Хорошая мать

Прибывши на место массовой смерти в серый четырехэтажный домик под номером семь, Уильям Ти Спирс и Грелль Сатклифф думали о том, как поскорее покончить со сбором душ и вернуться в место, которое жнецы называли домом. Они многое видали на своем опыте работы и смерть в бедном районе, в котором они, собственно, и находились, не должна была их удивить. Смерть в трущобах не была редкостью, можно даже сказать это было привычным делом умирать в подобном месте от голода, от простуды, которая перерастала в тяжкую хворь из-за недостатка нужных лекарств, или же банально смерть наступала в следствии антисанитарии или воткнутого ножа в темном переулке. И как было сказано смерть в бедном районе не вызывала сильного удивления даже у жнецов, которые были тут частыми гостями и заранее могли догадаться отчего умер их «клиент». Только вот открыв дверь и очутившись на пороге дома, оба жнеца поняли, что поспешили с выводами, думая, что жильцам досталось что-то из списка стандартных смертей. — Интересненько, — высказался Грелль, разглядывая поле своей работы. — Не похоже на простую поножовщину. — Ты думал, все люди, живущие с первого по последний этаж, между собой устроили резню посреди ночи? Судя по отчету, в котором было сказано, что все жильцы дома номер семь были убиты, Уильям предположил, что тут не обошлось без грабителей, которые не просто пришли нажиться скудным имуществом, но еще не поленились отправить людей на тот свет. Но видимая картина говорила, что они столкнулись с работой самого настоящего мясника. Грелль прошел первым в комнату, освещая ее керосиновым фонарем. Ти Спирс стал чувствовать рвотные позывы из-за неприятного запаха, который будто пропитал тут каждую вещь, и вспоротых брюх с видневшимися из них внутренностями. Ему не раз доводилось сталкиваться с расчленёнкой, только он никак не может привыкнуть к ней в отличии от своего подчиненного, который как ни в чем не бывало вступал в лужи почти загустившейся крови, рассматривая тела, лежащие в замысловатых позах. — Мне определенно нравится этот художник, который сотворил такое, — ухмыльнувшись, сказал красноволосый. — Держи свое мнение при себе и приступай к работе, — холодно ответил Ти Спирс. Жнец только хмыкнул, зная, что его начальник не сказал бы иного. Он открыл свою книжку со списками душ и нашел в нем мужчину, который лежал прямо у ног Сатклиффа. Лицо убитого было не так изувечено, как у остальных его товарищей по несчастью, а потому жнец легко опознал его по фотографии. Даннер Дин 25.08.1847 — 29.09.1889 Был убит в 03:43 в доме №4, находящийся на Н-стрит. Смерть наступила после удара ножом в череп. Грелль обратил внимание на голову и оттуда действительно торчал маленький ножичек, который был воткнут не острым концом, а продолговатым лезвием, будто убийца хотел разрубить черепушку. Пронзив бедолагу своей косой, на пленке жнец увидел скудную и непримечательную жизнь сироты, который, чуть повзрослев, старался заработать на жизнь любым ремеслом, а после отчаялся и запил. И все же в конце жизни проявлялись кадры, показывающие, что Дин старался не терять окончательно свое достоинства и как мог был полезен окружающим, а именно своим соседям. Дальше по списку шел некий Рональд Фейн с рыжей шевелюрой и продолговатым лицом. Его сложнее было найти, так как тело было спрятано в самом углу между стенкой и шкафчиком. Рот его так и застыл в кричащей гримасе, а живот, как и у остальных, был вспорот. Его пленка свидетельствовала о том, что этот человек при жизни имел не самую лучшую репутацию даже у своих соседей, у которых мог без зазрения совести своровать последние пожитки. Грелль поставил в деле «завершено» и направился дальше по списку. Жильцы дома жили почти непримечательной жизнью, состоящей из алкоголя, воровства, азартных игр, бедности и блуда, поэтому Сатклиффу после четвертого завершенного дела наскучило сильно углубляться в прошлые жизни. Смерть же у всех вообще практически была идентичной. Мужчина по имени Кайл Ботт был первым, кого убили. При жизни Кайл отличался сварливым характером, а чуть что сразу мог пустить кулаки в дело. Соседка Дороти, которой сейчас занимался Ти Спирс, первая услышала, как кто-то настойчиво тарабанил в дверь в глубокую ночь. Побоявшись незваного гостя, та