Привет, это Мин Юнги?
Да. Кто это?Пак Чимин, друг Тэхёна и воспитатель в детском саду
Он сказал мне, что вы сможете преподавать несколько часов в моей группе
О, да, верно. Я свободен в понедельник, среду и пятницу в течение двух часов Подойдет?Да! На самом деле этого более, чем достаточно
Хорошо. Думаю, у нас получитсяВосхитительно! Большое спасибо, что тратите на это своё время
Увидимся на следующей неделе :)
— И он больше ничего не ответил, — признался Чимин и покачал головой, услышав смех своего друга. — Это не смешно, Тэ, — добавил он, но ему ответил уже другой голос. — На самом деле, смешно, Чимин. Будет забавно посмотреть, как ты будешь работать с Юнги, — сказал Чонгук. Чимин поражённо выдохнул: — Боже, разговор на громкой связи? — чем заставил Тэхёна рассмеяться ещё сильнее. — Ой да ладно, это же просто Чонгук! — Я тебя ненавижу. Чонгук поспешил перевести тему, чтобы Чимин перестал сыпать гневные словечки. — Всё пройдёт отлично, Чимин. Юнги действительно хорош с детьми, хотя немного неловкий. Но если ты будешь рядом, то всё в порядке. Светловолосый воспитатель вздохнул, вновь почувствовав на своих плечах тяжесть. — Ага, ладно-ладно, — подытожил он, вставая и направляясь в коридор. Он снял своё пальто с вешалки. — Я сбрасываю звонок, — проговорил он, на что получил порцию чмокающих звуков поцелуев от Тэхёна. Улыбка появилась на его лице. Покачав головой, мужчина сунул телефон в карман своего бежевого пальто, выключил свет и отправился домой.***
На следующее утро Чимина буквально трясло от беспокойства. Он разложил по своим местам все необходимые для сегодняшнего дня вещи, написал на большой доске дату и составил план обучения на весь день. Прошлой ночью он действительно не выспался. Проснувшись слишком рано и больше получаса решая, какую бы одежду надеть, Чимин в конце концов выбрал светло-коричневый свитер и чёрные джинсы, которые подходили для его работы. Воспитатель в детском саду — профессия, никак не отделимая от беспорядка, разводов красок и всего остального, кто бы что ни думал. Он поставил на стол небольшую картонную коробочку, в которой лежала пара булочек с корицей из его любимой пекарни. В этот момент один из его учеников вбежал в класс, а за ним следом зашёл запыхавшийся родитель. Мужчина подарил им самую широкую улыбку, поприветствовал маленького мальчика, взъерошив ему волосы, и кивнул женщине. — Чимин, мой спаситель, доброе утро, — сказала мама мальчика, стоя в дверях. — Здравствуйте, миссис Миллер. Он кажется более активным, чем обычно, или я ошибаюсь? — воспитатель хихикнул, глядя как ребенок садится на своё место. — Конечно не ошибаешься, Чимин. Он был таким со вчерашнего дня. Слишком взволнован из-за учителя музыки, который придёт сегодня, — сказала она и посмотрела на своего сына. — Давай, поцелуй свою маму, и я пойду на работу. Чимин с широкой улыбкой наблюдал за развернувшейся милой сценой, поправляя коробку на своём столе. Он так долго размышлял о выпечке, но после мысленно сказал себе «к чёрту» и всё-таки купил их, удовлетворённо вздохнув. Утро обещало быть долгим.***
Когда дети проснулись после тихого часа, Чимин подумал, что вот-вот взорвётся, ведь время встречи всё приближалось и приближалось, а его ноги уже начали дрожать от волнения, пока он ждал у дверей. — Мистер Пак, когда он придёт? — надулась одна девочка, сверкая любопытными глазами и держа в своей маленькой ладошке карандаш. — С минуты на минуту, Мона. Ты собираешься закончить свой красивый рисунок? — сменил он тему, улыбнувшись. Прозвучало восторженное «Да!», и дети вернулись к своим разговорам и рисованию. Боже, как же он любил свою работу. Воспитатель слишком внимательно следил за детьми, держа всё под контролем, что не заметил фигуру, приближающуюся к нему по коридору. Он взвизгнул, услышав хриплое «Добрый день», прозвучавшее за спиной, и быстро развернулся, мгновенно почувствовав хлынувшую к щекам горячую волну, когда посмотрел на вошедшего. Итак, возможно, Чимин был слегка застенчив и неловок, когда дело касалось мужчин, но стоящий сейчас перед ним мужчина, осматривающий его внимательным взглядом, выглядел очень — очень! — хорошо, а Чимин был очень — очень! — слаб перед красивыми мужчинами. — Боже мой, привет, — ответил он, заикнувшись. Чимин был ошеломлён появлением мужчины, который держал в левой руке футляр с гитарой. — Привет, — сказал брюнет, оглядываясь. — Пак Чимин, верно? — Да! — вышло намного громче из-за внезапно охватившего волнения, но он тут же взял себя в руки: — Да, это я, — улыбнувшись и протянув ладонь. Музыкант какое-то время смотрел на неё, а после аккуратно пожал. Чимин продолжал улыбаться. Он мог поклясться, что у него вот-вот случится несколько микроинфарктов из-за чужих рук, потому что он мог отчётливо видеть, насколько они больше по сравнению с его, и какие ярко выраженные синие вены украшали тыльную сторону ладони. Длинные костлявые пальцы с чёрным лаком на коротких ногтях могли почти полностью скрыть собой его короткие пальчики. Он не мог не быть пианистом. — Приятно познакомиться с тобой, — услышал он музыканта и вернулся на планету Земля, где не принято анализировать чужие пальцы. — Взаимно, мистер Мин, — ответил, разрывая рукопожатие. — Можешь звать меня Юнги. Брови Чимина удивлённо приподнялись. — Ох, хорошо, прекрасно. Тогда зови меня Чимин, — улыбка всё ещё теплилась на губах. Юнги кивнул, немного повернув голову, чтобы заглянуть в класс с любопытством в глазах, которые, как подумал Чимин, выглядят как кошачьи. — Пожалуйста, заходи. Дети ждали встречи с тобой. — Он рукой указал в сторону класса, позволяя человеку, который был на несколько дюймов выше самого Чимина, зайти в комнату. Как только дети увидели Юнги с футляром для гитары в руках — класс превратился в фестиваль возбуждённых криков, сопровождаемый падением карандашей со столов. Крошечная улыбка, в которой по большей части были видны только дёсны (Чимин абсолютно точно счёл её самой восхитительной), появилась на лице Юнги, когда он положил футляр на стол воспитателя. — Привет всем, — сказал он. В ответ хором послышалось громкое «Привет!», что заставило его улыбнуться ещё шире. Чимин занял место за своим столом, находившимся у доски, пытаясь стать настолько незаметным, насколько возможно, позволяя худощавому мужчине, занявшему стул напротив остальной части класса, привлечь к себе всё внимание детей. — Вы знаете, кто я? — спросил он, наклоняясь к чёрному футляру у ног. Ответная тишина, в которой отчётливо чувствовалось детское смущение, заставила Юнги тихо посмеяться. Чимин шутливо закатил глаза. — Вы непрерывно