Сирень

— Я уже знаю, кем я стану в будущем, — гордо сказал маленький альфа, сидя на небольшой скамейке во дворе одного из жилых домов города. Лёгкий ветер трепал и без того запутанные темные волосы, забираясь под лёгкую светлую рубашку, но мальчишка не обращал внимания на мелочи. В глазах горела решимость и совсем небольшая доля детской наивности. — Кем? — удивленно спросил светловолосый омега, сидящий на качелях прямо напротив альфы, широко раскрыв свои и без того большие глаза, в которых читалось чистое любопытство. — Военным. Как мой дедушка, — альфа скрестил руки на груди и уверенно посмотрел прямо в глаза омеге. — Буду защищать нашу страну. — Ухты, — восхищённо пропел младший, даря альфе широкую улыбку. — Тогда, я тоже буду военным и буду защищать тебя, Гуки — радостно изрёк омега и спрыгнул с качели. — Дурак, омеги не могут воевать. Да и что ты делать там будешь? Только под ногами мешаться, сиди дома лучше, — Чонгук скрестил руки на груди и грозно посмотрел на стоящего рядом омегу. — А я оденусь как альфа и смогу воевать. — Тот неуверенно взглянул на Чона и поджал губы. В его голове план выглядел безупречно, да и кто вообще посмел бы разлучить Тэхёна с его самым лучшим в мире другом? — В армию кого попало не берут и тебя сразу же вычислят, — альфа поднялся со своего места и развернулся, после чего ушел, оставив позади себя расстроенного омегу. — А я все равно что-нибудь придумаю! — В догонку крикнул омега и побежал в сторону своего дома, ни на секунду не убирая грозную гримасу со своего лица. Ветер все так же гонял упавшие на обочины листья, унося с собой последние теплые деньки. Шесть лет спустя. Холодный ветер неприятно касался открытых участков кожи, посылая колючие мурашки по всему телу. Небо заполонили полные угрюмые грозовые тучи, готовые вот-вот взорваться проливным дождем. Казалось, будто всегда царствует такая погода, прямо под стать этому мрачному месту. Вокруг тишина, прерываемая лишь тихими завываниями холодного ветра и редкими раскатами грома. Тэхён стоит на территории кладбища и мелко дрожит. Слез уже нет, они высохли, оставляя после лишь пустоту и тупую боль где-то глубоко внутри. Перед ним две ещё совсем свежие могилы. С портретов ему улыбаются родители, будто живые, будто не лежат сейчас под землёй, навеки сокрытые от всего мира. Тэхену кажется, руку протяни, и он снова коснется щеки папы, ощутит под пальцами его нежную кожу и поймает улыбку, сожмет крепкую руку отца, а после кинется тому в объятия. Тэхёну все ещё кажется, что это просто ошибка и сейчас он вернётся домой, где его встретят любимые родители, а после они вместе посмеются над всем этим. Вот только головой он прекрасно все понимает. Страна потеряла ещё двух ни в чем неповинных людей. Тэхён потерял смысл жить и двигаться дальше. Сзади послышался звук чьих-то осторожных шагов, после чего их хозяин остановился в нескольких метрах от омеги. Тэхену не нужно оборачиваться, чтобы понять, кто стоит за спиной. Этот запах он узнает среди тысяч других. Этот запах единственное, что все ещё удерживает его в этом мире. Единственное, ради чего Тэхён просыпается каждое утро с того дня. Кажется, прошло уже чуть больше недели. Он ещё раз проводит рукой по гладкому мрамору надгробия и смахивает одинокую слезу. В первые дни он рыдал без перерыва, практически не выходя из дома, который все ещё хранил родные запахи. Теперь ему возвращаться не хочется, теперь кажется, что дом здесь. Среди множества надгробий и пугающей до дрожи тишины. Тэхён выпрямился, все ещё не отрывая взгляда от могил. — Я решил. — собственный голос среди этой тишины показался слишком громким, неправильным, непривычно хриплым. — Я буду военным доктором. Чонгук, стоящий позади, молчит, прожигая тонкую спину холодным взглядом. Ему сказать нечего, омега все равно не послушает. Никогда не слушал. Тэхён медленно поворачивается, вонзая взгляд прямо в альфу. Несколько