***
— Поверить не могу, что меня ставят в пару с какими-то то неопытными детьми-шестёрками. Я на такое не подписывался! Да и ещё и с тобой, скумбрия тупая, — жаловался на жизнь и пинал со всей силы камни рыжеволосый шляпник, сверля обочину рассерженным взглядом. Они шли по переулку, вооружённые и абсолютно "не на задании". Прямо сейчас назревает встреча «Двойного чёрного» с двумя выходцами из сирот, подобранных Портовой Мафией. И, если Дазай проявлял хоть каплю спокойствия, то Чуя выводил его из себя. — Не жалуйся, коротышка! Это мне надо жаловаться, что ради этого задания меня оторвали от самоубийства, — театрально надутая моська и скрещенные на груди забинтованные ручки ничему не говорят Накахаре, поэтому тот останавливаясь, резко разворачивается. — Эй, что ты там тяфкнул, а? Ты немного выше меня! И я ещё росту! Осаму театрально вздыхает и идёт чуть вперёд, остановились у борта. Опираясь на руки, он любуется рекой, где не раз пытался утопиться. Чуя устаёт играть в пугало и подходит ближе. — Даже не вздумай, — более усталым голосом. На лице Дазая господствует ухмылка. — А что? Переживаешь? Чуя-кун? — Заткнись, идиот. Я просто не хочу за тобой убирать. А ещё видеться с этими детьми одному, да ещё и на задании быть одному. Поэтому самоубийство до завтра подождёт. Дазай закатывает глаза и отворачивается. — Когда я говорю так про вино, то ты бьёшь меня бутылкой по голове, —обиженно. — Ты этого заслуживаешь. Воцарилась тишина. Чайки и проходящие суда немного отдалённо напоминали о круизе и отдыхе. Сейчас обоим не помешал бы отдых. Дазай наконец стал улыбаться. Честной и доброй улыбкой... — Не волнуйся Чуя. Сначала мы уничтожим того эспера, заставляющего Одасаку беспокоится, а потом и умереть можно. Чуя тоже устаёт держать маску. Он подходит к прутьям и опирается руками. Закат все таки красивое явление, которым им, занятым работой и новыми заданиями, было некогда наблюдать ежедневно. Но сейчас всё было хорошо. — Снова Ода? — протяжный вздох. Дазай, ничего не ответив, решает сменить тему. — А про шестёрок не волнуйся. Они не такие же уж и шестёрки, —провокационная ухмылка в сторону рыжика. Тот же нацелил взгляд поворотом головы на высокого шатена. — То есть? Как это? — Честно говоря, я сам их подобрал. У мальчика хорошая, даже убийственная способность. А девочка отлично владеет ножом. Не так хорошо, как ты, но она только вступила в ряды Мафии. — Только вступила и уже получает задания, — недовольно Бурчит шляпник. — Чья-б корова мычала! Ты сам то, забыл, как сблизился с Коё Озаки?! — Это к делу не относится! Дазай легко отталкивается от точки своей опоры и ступает пару шагов с украденной шляпой. За спиной слышны возмущённые крики и брызги чем то непонятным, но Осаму напяливает "уродскую" шляпу на каштановые волосы и устремляет шоколадные глаза исключительно вперёд. Гордая походка нагоняется бегом известно кого. — Не волнуйся Чуя. Скучать не придётся. Проклятия коротышки прекращаются и далее путь они продолжают с хмыканьем.***
— То есть это Гин и Рюноске? — Акутагава! — пинает под ребра его Осаму, намекая, что неприлично обращаться по имени. — Акутагава Акутагава, кого из них кем звать то? Акутагава Первый, Акутагава Второй? — Замолчи уже, услышат ещё. Они тихо подходят к двум мальчишкам, стрёмного вида. Рюноске и вправду выглядел как Акутагава Первый, но Второй... мальчик? Девочка? — И это...***
- начал было снова жаловаться Чуя, но Дазай шагнул вперёд, больно наступив ему на ногу и заставив чужой рот задвигаться в попытках извергнуть проклятия мира сего и не сего. Осаму распростер руки в приветственном жесте и положил руку на плечо мальчика. Или девочки. - Накахара Чуя, исполнитель Портовой Мафии и по совместительству мой напарник. Ну помните, я говорил вам о рыжем гноме, который ворчун. Вот это он. Чуя сделал предупредительный выстрел в воздух и принял каменное выражение лица с застрявшим на нём презрением. Другой мальчик-девочка подскочила и стала размахивать ножом. Конечно её волосы мешали заметить, что стрелял её будущий напарник и, что никакой угрозы не было. Осаму лишь посмеялся — так же лучезарно, и словно бы, жизнерадостно (если бы это было возможно) - и опустил детскую руку с зажатым в ней ножом. Прокружился несколько раз и слегка поклонился. - А эти прелестные создания будут нас сопровождать. Ты же знаешь, он охотиться лишь на детей. - Они будут приманкой — догадался Накахара, ни капли не волнуюсь о том, что эти двое подумают. На самом деле, парню на вид было лет шестнадцать, а парню-девушке около четырнадцати, но по росту они были едва ли не выше Чуи. Но он предпочитает звать шестёрок детьми. Вот только Акутагава старший был о своих навыках другого мнения. Прозвучало звонкое "Расёмон!" и если бы не успевший взлететь мафиози, то рыжие волосы укоротились бы в длине. Осаму грубо перехватил его руку. На самом деле он всегда был груб с выродком, не умеющим применять свою способность для дела, но отлично пользовавшегося "Расёмоном" для того, что бы завязать шнурки и производить впечатление на других работников Мафии. Осаму вкрадчиво и безэмоционально цедит: - У нас, в адекватном обществе профессиональных убийц так проблемы не решают. Ты ведь не отброс. Больше. О том, что Дазай сам обнимает Чую, когда тот с помощью гравитации поднимает что-то вроде стола или дивана, в надежде найти свою шляпу, Осаму почему-то решил умолчать. Акутагава младший или старший эти слова воспринял, как и все до этого. Со злостью и обидой. Чуя примечает для себя, что в колоду карт они играть не станут. И нет здесь никаких шестерок.***
