в этом сломанном доме всë становится предсказуемым.
чанбин аккуратно сажает хëнджина на свой диван, молча осматривая лицо с кровавыми ссадинами, говорит, что возьмëт аптечку и вернëтся. в комнате повисает тишина, перед глазами вновь появляется уже знакомая стенка-шкаф с коллекцией маленьких машинок. в голове пусто и одновременно полным полно мыслей, мечущихся из стороны в сторону, и разбивающихся о стенки черепа. –ты наркоман? — чанбин, оперевшись на дверной косяк, копается в аптечке, пытаясь достать нужный препарат. –а ты дружишь с барыгами? - хëнджин язвить не хочет, но это вырывается само, ведь он такие допросы в лоб терпеть не может. чанбин молчит, тихо проходя к сидящему на диване хенджину и присаживаясь рядом на корточки, достает вату и прозрачную жидкость. старший придвигается ещё ближе, ловкими движениями пальцев смачивает кровавые ссадины на скулах перекисью водорода, заставляя хëнджина дëрнуться и зашипеть от боли. –потерпи чуть-чуть, — шëпотом говорит старший, снова слегка касаясь сырой ваткой ранки на лице напротив, и чтобы отвести боль, чанбин опускает свободную руку хëнджину на шею, большим пальцем поглаживая кожу. хëнджин наблюдает за сосредоточившимся чанбином, который аккуратно открывает пластыри, наклеивая один за одним на щеки и переносицу хвана, неосознанно высовывая свой кончик языка и обводя им обветренные губы. закончив процедуру, чанбин укладывает оставшуюся вату и пластыри обратно в аптечку, позже переводя взгляд на всë ещë сидевшего хëнджина, который смотрел на чанбина, но будто сквозь него, словно он находится совсем не здесь, витая глубоко в своих мыслях. хван возвращается в реальность только тогда, когда замечает на себе долгий и пристальный взгляд, уже давно прикованный к нему. –чан хороший человек, правда, — чанбин выглядит серьезным, пытается разглядеть что-то в чужом взгляде, смотрит долго, будто пытается сказать нечто иное глазами, и словно просит прощения заместо криса, –он здорово помог мне однажды. чанбин вздыхает, забирает аптечку и вновь уходит. –ты же наверняка знаешь, что эта дрянь убьëт тебя рано или поздно, — спустя некоторое время молчания и тишины в комнате, чанбин снова осмеливается попытаться развить диалог, –остановись, ты медленно копаешь себе могилу. –считаешь, что я не думаю об этом каждый божий день? думаешь, это так легко, блять? думаешь, после твоих слов у меня случится жизнеутверждающий катарсис? ты действительно считаешь, что за пеленой наркотического опьянения я этого не осознаю? — хëнджин резко встаëт с дивана, чуть толкая руками грудь чанбина, –ты просто не представляешь, как я хочу жить нормальной жизнью, быть в отношениях, иметь работу, выучиться на профессию, о которой мечтал, и каждый выходной проводить с друзьями! ты просто подумать не можешь, как я хочу быть обычным человеком и переживать по сущим пустякам, но у меня не получается, ты понимаешь?! я знаю, что каждый день может оказаться последним, и к глубокому сожалению, мне становится на это наплевать, а хуже всего то, что я сдохну где-то в грязной подворотне как никому ненужная больная псина, о которой даже никто не вспомнит. но знаешь что? я смирился с тем, что в моей жизни не появится больше перспектив, я смирился с тем, что умру. хëнджин бросает последний взгляд на чанбина, который всë стоит на месте, не выражая никаких эмоций, и уходит, наспех одевая старые кроссовки, хлопает дверью, и, останавливаясь у подъезда, закрывает лицо руками, борясь с разъедающим желанием поскорее уйти из этого места, забыть об этом дне и разговоре, который вновь открывает начинавшие заживать раны внутри, и даже наносит новые. как всегда пустующая квартирка встречает привычным холодом, вызывая табун мурашек и вновь вставший поперёк мерзкий ком в горле. хочется снова сбежать, неважно куда, лишь бы нестись навстречу свежему воздуху и новой реальности, забыть обо всëм дерьме, что происходит сейчас в жизни хвана. но эти мысли вновь уходят на второй план, когда на языке оказывается очередная волшебная таблетка, что снова спасает, не давая утонуть в своём же омуте сомнений и тысячи мыслей, относя все сознание в какую-то другую реальность, где все хорошо. хëнджину плевать, что это ненадолго, и что скоро вновь всë вернëтся на круги своя, даже с худшим эффектом. † из крепкого сна вытаскивает дрель раздражающего будильника, который звенит, наверное, уже больше двадцати минут. голова болит и кружится, словно на неё только что уронили тонну камней, когда хëнджин заставляет своё тело двигаться, лениво выключая экран телефона, слепившего только что открытые глаза