секунд глаза в глаза, после чего омега уходит, оставляя после себя едва различимый, только начавший проявляться, запах сирени. Чонгук несколько секунд буравит надгробия взглядом, не замечая, как по щеке скатывается одинокая слеза. Он наклоняется и тихо оставляет два букета с гвоздиками. Отходит и кидает взгляд на оставшийся у него в руках букет — в нескольких метрах отсюда могила дедушки. Восемь лет спустя. Чонгук лежал на кровати, получив наконец долгожданный отдых. Ещё свежие раны неприятно саднили, но уже не приносили того дискомфорта, что днём ранее. Перед глазами все ещё проносились недавние события, не давая уснуть. Перед глазами все ещё поле боя и нескончаемое число врагов. Кровь и смерть стали неотъемлемой частью жизни, его спутницей ещё ни на один год. И Чонгуку было страшно лишь от мысли о том, что он начинает привыкать к этому. Война, длящаяся уже, казалось, вечность, все не кончалась, оставляя после себя горы трупов и людские страдания. За свою короткую жизнь Чонгук успел увидеть многое, потерять немало близких и встретиться с ней лицом к лицу. Ему хочется верить, что, когда все закончится, он останется прежним, не потеряет себя, как многие другие до него. Вот только с каждым убитым врагом надежда угасает, оставляя после себя лишь жалкие осколки и затвердевшие рубцы глубоко в сердце. Отчётливый запах сирени, которым пропитался буквально каждый уголок собственной комнаты, заставляет альфу раздражённо прикрыть глаза. Этот омега снова спал на его кровати, пока Чонгук был на поле боя. Сколько альфа себя помнил Тэхён всегда был рядом с ним. Один двор, одна школа, а сейчас одна работа на двоих. Омега работает на военной базе доктором, в то время как Чонгук является ее солдатом. Тэхён заполнил буквально все пространство вокруг, не давая свободно вздохнуть. Ким откровенно напрягал своим постоянным присутствием, навязчивостью и чрезмерной опекой, осложняя и без того нелегкую жизнь Чонгука. С самого детства Тэхён постоянно таскался рядом, ходил за альфой по пятам и пытался вторгнуться в его личное пространство. Одиночка по своей природе Чонгук до сих пор не может привыкнуть к слишком тактильном омеге и его странностям. Несмотря на много дискомфорта, которые приносит Тэхён, Чонгук все же дорожит давним другом. Он, пожалуй, единственное, что осталось с его жизни «до». Альфа глубоко вздохнул, отгоняя все лишние мысли и снова прикрыл глаза. Усталость после сложного задания всё-таки дала о себе знать и он провалился в сон. В комнату тихо постучали, после чего дверь медленно открылась, впуская внутрь светловолосого омегу. Лёгкая улыбка тронула его губы, когда он увидел альфу, лежащего на кровати целым и невредимым. Тэхён неспешно подошёл к Чонгуку и сел на стул возле него. Альфа хмурил свои густые брови во сне и нервно дёргался время от времени. Его крепкая грудь часто вздымалась, а дыхание участилось, заставляя и без того взволнованного омегу беспокоиться за состояние друга. Тэхён протянул свою тонкую кисть и длинными пальцами слегка погладил Чонгука по голове, после чего тот немного расслабился. Мягкие волосы приятно щекотали подушечки пальцев, а вид спящего альфы пробуждал бабочки внутри живота. Тэхён переместился чуть ниже, провел ладонью по широкому лбу, где залегли глубокие складки, обвел контур острых скул и подбородка, задержавшись на маленьком шраме на щеке, после чего добрался до красивых розовых губ, сжатых в тонкую полоску. Как бы ему хотелось забрать всю боль этого альфы, как бы хотелось, чтобы того не беспокоили кошмары, которые не дают спать по ночам. Он замер всего на несколько мгновений, любуясь родными чертами, как глаза напротив вдруг распахнулись, удивлённо уставившись на омегу. Тэхён тут же отскочил, как только понял, сколько жалких сантиметров осталось между их лицами, и густо покраснел. Чонгук медленно поднялся, не отрывая глаз от омеги, после чего сел на кровати. — Сколько