Между нами

      Ли Ён искал её. Шесть столетий он провёл в вечных поисках своей любимой, ушедшей от него по воле злого рока судьбы. Ли Ён проклинал Имуги, себя и А Ым за тот день, когда вся жизнь его потеряла смысл. Он ждал, не терял надежды, что его принцесса переродится и они снова встретятся, будто не было тех долгих лет разлуки.       — Тебе самому не тошно?       Ран, как подобает картонному злодею, не отличался сопереживанием, всегда был готов вступить с братом в перепалку, однако никогда не давил до конца. Просто не успевал.       — Это мне говорит лис, у которого постоянно кислая морда? - Ли Ён закатывает глаза, садится на стул рядом и заказывает стакан виски взмахом руки. Ран оглядывает хёна жадно, не упуская ни одной детали в его переменчивом на настроения лице, и пододвигается ближе, задорно улыбаясь и приподнимая брови:       — Моя морда кислая только в моменты, когда у тебя всё хорошо. Можно сделать вывод, что я тот ещё весельчак, - его изогнутые губы мало похожи на оскал, сказывается усталость от тяжёлого дня, однако плечами Ён передёргивает и отвлекается на подающего виски бармена.       Ён любил помолчать в присутствии брата. Словесные перепалки утомляли, младший постоянно нарывался и пытался всеми силами затронуть каждую струну души рыжеволосого, однако тот стойко переносил выпады и пытался свести ссору к молчанию. Но с Раном молчание могло только сниться.       — Как поиски? - Ран заглядывается украдкой на старшего и возвращается к своему телефону.       — Зачем спрашиваешь, если и так всё видишь?       — Хочу услышать, как ты называешь себя неудачником.       И опять улыбка, будто бы наслаждается этим и питается, как ничем другим в этом мире. Ён в два глотка сушит стакан и поворачивается к брату.       — Ты правда так меня ненавидишь?       — Да.       Ран не уверен, Что чувствует на самом деле, выплёвывая положительный ответ на поверхность барной стойки, и тот прилипает к ней, растекаясь в насмешке. Брюнет так привык выражать ненависть, что иначе уже не может. С Ёном не получается.       — За что?       Ён, возможно, правда не знает. Может быть, догадывается, но решает уточнить. Ран в глазах напротив утопает и приоткрывает рот, однако слова застревают рыбной костью поперёк горла.       — За то, что ты жалкий и не можешь смириться со смертью своего столь же жалкого человека.       Он не хотел этого говорить, возможно. Пытался лишь немного задеть, может быть. И то, с какой теплотой Ён смотрит на него в этот момент, Рана пугает и заставляет застыть без возможности вернуться к просмотру новостной ленты.       — Ты всё ещё глупый лисёнок, - Ён тянется рукой к Рановой голове, но одёргивает себя. Рану хочется податься вперёд навстречу чужой тёплой ладони; маленьким слепым зверьком уткнуться в неё. - я никогда не устану искать и ждать А Ым.       — Но почему?!       Черноволосый вздрагивает от собственного крика и отворачивается, закрывая ладонью покрасневшее ухо от внимательно взгляда брата. Тот улыбается уставши и всё же касается волос Рана большой и тёплой ладонью.       — Потому что лис способен влюбиться лишь в одного человека. Ты тоже когда-нибудь полюбишь, Ран. Может, тогда и сможешь понять меня.       Ран плывёт от нежного касания и дрожит от несправедливости.       (Ведь он любит. Так сильно любит, что ненавидит. Ведь его не любят в ответ.)       Он ударяет пальцами по ласкающей его голову ладони и встаёт, забирая с барной стойки телефон. Ён вглядывается в его удаляющуюся спину пару секунд, но силуэт брата исчезает в дверях в считанные секунды. Старший машет бармену, прося повторить виски. Сегодняшний день снова безуспешен на поиски. Девочка в перевёрнутой машине на "Лисьем перевале" всё никак не выходила из головы. Он почему-то был уверен, что это именно она, однако лисьей бусины в ней не было. Возможно, Ран прав, и ждать И А Ым бессмысленно и глупо. Но что этот Ран вообще знает о любви?

