгу сидела на кухне с зажженным светом, словно ждала чего-то или кого-то. А иногда уходила она, и отец долго обнимал ее на пороге в ранних сумерках, когда солнце еще не взошло и дребезжало где-то на горизонте, а Ирука не спал, слыша тихие перешептывания родителей в коридоре. Как они смотрели на него, ласково и с грустью, когда шла война, и им приходилось быть на передовой, оставляя его подолгу одного. Он помнил, как они сражались вдвоем в ту ночь, прикрывая друг друга, истекая кровью, чтобы защитить его и деревню. Как они долго восстанавливались, едва оправившись после тяжелых ранений, чудом оставшись в живых. Но их грела любовь, они держались друг за друга и были семьей, несмотря ни на что. И если это было жизнью шиноби, то Ирука давно был к ней готов. — Я думаю, Какаши — хороший человек, которому можно довериться, — осторожно сказала Кохари. — И если ты действительно любишь его и решил связать с ним свою жизнь, это твое решение и мы примем его и поддержим вас. Ирука смущенно потер свою переносицу, снова тихо поблагодарив родителей. — А еще — он такой симпатичный, Ирука, — понизив голос, сказала Кохари, на что Ирука еще больше покраснел. — Интересно, что у него под маской… Иккаку, который все слышал, возмущенно кашлянул пару раз, и Кохари смущенно улыбнулась. — Но! Это не значит, что ты не должен сутками подряд не ночевать дома, — снова придав немного строгости своему голосу, сказал Иккаку. — Если уж такое дело, — кашлянул он, — то вам с Какаши стоит подумать о совместном переезде. — Иккаку! Зачем ты выгоняешь нашего сына из дому! — возмущенно сказала Кохари. — Пусть сами решают, как им удобно. — Но все же, — настаивал Иккаку. — Какаши показался мне серьезным парнем, так что, я думаю, это пойдет только на пользу вашим отношениям. — Я… Мы подумаем, пап. Спасибо, — пробормотал Ирука, с ужасом осознавая, что его потихоньку все же выселяют из родительского дома, и придется ему со своими многочисленными пожитками тащится к Какаши. — Кстати, Ирука… — Кохари опять понизила голос, наклонившись к нему. — А вы предохраняетесь? — Мама!!!

