Секрет эликсира

Руки, елозя фальшивыми ногтями по асфальту, подбирали осколки и крошку. - Переверни меня! – шепнула Хелен. – Вдвоем будет проще. Мэдлин только фыркнула. - Нам надо торопиться. Если нас увидят прихожане, ты представляешь, что с нами сделают! - Тут будет несколько новых трупов, - Мэдлин издала скрипучий звук, который лет десять как заменял ей смех. – Кого-нибудь обязательно хватит инфаркт. - Ну вот, кто-то уже пришел! К ним и правда подошли несколько человек – мужчин, как было понятно по обуви. Но никто не ахал, не охал, не кричал. Трое пришедших деловито и слегка бесцеремонно взяли обе головы за волосы и положили в непрозрачные пакеты. Сверху перетянули не то веревками, не то лентами, которые пришлись точь-в-точь на губы. Было не больно, боли ни Мэдлин, ни Хелен не чувствовали, но кляпы получились эффективные – ни звука не выдавишь. Потом их закинули на что-то мягкое, и оставалось только лежать и слушать, не зная, что будет дальше. Послышался шелест, как будто чем-то возили по каменному покрытию. Хелен поняла – кто-то подметает, собирает то, что от них осталось. Мягкое под ними качнулось, в нем образовалась как будто ямка – кто-то, кажется, сел рядом. Загудело и затрещало, Хелен и Мэдлин начало слегка потряхивать. Они подпрыгивали на мягком, и, наверное, лет сорок назад это причиняло бы им страдания. Но не теперь... Их везли на машине, конечно, не на той, что они припарковали по соседству. На другой. И непонятно кто. Враги, друзья? Машина остановилась. По инерции Хелен и Мэдлин полетели вперед и впечатались в спинки передних сидений. Потом они словно взлетели – и поплыли по воздуху. Их куда-то несли. Что-то гулко заскрипело, затем тяжело хлопнуло. Дверь. Послышался стук по дереву. Пол, лестница? Их положили на стол. Наверное. Потому что стало спокойно, жестко и гладко. - Хорошо, мальчики, большое спасибо. – Голос показался знакомым. – Можете отдыхать. До конца дня вы мне не понадобитесь. Снова шорохи, шаги, стуки, щелчки… какофония звуков, непонятных и зловещих. Что-то будет? - Ну вот, материалы надежно убраны, а это можно оставить для новой порции… Порции чего? И что – это? Когда Мэдлин вытаскивали из мешка, она изловчилась, чтобы укусить чужую руку – тонкую и очень красивую, судя по чистой гладкой коже, ее обладательнице должно было быть не более двадцати лет. Она серебристо засмеялась и поставила голову Мэдлин на стол, а рядом – Хелен. Они успели рассмотреть, что на женщине не было одежды – по крайней мере сверху. Потом напряглись, так что затрещали глазные мышцы, подняли взгляды… - Лизель… - прохрипела Хелен. - Да, это я, - ответила она и отошла в сторону, словно любуясь ими. – А ведь я вас предупреждала… обеих. Вам я говорила, что вы должны беречь это тело, - она указала на Мэдлин, - а вам, - она кивнула Хелен, - я рекомендовала думать о будущем, а не о прошлом. Напрасно вы не вняли моим советам, напрасно. Вам бы стоило слушать … старших. - Мы тоже, знаете ли, не так чтобы юны… - хмыкнула Мэдлин. - Я старше вас… Намного. Старше всех, кто живет на земле, кто пил мой эликсир… Мне семьдесят… - Вам было семьдесят, когда вы продавали мне эликсир, - вмешалась Хелен. - Но я не уточняла – мне семьдесят тысяч. Повисла пауза. - Не может быть… - проговорила Мэдлин. – Вы шутите. - Конечно, шутит! – встряла Хелен. – Она бы в первую сотню лет получила какое-нибудь увечье… как мы. Лизель снова рассмеялась, на этот раз грустно и устало. - Вы так многого не знаете, - медленно сказала она, - почти ни о чем не задумываетесь… Вам так удобнее. Приятнее и проще. От вас этого можно было ожидать, - она пристально взглянула на Мэдлин. – Вы часто пользовались косметикой… до того, как я вам помогла… - О чем вы? – Мэдлин пыталась отвести взгляд, но мышцы точно закаменели. Так некстати. И уже не первый раз. - Косметика тестируется на животных. Вы, наверное, читали эти рассказы, драматичные и довольно жуткие. Как кролика бреют, потом снимают верхний слой кожи, а уже потом наносят мыло или крем… - Я пользовалась косметикой, которая не проверена на животных… - Потому что производитель покупает уже проверенное сырье и полуфабрикаты. Но вы были спокойны. Вы не думали о таких тонкостях. Так же как потом вы не думали, откуда взялся эликсир, из чего его делали – и как его правильно принимать. На губах Лизель зазмеилась улыбка. - Я говорила вам, что через десять лет придется уйти в отшельничество, но не упоминала, что перед этим вам нужно будет выпить еще по порции эликсира, через двадцать лет – еще по одной, и через тридцать, через сорок, и так далее. Каждый новый прием повышал бы вашу…. – она задумалась, ища слово, - живучесть. После седьмого