в полумраке утра. пора на свою подработку, на которую хëнджин кое-как устроился когда-то, и то скорее всего его взяли из-за жалости директора столовой. терять свой единственный источник денег вовсе не хочется, поэтому осознавая, что опаздывает, хëнджин подрывается, резко вставая на ноги, и только сейчас понимает, что заснул на полу в кухне. какой же жалкий. жалкий, жалкий, жалкий. крутится в голове до того времени, пока холодная вода не попадает на лицо, освежая мысли и в целом всю голову. день проходит как обычно, посетители, злые напарники и куча работы, навалившейся прямо с раннего утра. как ни странно, хëнджину эта рутина нравится: полностью и с головой уходя в работу и беготню по залу, можно отвлечься от всех проблем, нависших над хваном тёмной тучей, которая вот-вот разразится громом, молниями и нескончаемыми ливнями. но вспоминая вчерашний день, стыд перед чанбином за своё поведение всë больше прогрызает какой-то участок мозга, что хëнджин откровенно не понимает, ведь раньше такого не было, а чанбин, кажется, единственный, за все долгое время, кто о нём позаботился. возникает тупое ноющее желание извиниться, и как можно скорее, потому что хван все же имеет немного совести. по окончанию своей смены, потрëпанная зажигалка, смятая пачка чанбиновых сигарет, которые он отдал хëнджину, потому что у того они закончились, и побитый телефон вновь судорожно достаются из кармана узких джинс. сидя на лавочке в какой-то тёмной улице, одновременно зажигая сигарету и быстро что-то печатая своему директору, хëнджин натыкается на мессенджер с чанбином, которыми они успели обменятся вчера. в спешке записанное имя чанбина светится кривым «ачнбин», на что хенджин усмехается, быстро исправляет ошибку, открывая его номер. закусывая губу и думая буквально несколько секунд в строке ввода сообщения появляется краткое «извини», а перед отправкой хëнджин мнëтся недолго, сгрызая заусенец на среднем пальце до крови.вы:
я имел ввиду
может погуляем?
типа, мне серьезно стыдно, я был не прав перед тобой
хëнджин мысленно стукает себя по лбу, за свою спонтанность и несобранность, боясь показаться странным и начиная думать о том, что бин занят и у него нет времени, чтобы тратить его на хëнджина. но уже собираясь удалять последние сообщения, внезапно появляется отметка «прочитано» снизу. чанбин: чувак, забей, всë в порядке ты где? я ща в маке, тебе взять колу? хëнджин докуривает сигарету и глупо улыбается в экран телефона. † –нет, ну ты не представляешь просто, меня бабка рассердила сегодня, я едва сдержался, чтобы её шваброй не стукнуть, - хëнджин возмущается, допивая колу, купленную чанбином. –а что случилось? - чанбин слегка шепелявит из-за трубочки во рту, вопросительно глядя на хëнджина и мотая ногами, сидя на лавочке возле фонтана. –пришла такая, села за столик, стала на всë кафе кричать официанта, а когда к ней подошëл я, она начала права качать, мол, что мы работаем плохо и к старым уважения не имеем, после сделав заказ, она стала критиковать еду, то не так, это не так, официанты задолбались к ней бегать, а потом и вовсе сказала, что платить не будет, якобы "не за что тут деньги отдавать". –заплатила в итоге то? –нет! она ушла, написав какой-то злобный комментарий в жалобную книгу. –ну… пожилые люди бывают такие капризные, я думаю это нормально и терпеть нужно, они все-таки старые и жизнь прожили, - чанбин смотрит на звëздное небо, а потом переводит взгляд на хëнджина, –может, у этой бабушки что-то произошло, поэтому она такая злая? не стоит так строго судить, все люди разные. –ой, какие мы политкорректные, - хëнджин закатывает глаза и выбрасывает стаканчик от колы, –был бы ты там - сейчас бы так не говорил. и вообще, к людям, работающим в сфере обслуживания, нужно вежливо относится, а то потом пожалеть можно. –ну вот у меня тоже урок сольфеджио в музыкальном училище женщина престарелая ведëт, она строгая и может прикрикнуть, но я считаю, что она как лучше хочет, научить нас чему-то пытается. –бабульки все равно криповые. –почему мы вообще о бабульках говорим? –а о чем ещё поговорить можно? –о котиках. –ладно, давай о котиках. хëнджину давно не было так хорошо, не было времени отвлечься, не было вообще ничего, не было возможности вести какие-то тупые и совсем бессмысленные диалоги о всякой чепухе, не было случая, чтобы так широко и ярко улыбаться, наслаждаясь моментом. но все хорошее когда-то кончается, верно? а именно тогда, когда из-за угла наблюдает пристальный взгляд, чей хозяин неспеша выкуривает сигарету и глазами сканирует двух парней, что беззаботно смеются.