Слова не нужны

Пальцы мягко утопили клавиши инструмента. Звук поднялся вверх и едва не упал на паркет, неловко рассыпавшись одиночеством существования, рискуя позднее раствориться в едкой тишине. Но цепляясь концом отзвука, был ласково подхвачен следующей гаммой, вливаясь в неторопливо-образовывающийся поток — его судьба стать его началом. Возможно ли глухому от рождения объяснить, что такое мелодия? А слепому, как выглядит оранжевый цвет? Ты не задумываешься об этих вопросах, если они тебя не касаются. Можно ли описать музыку словами?.. Как рождается нота. Растворяется в пространстве звук — сливаясь с ним в единое целое, на время меняя его наполнение и структуру. Насколько сильна его сущность? Она буквально пронизывает окружающую материальную действительность, оглушая и проникая до ядра атомов, или же наоборот, попадая в плен реальности, лишь мягко оседает сетью кристаллических решеток, словно мельчайшие капли тумана, уснувшие на чувствительных струнах рисунка шелкопряда, что позже их просто поглотят? Не-воз-мож-но. Мы можем описать всё волшебство музыки, лишь понимая, как она воздействует на душу. И прямо сейчас мелодия рождалась в его голове. Он её слышал так же отчётливо, как капли ночного дождя, что служили аккомпанементом за окном. Матовый, лишённый блеска и цепкости взгляд застыл перед собой. Ухоженные длинные пальцы более не принадлежали хозяину — самовольно шагали по белым и чёрным клавишам, извлекая из инструмента правильный и нужный звук. И он не здесь. Не в комнате. Не в своей квартире. Его нет в этом городе. Его даже нет на этой земле. Нет нужды закрывать глаза — он перестал что-либо различать много лет назад. Но темнота не пугает, и сейчас она лишь дополняет то, куда его ведут слитые в единую композицию «услышанные» сочетания нот. Они льются из безжизненных стальных канатных струн отлаженного пианино — прямо сейчас тот являлся продолжением мысли и звука души. Возможно ли описать музыку словами? Выразить красоту так? Когда от услышанного ты будто бы не здесь: тело в невесомости, сознание покинуло эту оболочку и поднялось очень высоко — наверх. Чувствительный к любым переходам в аккордах, настроенный на заданный ритм — также колышется тростник, ведомый малейшим движением воздуха — идеальный радиоприёмник любых колебаний и частот. А между тем, время просто перестаёт существовать. Мелодия уносит всё дальше. Ты растворился в ней настолько, что более не различаешь разницы между звуком ноты и ответом своей души. И вокруг мерещится… разливается бескрайний, прекрасный космос. Слушая этот мягкий, ненавязчивый, но глубокий мотив, ты вдруг неожиданно, где-то в самой сердцевине себя, постигаешь красоту сотворения звезд, загадки чёрных дыр, перерождение и смерть одних элементов в другие — завораживающе понятно. Всё становится таким кристально чистым, кристально ясным, познанным, осознанным. Никакой суеты. Никаких лишних мыслей и движений. Сознание настолько же открыто, настолько же полно, наполнено и бесконечно походит на него. В музыке, как и во всём — есть начало, завязка, кульминация и конец. Но его пальцы всё ещё шагают. Мелодия ещё выписывает в воздухе картину. Она давно ушла за границы этой комнаты. Её история ещё идёт. Как древние мифы и сказания — её хочется слушать, внимать, вникать и понимать. И так интересен сам путь. Её развитие, история. Конец не то чтобы не важен — он в принципе не достижим. Но вот в стройный ряд звуков добавился ещё. В коридоре звякнули ключи. Едва слышно открылась дверь. Тихонько шуршит пакет, оставленный в прихожей. Пальцы не сбились. Голова не повернулась привычно на звук. Мужчина всё ещё не здесь. И нарушитель бесшумно проходит во внутрь. Нос трогает свежий запах озона, дождя и травы, смешанный с ненавязчивым, едва различимым ароматом яблок. Тонкие пальчики аккуратно опускаются ему на плечи, и мягко оплетают грудь, не столько даря тепло, сколько его забирая. Он хорошо знает эти руки, и сейчас мужчина чувствует — они продрогли. В музыке появился новый виток. Минула минута, другая — мелодия плывёт, разливаясь красками рассказа. Звук управляет реальностью, ещё изменяя и наполняя пространство вокруг. Часы ведь измеряют сами себя — не время. Время вообще непонятная величина, где мгновение назад — это уже прошлое, а мгновение вперёд только будущее. И спустя какой-то его отрезок, теперь тепло на двоих. На затворках сознания ощущает — согрелась. Это как огонь от свечи, что делится им с другой такой же свечой — свет и материя множатся. Чувства сливаются — ведут. Эмоции осколками, как пазл ложатся, укладывая последнюю деталь… Рисунок завершён, и в моменте ноты плавно смолкают. До этого его слух был не здесь, теперь же он отчётливо слышит тихое дыхание над ухом, и чувствует спиной неровный ритм в любимой груди. Отличен от его — быстрее. — Новая?.. — тихо-тихо, чтобы не нарушить грубостью резкого тона, наполненную, тёплую вязкость тишины. Задумчивая пауза. Осознаёт. Обдумывает. Принимает. — М-хм… — Сыграешь её потом ещё? — тепло губ, что почти касаются пика раковины уха — нежная улыбка, ожидаемый вопрос. Итачи ничего не отвечает, лишь забирает одну из маленьких ладошек, тянет чуть вверх, и мягко касается губами согнутых фалангов — она знает ответ.