***

      Виски потерял свой вкус, осталось лишь ощущение лёгкого жжения внутри. Тело лиса обмякает на барном стуле достаточно быстро: усталость от долговременного пользования силой, но сегодня он не мог остановиться в поисках ни на секунду. Порой у Ёна просто срывает все тормоза к чёрту, и поделать он с этим, увы, ничего не может.       — Хренов придурок, вставай.       (как можно было так напиться?)       Ран всё в той же одежде, да и кажется, будто младший вышел из бара совсем недавно. Или сколько часов уже прошло?       — Я никуда не хочу, - Ён скулит и отбивается от рук брата, на что тот ворчит в ответ и всё же стаскивает рыжего с высокого стула.       — Я тоже много чего не хочу, но мне как-то насрать, веришь? - Ран тащит Ёна на себе, кажется, впервые. Тяжесть чужого тела рядом дурманит нетрезвый разум Рана, хотя действие алкоголя прошло около часа назад. Просто этот рыжий лис слишком невозможен для Рана, что губительно для обоих.       В машине старший вёл себя подозрительно тихо, что младшего вполне устраивало, однако концерт, устроенный на пороге дома Ёна самим Ёном, Рана ничуть не устроил.       — Я не хочу домой, отвези меня назад! - Ран на вопли лишь закатил глаза и стал прощупывать карманы старшего. - Эй, извращенец, прекрати...       — Идиот.       Ран едва ли не пыхтит, затаскивая брата в дом - тот продолжает проситься назад к выпивке и какому-то "Паиньке Джуну".       (надеюсь, это просто имя бармена)       Ён, распластанный на диване в гостиной, кажется ещё более раздражающим. Опрокинутая через подлокотник голова позволяла рассмотреть мощную шею с ярко выраженным адамовым яблоком; Рану хочется вгрызться в неё клыками и не отпускать. Смешным было бы сравнить подобное с тем, как кошка тащит своего детёныша за шкирку. Правда, в такие моменты Ран и правда ощущал себя старше. Он не ведётся на любовь, как мальчишка, давит в себе чувства, которые весьма эгоистичны и противоестественны. Ран чувствует себя мудрее лишь потому, что мудрость для него - отсутствие жалкой влюблённости к человеку, давно мёртвому.       (если бы не та девчонка)       Поблёскивающие золотом глаза опускаются ниже, где задирается бежевый джемпер рыжеволосого; там кожа кажется ещё более привлекательной для маленьких, совсем не звериных клыков Рана. Ён стонет и неуклюже переворачивается на живот, сминая пальто рядом с собой, не стянув его до конца с плеч.       Такую животную жадность до прикосновений Ран ощущает впервые. Будто всё то, что он утаивал, имело накопительный эффект и готово было выбраться наружу. Чёртов Ён, такой побитый жизнью, и чёртов Ран, убитый ею же. Рыжий уже давно не пьян, Ран знает это, когда всё же касается макушки старшего, и тот слегка вздрагивает. У Рана руки горяченные. Ён молчит, не задаёт вопросов, будто он читал мысли Рана всё их совместное существование и смирился. Младший не уверен, согласен ли он со смирением, готовый распластаться на этом диване под тяжестью чужого тела, но подумать об этом хочется в последнюю очередь. Руки скользят вниз, на спину, где через два слоя одежды Ран готов поклясться, что чувствует напряжение.       И напряжены в этот раз оба.       — Это аморально.       Тихий шёпот парханьем бабочки касается ушей Рана, когда он сидит на коленях у дивана и держит ладонь на пояснице брата так крепко, так вынужденно, что сначала даже не вникает в суть сказанных рыжеволосым слов.       — Ран, это...       — А быть таким чёрствым - не аморально? Для тебя аморально хотя бы раз сделать меня счастливым, не эгоистично ли это, брат?       Ён подрывается моментально, едва Ран успевает закончить. Глаза горят золотым, челюсть сомкнута до предела. Рану впервые страшно перед Ёном.       — Ты в своём уме? Не будь мы братьями, я бы всё списал на твою крайне авантюрную натуру, но... Правда не стыдно?       Ран задумался на пару секунд. Не о том, стыдно ли ему, нет. Он подумал, как сладки могут быть на вкус губы напротив, что так кривятся на лице в гримасе непонимания и отчуждения.       (отчуждения. И так будет всегда)

Отчаяние

рывок вперёд

моральное падение.