обсуждали это несколько дней, а сейчас стесняетесь? — поддразнил он детей. — Мистер Па-а-а-ак, — послышалось в ответ в унисон, и Чимин рассмеялся сильнее. — Сэр, вы действительно умеете играть на гитаре? — послышался голос с заднего ряда, который, как заметил Чимин, принадлежал Адэль. Юнги ответил спокойным кивком. — Да, умею. И вы можете звать меня Юнги. Ещё один ребёнок набрался храбрости и спросил: — Вы можете играть на пианино? — Могу. Восхищённое «вау» прокатилось волной по комнате, и Юнги снова засмеялся. Чимин мысленно похлопал себя по плечу, мол, да, молодец, смог догадаться лишь по рукам музыканта, что тот играет на пианино. — А… но… Вы умеете играть на барабанах? — Умею, но в этом я не слишком хорош, — усмехнулся, вытаскивая наконец-то чёрную гитару из футляра и вызывая ещё одну волну восторженной реакции в классе. Услышав, как третий по счёту ребёнок позвал Юнги, чтобы задать свой вопрос, Чимин остановил его, чтобы дети перестали беспокоить музыканта из-за каждого известного им музыкального инструмента. — Хорошо, ребята, как насчёт того, чтобы позволить Юнги сказать что-нибудь? — спросил Пак, получив положительное гудение в классе. Дети поудобнее уселись на своих местах и выжидающе посмотрели на гитариста. — Парень, я уже много лет так не нервничал, — выдохнул Юнги, чем заставил Чимина внутренне захихикать, словно ему было четыре года. Соберись, Чимин. — Итак, какая у вас любимая песня?***
Урок прошёл гладко. Юнги был потрясающим учителем, который смеялся вместе с детьми и иногда рассказывал что-то такое, что заставляло их удивлённо разинуть рты на несколько долгих секунд. Можно было с уверенностью сказать, что внутри Чимин уже умер. У Юнги была не только потрясающая внешность. Он оказался заботливым человеком, который был терпелив и дарил улыбки каждому маленькому ребёнку в комнате. Когда пришло время расставаться, многие дети пытались задержать его ещё на немного, умоляя сыграть ещё одну забавную песню про животных. Юнги, казалось, тоже искренне не хотел покидать их, но Чимин вмешался, чтобы немного помочь ему: — Да ладно вам, ребята, он скоро вернётся. Два дня пролетят в мгновение ока, и мы снова увидим его, — сказал он, показывая детям два оттопыренных пальца, и класс внезапно вступил в очень страстный спор по поводу числа два. Юнги подошёл к его столу, гитара уже была в чёрном кожаном футляре — таком же чёрном, как рубашка и брюки мужчины. — Всё прошло замечательно, — сказал Чимин, поднимаясь со стула. Их тела разделял лишь его рабочий стол. — Я действительно рад, что тебе понравилось так же, как и детям. — Мне очень понравилось и поэтому, честно говоря, сейчас грустно уезжать, — признался мужчина, потерев ладонью заднюю сторону шеи. — Ты сказал, что свободен ещё в среду и пятницу, верно? — уточнил Чимин, взяв и открыв свой ежедневник, на котором дети нарисовали всевозможные цветы. — Да, но мне было бы удобнее проводить занятия утром, — сказал он, и Чимин записал это у себя. — Всё в порядке. Я поменяю кое-что в расписании и всё будет хорошо, — ответил он, подняв голову и встретившись взглядом с мужчиной, который смотрел прямо на него. Улыбка Чимина стала шире. Закрыв ежедневник, он заметил, как Юнги смущённо прокашлялся и вновь оглянулся на класс. Блондин чуть нахмурился, но вдруг он кое-что вспомнил, взглянув на небольшую коробочку на своём столе. — Ох, точно! — воскликнул он, взял её в руки и протянул музыканту. — Я купил их в своей любимой пекарне сегодня утром, — сказал он, пытаясь казаться естественным и непринуждённым, не позволяя себе заикаться. Юнги растерянно посмотрел на него, а потом на коробочку. Медленно протянув руки, он взял её и открыл. Внутри лежали две большие булочки, покрытые белым кремом. Юнги несколько секунд смотрел на них, потом поднял взгляд на широко улыбающегося Чимина, а после снова опустил на булочки с корицей. Мужчина сглотнул, кивнул ему и даже немного поклонился. — Спасибо, не стоило беспокоиться, — произнёс он через несколько секунд, перехватив понадёжнее коробку в своих больших руках. — Это просто приветственный подарок от меня и детей. Надеюсь, понравится. — Да, я люблю такие, — Юнги снова кивнул, и едва заметный красный румянец на его щеках становился всё заметнее. — Ты знаешь, где кабинет директора? Мне ещё нужно кое-что уточнить по поводу своего контракта.***
— Я же говорил тебе, что он идеально подойдёт, — сказал Тэхён, прожёвывая кусок мяса. — Да, но обычно ты оказываешься прав где-то один раз из десяти, — ответил Чимин, потягивая прохладное пиво. Этим же вечером Тэхён уговорил его заказать китайскую еду и рассказать о Юнги. Сейчас они сидели на ковре в квартире Чимина за маленьким столиком в гостиной, пили и ели так, будто бы завтра намечался конец света. — Я — единственная причина, почему в твоей жизни есть хоть какое-то разнообразие. — Пожалуйста, заткнись, — возразил Чимин, закатывая глаза и раздражённо глядя на собеседника. — Нет, серьёзно. Хоть раз из-за моих предложений тебе было скучно? — Прямо сейчас, прямо в этот момент. Тэхён просто бросил в него палочку для еды, рассмешив блондина. — Ладно, Юнги был идеален во всём, — добавил он, возвращаясь к своей тарелке с рисом. — Я знаю, да. Расскажи мне лучше пикантные подробности, мы можем посплетничать, — требовательно сказал Тэхён, не сводя внимательного взгляда с Чимина. — Он был мил с детьми, очень терпелив. Он выслушал их и научил многому, чего я не слышал даже в видео на YouTube. Ещё он потратил около часа на то, чтобы познакомиться со всеми, — последние слова заставили Тэхёна рассмеяться. — А также… — Что? — Я являюсь твоим лучшим другом уже долгие-долгие годы, Чимин. Я знаю, когда ты хочешь сказать что-то ещё, — довольно быстро проговорил Тэхён. Чимин вздохнул. — Он очень горячий. — Шлюшка! — вскрикнул Тэхён, указывая на него пальцем. — Почему это я шлюшка?! — драматично ахнул Чимин. — Ты хочешь переспать с ним! — он всё ещё указывал пальцем прямо на друга. — Я не хочу с ни… Боже, прижми, пожалуйста, свою задницу к полу, — вскрикнул он, глядя, как Тэхён поднялся и взял подушку. — Я предвидел это. Я сопоставил все факты до того, как это сделал ты. — Да нихрена ты не сопоставил, — сказал раздражённо из-за выходок Кима. — О, да, конечно, Мистер Пак. Он очень горячий, — передразнил он. — Говорить, что он горячий, не приравнивается к тому, что я хочу с ним переспать. — Значит, не хочешь… — сдался Тэ, но подозрение всё ещё читалось в выражении его лица. Он вернулся к поеданию пончика с начинкой, от удовольствия его глаза превратились в тонкие полосочки. Чимин просто вздохнул, решив полностью его игнорировать, и вернулся к первоначальной теме. — Дело в том, что он правда хорош. Он полностью подходит для этой работы. Юнги даже принял булочки с корицей, которые я для него купил, — проговорил Чимин, довольствуясь выражением лица Тэхёна. — Стоп, что? — Что? Тэхён неоднозначно размахивал свободной рукой в воздухе: — Повтори, что он сделал? — Что с тобой? Он забрал булочки с корицей, которые я принёс, и сказал, что ему было приятно получить их, — Чимин объяснил ещё раз, получив в ответ ещё более пронизывающий и смущающий взгляд. — Это странно, — просто ответили ему. — Почему? — Юнги ненавидит сладкое.***