***

Какаши, как только добежал до дома, переоделся и так и прыгнул в кровать, чтобы этот день поскорее закончился и наступил завтрашний. Но как назло ему еще долго не удавалось уснуть, сказывалась хроническая бессонница и пустая сторона постели, где обычно спал Ирука. Какаши провел весь оставшийся вечер как на иголках, уснув лишь под утро. Проснулся он с тяжелой головой, потом принял душ, позавтракал и уселся ждать. Время тянулось медленно, как желе, и Какаши весь извелся, и даже чтение не помогало. Наконец, послышалась возня в дверном замке. Какаши отложил книгу и вышел в коридор. Он напряженно облокотился о дверной косяк напротив входной двери, которая вскоре открылась, и в нее вошел Ирука с рюкзаком за спиной. Не успел Какаши поприветствовать его, как в него с порога полетела увесистая коробочка. — Это что? — Подарок моих родителей на новоселье, — мрачно ответил Ирука. — Только попробуй их не использовать! — Чего? — моргнул Какаши, уставившись на коробку, где было выведено слово «презервативы». — Какое новоселье? — Наше, — буркнул Ирука и сбросил рюкзак, а потом, исчезнув за дверью, втащил внутрь свои сумки. — Я им не понравился? — спросил Какаши обреченным голосом и сел на стул. Он повертел коробку в руке, пытаясь связать ее и Ируку с вещами на его пороге. — Наоборот. Очень понравился. Если бы не понравился, думаешь, я был бы здесь? — фыркнул Ирука, не сдерживая улыбки. У Какаши отлегло и он тоже невольно с облегчением улыбнулся. — Может, поможешь? Они занесли сумки Ируки в спальню. Ирука деловито подошел к шкафу, распахивая его. — Так, эта полка моя, и эта моя, и эта… В Какаши полетели его шмотки, которые Ирука бесцеремонно выкидывал из его собственного шкафа. Какаши ничуть не был против, продолжая улыбаться. — А стол мне новый купим. И поставим в гостиной. Хорошо? — Конечно. А потом Ирука обернулся, посмотрел на его донельзя довольную улыбку, и тоже не смог сдержать своей. Он подошел к Какаши и крепко обнял его, и Какаши обнял его в ответ. — Только скажи, ты правда хочешь со мной жить? — уже более серьезным голосом спросил Какаши. Ирука кивнул, как будто бы то, что он сейчас сам пришел к нему со своими вещами, не говорило об этом. Наверное, Ирука был счастлив, просто стоя вот здесь и обнимая самого дорогого ему человека, который буквально стал частью его семьи. Какаши всегда и был ею, но с благословением родителей Ирука чувствовал, словно рухнули какие-то невидимые преграды. Ему было все равно, что скажут остальные, потому что главное, что самые близкие ему люди поддерживали его. Ируке хотелось петь и танцевать, взять Какаши за руки и закружить его, ему хотелось закричать о своей любви и переполнявших его чувств. Но вместо этого Ирука поцеловал Какаши. Они целовались тягуче, не торопясь, вкладывая в поцелуй все то, что невозможно было выразить словами. Ирука отстранился первым, успокаивающе поцеловав Какаши чуть выше губ, а потом в нос, после чего Какаши уткнулся ему в плечо. Ирука уложил ладонь на его голову, перебирая пряди. — Это хорошо, — сказал наконец Какаши. — Потому что мы переезжаем. Ирука немного подвис, и Какаши, почувствовав его ступор, выпрямился и посмотрел ему в глаза. — Куда? — В клановый комплекс Хатаке, — смущенно улыбнулся Какаши. На самом деле, он давно думал об этом, но все никак не решался сказать об этом Ируке. Сейчас, кажется, было самое время, и он с замиранием сердца ждал ответа. Ирука только раскрыл рот. — Ого, — наконец выдохнул он. — Это серьезный шаг. Ты уверен? — осторожно спросил он. Дом Хатаке многие годы был опустевшим, с тех пор, как умер отец Какаши. Ирука ни разу не был там и никак не ожидал, что Какаши решится когда-то вернуться туда. — Да, — кивнул Какаши. — В конце концов, это наследие моей семьи. Я еще многое должен тебе рассказать и показать. Конечно, если ты хочешь, — тише добавил он. Ирука улыбнулся, снова целуя его. — Да, конечно, да, Какаши. Они стояли так ещё какое-то время, укачивая друг друга в объятиях, которые грели лучше, чем теплое полуденное солнце, падающее ровными квадратами света на деревянный пол спальни. Так и не разжимая объятий, они неспеша наугад дошли до кровати, упав в нее и продолжив медленно целоваться, наслаждаясь друг другом. Ирука фыркнул вдруг, а Какаши посмотрел на него, не понимая, что смешного. — Я просто представил, как вытянутся рожи старейшин, когда они узнают, что сын достопочтенного Белого Клыка Конохи пошел возрождать клан со мной, — хихикнул Ирука, а потом чуть грустно улыбнулся. — Они будут доставать нас, Какаши, теперь не только тебя, но и меня. — Ну и пошли они к биджу, — пробормотал Какаши, целуя Ируку куда-то в нос. — Уверен, пара бесед, и они не захотят иметь со мной никакого дела. А тебя я никому обижать не дам. Ирука кивнул, закусив губу, уже морально готовясь к недовольным лицам, а такие обязательно будут, и на работе, и на улице, когда их отношения станут известны. И он был уверен, что придется поговорить с Третьим, хотя в его лояльности он не сомневался. — Ну, а как тебе мои родители? — решившись, наконец спросил Ирука. — У тебя чудесные родители, они очень любят тебя и переживают за тебя, — ответил Какаши, смотря на него. — Твоя мама очень милая, у тебя ее глаза. По правде говоря, я ей очень благодарен за то, что она была такая гостеприимная, потому что твой папа поначалу таким не казался. — Ну, это он был инициатором нашего новоселья, если хочешь знать. Какаши потерся головой о его грудь, как большой кот. — Я думаю, твой отец — замечательный, и ты так на него похож. Но, пожалуйста, прошу, не смей отращивать усы. — Ничего не обещаю. — Ирука! — Какаши! Они посмотрели друг на друга и захохотали, и никто из них не был счастлив более, чем сейчас.

08.07.2021 — 18.07.2021