раз я говорил тебе не пробираться ко мне в комнату пока я сплю? — глубоко вздохнув, альфа устало потер красные от недосыпа глаза. — Я хотел лишь удостовериться, что ты в порядке. — Тэхён закусил нижнюю губу и виновато опустил взгляд на свои руки. — Я правда не хотел тебя будить, прости. Альфа снова шумно вздохнул и закатил глаза. — Иди уже, кажется, твоя смена давно закончилась. Нечего тебе шастать среди солдат в такое время, — Чонгук поднялся с кровати и подошёл к небольшому столику, чтобы сделать себе кофе. — Прости, — омега поднялся со стула и подошёл к двери, — Но я правда рад, что с тобой все хорошо, береги себя. — Прошептал он, после чего вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Альфа лишь молча насыпал ароматный порошок в чашку и хмыкнул, взглянув на часы. Полпервого ночи. *** — Думаю, не стоит тянуть. — Средних лет бета тяжело вздохнул и поднял голову на сидящих за столом сотрудников, — Вам предстоит отправиться на 95-ю базу в качестве врачей. — В кабинете повисла оглушающая тишина, будто мужчина зачитал смертный приговор каждому. А, может, так оно и было. Все в этой комнате понимали, что их ждёт на этой базе. Одна из самых горячих точек, место, где каждый день умирает немыслимое количество людей. Отправляться туда в качестве солдата — идти на верную смерть. И даже для врачей это место является очень опасным. Тэхён знал это не понаслышке. Омега смотрел на свои ладони, лежащие на коленях, и внимательно слушал главного врача, закусив нижнюю губу. Не было смысла поддаваться панике, умолять остаться, ведь там все ещё были люди, нуждающиеся в его помощи, в помощи доктора. Тэхён глубоко вдохнул, заталкивая липкий страх глубоко внутрь. Выходило откровенно паршиво. Он прекрасно понимал, что ждёт его там ад на земле, по другому базу номер девяносто пять не назвать. Выйдя из кабинета главного врача, омега замер на месте, прокручивая слова беты в голове. Сердце в груди отчаянно билось, все ещё не могло успокоиться после услышанных новостей, а руки немного дрожали. Кто-то легко коснулся плеча Кима, заставив того вздрогнуть. Обернувшись, он увидел Джина — омегу, работающего врачом вместе с Тэхеном. — Мы справимся, — прошептал Джин и нежно улыбнулся, заключая Кима в свои объятья. — Конечно, — ответил тот, после чего Джин легко погладил омегу по спине и, развернувшись, ушел. Тэхён сжал руки в кулаки и натянул на лицо дежурную улыбку, стараясь не думать о худшем. Ему есть ради кого жить, поэтому омега не собирается сдаваться так легко. Он медленно прошел в сторону своей комнаты, откинув все мысли в сторону. *** Сомкнуть глаза ночью Чонгуку так и не удалось, поэтому он просто бесцельно шатался по комнате, не зная чем заняться. Лишь под утро усталость взяла верх и он смог уснуть на несколько часов. В столовой во время завтрака к его большому удивлению Тэхена не было, отчего в голову альфы прокрадывались предательские мысли о том, что омега, может быть, обиделся после чонгуковых немного грубых слов. Завтракать в одиночестве было непривычно, даже немного странно. Не слышать звонкого голоса омеги, не видеть его широкой улыбки, которая всегда оставалась таковой, несмотря на то, что творилось вокруг. Завтрак в тишине почему-то не принес должного спокойствия. Поэтому, когда Чонгук во время обеда увидел Тэхёна за их общими столиком, где-то внутри он почувствовал облегчение, будто все вдруг встало на свои места. Молча, как и всегда, альфа сел напротив и принялся за еду, практически не поднимая головы на омегу. На удивление Тэхён не промолвил и слова, отрешённо смотря куда-то в сторону, практически не прикасаясь к собственной тарелке. Он выглядел слегка потерянным или даже грустным. Где-то в глубине шоколадных глаз залегло что-то тяжёлое, не дающее покоя. Альфа отложил вилку в сторону, заставив омегу вздрогнуть от неожиданности. — Скажи честно, ты обиде... — Меня отправляют на 95-ю, — перебил