прибежала к Кайлу, зная каким боевым нравом обладает мужчина, и если что сможет дать отпор. Но отпор он дать не смог, получив сразу же мачете в брюхо. Самое страшное, что он все еще оставался жив после первого удара, не смотря на вывалившиеся кишки. Откинув прибежавшего на помощь мужчину, маньяк не мог переключить свое внимание на орущих от страху соседей, пока окончательно не прикончил Кайла. — Я со своими закончил, — дал знать о проделанной работе Сатклифф, поправляя шевелюру. Уильям как раз закончил изучать пленку последней жизни еще одной женщины из списка. — Пойдем, у нас еще остальные три этажа. — И какую цель преследовал этот маньяк, убивая без разбору? — Заинтересовался Грелль, поднимаясь по лестнице. — Тебе должно быть лучше известно, Джек-Потрошитель. — Попрошу не сравнивать меня с ним, я убивал за идею и за то, что считал любовью. Ты должно быть все еще обижаешься на меня, ведь я предал истинные чувства к тебе, — Грелль старался пустить слезу, но он очень вымотался за день, чтобы тратить свои силы, а потому из него вышла только обиженная интонация, с которой он все это говорил. — Я иногда жалею, что не позволил тому демону прикончить тебя. — Ты жесток, Уилли! От крика Сатклиффа у Ти Спирса зазвенело в ушах, и чтобы такого впредь не случилось, жнец решил хотя бы сегодня не спорить с подчиненным. На втором и третьем этажах их ожидало то же самое, что и на первом. И там, и там в комнатах повсюду валялись мертвые тела со вспоротыми животами, а у некоторых отсутствовали конечности. Найти их можно было на столе или пустых полках шкафа, будто маньяк хотел ими украсить интерьер. Жнецы сразу принялись за работу, стараясь не думать о большом количестве душ, чьи жизни еще придется просмотреть. — Почему послали только нас? — На третьем этаже, не выдержав нагрузки, начал жаловаться Сатклифф. — Я не верю, что в департаменте больше нет свободных жнецов. — Значит в департаменте посчитали, что два квалифицированных жнеца вполне справятся с этой задачей. — А ты как всегда слепо следуешь приказам, Уилли, но так ведь нельзя. — Заткнись и делай свою работу. — Ты ужасен! Уильям глубоко вздохнул. Неужели в департаменте действительно нет никого, кто мог быть напарником вместо Сатклиффа? И где Рональд спрашивается? Уильям между делом думал за что ему досталось это красноволосое наказание. За свой грех он итак платит сполна, так почему его плата была в удвоенной форме? В одних из пауз, когда затихала шумная коса Сатклиффа, Уильям услышал непонятные звуки, похожие то ли на хлюпанье носом, то ли на мычание под видом плача. В точности он разобрать не мог, что это было, но был точно уверен, что непонятно-издаваемые звуки исходили от подчиненного. — Если ты не перестанешь выть под нос, я обещаю, что задушу лично своими руками. — Уилли, мне конечно нравится, когда из тебя веет такой опасностью, но я молчал все это время. Когда красноволосый жнец прекратил работать своей пилой, то сам начал слышать какие-то звуки. — Это что-то наверху и похоже на плачь, — принял утвердительное решение Грелль. Уильям поднял глаза на лестницу, ведущую на последний этаж, но там была темнота и никаких других признаков жизни, кроме непонятного звука. — Может кто-то остался жив? — Предположил Грелль. — Это не важно. В любом случае нам придется подняться, у меня еще остались там души, — сказал Ти Спирс, листая свою книжку. — У меня тоже, но… — Это не наше дело кто там, делаем свою работу и уходим. Грелль, вздохнув от того, что Уильяма ничего не интересовало кроме работы, сам же приступил безукоризненно выполнять приказ. Красноволосому было не по себе, когда они начали подниматься на второй этаж. Он то и дело старался идти позади начальника и на сколько было возможно пытался прислониться к его спине. Ти Спирс, будто пытаясь избавиться от назойливой мухи, дергал плечами, когда чувствовал на них руки подчиненного. Странный звук не усиливался с приближением к цели, но и не прекращался. И только когда они оказались в самой дальней комнате, возле двери которой валялась мебель, служившая препятствием во вход, звук стал намного отчетливей. — Черт! — Выкрикнул Грелль, споткнувшись об что-то. — Под ноги смотри, — посоветовал жнец. Грелль осветил место его спотыкания и понял, что это труп женщины. От