Вторая встреча произошла, когда Юнги вновь пришёл провести занятие. Всю группу охватило будоражащее предвкушение, которое Чимин никак не мог остудить. Он сам был слишком взволнован. Так как Чимин больше не встречал музыканта снаружи, Юнги нашёл класс самостоятельно, и все сразу же заметили его. Несколько детей рванули к нему навстречу, бросились на него и принялись обнимать за ноги. Чимин на это шутливо покачал головой, но внутри просто умирал от восторга, потому что это самая умилительная вещь, которую он когда-либо видел. — Ладно-ладно, ребята, займите свои места, — привлёк он детское внимание, несколько раз хлопнув в ладоши. Группа разбежалась по своим маленьким стульчикам, и их забавный детский бег заставил Юнги рассмеяться. — Сегодня вы очень энергичны, — сказал мужчина классу, получив в ответ кивки головой и выкрики «Да, Юнги!». Он улыбнулся и продолжил: — Я думаю, что все уже достаточно большие, чтобы сегодня изучить музыкальные ноты. Вы когда-нибудь слышали, что такое «нота»? — спросил Юнги, но в ответ послышалось сразу несколько громких выкриков. Чимин, который занял то же место, что и в прошлый раз, снова хлопнул в ладоши, а потом подал классу знак быть тише и поднимать руку, если кто-то хочет задать вопрос или ответить на него. Правило поднятой руки — то, что он разучил с детьми несколько месяцев назад и подсказал использовать и сейчас, чтобы ответить Юнги. Мужчина с гитарой в руках покосился на него с лёгкой улыбкой на губах, которая заставила сердце Чимина пропустить удар. — Да, Джесс, ответь мне, — он передал слово маленькой белокурой девочке, сидевшей в первых рядах. Её глаза сразу же наполнились счастьем. Она широко улыбнулась, опустив руку, и заговорила высоким голосом: — Мистер Пак рассказывал нам о нотах! — её слова заставили Чимина смущённо прикрыть глаза. Он действительно хотел, чтобы Юнги как можно дольше был в неведенье, как Чимину приходилось смотреть видео на YouTube для обучения детей. — Да, Мона, что ты хочешь добавить? — спросил Юнги девочку, которая сидела в другом конце комнаты. Она встала и выкрикнула: — Он даже играл нам на треугольнике! Ты знаешь, что такое треугольник, Юнги? — протараторила она. В этот момент Чимин хотел провалиться сквозь землю и исчезнуть навсегда. Он смущённо закусил нижнюю губу. Это был кошмар. Юнги рассмеялся, глядя на Чимина, развернувшись к нему полубоком. — Правда? — риторически спросил он, ожидая очевидной реакции. — Да, он играл! — прокричали дети хором. Они смотрели друг на друга несколько секунд: в глазах Юнги плескалось веселье, а Чимин продолжал смущённо прикусывать нижнюю губу. Музыкант вновь полностью развернулся к детям, сказав: — Я уверен, мистер Пак проделал отличную работу, — улыбнулся он им. — Вы когда-нибудь слышали о татуировках? Вопрос заставил Чимина нахмуриться, он не совсем понимал его смысла. Дети положительно прогудели, и Юнги продолжил: — Тогда я покажу вам кое-что, ладно? — спросил он, понижая голос и пододвигаясь ближе к группе. Чимин нахмурился сильнее. Он надулся, ведь ему со своего места совсем не было видно, поэтому поднялся, обогнул комнату и остановился позади детей и напротив Юнги. Мужчина продолжал говорить, а класс не заметил его передвижений, потому что был слишком увлечён словами музыканта. Затем Юнги подцепил правый рукав своего чёрного свитера и закатал ткань выше, обнажая кожу. В горле Чимина застрял беззвучный стон. Правую руку Юнги будто залил дождь из чёрных чернил; татуировки покрывали каждый свободный кусочек кожи, тянулись всё выше и выше, а после исчезали под тканью свитера. Дети одновременно вскочили со своих мест и окружили Юнги со всех сторон, восторженно крича о том, чего никогда раньше не видели. Чимин прокашлялся, пытаясь отойти от наваждения, и хлопнул в ладоши, говоря: — Ребята, пожалуйста, займите свои места, чтобы Юнги мог продолжить. — Все послушались, даже если действительно не хотели этого. Дети всегда слушали Чимина. Юнги улыбнулся и слегка повернул руку, чтобы показать один конкретный рисунок. — Кто-нибудь сможет сказать, что это? Несколько поднятых рук появилось в воздухе. — Абель? — он позволил ответить мальчику с заднего ряда, который сидел рядом с Чимином. — Это пентиграмма! И Чимин, и Юнги тепло ему улыбнулись. — Пентаграмма, да, очень хорошо! Кто-нибудь знает, зачем нам пентаграмма в музыке?***
В таком темпе пролетели два часа. Слишком быстро, недовольно отметил Чимин. Рассказывая о различных нотах, Юнги показывал всё больше своих тату, ведь многие ноты были разбросаны по предплечью среди всех нанесённых рисунков. Пока дети что-то оживлённо обсуждали и переписывали ноты, которые Юнги нарисовал для них на доске, музыкант подошёл к столу Чимина. Чёрная гитара осталась на своём месте, у ножек стула. — Это был приятный сюрприз, — прокомментировал Чимин, указывая на татуировки, которые всё ещё были видны из-за закатанного рукава. — Да, я долго сомневался по этому поводу, — признался Юнги, прислонившись к разноцветной стене рядом с Чимином. Тот просто смущённо посмотрел на него. — Вы же знаете, что у корейцев есть предрассудки насчёт тату. Моя семья до сих пор не может смириться с тем, что я набил их, — он усмехнулся, глядя на детей. Чимин собрался было что-то ответить, но внезапно почувствовал, как подол его свитера дёрнули вниз. Мона стояла рядом и держалась за кусочек одежды, пытаясь привлечь внимание Чимина, и тот немедленно опустился вниз, удерживая равновесие на носочках. — Что случилось, милая? — спросил он, убирая прядь длинных волос за ухо. — Могу я пойти за Бабси? — Да, конечно можешь. Помнишь, где он остался после тихого часа? Девочка в ответ энергично кивнула и быстро выбежала из комнаты. — Бабси? — спросил Юнги, когда воспитатель вновь встал на ноги. Тот рассмеялся от чужого смущённого взгляда. — Это маленький плюшевый мишка, с которым играют дети, — объяснил он, улыбнувшись. — Они играют с ним все вместе? Чимин рассмеялся сильнее из-за его слов. — Да, именно