омега, облизнув пересохшие губы, и перевел серьезный взгляд на альфу. Чонгук замер на месте, переваривая услышанную информацию. Слова Тэхена на повторе звучали в голове Чона, будто заезженная пластинка, но тот никак не мог вникнуть в суть. — Что? — хриплым голосом спросил альфа, ища во взгляде Тэхена хотя бы намек на шутку. Вот только омега выглядел предельно серьезно. — Там сейчас проходят основные бои, очень много раненых, врачей не хватает, поэтому нас пришлют на помощь. — Выдавил из себя Тэхён, не зная, куда себя деть под прожигающим взглядом альфы. — Когда? — Послезавтра, — выдохнул омега и попытался улыбнуться, — Не думаю, что задержусь там надолго. Гуки, только у меня есть к тебе одна просьба. — Тэхён как-то печально взглянул на Чонгука, после чего снял с себя кулон, висящий на шее. — Возьми его, а когда я вернусь, отдашь мне назад, ладно? — В глазах омеги читалась мольба, и Чонгук как заворожённый протянул ладонь, в которую омега тут же вложил свой кулон, слегка дотрагиваясь кончиками пальцев до кожи Чона. Альфа опустил взгляд на украшение — фиолетовый камушек в форме сердца, который Тэхён никогда не снимал. Это было последним подарком его родителей. Чонгук сжал кулон в руке, не в силах отказать омеге. Он понимал, зачем тот его отдал. Вот только от понимания внутри разливалась жгучая боль, подавить которую Чонгук был не в силах. Отпускать омегу отчаянно не хотелось. Вот только он понимал, что Тэхён не будет спрашивать разрешения. Не будет слушать. Пока есть нуждающиеся в его помощи, омега никогда не отступит. Пусть это и угрожает его собственной жизни. Чонгук снова посмотрел на светловолосого омегу. В глазах напротив — печаль, растерянность, немного страха, но ни капли сожаления. В глазах напротив — твердая уверенность в своих словах и действиях. *** На улице погода прямо под стать настроению: такая же мрачная и холодная. Морозный ветер забирается под расстегнутую камуфляжную куртку, заставляя поёжиться и засунуть руки в карманы. Чонгук стоит возле нескольких машин, которые с минуты на минуту должны отправить военных врачей на другую базу. В нескольких шагах от него Тэхён обнимается с коллегами и знакомыми солдатами, после чего, завидев альфу, направляется прямо к нему. — Ты пришел, — лёгкая улыбка на розовых губах и румянец на щеках. То ли от холода, то ли от стоящего напротив альфы. — Что же, до встречи? — скорее спрашивает Тэхён, а улыбка его немного меркнет. Чонгуку хочется кричать. Чонгуку хочется забрать этого омегу и не отпускать туда, где каждый неверный шаг может забрать его хрупкую жизнь. Такое с ним впервые. — У меня есть к тебе еще одна маленькая просьба, — омега неловко отводит взгляд и нервно проводит языком по губам. — Когда я вернусь, сходишь со мной на свидание? Всего одно. Альфа внимательно, даже как-то жадно вглядывается в хорошо знакомые черты лица, будто боится забыть, боится больше их не увидеть. Почему-то в этот момент омега кажется особенно прекрасным со своим этим обжигающим взглядом и полуулыбкой. — Хорошо, я схожу с тобой, — наконец говорит альфа после нескольких секунд молчания. — Береги себя. — Чонгук не может сдержать неожиданный порыв и, резко поддавшись вперёд, сжимает удивленного омегу в крепких объятьях. Запах сирени кружит голову, и Чонгук вдыхает его, будто в последний раз. Хрупкое тело в руках расслабляется, и он чувствует на спине чужие пальцы, обвившие его талию. Холодный нос утыкается в шею, а длинные ресницы, из-под которых пробирается влага, щекочут кожу. — Черт, Тэхён, просто береги себя. — Неужели так хочешь со мной на свидание? — шутливо спрашивает омега, после чего вдруг всхлипывает. Несколько хрустальных слезинок падают на землю, но улыбка не сходит с его губ. Он проводит ладонью по лицу Чонгука, и, приблизившись на мгновение, целует в маленький шрамик на щеке. Кто-то зовёт Тэхена по имени и тот уходит, подарив напоследок нежную улыбку. Чонгук