Чуя проснулся в кабинете доктора Мори от резкой боли в зоне груди. Словно его кто-то пнул под ребра. Грозный глава Мафии в белом медицинском халате ослеплял своим ликом, не давая разглядеть потолок. — Итак, Чуя, ложечку за маму, — этот противный мерзкий голос принадлежал идиоту Дазаю. Осаму скормил мафиози ложку противной смеси, которая, каким то невообразимым образом должна иметь лечебные свойства. Как же! Это скорее похлебка или блевотина. Чуе захотелось именно блевать, и что бы не подначивать это хотение, он решил встать. Резко свесив ноги с кровати, он тем самым невзначай слегка оттолкнул Дазая и бутылочка с похлебкой разлилась. Оно и к лучшему. Мори ослепил его белоснежной ухмылкой и лениво вертелся на стуле. — Как? — сдержанно лепечет Чуя, — Как я здесь очутился? Что? Где? Когда? За окном уже появлялись первые лучи солнца, но он точно помнил, что когда они были на задании... ( они были на задании?!) была... ночь! Был поздний вечер и на уничтожение киллера требовалась вся ночь. Неужто «Двойной чёрный» так хорош, что они справились раньше положенного срока? Накахара смотрел в стену со слегка повисшей челюстью и приоткрытым ртом. Дазай подло использовал этот феномен, что бы скормить рыжему ещё ложечку блевотины. За папу вероятно. Чуя, поморщившись, больно толкнул суицидального маньяка под ребро, но всё же продолжил думать о своём. — Задание... мы были у главных ворот особняка, как только... Акутагава, который точно мальчик использовал свою Способность, а Акутагава, который не точно мальчик, побежал или побежала в тыл врага, после чего я использовал порчу и... ЧЁРТОВ ДАЗАЙ? - он яростно хватает его за грудки воротника — Какого черта ты не остановил меня?! Задание было выполнено и... — Ты был слишком высоко и не желал спускаться, Чуя, — серьёзно отвечает тот и смотрит из-под чёлки мрачным взглядом, — И если бы я остановил, ты бы упал с высоты птичьего полёта. Акутагава попытался помочь и спустил тебя, но при этом проткнув. Только сейчас Чуя замечает, что находится исключительно в чёрных джинсах, а верхняя одежда отсутствует. Зато на ребрах красуются слегка запачканные в крови бинтообразные переплетения. — Отлично, теперь я похож на этого ублюдка, — тяжело кряхтит вставая. — Ну как бы там не было, — встав со стула и отряхнув руки, Мори решил, что должен удалиться, — Как бы там ни было, меня ждут три магазина с детскими платьями и три пекарни. Дазай, проинструктируй напарника, что теперь мы купим для него якорь, — Он смеётся и выходит, на самом деле лишь подавляя желание запереть их там. Кто сказал, что Огай делал всё это просто так? Тем временем в кабинете в окно бил лёгкий весенний ветер и Чуя натянул на вторую руку белый свитшот, осматривая в зеркале свои раны. Одно было ясно: Дазай — ящерица и вообще бяка. Бяка подкралась сзади и внезапно положила руки на плечи мальчика. Мальчик вздрогнул. — Взгляни, Чуя-чи, — весело лепечет ящерица в бинтах. — На что, Скумбрия? — Ты пообещал мне, что станешь выше к этой весне и тогда я исполню твоё желание, — Дазай улыбнулся. — Ты проиграл, и поэтому, — он Разворачивает ошалевшего рыжика к себе и поднимает его острый подбородок двумя пальчиками. — Поэтому, ты исполнишь моё, — раздалось над ухом Накахары, который от возмущения не стал даже возмущаться. Перчатки позволяли ему лучше контролировать свою способность, да и контактировать с другими людьми Чуя не любил, но сейчас он сильно сомневался к лучшему ли это. Сейчас Дазая отрезвила бы хорошая пощечина с голой руки. Видя замешательство тупая ящерица оценила всё по-своему и, словно читая мысли, прижала руки в перчатках к зеркалу. Следы останутся. Секунда потребовалась на резкое «Да что ты себе...?!» и рывок, но возмущенный мафиози не смог и пошевельнуться. Способностью пренебречь его вынудил требовательный поцелуй, посредством которого Дазай решил получить своё, а заодно и заткнуть бесящий источник звука. Было бы хорошо, если бы Чую время от времени можно было бы отключать или ставить на беззвучный режим. Вот было бы забавно. Поцелуй плавно становился мокрым, Осаму, не стесняясь, хозяйничал у него во рту и даже вставил ногу между двумя чужими, слегка надавливая на пах. Всё и так было понятно. У наглости нет срока годности.***
Сцена после титров: Безмерно довольный Огай наблюдал за скрытой камерой, установленной в его кабинете за «Двойным чёрным» дуэтом, пожёвывая попкорн, украденный у Элис. И всё-таки, мир не так ужасен.