так. Он четырнадцатый в нашей группе. Они берут его, когда им грустно, или когда они хотят что-то обнять, засыпая. Юнги посмотрел на него, уголки его губ приподнялись. — Это чертовски мило, — коротко ответил он, качая головой, будто не мог поверить, насколько это на самом деле восхитительно, и это заставило Чимина улыбнуться шире. Их небольшой диалог прервал громкий плач, становившийся всё громче и громче, когда Мона вернулась в комнату и снова бросилась к Чимину. Воспитатель двигался с невероятной скоростью, становясь на колени недалеко от обеспокоенного Юнги. — Милая, что случилось? Где-то болит? — спросил Чимин, обхватывая щёки девочки ладонями и пытаясь смахнуть горячие слёзы большими пальцами. — Я не могу найти Бабси, — заикаясь от плача, произнесла она. Её плечи вздрагивали от всхлипов, и Чимин провёл по ним в успокаивающем жесте. — Ты уверена? Может, он спрятался? — попытался спросить Юнги, опускаясь рядом с Чимином и невольно соприкасаясь с ним руками. — Да, я везде искала, — прохныкала она, её плач постепенно утихал. — Как насчёт того, чтобы я поискал его, а ты позволишь мистеру Паку вытереть слёзы со своих милых щёчек? Что ты об этом думаешь? — спросил музыкант, медленно поглаживая девочку по голове. Мона только кивнула, обняла Чимина за шею, и тот поднял её на руках. — Спасибо, — только и ответил он, а Юнги промолчал. Он просто вышел из класса, где дети начали громко задавать разные вопросы.***
— По итогу, ты нашёл его? — Нет. Мы даже попросили детей поискать у себя дома, но медведь будто испарился, — пожал Юнги плечами. — Печально, — грустно кивнул головой Чонгук. — Ага, — выдохнул мужчина, глубоко погрузившись в свои мысли. — По крайней мере, ты закончил занятие? — Нет, мы подумали, что лучше не продолжать. Все были так расстроены. — Пожалуйста, перестань мне рассказывать о том как грустно было детям. Ещё чуть-чуть и я расплачусь, — сказал Чонгук и отпил немного виски. — Эй, но было правда грустно, — парировал Юнги, прошипев от обжигающего горло алкоголя. — Чимину тоже было грустно… — И ты не утешил его? — ахнул Чон, поднося руку ко рту. — Заткнись, чёрт возьми, — закатил он глаза. — Ты бы сделал плюшевого медведя своими руками, если бы он только попросил. — Что в слове «заткнись» тебе было непонятно? — Мин бросил угрожающий взгляд на молодого человека, сидящего рядом. — Просто говорю… Ты же думаешь, что он красивый, — Чонгук пожал плечами, широко улыбаясь и с намёком подёргивая бровями. — Конечно думаю, я же не слепой. — И что он милый… — Он воспитатель, мать твою. Конечно, он милый. Он восхитителен. — И что он сексуальный… — Ну, ты видел его задницу? Чонгук внимательно смотрел на него, а потом засмеялся так сильно, что чуть не упал со стула. — Перестань дразнить меня, засранец, — пробормотал Юнги, вертя в руках бокал с янтарной жидкостью. — Просто пригласи его на свидание. — Я думал об этом, но он такой… знаешь… — его рука провела по волосам, зачёсывая их назад. — Какой? — с интересом переспросил его Чон. — Он будто чёртов солнечный свет в человеческом воплощении. Как бы ты пригласил кого-то вроде него пойти на свидание? Чонгук нахмурился, глядя на него с презрением. — Ты отвратителен, когда начинаешь накручивать. Юнги бросил в него пластиковую ложку.***
На следующем уроке музыки Чимин был взволнован больше обычного. Утром он не попил кофе, он забыл постирать свой любимый свитер, а всю ночь пришлось потратить на поиск в интернете плюшевого медведя, который хотя бы отдалённо напоминал Бабси. Когда Юнги появился в классе, Чимин почти умирал от нехватки кофеина и сна. И, что самое главное, он всё ещё был расстроен из-за потери Бабси. Когда дети увидели вошедшего Юнги с привычным чёрным футляром, то, даже несмотря на потерю любимого плюшевого медведя, были счастливы видеть его. Мужчина махнул всем рукой, получив тёплое приветствие. Но и дети, и Чимин непонимающе посмотрели на него, когда, оставив гитару у стола воспитателя, он сразу вышел из класса. Дети уже начали спрашивать, куда он пошёл, а кто-то уже был на грани слёз из-за внезапного ухода Юнги, когда он вернулся, держа в руках что-то невероятно большое. Невероятно большого плюшевого медведя, который полностью закрывал собой лицо Юнги. Чимин шокировано открыл рот и посмотрел на детей, которые, кажется, все разом сошли с ума. Тринадцать маленьких человечков полностью окружили смеющегося Юнги, который, наконец-то, опустил медведя к своим ногам. — Вы знали, что Бабси позвонил мне вчера? — все мгновенно замолчали, позволяя Юнги продолжить. — Он сказал мне, что у него возникла большая проблема, — голос был таким, будто он рассказывал детям сказку. — Бабси сказал, что собирается трансформироваться. Как гусеница становится бабочкой, понимаете? — дети закивали, выкрикивая «да», «мы знаем», «конечно». — Сейчас он полностью изменился, стал бабочкой, чтобы вы все вместе могли с ним играть, — закончил он. Дети весело закричали, когда Юнги отдал им медведя и подошёл к Чимину, который наблюдал за всей этой сценой. — Вау, — шёпотом выдохнул он, заставив мужчину захихикать, снова обнажая дёсна в милой улыбке. — Тебе не нужно было… — начал он, но во рту было так сухо, что пришлось сглотнуть. В сердце разлилось тепло, когда он посмотрел на Юнги, невероятно обаятельного мужчину с татуировками и поразительной внешностью, который купил плюшевого медведя своим ученикам. Мин просто указал на детей, которые сидели вокруг огромной игрушки, гладили его и разговаривали с ним. — Мне пришлось, — просто ответил Юнги, подмигнув Чимину так дерзко, что тот почти упал в обморок из-за этой мелочи. — Ты понимаешь, что после этого они никогда не полюбят кого-то, кто не похож на тебя? — Чимин хихикнул, прикрыв рот ладонью. Юнги смотрел на него с минуту, язык проскользнул между его губ, а потом он покачал головой и сказал: — Нет, я на сто процентов уверен, что на первом месте в списке любимых людей у них по-прежнему ты. Чимин закатил глаза, почувствовав дразнящий тон в чужом голосе. — Тебе повезло, что во мне нет необходимой дозы кофеина, иначе бы ты пожалел о том, что подшучиваешь надо мной, — пригрозил он пальцем. — Ты не пил кофе? — Юнги проигнорировал движение пальцем. — Я очень поздно лёг спать, потому что пытался найти на Амазоне копию Бабси. В итоге проспал, пришлось торопиться. Не было ни одной лишней минуты на кофе. — Что ж… Тебе не кажется, что мы должны это исправить? Глаза Чимина расширились, будто он был персонажем какого-то мультфильма, и он спросил, будучи не совсем уверенным, что понял смысл вопроса: — Как же? — Во сколько ты уходишь с работы? Чимин смутился, задумчиво промычал и попытался найти ответ в своём мёртвом мозге. — В полдень меня сменяет другой воспитатель. — Отлично. Тогда могу я пригласить тебя выпить кофе и, возможно, ещё чем-нибудь перекусить, если хочешь? В этот момент в голове Чимина был полнейший беспорядок. Мысли кипели, разные голоса кричали о красивом заботливом гитаристе, пригласившем его выпить кофе и поесть. — Все хорошо, если ты не хочешь. Я пойму… Чимин запаниковал и мгновенно начал размахивать руками, выкрикивая: — Нет! Нет, это… Всё отлично! Мне очень нравится твоя задумка! Юнги кивнул и, потирая руки друг о друга, развернулся к детям и спросил: — Итак, вы готовы к уроку музыки?***