злости, тот ударил его ногой, за что получил секатором по голове. — Еще одна такая выходка и будешь работать без выходных. Грелль зло посмотрел на Уильяма, потирая ушибленное место, но ничего не сказал. — Мне кажется звук идет за стенкой, — будто минуту назад ничего не произошло, сказал Уильям, проходя дальше. — Посвети тут. Возле стенки не было ничего примечательного: висел пустой подсвечник и стоял шкаф. Присмотревшись, Уильям заметил видневшуюся дверь из-за края шкафа. Жнец принялся его отодвигать, на что Грелль сказал: — А вдруг там прячется маньяк, поджидая своих жертв. Уилли, я не хочу туда, — заныл алый. — Как он смог тогда сам себя запереть с этой стороны? Это не успокоило жнеца, он по-прежнему предчувствовал опасность. Видя, что красноволосый не спешит помогать отодвигать шкаф, Уильям решил перейти на хитрость. — Вдруг за дверью прячется красавчик, даже в таком случае ты не хочешь с ним встретиться? Вообще у Грелля иногда проскальзывали нотки трусливости, несмотря на то, что хоть люди, хоть демоны не могли причинить ему вреда. Но поныть попусту он любил так же, как и красивых мужчин. — Мои усилия будут напрасными, если там не будет мужчины в моем вкусе, — с этими слова он помог передвинуть шкаф. Цель была достигнута, в комнату теперь можно было пройти без труда, и Грелль, откинув страх назад, пошел первым на встречу своей судьбе, но его на какое-то время настигло разочарование, увидев пустую комнату. Зато стало понятно, что издаваемый вой, как обозначил его Уильям, был криком младенца. Грелль в спешке подбежал к месту откуда был слышен плач и за кучей лохмотьев нашел дитя. — Ти мой сляденький, кто тют плякал? — Начал жнец сюсюкаться, взяв на руки ребенка. — Уилли мне кажется, но ему нужно поменять пеленки. — Положи ребенка на место. Но жнец положил ребенка только для того, чтобы снять с него обмотанную пеленку с «сюрпризом» и окутать его в одну из тряпок, в которую был тот спрятан. Хоть работа была не совсем приятна, а стоявший рядом Уильям только морщил нос, красноволосый справился с задачей. Малыш начал потихоньку успокаиваться и уже смотрел своими большими глазами на своего спасителя. — Молодец, а теперь уходим, — сказал начальник. Минуты пеленания ребенка ему казались вечностью. — Разве ты не видишь знака? — Сказал Грелль, взяв на руки малыша. — Этот ребенок остался сиротой в этом холодном и противном месте. Это прекрасная возможность взять его себе. — Это не игрушка и положи туда, где он был. — Уи-ил-ли, я по физиологическим причинам никогда не смогу иметь детей, но по моральным признакам я буду самой лучшей матерью, а ты самым прекрасным отцом. — Не неси чепухи. Быстро положил его на место! От повышенного тона Грелль прижал ребенка к груди и возмущенно посмотрел на жнеца. — Как ты можешь кричать при малыше? Я его усыновлю и это мое окончательное решение. — Нет. — Ты не можешь мне запретить. Может я всегда хотел завести семью с двумя маленькими ребятишками. Старшенький ребенок будет мальчиком, вылитая твоя копия, а дочка младшенькая будет принцессой как ее мама, то есть я. — Мог не уточнять. — Уилли, ну прошу-у. Хорошо, давай поступим так: ты соглашаешься усыновлять ребенка, а я разрешаю тебе выбрать имя. Любое, — начал торговаться жнец. — Нет. — Хорошо, я согласен на любые другие твои условия. — Ты возвращаешь ребенка обратно на место, и мы идем доделывать работу. Малыш уже вцепился в волосы Грелля так, что ему теперь будет сложно даже просто отстранить его от себя. — Ты же понимаешь, что я буду согласен на всё, если ты позволишь оставить его? — Зная тебя, это только слова. — Нет-нет-нет, я правда буду послушным и во всем подчиняться, — Грелль радостно подбежал к Уильяму, чтобы его приобнять, думая, что смог переубедить холодного начальника. — Мой ответ останется неизменным. Если ты не положишь ребенка на место, то нам придется простоять тут до тех пор, пока его найдут или он не умрет. Я же правильно понимаю, что ты так просто его не отпустишь? — А ты правда хочешь его оставить тут одного? — Голос Грелля стал серьезнее, что бывало очень редко. — Не с собой же его брать. — Это было бы прекрасно, если бы ты позволил. Но его нельзя оставлять тут. Мы можем сдать его в приют. — Жнецы не должны вмешиваться в судьбы других людей. Если