      Как ухает всё внизу не чувствуется. Не чувствуется, как Ён цепляется за плечи брата, пытаясь оттолкнуть. Чувствуется лишь привкус крови на губах, и гаденькое "смирись" бьёт по вискам. Ран сминает в ладони челюсть брата, пытаясь открыть его рот шире, и даже получает желаемое, когда Ён издаёт стон боли и не может смыкать зубы боле, по крайней мере следующие пару минут. Ран жаден. Он жаден до победного, до колючего и больного. Его губы кровоточат от нападок Ёна, но он целует ими сладкие губы напротив и не думает ни о чём ином. Они одновременно открывают глаза, когда Ён шевелит губами в ответ (что бы это не значило с твоей стороны, идиот) и наклоняет голову, углубляя поцелуй. Хватка на плечах младшего слабеет, воздух вокруг становится вязким. И Ран целует медленнее, впитывая каждый вздох. Его Ён просто волшебный. И даже его слёзы, скатывающиеся по щекам, подобны драгоценным кристаллам.       Когда воздуха не хватает, Ран отстраняется и касается влажных щёк, пытаясь впитать всю горечь кончиками пальцев. Ён оголён как нерв, сведённые брови и закушенная губа выдают его нервозность и страх. Наверняка он думает, что предал возлюбленную, что опорочил братские узы. Что отец отрёкся бы от него беспрекословно.       — Пошли, я уложу тебя спать.       Ран думает, удовлетворён ли он итогом сегодняшней встречи, пока помогает брату дойти до спальни. Ён не говорит ни слова, уже не плачет, но и не расправляет плечи, находясь в напряжении. Что, так противно? Ран не хочет просить прощения.       — Знаешь, - матрац прогибается под весом двух тел. Они сидят поодаль, оба боятся даже соприкоснуться плечами. - однажды одна земная женщина бросила своё чадо в лесу Голодных Призраков.       — Ран.       — Она бежала от связи, что совершила однажды. Думала, что так ей станет легче, наверное.       — Она поступила неправильно.       — Я тоже так думал. Но, знаешь, - усмешка выглядит печально, непривычно. - возможно, всё было бы хорошо, если бы не один идиот, решивший спасти ме... того мальчишку. Может, тогда бы в мире было на одного бесстыжего и вредного кумихо меньше.       — Думаю, тот лис не пожалел о своём вмешательстве в эту историю, - Ён коснулся лежащей на матраце бледной ладони пальцами и тут же отдёрнул руку. - ты правда... чувствуешь что-то? Я не могу принять это в любом случае, пойми, Ран.       — Да и... да, понимаю. Но побороть я это никак не могу, - темноволосый сжимает ткань рубашки на груди, будто дышать совершенно нечем. Он бы хотел вдохнуть его, но.       — Но мы могли бы... стать ближе? Без романтики и подобных вещей. Просто быть рядом. Без обид и злости. Кажется, мы слишком долго живём для подобных людских недомолвок, Ран.       — Мы могли бы, не держи тебя здесь кое-что людское, Ён.       — По-другому, - Ён улыбается, глядя на Рана, и у того сердце сжимается болезненно, уже зная продолжение. - я просто не могу по-другому, Ран.

***

      И пока Сеул накрывает звёздное небо, темноволосый лис идёт по пустым улочкам, насвистывая одному лишь ему известную мелодию. Печальную, но обнадёживающую. Потому что Ён всё же ответил на эмоциональный и немного отчаянный, но поцелуй. И Рану остаётся лишь высматривать в этом тёмном небосводе место для них двоих.       Лис способен влюбиться лишь в одного человека, да. Но что на счёт лиса?