Отведённые для урока музыки два часа как всегда пролетели слишком быстро. Чимину даже показалось, что прошло только две минуты. В его голове не стихали тихие крики: во что он был одет, нормально ли уложены волосы, подходит ли его одежда в принципе для свиданий? Но всё это стало настолько малозначимым, когда Юнги, попрощавшись с детьми, сказал ему с лёгкой ухмылкой, появившейся на лице с идеальным балансом нежности и резкости, «Увидимся позже снаружи». И сейчас он напряжённо притаптывал снег на тротуаре, по которому обычно ходили только родители детей и работники детского сада. Пальто окутало Чимина тёплыми объятиями, защищая от пронизывающего холодного ветра, поэтому он просто стоял и ждал Юнги. Стоило только подумать о нём, как другой мужчина в точно таком же пальто появился из-за угла и подошёл ближе. Чимину скрутило живот от волнения, но он старался игнорировать это чувство. — Привет. — Привет. Оба улыбнулись. — Я подыскивал кафе неподалёку, но их здесь так много. Не то чтобы я не разбирался в кофейнях, но… — сказал он, приподняв уголки губ и пытаясь донести, насколько же он на самом деле плох в этом. Раздался приглушённый звук. Чимин захихикал. — Всё в порядке, мы можем пойти в моё любимое место, — предложил он, получая кивок в ответ. — Тогда следуй за мной. Они шли бок о бок, иногда соприкасаясь руками. Хруст снега под подошвой, разбавляющий тишину между ними, был словно фоновой музыкой. — Это то место, где я купил булочки с корицей. У них в меню есть ещё много вкусностей, — начал Чимин разговор, подарив Юнги широкую улыбку. — Они были действительно вкусными, — ответил шатен, наблюдая, как другой мужчина прыгнул вперёд почти на метр, оставляя после себя на снегу два расположенных рядом следа. — Прости, — Чимин пожал плечами, — иногда я забываю, что работаю воспитателем. Юнги продолжал смотреть на него. В его глазах отражалось огромное количество глубоких эмоций, пока они просто шли рядом. — Кстати, сколько тебе лет? — Юнги довольно быстро сменил тему. — Двадцать пять, а что? — Ты выглядишь моложе. Я удивился, увидев кого-то настолько молодого, когда впервые пришёл. — Сколько лет тебе? Звучишь на все пятьдесят, — засмеявшись и легко толкнув чужой бок, ответил Чимин. — Мне двадцать семь, к твоему сведению, — обиженно фыркнул Юнги. — Это немного старовато, — парировал Чимин, явно продолжая поддразнивать мужчину, и прыгнул вперёд ещё раз. В этот раз под его ногами оказался лёд, Чимин поскользнулся и начал заваливаться назад. Юнги на голых рефлексах схватил Чимина за талию, поддерживая того над заснеженным асфальтом. — Ты в порядке? — спросил старший. Чимин ухватился за вторую руку Юнги, пытаясь сохранить равновесие, и всё ещё чувствовал чужую руку под своей спиной. Он представил, как всё это выглядело со стороны, и не удержался от смеха. Юнги быстро моргнул. Из-за покрасневшего носа мужчина выглядел ещё симпатичнее, чем обычно, и чувство, будто бы он пропустил что-то важное в цепочке мыслей Чимина, не отпускало его. — Мне очень жаль, но это просто так смешно. Видимо я настолько плохо себя чувствую, что уже не способен удержаться на двух ногах, — проговаривал он между порывами смеха, и Юнги нервно посмеялся в ответ. — Теперь я переживаю, что ты поранишься. Чимин махнул рукой и продолжил идти рядом с мужчиной, сказав: — Всё нормально, такое часто случается. — Ты не успокаиваешь. Они одновременно остановились около большой стеклянной двери. — Мы на месте, заходи, — Чимин толкнул тяжёлую дверь, но та не поддалась. Немного понаблюдав за чужими попытками, Юнги всё-таки решил помочь и сам открыл дверь, получив умилительное «спасибо» в ответ. В большом кафе было немного людей. Чимин поблагодарил Бога, что ничто не помешает ему насладиться тихими разговорами с музыкантом. Они заняли столик в задней части кофейни. — Сейчас мне жарко. Вероятно, это из-за неудачного и очень неловкого прыжка. Разве здесь не жарко? — спросил он, снимая свою верхнюю одежду и вешая её на спинку стула. Его взгляд окинул Юнги, который уже закатывал вверх рукава своего свитера. — Определённо, — согласился он и заметил, что всё внимание Чимина сосредоточено на его татуировках. — Нравятся? — спросил он, немного двигая рукой. — Они очень красивые, — он не мог оторвать взгляда. — Хочешь прикоснуться? — А я могу? — выдохнул Чимин. Это было настолько забавно и мило, что Юнги не сдержал улыбки, протягивая через деревянный столик Чимину свою руку. Тот с самым сосредоточенным выражением лица коснулся одной из нот, нарисованной на теле, потом провёл кончиками пальцев по другим татуировкам и наконец коснулся запястья, которое опоясывали бело-чёрные клавиши пианино. Слишком сильно погрузившись в изучение чужих татуировок, он и не заметил, как Юнги смотрел на его мягкие пухлые губы. — Послушай, я сыграю тебе песню, — сказал блондин, нажимая на татуированные клавиши. Юнги рассмеялся и приподнял брови, спросив: — Мне набить треугольник, чтобы ты сыграл на нём? Чимин шлёпнул его по руке, засмеявшись и заполняя пространство вокруг прекрасными переливающимися звуками. — Заткнись! У меня это очень хорошо получалось! — Не спорю, — усмехнулся Юнги с весельем, хорошо читаемом на его лице. — Что это значит? — внезапно спросил Чимин, возвращая своё внимание чернильным рисункам. Он провёл пальцем по небольшой надписи «Honsool» на внешней стороне запястья. — Название песни, которую я написал. — Ты пишешь песни? — в голосе промелькнуло удивление. — Тэхён хоть что-то рассказал тебе обо мне, прежде чем дать мой номер? — ответил вопросом на вопрос Мин с явным сомнением. — Не много, — Чимин улыбнулся, снова взглянув на татуировки. — Как обычно, — послышался вздох. — Я работаю продюсером и композитором в одной компании, — сказал он это как нечто обыденное, в то время как Чимин чуть не уронил свою челюсть на стол. — Боже, это потрясающе! Это большая компания? Ты работаешь на кого-то известного? Как ты