Тоже своего рода пьеса

Генеральная репетиция проходит сумбурно: Кохаку то и дело кричит на развалившегося на зрительских креслах Гена, Рюсуй помогает Мисаки-сан, Сенку не перестает повторять свои реплики, хотя, вся команда может поклясться, он выучил их наизусть еще в начале декабря. Укё всех успокаивает и развлекает полюбивших его в последнее время детишек. Репетиция заканчивается, когда еле успокоивший Кохаку Ген кричит всем запереть выход из гримерки в общий зал, чтобы девушка не мучала себя изнуряющими попытками подготовиться получше. — Ты и так гений сцены, мать отечественного театра, монстр словесности и импровизации, ради Христа, успокойся! В следующий раз ребята собираются уже прямо перед выступлением. По нововведенной «традиции» они и правда перед выходом на сцену по очереди гладят Рюсуя по голове. «На удачу» — говорит Укё. «На хуй удачу, на счастье» — думает Рюсуй. Зрительский зал как обычно блестит взглядами незнакомцев, когда каждый в свое время отыгрывает свою роль. И пусть перед началом все храбрились, что ни капли не боятся налажать, во время выступления многие все-таки словили панику, когда Ген, обычно невозмутимо уверенный в себе, забыл половину слов Лизандра во втором акте. После бешенных попыток передать ему сценарий, команда была уже настолько на взводе, что к концу вообще не обратила внимания на Рюсуя, который в самой последней сцене счастливого венчания Елены и Деметрия, неожиданно и незапланированно поцеловал Укё по-настоящему. Момент нескрытого шока последнего длился мучительно долго для них обоих, но бурные аплодисменты зала заставили их одернуться и сделать вид, что все было так и задумано. — Кхм, прости, — бросает Рюсуй, когда они оказываются в гримерке, и спешит уйти переодеваться, когда Кохаку и Ген радостно и до приятного устало блокируют проход Укё, чтобы поздравить его с блестяще отыгранной ролью. — Да-да, вы тоже молодцы, — поддерживает тот разговор, пытаясь собрать в руки подол платья. Рюсуя он находит на выходе из клуба. Он облокачивается на кирпичную стену здания и машет рукой уходящим в закат товарищам, а когда Укё к нему подходит, радостно сообщает, что они договорились встретиться всей командой шестнадцатого числа, дабы отметить. — М-м-м, неплохо. Но не думай, что таким образом сможешь избежать одного очень содержательно разговора, — он убирает руки в карман толстовки и поправляет рюкзак с вещами. — А я надеялся. Рюсуй вздыхает и еще раз извиняется. Не в его стиле посягать на чужие личные границы, но разок позволить себе оступиться ему было необходимо. — Но давай обсудим это не в реальной жизни, а хотя бы перепиской? — Ни за что. Укё пусть и улыбается тепло, по-доброму, глаза у него остаются серьезными, а взгляд даже немного тяжелым. Они идут по дороге к его дому, и Рюсуй то и дело отвлекается на происходящее подле них: то со старыми знакомыми поздоровается, то бабушке поможет перейти дорогу. — Я не злюсь, кстати, — Укё уточняет на всякий случай, когда видит, что Рюсуй понуро топчется на месте, когда они ждут зеленый свет светофора. — Да? — недоверчиво переспрашивает тот. — Я же говорил, по тебе видно, что ты уже влюблен. Рюсуй внезапно находит небо достаточно красивым, чтобы любоваться им прямо перед проезжей частью. — И ты мне, кстати, тоже нравишься. — Что? — Рюсуй не сразу понимает, что наступило время переходить дорогу, а потому Укё толкает его в спину, чтобы они все-таки успели и не застряли посреди машин. — Прости, но как? когда? почему? — он не верит тому, что услышал. — Боже, ты такой дурак, — Укё позади него улыбается, и пусть этого не видно, это слышно. — Почему тебя это так удивляет? Мне казалось, я был достаточно очевиден, приглашая тебя домой от не фиг делать и краснея каждый раз, когда ты делал мне комплименты. Они останавливаются напротив продуктового и наконец поворачиваются друг к другу лицом. Рюсуй в который раз млеет с их охренительной разницы в росте. — Ах да, единственное, я для тебя, пожалуй, старый… — непонятно, то ли Укё реально задумывается, то ли делает вид — хрен этих актеров разберешь. — Ни разу! — заверяет его Рюсуй и предагает зайти внутрь магазина. Ему резко приспичило купить себе мятного чая, дабы вечерком успокоиться. — И кстати, ты мне в любви признался еще во время первой вашей пьянки. — Что?