стоит на улице до тех пор, пока последняя машина не скрывается из виду. Тэхён звонит несколько раз в неделю и Чонгук замечает, что сам ждёт этих звонков. Голос омеги всегда уставший и не такой радостный, каким привык слышать его Чонгук, но и этого хватает, чтобы удостовериться, что омега в порядке. Без Тэхёна стало слишком пусто, будто у альфы забрали что-то очень важное. Запах сирени на его подушке практически полностью рассеялся. Спустя несколько недель звонки от Тэхена начали приходить все реже, а то и вовсе перестали. Волнение внутри все увеличивалось, пока однажды ночью телефон вдруг не зазвонил, отображая на дисплее знакомые цифры. — Привет, Гуки, — голос Тэхёна был очень уставшим и немного хриплым и Чонгук не сразу понял, что снова может слышать его. — Прости, что так поздно, только освободился. — Привет, — сон ушел буквально за несколько секунд и Чонгук сам не заметил, как начал улыбаться. Омега извинился, что так долго не звонил, после чего начал рассказывать о своей работе на чужой базе. Голос омеги действовал, как успокоительное, и Чонгук прикрыл глаза, слушая его. — Тэхён, я… — начал было Чонгук, когда между ними повисла тишина. — Ой, прости, мне нужно идти, я позвоню тебе завтра, — вдруг сказал омега и тут же отключился, даже не попрощавшись. Чонгук и сам не знал, что хотел сказать Тэхёну, если бы тот не перебил его. Что-то внутри Чонгука изменилось, он сам изменился. Образ омеги перед глазами приятно согревал и, отложив телефон в сторону, альфа снова погрузился в крепкий сон. А утром Чонгук узнал, что ночью на 95-ю базу было совершено нападение. Альфа со всех ног побежал на улицу, где уже прибывали автомобили с выжившими на той базе людьми. В толпе Чонгук отчаянно пытался отыскать знакомую светлую макушку. С машин все выходили врачи и раненные солдаты, вот только его не было. Среди десятков ароматов альфа почему-то не мог уловить родной запах сирени. Чон вглядывался в каждое лицо, в надежде увидеть знакомые шоколадные глаза. Из последней машины вышел Джин и, завидев Чонгука, сразу же направился к нему, игнорируя подходящих к нему людей. Остановившись прямо напротив альфы, тот посмотрел на него нечитаемым взглядом. — А где Тэхён? — дрогнувшим голосом спросил Чонгук, прерывая повисшую тишину, — Джин, где Тэхён? — Он спас столько людей, Чонгук, — надрывно прошептал Джин, смотря куда-то вдаль, мимо альфы. — И спасал до самого конца. — Глаза омеги мгновенно наполнились слезами, после чего тот прикрыл рот дрожащими руками. Чонгук неверяще расширил глаза и отшатнулся от омеги. — Нет… Ты шутишь… — Чон зарылся руками в волосы и издал нервный вскрик. — Прости…- горько прошептал Джин, не в силах посмотреть в глаза альфе. Спустя несколько бесконечно долгих секунд омега потянулся к карману своей сумки и вытащил оттуда немного смятый конверт, — Вот, — он протянул его Чонгуку, — Тэхён сказал отдать тебе, если… Если не вернётся. Чонгук уставился на бумажку, сжатую в руках Джина и не мог заставить себя ее забрать. Где-то внутри альфа все ещё верил, что Тэхён жив, что это просто какая-то ошибка, что совсем скоро он выбежит из машины и кинется Чонгуку в объятья. Что альфа зароется носом в светлые волосы и вдохнет родной запах, после чего услышит теплое «Гуки» и получит самую очаровательную улыбку. Она будет немного усталой, уже не такой яркой, но обязательно очень теплой и бесконечно знакомой. На миг ему показалось, будто он почувствовал совсем слабый запах сирени, будто Тэхён стоял прямо перед ним, смотря своими огромными шоколадными глазами. Чонгук протянул руку, чтобы коснуться бархатной кожи, как призрак тут же рассеялся, оставляя после себя лишь горькую боль в районе сердца. Перед ним все так же протянутая рука Джина и помятый конверт, адресованный альфе. Дрожащей рукой Чон взял конверт и провел по бумаге кончиками пальцев. «Чонгуку» — гласила маленькая подпись внизу, написанная знакомым