пишешь песни? Боже мой, слышал ли я когда-нибудь твою песню, не зная об этом? — Чимин вдруг замолчал и смутился ещё больше. — Прости… — пробормотал он с извиняющейся улыбкой. — Не волнуйся, — качнул головой Юнги, увлечённый потоком интересных вопросов. — Компания довольно большая, одна из крупнейших в стране. Да, я пишу для известных людей, а вдохновляет меня почти всё вокруг. И да, могу с уверенностью сказать, что ты слышал хотя бы одну песню, написанную мной, — ответил Юнги. Через секунду он направил свой взгляд на кого-то позади него. Только Чимин хотел было развернуться, как услышал приближающиеся шаги, а секундой позже увидел справа от себя официантку, поэтому он убрал свою руку от Юнги, который на это просто улыбнулся. — Привет, Жасмин, — весёлым голосом поприветствовал мужчина и ему ответили с таким же энтузиазмом. — Привет, Чимин. Что я могу предложить тебе сегодня? — в своей обычной вежливой манере спросила знакомая. — Горячий шоколад и кусочек того восхитительного морковного пирога, который готовит твоя мама, пожалуйста. Жасмин кивнула, заставив свои длинные волосы колыхнуться, и записала заказ. — А для твоего друга? — добавила она, понимающе улыбнувшись Чимину, а после переключив внимание на второго мужчину. — Просто горячий американо, спасибо, — почему-то Чимин догадывался, что именно закажет Юнги. Это так подходило ему. — Скоро вернусь с вашими заказами. Оба кивнули девушке, а после снова посмотрели друг на друга. — Знаешь, тебе не нужно было так резко убирать свою руку от моей, — нарушил тишину Юнги, заставляя немедленно покрыться румянцем щёки Чимина. — Не хотел, чтобы тебе было неудобно, — пробормотал Чимин так тихо, что Юнги пришлось хорошенько прислушаться. — Это совсем не имеет значения для меня, — успокоили его, придав смелости вновь коснуться запястья, лежащего на коленях. — У нас свидание, так что, думаю, всё в порядке. Чимин почувствовал, как сердце пропустило удар. — У нас… что? — Я думал, что это довольно очевидно, — пожал плечами мужчина. — Тебе следует постараться, чтобы назначить мне свидание, — сказал Чимин, взглянув из-под ресниц на Юнги. — Неужели? Чимин кивнул и довольно мелодично протянул следующие слова: — Я не получал официального приглашения, так что это больше похоже на фальшивое свидание. — Фальшивое свидание? Жестоко с твоей стороны. — Пока ты прямо не попросишь меня пойти на свидание, пригласив, например, на ужин, то так и будет. — Ладно, ты прав, — согласился он, глядя на Чимина, касающегося его локтя. — У тебя есть ещё выше? — вопрос, который интересовал с самого первого момента, когда он увидел татуировки Юнги. Мужчина кивнул. — Можешь тогда показать мне? — Не думаю, что смогу показать тебе их здесь, — ухмыльнулся Мин. — Боже, — выдохнул Чимин, сильно ущипнув чужую руку и пытаясь скрыть свои покрасневшие щёки. Юнги зашипел от короткой вспышки боли, засмеявшись: — Становишься смелее, да? — Тише. Произнесённое слово заставило Юнги замолчать, а потом с новой силой рассмеяться и продолжить поддразнивать Чимина. — Тише? — Да, тише. Это работает с детьми, сработает и с тобой, — довольно решительно произнёс воспитатель. Юнги кивнул, скользнув языком по верхним зубам и пытаясь сдержать широкую улыбку, наблюдая за тем, как белокурый мужчина рассматривает одну из его татуировок. — Боже мой, почему у тебя на руке облако?***
В дальнейшем их «свидание» прошло не хуже. Юнги рассказал Чимину о каждой татуировке и о том, как устроен мир музыки, а Чимин в свою очередь ответил на все вопросы о работе и детях. Они пили горячие напитки и в итоге даже вместе съели кусочек пирога — Чимин нахваливал его несколько минут, а Юнги очень слабый человек, он никогда бы не смог отказать этим прекрасным глазам и мягким на вид губам. Юнги также не позволил Чимину заплатить, упомянув корейские традиции, где старший оплачивает еду, на что блондин лишь фыркнул и поблагодарил его. После этого они направились обратно к детскому саду, и Чимин почувствовал, как лёгкая печаль от скорого расставания с Юнги закралась в его сердце. Но им пришлось, и Чимин даже поцеловал его на прощание в щёку, заставив мужчину окаменеть на долгих пару минут и рассмешить этим Чимина. Мужчина чувствовал себя довольным сытым котом, войдя в кабинет, чтобы сесть за стол покончить с кое-какими документами. Большой запутавшийся внутри клубок из эмоций и счастливых мыслей о Юнги заставлял его иногда внезапно хихикать. Не раз он одёргивал себя и повторял перестать быть таким ребёнком и сконцентрироваться на работе, но так сложно было перестать улыбаться после восхитительно проведённого дня. Его мысли и сердце заполнены мельчайшими деталями, связанными с Юнги.***
Прошла ещё одна неделя, где они встречались на работе три раза. Чимин подумывал, что, возможно, Юнги наконец-то позовёт его на серьёзное свидание, но тот не предпринимал никаких попыток. Он приходил, флиртовал с ним до урока, после обучал детей музыке и флиртовал, уходя из детского сада. Да, это было оно. Не поймите неправильно, Чимину было достаточно просто знать, что им удастся встретиться, чтобы его день стал лучше, но сейчас он чувствовал своего рода горьковато-сладкий привкус происходящего. К приблизившейся очередной пятнице Чимин подготовил кое-что особенное, но для завершения проекта не хватало только разрешения Юнги. Поэтому, когда дети в классе разговаривали о песне с прошлого занятия, а Мин наконец-то появился на пороге и сказал «привет, Чимини», тот сразу задал интересующий его вопрос: — Да-да, привет. Мне нужно у тебя кое-что спросить, — протараторил он, похрустывая пальцами из-за нарастающего волнения, а после вытолкнул мужчину из класса. — Океей, — ответил он, ведомый из кабинета марионеткой в руках Чимина. — У тебя есть запасная гитара? Например, которой ты не пользуешься или которая тебе не нужна? Юнги нахмурился, задумавшись об этом. — Думаю, где-то была. Зачем она тебе? — Мне нужно было узнать это для одной задумки, так что… да… — неопределённо ответил он. — Что за задумка? Чимин посмотрел на него и внезапно пожалел обо всём сразу. — Нет, знаешь… Ничего, это, на самом деле, глупо. Забудь об этом, — сказал он, покачав головой. Лёгкое прикосновение к собственным рукам вдруг остановило неистовую нервную жестикуляцию. Длинные пальцы Юнги полностью обхватили его руки. Мужчина тихо шепнул «хэй», заставив Чимина поднять голову. — Расскажи мне, — попросил он мягким голосом, ласково поглаживая пальцы Чимина своими. Тот вздохнул и выпалил: — Я подумывал о том, чтобы позволить детям разрисовать одну твою гитару. Знаешь, чтобы они проявили творческий подход. Я