Иллюзия выбора

С тех пор, как началась вся эта шумиха по поводу недоверия к про-героям всё пошло наперекосяк…. Букуго совсем недавно выписали из больницы, впрочем, как и Тодороки-младшего. Стоит ли говорить о том, какой шум наделал уход Мидории и его оставленные письма? Никто, кроме, Кацуки, ничего не понял, и они всем классом ринулись к Всемогущему за ответами на возникшие вопросы, но бывшего героя Номер Один уже и след простыл, а прочие взрослые либо отказывались отвечать, либо просто не знали ничего, что могло бы пролить свет на происходящее. Тогда Бакуго решил сам всё рассказать своим одноклассникам, и он это сделал. Он рассказал о ВЗО и о силе Всемогущего, о том, что Изуку его приемник и о том, что за этим задротом сейчас ведётся охота и именно поэтому тот слинял подальше, чтобы никому не навредить. Не то, чтобы об этом не было написано в письмах, которые Мидория подготовил для всех учеников класса 1-А, но в написанное было довольно трудно поверить, пока кто-то это не подтвердит. Бакуго подтвердил. Итак, всем классом единогласно было решено, что просто так это дело оставлять нельзя — Деку нужно вернуть и надавать по голове за такое, можно сказать наплевательское, отношение к чувствам друзей. Бакуго, на удивление, был с этим солидарен. Именно так начались их поиски сбежавшего героя. Всё это, конечно, прекрасно и безусловно важно, однако параллельно с поисками Мидории Кацуки нужно было уладить одно дельце. И не только ему. Многим его одноклассникам звонили родители, что в данной ситуации могло означать одно из трех: либо взрослые просто волновались и спрашивали о состоянии здоровья; либо они хотели срочно обсудить всю ту ситуацию, что твориться в мире и удостовериться, что ребёнок до сих пор хочет стать героем; либо они настаивали на том, чтобы их чадо срочно забрало документы из UA. К первым относились, например, родители Урараки, Джиро и Яойрозу. Видимо эти родители прекрасно понимали, насколько важно для их детей стать настоящими героями, и не собирались, как бы то ни было мешать, хоть и очень волновались. Ко вторым относились семьи Асую, Такоями, Хагакуре и подавляющая часть остальных. Однако были и те, кто поставил ребёнка перед фактом: ты забираешь документы и возвращаешься домой! Их было немного, но они были, так что бедным Каминари, Мине и Киришиме пришлось яростно отстаивать свою позицию, чтобы взрослые ничего не учудили. Вот как они могут уйти сейчас? После всех тех смертей, что они видели. После того, как потеряли одного из своих учителей. Сейчас, когда геройское сообщество находится на гране распада, и именно новое поколение способно его поддержать. Особенно сильно досталось Киришиме, который больше часа спорил со своей матерью по телефону. К счастью, всем ученикам из класса 1-А удалось успокоить своих предков и выбить разрешение на то, чтобы остаться в Академии. Она, конечно, приостановила свою деятельность, но планировала возобновить обучение после того, как всё придёт в норму. Если всё придёт в норму. … Сейчас Бакуго размеренным шагом направлялся от станции в сторону дома. Всего один день, именно настолько он вернулся домой, чтобы быстро переговорить с родителями и слинять обратно. Вообще, это было довольно странно. Как мать, так и отец, всегда поддерживали его стремление стать героем и особо не волновались, а тут ни с того ни с сего решили проявить беспокойство. Ладно, может, у них на это и были причины, в свете последних событий и известия о том, что их сын лежит в больнице со вспоротым животом, однако даже так, Кацуки не видел проблем. Работа героя опасна всегда, так чего загоняться и нервничать из-за царапин? И вот, Бакуго уже стоит на пороге своего дома. Одно движение и дверь с лёгкостью открывается, являя блондину прихожую. «Как всегда порядок» — подумал он, прежде чем снять обувь и крикнуть так, что только глухой не услышит: — Я дома! В ответ он ожидал услышать что-то на подобии «Не ори в доме!», он слух продолжала резать тишина, что была совсем несвойственна их семье. «Может, никого нет?» — пронеслась мысль, но сразу же была отброшена в дальний угол, ведь дверь была открыта, значит, кто-то дома точно должен быть. Бакуго медленными шагами направился в ближайшую комнату — кухню. На удивление, там никого не оказалось, хотя недавно приготовленный обед свидетельствовал о том, что его