аккуратным почерком. Джин в последний раз взглянул на альфу, после чего ушел, оставляя того в одиночестве стоять посреди улицы. Ноги сами занесли Чонгука в комнату омеги, ключ от которой Тэхён давно отдал альфе. Стены все ещё сохраняли родной запах сирени, который Чонгук уже давно не чувствовал в своей комнате. Он и не помнит, когда в последний раз был здесь. Все внутри напоминало омегу, заставляя сердце болезненно сжиматься. Чонгук прошел внутрь комнаты и сел на кровать, которая, как всегда, была идеально заправлена. Альфа провел рукой по белому покрывалу и обнял мягкую подушку, которая хранила в себе запах Тэхена. Письмо, лежащее в руке, обжигало, дарило почти физическую боль. Чон аккуратно, чтобы не повредить, открыл конверт и достал оттуда сложенную вдвое бумажку. Сердце вновь забилось вдвое быстрее, а в горле застрял комок, не дающий свободно вздохнуть. Дрожащими пальцами Чонгук развернул письмо и начал жадно вчитываться в буквы. «Привет, Гуки, Если ты читаешь это письмо, значит, меня уже нет в этом мире. Надеюсь, тебе не очень больно, я бы не хотел видеть твои слезы. Это так странно — писать об этом, ведь сейчас я жив и вполне здоров. Я так много хочу сказать тебе, но, боюсь, у меня не так много времени. Может быть, я слишком самонадеян, но я желаю, чтобы это письмо никогда не попало в твои руки. Мой милый Гуки, ты — единственный, ради кого я просыпался каждое утро, единственный, чью улыбку я хотел бы видеть каждое мгновение. Ты очень дорог мне, правда. Может, я никогда не говорил этого, но я хочу, чтобы ты знал. Спасибо, что находился возле меня все это время. Я не знаю, что стало бы со мной, не будь тебя рядом. Надеюсь, мы смогли поговорить, до того, как я… Если перед смертью я услышал твой голос, значит не такая уж она и страшная. Когда я так думаю, становится легче. Страшно ли мне? Честно говоря, нет. Может быть совсем немного. Но мысли о тебе не дают мне впасть в отчаяние. Как бы мне хотелось увидеть твою улыбку ещё хотя бы один раз. Прости, что не сдержал слово и не уберёг себя. Я просто надеюсь, что моя жертва спасла кому-нибудь жизнь. Жаль, что мы так и не сходили с тобой на свидание. Я уверен, оно было бы лучшим в моей жизни. Думаю, тебе будет немного трудно первое время, но не смей опускать руки. Живи полноценной жизнью, насколько это возможно. Как бы я хотел увидеть конец войны, но мне, видимо, так и не суждено. Надеюсь, хотя бы ты его увидишь. Живи, Гуки, ради меня и ради тех людей, которых ты можешь спасти. Я так сильно люблю тебя, Чонгук. Прости, что не успел сказать это лично. Навеки твой. В каждой из жизней. Тэхён.» Чонгук и сам не заметил, когда первая слеза упала на бумагу. Он перечитывал несколько раз, пока буквы совсем не размылись перед глазами. Боль, не моральная — физическая, пронзила все тело, будто раскалённая лава. Чонгук издал первый всхлип, после чего содрогнулся в беззвучных рыданиях, обняв чужую подушку. Внутренности будто бы вынули, а после выбросили на землю. Альфа достал маленький фиолетовый кулон, лежащий в кармане штанов, и крепко сжал в руке. Перед глазами — светловолосый омега с шоколадными глазами и квадратной улыбкой. Чонгук прижал ладонь к груди, чтобы проверить есть ли сердцебиение. Он больше не чувствовал себя живым. С левой стороны послышались короткие удары. Вот только все это было ложью. Потому что сердце Чонгука перестало биться в тот момент, когда Тэхён навеки закрыл свои глаза. — Я тоже люблю тебя, — совсем отчаянное, хриплое, сказанное в пустоту. Чонгук сильнее обнимает промокшую от слез подушку и зажмуривает глаза, в надежде больше никогда их не открыть. Ветер пробирается сквозь открытое окно, унося прочь остатки аромата сирени. Во сне Чонгуку мерещится, будто кто-то гладит его волосы длинными тонкими пальцами, тихо зовёт по имени, а потом коротко целует в шрам на щеке. Призрак исчезает в темноте, а Чонгук желает больше никогда не просыпаться.