бы сказал им, чтобы они нарисовали те чувства, какие они испытывают, слушая музыку. Но произнося это вслух, я понимаю, насколько глупо это звучит, так что просто забудь об этом, я не хочу, чтобы ты злился или ещё что похуже… — он оборвался на полуслове, когда Юнги улыбнулся и перебил: — Чимин, могу я тебя поцеловать? Воспитатель быстро моргнул. Воздух застрял где-то в горле, поэтому пришлось приложить усилия, чтобы сделать глубокий вдох. — Что? — переспросил он, наплевав на то, как глупо выглядит. Вопрос Юнги застал его врасплох, своей неожиданностью он убивал в себе весь смысл, поэтому Чимину нужно было убедиться, что ему не послышалось, что он понял всё правильно. — Могу ли я поцеловать тебя? — повторил Юнги, приближаясь. Губы Чимина приоткрылись, а глаза почти заболели от того, как широко они были раскрыты от испытываемого шока. — Ты меня спрашиваешь? — Мм… Спрашивать разрешения — моя самая большая проблема, — ответил он, заставив Чимина усмехнуться. — Ты такой глупый. — Мгм… Так я могу? Чимин кивнул, и губы Юнги прижались к его губам в мгновение ока. Он тут же почувствовал чужие руки на своей тонкой талии, когда сам обхватил ладонями лицо музыканта. Чимин улыбнулся в поцелуй, чувствуя разливающуюся между ними нежность, пока губы двигались в их собственном ритме. Юнги отстранился первым, а Чимин бессознательно потянулся за ним, становясь ещё ближе к мужчине. Тот усмехнулся, шепнув «жадина», заставляя Чимина закатить глаза и прижаться головой к плечу Юнги, немного опустив его, так как они были примерно одного роста. — Ты в порядке? — спросил старший, поглаживая по спине круговыми движениями. — Я прячусь просто потому, что не могу перестать улыбаться. Не хочу доставлять тебе удовольствие лицезреть, что ты со мной сделал, — приглушённо пробурчал он куда-то в пальто Юнги. Мужчина громко засмеялся, пригладил рукой волосы Чимина и оставил поцелуй на макушке. — Ты можешь взять мою гитару, — внезапно сказал он, заставляя Чимина поднять голову. — Что ты имеешь в виду? — Для реализации твоей идеи, — продолжил мужчина, всё ещё удерживая руку на спине Чимина. — О нет, я не могу её принять. Ты пользуешься ей каждый раз. Должно быть, она драгоценна для тебя, — блондин покачал головой. — Именно. Поэтому я и думаю, что она подойдёт для твоего проекта. Я бы хотел, чтобы дети рисовали на ней, — подтвердил он, получив недоверчивый взгляд Чимина. Юнги для убедительности ещё раз кивнул, мол, нет никаких проблем, и почувствовал на себе крепкие объятия Чимина и несколько мягких поцелуев в губы, на которые он с удовольствием ответил. — Давай расскажем детям отличные новости, — воскликнул Чимин, в припрыжку направившись в класс.***
Юнги, должно быть, в прошлой жизни спас страну, потому что в этой жизни ему никак не могло повезти с Пак Чимином. Пак Чимином, который помогал ребёнку умыться от красной краски, улыбался ему и смотрел, как он убегает с небольшим пятнышком краски на носу. Да, страна или, быть может, целый континент. Одно из двух, определённо. Чимин улыбнулся ему с другого конца комнаты, Юнги в ответ весело кивнул и на его лице отразилась улыбка, скрыть которую он не мог из-за этого небольшого обмена нежными взглядами. Мужчина собирался перемотать этот момент в своей голове ещё пару раз, но один ребёнок вдруг потянул его за рубашку. — М? — Юнги, я не могу нарисовать сердечко, — ребёнок надулся, разочарованно указывая на свой кусочек на гитаре, которая лежала на застеленном бумагой полу. — Хочешь нарисовать сердечко? — мальчик грустно кивнул. — Хорошо, иди сюда. — Он сел на пол рядом с ним, а после посадил к себе на колени. — Просто повторяй за мной, хорошо? Взяв мальчика за руку, Юнги помог нарисовать маленькое красное сердечко на корпусе некогда чёрной гитары. Сейчас она была разрисована различными цветами, сердечками и звёздами. Мин улыбнулся мальчику, когда тот начал хвастаться остальным своим прекрасным рисунком, и проводил его взглядом, когда тот пошёл мыть руки. Юнги взглянул на других сосредоточенных на рисовании детей и его сердце сжалось от этой прекрасной сцены. Он смотрел, как последняя девочка пыталась пальцами нарисовать солнце и облако, а после Чимин привлёк её внимание и сказал, что пришёл её отец. Малышка махнула ему рукой и крикнула: — Пока, Юнги! Пока, мистер Пак! — это был последний раскатившийся в классе звук. Юнги закрывал крышки некоторых тюбиков краски, когда Чимин вернулся из коридора и сел рядом с ним. — Это было очень мило с твоей стороны, — прошептал он, взглянув на гитару и положив свою руку на тыльную сторону ладони Юнги, которая лежала у него на колене. — Ты придумал это, — он взял мягкую белокурую прядь волос и задумчиво накрутил её на палец. — Мне жаль твою гитару, — Чимин с сожалением взглянул на инструмент, лежащий перед ними, и услышал фырканье музыканта. — Перестань об этом беспокоиться, я просто куплю ещё одну. — Нет, пожалуйста, позволь мне хотя бы отплатить тебе за это, — серьёзное выражение возникло на милом лице, когда он сказал это. — Подойди сюда, — проигнорировав странные слова Чимина, мужчина подтянул его к себе за бедро, усаживая между раскинутыми ногами. — Перестань говорить глупости, пожалуйста. Чимин надулся, скрестив руки на груди. — Просто говорю… — Не беспокойся об этом. Я хотел это сделать, я ни о чём не жалею. Не могу просто, потому что Мона посвятила целый час, чтобы нарисовать эту идеальную звезду, — эти слова заставили их двоих рассмеяться, а после Юнги удобно уместил свой подбородок на плече Чимина. — Тебе тоже надо что-нибудь нарисовать на ней, понимаешь? — прошептал он блондину на ухо, заставляя тело Чимина вздрогнуть, покрывшись мурашками. Пак ничего не ответил, а просто потянулся к тюбику коричневой краски, валяющейся рядом с ним, после выдавил небольшую каплю себе на палец и посмотрел на Юнги, немного повернув голову в сторону, и спросил, кивком указывая на свой палец: — Угадай, что я нарисую? Юнги хмыкнул, прижимая обе руки к талии Чимина, чтобы облегчить тому доступ к музыкальному инструменту. Пак нарисовал одну небольшую дугу, после рядом ещё одну такую же, заставляя Юнги нахмурится. Затем светловолосый воспитатель соединил два полукруга ещё одной плавной изогнутой линией. — Боже, пожалуйста, — тело Юнги задрожало от смеха, когда Чимин закончил набросок и прижался спиной к груди мужчины. Чужой искренний смех привёл его в ступор. — Что? Это мило! — защищался Чимин, разглядывая маленького бурого медведя на уже совсем не чёрной гитаре. — Да, согласен, — он оставил поцелуй на беловолосой макушке и крепко обнял. — Ты тоже. — Ох, заткнись, — ответил