ему суждено тут умереть — пусть так и будет, это его судьба. Грелль ошарашенно смотрел на своего начальника, не зная за какие еще рычаги можно потянуть, чтобы он разрешил дитя отнести хотя бы в приют. А Уильям попросту не мог нарушить правила. Если они даже незначительно вмешаются в судьбу ребенка, что тогда скажет высшее руководство? Конечно за такой проступок у них не отберут навсегда косы, но их бы точно отстранили на время от сбора душ. Такое положение Ти Спирсу не нравилось. — Я кое-что придумал, — нарушил тишину Сатклифф. — Я сам отнесу ребенка в приют, а ты прикинешься дурачком, скажешь, что не углядел за мной и вообще про ребенка впервые слышишь. — Так тоже не пойдет. Я не хочу врать. — Уильяму просто не хотелось признавать, что это у него плохо получается. — Время близиться к рассвету, давай закончим с душами, а потом решим, что делать с ним. Грелль засиял в улыбке. — Я знал, что в тебе есть частика доброты. Всегда такой холодный, строгий, но за брутальностью скрывается мужчина, который может проявить нежность к даме, — красноволосый подбежал к начальнику и на этот раз успешно его обнял. — Держи свои чувства при себе, — тот снова ударил жнеца секатором. — Если ты сейчас же не приступишь к работе, я… — Понял я все, — перебил его алый жнец. Уильям удовлетворительно кивнул и направился к телу женщины, об которую раннее споткнулся Грелль. При просмотре жизни стало известно, что эта женщина по имени Ева Кросби была матерью младенца. Услышав страшные крики и шум на нижних этажах, она, не поддавшись панике, быстро приняла решение спрятать ребенка. Найдя всю одежду, простыни и прочее тряпье, она ими накрыла младенца так, что со стороны ее старания были похожи просто на гору грязного белья. Сделав в вещах небольшую вентиляцию, чтобы ребенок не задохнулся, Ева заблокировала шкафом комнату. Благодаря кучи одежды и дополнительной изоляции убежища ребенка, его плач маньяк не услышал или же слышал только непонятные звуки, но значения им не придал. С легкостью убив женщину своим излюбленным способом ударом мачете в живот, он направился в противоположные комнаты. На этом история Евы Кросби заканчивалась, Ти Спирс поставил в дело «завершено».

***

— Не могу поверить, что я на это согласился, — бубнел себе под нос Уильям. Грелль радостный шел рядом, неся на руках малыша, которого потеплее укутал, и чтобы он не плакал, жнец всунул ему в рот свой палец. Ребенок так и заснул периодически его посасывая. — Это прекрасно быть мамой, — сказал Грелль, любуясь малышом, который уже обходился без пальца. Уильям думал какое наказание им светит, если про младенца узнают. Он пошел на поводу Сатклиффа! А если тот силой убеждения склонит его к интимной связи? Ти Спирс покачал головой, отгоняя страшные мысли. Если такое произойдет он точно сможет сказать нет. — А ты бы хотел иметь детей? — Спросил Грелль. — Нет. — А если от женщины? — Я же сказал нет, — он даже не подумал, что изначально имел ввиду Грелль, но ответ и так и так оставался неизменным. — Знаешь, о чем я жалею? — Уильям посмотрел на него. — О грудях. Вот были бы у меня груди, я бы точно мог и ребенка вырастить и мужчин привлекать. А там может и ты ко мне бы подтянулся. — Да ни за что. Грелль недовольно фыркнул на жнеца. Им оставалось идти недолго и наконец они подошли к высокому зданию, которое являлось приютом. Грелль в последний раз посмотрел на ребенка и положил его на порог. После стука в дверь, жнецы бегом скрылись за стеной соседнего дома и стали наблюдать. Шумиха разбудила ребенка, который криком и плачем стал показывать возмущение. Наконец открылась дверь и из-за неё выглянула женщина лет сорока пяти. Она сразу же опустила голову на исходящий звук и без промедления взяла ребенка на руки. Оглядевшись по сторонам, она не нашла того, кто принес малыша. Улицы в начале утра были еще пусты и тихи. Когда ребенка занесли в его новый дом, жнецы поспешили удалиться. — Я рад, что ненадолго смог побыть мамой. — Угу. Уильям уже не слушал, что там говорит подчиненный. Мыслями он был в своей пижамке и кроватке под теплым одеяльцем. Если этот придурок не проговорится о их ночных подвигах руководству, то можно будет избежать проблем. Но Ти Спирс решил поговорить с Сатклиффом только после того как хорошенько выспится.