Надежда умирает последней

Утро. Серые стены. Пасмурное небо. Приглушённые крики новых пациентов где-то в дальнем конце корпуса. Какой-то невнятный шёпот в голове. Плановый обход главврача. Прием пищи. Консультация. Свободное время. Терапия. Ещё одна консультация. Прием пищи. Палата. Окно. Пустота. Обход.

На улице посветлело. Прием пищи. Прогулка по маленькому двору среди других размытых лиц. Опять странный шёпот на задворках сознания. Зачем-то позвали к главврачу. Ввели новые таблетки. Пообещали, что скоро я почувствую себя лучше. И так уже третий или четвёртый раз за семь месяцев. Прием пищи. Пустота. Обход. Отбой. Ночь.

Каждый день на протяжении семи месяцев проходит как будто во сне. Я потерян. После случившегося… Хотя о чём я говорю? Воспоминания почти прошедшего года для меня сильно размыты. Вот, ко мне в офис приходит Игорь Гром и сообщает, что Олег погиб в Сирии год назад. Пустота. Я видел Птицу. Эти разъярённые глаза словно туманили мой разум, словно тьма, поглощая мои мысли. Дальше провал. Спустя какое-то время я помню, что меня в наручниках ведут в полицейский автомобиль, а надетый тёмный костюм мешает свободно вздохнуть. Вспышка. И вот я сижу в белой палате в смирительной рубашке, а жуткий шёпот позади говорит, что всё будет нормально. Горло слово стиснули руками. Остальное помню смутно, только крепко засело в памяти, как мне выписали какие-то таблетки. После их курса голос в голове начал стихать, но начались кошмары. Ещё через несколько месяцев и смену лекарства с меня сняли рубашку и начали выводить в общий коридор. Всё чаще стал появляться на приёмах главврача. Странно, он отмечает мою молчаливость и пассивность, будто бы следовало уменьшить количество седативных в моём рационе. Странно, ведь я пытаюсь им всем рассказать, что попал я сюда по ошибке. Пытался, но не выходит. Будто бы я нахожусь под водой и даже если закричу, меня не услышат. Наверное именно поэтому приходится вести подобие личного дневника, только в мыслях. Отбой был два часа назад. Я сижу в своей палате и смотрю на луну через окно. Странно, как давно на той стороне подоконника стоит канделябр?

***

— Разумовского ко мне. Пришло, время посмотреть на результат терапии, да и просто поболтать по душам,— произнёс Вениамин Рубинштейн проходящей мимо медсестёр. — Конечно,— девушка кратко кивнула и направилась к палате требуемого пациента. Спустя 5 минут в кабинет главврача завели Сергея. Его и без того бледная кожа стала ещё белее, сказывалась нехватка витаминов. Пациента посадили на привычное место для приёма и Рубинштейн заговорил: — Ну что же, дорогой мой, доброе утро. Сегодня у нас в планах классический опрос и одна приятная для Вас новость. Как вам?— мужчина поправил очки и уселся за стол напротив. Разумовский молча кивнул, зная, что будет дальше. Ничего нового, уже проходили. Вот только что за новость? — Итак, приступим. Для начала хочу сообщить, что с сегодняшнего дня мы переводим Вас на новый препарат. Преимущество для Вас состоит в том, что после курса приёма в Вас проснётся прежняя живость хотя к счастью и не та, что была раньше и, возможно, даже цвет лица! Радостная тирада врача была прервана криками из коридора. — На каком основании Вы не позволяете мне пройти?! Вот постановление суда и мои документы!— грубый мужской голос за дверью больше не кричал, а давил своей уверенностью — Сказано же, сегодня нет времени, разрешённого для посещения! Мужчина, уйдите отсюда иначе я вызову полицию! — Вам же сказано русским языком, что полиция здесь не поможет при наличии постановления суда…,— казалось, что он вот-вот готов впихнуть это чёртово постановление кому угодно и куда угодно, лишь бы его впустили. «— Так странно, этот голос кажется мне знакомым. Вот только я никак не могу вспомнить, чей он…» Главврач буквально через пару секунд после возникновения криков за дверью быстро туда же ретировался, дабы решить конфликт. Спустя ещё несколько секунд крики умолкли, и стали слышны лишь подобия рыка, исходящие явно от «того самого» недовольного клиента. Прошло ещё 5 минут, после чего в кабинет вернулся разгорячённый управляющий, протирающий лицо платком. — Думаю, на сегодня мы закончили. Выходите, медсестра проводит Вас обратно до палаты.,—Рубинштейн явно был не в настроении. Сергей ничего не ответил, встал, и вышел. Ему же лучше. На сегодня его и без того ватная голова будет освобождена от очередных нотаций и до тошноты надоевших вопросов. И вот уже подходя к концу коридора сзади послышалось: — Сергей! Серый! Разумовский не успел обернуться, как его словно затолкнули обратно в палату и захлопнули дверь. «— Мне показалось, или это был… Нет, не может быть, его здесь просто не может быть.» Так до конца дня Разумовский и провёл в своих раздумиях по поводу того, кто его тогда окликнул. Он пытался взвесить все «за» и «против», то срываясь в уныние и безысходность, то взлетая духом, считая, что надежда умирает последней.

***

Прошло ещё несколько дней после произошедшего, дни вошли в привычный лад. Новое лекарство действительно привнесло ясности в мысли Сергея, отчего тот стал меньше копаться в своей голове, практически забыв об инциденте. Всё встало на свои места, пока в один из дней, на прогулке, Разумовский не увидел до боли старые знакомые глаза по ту сторону изгороди. И тогда он понял, что, действительно, надежда умирает последней...

...а может, она и не погибает вовсе.