Чимин, тыкнув локтем в живот Юнги. — Кстати, у меня есть ещё одна просьба, — внезапно сказал он, будто только что вспомнил об этом, и Юнги не почувствовал ни капли неловкости, когда мысленно ответил: «Ты можешь получить всё, что хочешь», но в действительно просто промычал, давая знак Чимину продолжить: — Могу я разукрасить твои татуировки? Юнги был очень доверчивым и слишком гейским геем. Для него было невозможно безвозвратно целиком и полностью не увлечься блондинистым красавцем-воспитателем, который помогал детям кушать и который просил разукрасить его татуировки. Так что, да… Он кивнул болванчиком, вмиг разучившись использовать слова и говорить через рот, когда Чимин взволнованно схватил его за руку и устроился поудобнее, лицом к Юнги. Уже через пару минут Чимин сосредоточенно заполнял контур облака на чужом предплечье, очаровательно дуя губы. Музыкант откровенно улыбался, не имея возможности скрыть довольное выражение лица. В его руках Чимин казался ещё меньше, крошечные пальцы держали руку Юнги на месте, когда он указательным пальцем наносил краску. — Ты можешь показать мне другие татуировки сейчас? — высокий голос Чимина заставил мужчину вернуться в реальность. Несколько секунд он провёл в замешательстве, а после согласно кивнул, немного отстраняясь и снимая коричневый свитер, оставаясь в одной чёрной футболке с логотипом какой-то рок-группы. Только он собирался как-то оправдаться за свой вид шестнадцатилетнего подростка, прося игнорировать это, но Чимин был слишком занят разглядыванием тонкой руки, где татуировки покрывали и бицепс мужчины. — Я так сильно хочу прикоснуться к ним прямо сейчас, — прошептал он, и Юнги не смог сдержать весёлого смешка. — Ты можешь, — и этих слов было достаточно, чтобы Чимин коснулся пальцами чёрных чернил. — Ого, сколько же их! Было больно? — Не совсем. — Даже здесь? — указывая на внутреннюю сторону локтя. — Даже там. — Они все чёрного цвета? — Юнги в ответ согласно промычал. — Когда ты набил первую? — В восемнадцать или около… В Тэгу. — Разве это не незаконно в Корее? — нахмурился Чимин. Юнги поднёс указательный палец к губам и выдохнул «Шшш», заставляя Чимина хихикать. — Это так круто, Юнги. — Я рад, что они тебе нравятся, — сказал он, почувствовав, как Чимин уже нанёс ещё один мазок краски, на этот раз ярко-красной. — Хочу раскрасить розу, которая у тебя здесь, — осведомил он, просто поделившись информацией и не давая Юнги возможности что-то возразить. Во всяком случае, не то чтобы он стал это делать. Так что Юнги просто поцеловал его: легко прикоснулся к невероятно мягким губам Чимина, заставляя того мгновенно покраснеть и спрятать лицо, прижавшись лбом к плечу мужчины и громко выдохнув. — Хочу когда-нибудь накрасить твои ногти.***
Прошла неделя с небольшого, окружённого красками и короткими разговорами, милого момента в классе, и Тэхёну наконец-то удалось убедить Чимина самостоятельно пригласить на настоящее свидание музыканта, поскольку другой, казалось, полностью забыл об этом. Для этого потребовалось собрать в себе всю смелость. Он решил просто спросить Юнги об этом, когда тот в очередной раз будет дожидаться его за пределами школы с горячим шоколадом в руке. Кажется, у того это вошло уже в привычку. А пока на работе Чимин расставлял игрушки по своим местам. Пройдя мимо разрисованной гитары, которую единогласно было решено повесить на стене в классе, он подошёл к белой книжной полке и поставил наверх две книги. Чимин отправил детей спать после обеда, поэтому сейчас, услышав хихиканье, доносившееся из коридора, он нахмурился. Воспитатель вздохнул, уже готовясь несколько минут объяснять важность сна, когда все его воспитанники вошли в комнату, пряча что-то за спинами. Хихиканье заполнило до этого безмолвный класс. — Что вы, ребята, делаете? Дети, продолжая хихикать, протягивают ему новую гитару Юнги, которую тот купил неделю назад, когда предыдущую повесил в этом классе. Но… урок музыки Юнги уже закончил, поэтому Чимин растерялся, увидев гитару в руках детей. Он подошёл ближе и опустился перед ними на колени, чтобы взять инструмент в руки, потому что дети активно намекали ему на это. Его внимание привлекло что-то красочное, контрастирующее с тёмным гитарными регуляторами. Чимин перевернул её и у него перехватило дыхание. Ярко-жёлтым размашистым почерком детей была чётко написана фраза, заставившая сердце быстро забиться в груди. «Хочешь пойти со мной на настоящее свидание?»***
— Ты был близок к тому, чтобы разрыдаться, перестань мне лгать. — Не был! Зачем ты выдумываешь? — он слегка хлопнул второго по обнажённой груди. Правая рука Юнги сильнее сжала чужую талию. Чимин сидел у него на коленях, держа вторую его руку в своей. — Перестань шевелиться, ты всё испортишь, — заныл Чимин, аккуратно покрывая нежно-розовым лаком ногти музыканта. — Ты буквально сидишь на моём члене, так что извиняй, если мне нужно устроиться поудобнее, — фыркнул Юнги в ответ, недоверчиво склонив голову и кинув взгляд в большое окно своей спальни. — Продолжай жаловаться на то, что я сижу на нём, и этого больше никогда не произойдёт, — пригрозил Пак, крепче сжимая облачённые в джинсы миновские бёдра. — Паршивец, — пробормотал в ответ, тем не менее снова переводя взгляд на Чимина, с улыбкой на лице наблюдая за тем, как блондин, накинувший на стройное тело лишь большую белую футболку Юнги, старательно наносит лак на его ногти. — И-и-и… готово! — воскликнул Чимин, закрывая лак и швыряя его на кровать. — Посмотри на это! — добавил он, хватая его руку и показывая Юнги с широко раскрытыми глазами. — Они действительно красивые, солнце, — и получил в ответ широкую довольную улыбку. — Да-да. Детям они понравятся. Мона определённо захочет раскрасить их цветами радуги. — Я бы разрешил ей, — пожал плечами Юнги, позволяя своим рукам снова обвить идеальную талию Чимина, но сразу отдёрнул их как получил удар по левому предплечью. — Я не дам тебе испортить моё искусство. Дай им для начала высохнуть, дурак, — ударил ещё раз, заставляя Юнги вскрикнуть. — Это преступление на почве ненависти, — сказал он, глядя прямо на Чимина, который закатил глаза. — Ты справишься. Ты ведь большой мальчик, — он прижал руки к груди Юнги и опустился ниже. Второй немедленно приоткрыл губы и встретил мягкие губы блондина чувственным поцелуем.***
Спустя несколько месяцев, находясь на работе, Чимин получил сообщение от Юнги, в котором была ссылка на Spotify, заставившая его нахмуриться. Он быстро нажал на неё, уголки его губ приподнялись в нежной улыбке, а тепло разлилось по всему телу, когда он прочитал заголовок. «BabyPink»