ждали. Далее Кацуки направился в гостиную. Стоило только войти в комнату, как в глаза бросилась знакомая шевелюра, что виднелась из-за спинки дивана. Сразу было понятно, кому она принадлежит, ведь светлые колючки на голове — это явно наследственное. — Старуха, ты чего не отвечала? — немного зло прошипел парень, подходя ближе. Стоило только Бакуго увидеть лицо своей матери, как он удивлённо присвистнул и присел на соседний диван. Такого зрелища Кацуки не видел с тех пор, как был совсем маленьким: его мама уснула в сидячем положении. «Если устала, могла пойти к себе в комнату» Будить мать не хотелось, поэтому Бакуго решил пока немного отдохнуть у себя на кровати, а потом пойти на кухню и поесть. Не успел парень подняться с места, как кое-что привлекло его внимание. Это был альбом, что лежал на столике перед диваном. Тот самый, в котором хранятся семейные фотографии. Кацуки поморщился. Эта фиолетово-белая папка вызывала смешанные чувства. С одной стороны, прикольно изредка посмотреть на фотографию, где ты совсем ещё карапуз и только на ноги первый раз встал. С другой, блондину становится тошно каждый раз, когда он вспоминал эти обязательные праздничные фотосессии, с которыми его постоянно доставала Мицуки. Поверьте, каждое фото, на котором Бакуго больше семи лет, было отснято с титаническими усилиями, которые он прилагал, чтобы отказаться от этой глупой, по его мнению, традиции, и с лёгкой подачи его матери, с которой спорить было абсолютно бесполезно. Альбом был открыт на тех страницах, где Кацуки уже поступил в UA: фото со спортивного фестиваля, школьного лагеря, школьного концерта, где блондин играл на барабанах, и множество других. «Чёрт, откуда они у неё?! Взорвать бы эту хрень к чертям собачим» — успел подумать Бакуго и даже взял альбом в руки. — О, ты уже приехал. Извини, я, кажется, задремала, — неожиданно громко прозвучал звонкий женский голос. Кацуки дёрнулся. Альбом выпал из рук, а сам блондин слегка нахмурился. Кажется, разговор начнётся немного раньше, чем он думал. — Могла бы просто пойти спать, раз устала, — обратился Бакуго к матери. — Я ждала тебя, но ты, кажется, задержался, — женщина мельком бросила взгляд на часы, что висели на стене. — От станции пешком шёл, — резко пояснил Кацуки. Ему не нравилось, что мать тянет время. Если им с отцом есть, что ему сказать, то пусть говорят. Кажется, Мицуки поняла настрой своего сына и уже серьёзным тоном сказала: — Нам нужно поговорить. Бакуго выдохнул. Наконец-то. Чем раньше начнут, тем раньше закончат. — Это я уже понял. Где отец? — было как-то странно начинать серьёзный семейный разговор без всех членов семьи. — Он немного задержался сегодня. Скоро придёт. — Понятно. Итак, что случилось такого, о чём нельзя было сказать по телефону? Мицуки отвела взгляд. Она и Масару всегда поддерживали сына и верили в него, но сейчас что-то внутри стало подсказывать, что так дальше продолжаться не может. Кацуки — её единственный сын, и, если с ним что-нибудь случится, то винить будет некого. — Кацуки, ты стал уже совсем взрослым и должен всё прекрасно понимать. Мы с твоим отцом ни в коем случае тебя не отговариваем, но… — небольшая пауза и тяжёлый вздох. — Если не уверен, что сможешь победить, то, может, оно того не стоит? — мягко подвела она к главной мысли, но слегка смутилась, когда увидела растерянный взгляд сына. — Ну, это мне материнское сердце подсказывает. Прости уж. Я в последнее время слишком раскисла, — неловко потирая затылок, она мельком взглянула на семейное фото, что выглядывало из раскрытого альбома. — Даже твой отец сказал, что я излишне себя накрутила… — Не излишне, — резко прервал её Кацуки. — Я не буду врать: вся эта хрень, что творится сейчас, пиздец как опасна и не факт, что все мы останемся в живых… — продолжил парень. — Но я уверен, что выживу, — без капли сомнения в голосе закончил он. На такие слова Мицуки смогла лишь выдавить небольшую улыбку. Кажется, её сын уже совсем подрос. Есть ли ещё что-то, что она может ему дать? Наверное, только поддержку и веру в него. Ну, и накормить, раз выпала такая возможность. — Тогда я спокойна. Пойдём есть. Я приготовила кацудон с перцем, — женщина встала с места и направилась на кухню, Кацуки молча последовал за ней. Это был единственный раз, когда Бакуго Кацуки солгал своим родителям… Он не был уверен, что выживет.