раза вы научились бы отращивать конечности, после одиннадцатого – восстанавливать сгоревшую плоть. После двенадцатого… вы бы стали неуязвимы. Как я. При условии, что продолжите пить это чудесное снадобье раз в тысячу лет. Она снова тихо засмеялась, повела в воздухе рукой. - Но вы были неосторожны, очень неосторожны и неразумны… Впрочем, то, что вы неумны, было понятно сразу. Вы даже не спросили, из чего изготовлен мой эликсир. Она молчала и стояла перед ними, полунагая, гордая, выжидающая. Хелен первая предоставила ей то, чего Лизель желала, и задала вопрос: - Из чего сделан эликсир? - О, это достойный сюжет для романа, жаль, что вы его уже не напишете. Бессмертие давал особый цветок, древний и прекрасный, похожий на живой огонь. Жаль, что он вымер многие тысячелетия назад. Я видела, как был уничтожен последний экземпляр. Люди дерзали украшать им вождей и шаманов, не зная о его свойствах, и вскоре его не осталось. Люди такие жадные, так любят истреблять ради прихоти. - Но тогда как?.. Откуда? – Мэдлин задрожала бы, если бы ее тело было живым. - Жили в то время птицы, страшные и прекрасные, что, отведав цветок, обретали долгую жизнь. Но если они умирали, а бывало и так, их плоть сохраняла все его свойства. Хелен вскрикнула. Мэдлин даже звука издать не могла. - Они были прекрасны и сильны, но все-таки вымерли… в этом, как всегда, были повинны люди. Не стало цветка, а без него дивные птицы стали обыкновенными – и уязвимыми. Люди научились убивать их ради красивых перьев, и скоро их не стало. Лизель помедлила. - Но один вождь, такой сильный и гордый, но уже старый, пожелал уподобиться дивным птицам… ведь они были для его племени… как вы говорите? Тотемом. Он думал, бедный, что, если выпьет воды с перетертыми перьями, обретет бессмертие. Я сделала для него эликсир – самым простым способом. Тогда все было просто, потому что только начиналось, и сложно, потому что этому нужно было научиться. - И какова была его цена? – пытаясь усмехнуться, спросила Мэдлин. - Моя свобода и жизнь. Прочее вам знать не стоит. Вождь испил эликсира и действительно помолодел, а потом… он был горделив и смел, и остальное стало только вопросом времени. Он пострадал еще раньше, чем даже вы, дорогая моя, - она чуть поклонилась Мэдлин, - так что не льстите себе, что вы поставили рекорд. Потом я нашла его живые останки. Их не трогало ни одно животное. Они знали, чем грозит вечная жизнь, тем, кто для нее не создан. Дальше, вероятно, вы понимаете. Что я сделала. Что я сделаю. - Нет, нет, нет… - шептала Хелен. - Нет, не понимаете? Так я объясню. Я уже собрала остатки ваших тел, они пойдут на эликсир. Ваши головы я спрячу до лучших времен. У меня для этого есть подходящий шкаф. Она взяла голову Мэдлин за волосы. Та попыталась укусить Лизель, но снова не смогла. Ее поставили на полку, и дверца начала закрываться, отрезая от света и … жизни. - А что вы будете делать, когда материал кончится? – спросила вдруг Хелен, и дверца остановилась. – Если вы переведете весь эликсир на себя и на тех, кто достаточно умен, чтобы продержаться тысячу двести лет? - Во-первых, не тысячу двести, а больше. Когда я говорила, что должно пройти десять, двадцать, тридцать лет, я имела в виду – десять, затем двадцать, затем тридцать и так далее. А что до материала – поверьте, самонадеянные глупцы среди людей не переведутся. - А откуда вы знаете… - спросила вдруг Мэдлин. Вопрос давал ей надежду еще немного продержаться не взаперти. – Откуда вы узнали свойства цветка, если их не знал никто из людей? - Вы не сильны в логике. Никто из людей не знал, но я… не принадлежу к людскому роду. Я последняя из своего племени, все остальные были недостаточно умны и хитры, чтобы выжить… У меня не будет потомков, но бессмертной они не нужны. - А эликсир действует на вас иначе, чем на людей? – продолжала настаивать Мэдлин. - Вы слишком много хотите знать. Разговор окончен. И дверца захлопнулась. Оказавшись во тьме и тесноте, Мэдлин сначала ловила хоть какой-нибудь звук. Их не было. Даже узник в темнице слышит свое дыхание и сердце, но… не Мэдлин. Она стала кричать и надрывалась, пока голосовые связки не отказали окончательно. Потом она билась в дверцу, рассчитывая ее отворить или хотя бы что-то почувствовать. В конце концов остатки ее тела совсем перестали подчиняться, и Мэдлин завалилась набок. Она лежала, что-то думала, и пыталась подсчитать прошедшее время… Она не знала, сколько его прошло. В какой-то момент она перестала что-то знать. Если бы ее спросили, кем она была раньше, как здесь оказалась, она бы не ответила. Но никто не приходил и не спрашивал. День за днем. Неделю за неделей. Вечность за вечностью.