Записка

      У воды стояла фигура. Поверх платья накинута кофта, руки скрещены на груди в попытке согреться - майская ночь обдавала прохладой, ветер гнал по небу облака. Сева подошёл ближе. На миг проглянула луна, и в её тусклом свете волосы девушки показались тёмными. Блеснули глаза цвета туманных озёр. Сейчас в них не было знакомого печального выражения. Не было и привычного холода.       Она. Это она прислала записку. От осознания сердце бухало в груди, в ушах стоял звон. Сева хотел что-то сказать, позвать Вороного, но в горле пересохло. Он так и продолжал молча стоять и глядеть на неё, пока Полина не сказала:       - Это я написала записку.       - Я понял. - Сева усмехнулся. - Но зачем?       Он и желал, и боялся услышать ответ. На щеках Полины появился легкий румянец.       - Хотела узнать кое-что… про мою природную защиту.       Про природную защиту Водяной? Но зачем ей обращаться к нему с такими вопросами? И почему так лихорадочно блестят ее глаза? Как-будто она совсем не об этом пришла говорить.       - Я не разбираюсь в Водяной магии, ты же знаешь. - Он указал на шрам на щеке. - Или ты про другую защиту?       В голове мелькнула внезапная догадка. Но это было бы слишком смело даже для его снов. Полина молча смотрела на него. Что-то в её лице, в магическом фоне, во всей этой ситуации было странным и волнующим.       Она сделала медленный шаг к нему навстречу. Потом ещё один. Казалось, что она разрывалась между желанием сбежать и остаться на берегу.       - Ты позовёшь Вороного? - Полина робко улыбнулась и мотнула головой в сторону Ивановского вира, где пегас фыркал, поднимая копытами брызги воды.       Сева свистнул, не сводя с неё глаз. Он не мог поверить, что происходящее не его очередной безумный сон.       Вороной подлетел и, сложив ноги, сел на траву, давая возможность на него забраться. Сева уселся первый и протянул руку Полине. Она, немного помешкав, вложила в его ладонь свою. Он посадил её спереди, как и в тот раз. Пегас взлетел, его крылья прорезали свежий ночной воздух, но Полина не проронила ни звука, лишь крепче ухватившись за чёрную гриву. Возможно, ей было страшно как и в прошлый раз, а может, после плена у Темных полёт на Вороном уже не казался ей таким опасным. В любом случае пытаться разгадать её мысли было бесполезной затеей, и Сева решил просто смотреть и смотреть на неё, впитывая каждое движение и каждый запах - ведь другой возможности могло не предоставиться.       Через некоторое время, когда за их спинами нельзя было различить даже силуэтов конюшен, Сева решил поворачивать обратно. В полном молчании они опустились на берег возле Вира. Ветер утих, было слышно лишь пение сверчков и журчание Нищенки. От какого-то страха и неловкости подгибались колени, и он спрыгнул в траву, чуть не оступившись. Повернулся. Полина сидела на Вороном и смотрела на него в ожидании. Он протянул ей руки и обхватил за талию, а она положила ладони на его плечи. Медленно соскользнув вниз, уперлась ступнями в землю, но не убрала поспешно своих рук, как бывало сотни раз до этого, а замерла в каком-то напряжённом ожидании.       Сева мягко держал её за талию и смотрел в глаза. Ему чудились в них звёзды и ещё что-то таинственное и неземное, что он никак не мог рассмотреть и всё наклонялся ниже и ниже к её лицу и губам. И когда по его расчётам он должен был быть настолько близко, чтобы её поцеловать, вдруг открыл глаза. Перед ним расстилался небосклон, усеянный белыми звёздами. Ветер тихо ерошил волосы. Фыркнул Вороной.       Сева лежал на его спине. В избушке под номером девятнадцать по улице Гроз, свернувшись калачиком, безмятежно спала виновница его фантазий.