***
Громкая, попсовая и многим знакомая музыка играла из динамиков в приличном по бюджету кафе, стоящем на одной из главных улицах столицы. Тайлер сидел со своим не таким уж и близким, чтобы оставаться наедине, другом из Panic! At The Disco Брендоном Ури* и Джошем Даном — другом, которого он знает чуть меньше половины своей осознанной жизни, который хоть иногда и не понимает порой безумные идеи Тайлера, но с охотным и диким интересом поддерживает мужчину. Джозеф уже на некоторое время выпал из разговора, фокусируясь на одной точке (точнее, чуть притупленный край столика, за которым сидела троица) и мешая сахар в чашке с уже слегка остывшим кофе. Жëлтое освещение, исходящее от ламп, делало пенку напитка ещë желтее, придавая ей оттенок ржавчины. —… А затем я ей пою: «I Don't Want To Set The World On Fi»*… Тайлер, ты что, не слушаешь? Ау-у-у, — Брендон аккуратно помахал около полупустых, не выражающих никаких эмоций глаз вокалиста, и Джозеф слегка и почти незаметно дëрнулся, переставая мешать пенистый тëмно-коричневый напиток. — А? Да, прости. Я снова задумался и отвлëкся, — мужчина чуть сжался, волна неловкости и смятения накрыла его с ног до головы. — Ты что-нибудь придумал? Или до сих пор ничего в голову не приходит? — Джош отпил из своей кружки горький и очень горячий шоколад, который пытался согреть холодное тело парня. — Эх, я не знаю. Я уже несколько недель сижу напротив чистого листа, — вокалист тяжело выдохнул и отодвинул чашку с кофе. Пить, да и существовать в многолюдном и довольно громком месте вообще не хотелось. Просто так совпало, что Ури тоже был проездом в этой стране, и жизнерадостный мужчина пригласил участников Twenty One Pilots в одно из самых приличных кафе в этом городе. — Мне кажется, у тебя очень много мыслей в голове. Попробуй отвлечься, — Брендон смотрел на Джозефа, сидящего напротив и нервно перебирающего пальцами чистую салфетку, — к примеру, съездим в караоке или в клуб. — Извини, Брендон, но эти здания не для меня. Мне уж слишком некомфортно там находиться, — Брендон Ури и Тайлер Джозеф казались друг другу очень разносторонними людьми. Жизнерадостный Брендон никогда не поймëт депрессивного Тайлера. Только Джош, хоть и кажется радостным, может серьëзно задуматься и даже понять проблемы Джозефа. Иногда мужчине казалось, что Дан что-то скрывает, и эти радостные, мотивирующие фразы казались фальшивыми, по крайней мере для вокалиста. Люди порой выдают себя не за того, это нормально. Но Тайлер Роберт Джозеф в последнее время замечает всë больше фальши в словах своего близкого друга. — Тайлер, я очень волнуюсь за тебя. Если ты хочешь уйти, мы не будем тебя задерживать. Я могу уйти с тобой в отель, если ты пожелаешь, — Джозефу снова показались эти слова более чем наигранными. Чувство того, что эта фраза была взята из какого-нибудь клишированного сериала, не покидало разум мужчины. — Я буду очень благодарен, если ты вызовешь мне такси. Простите, парни, что так получилось, я нехорошо себя чувствую, — мужчина поднялся с кожаного дивана. Надевая своë пальто, защищающее от сильной метели (ожидать машину хотелось на свежем воздухе), Тайлер призадумался: «Но ведь он дружит со мной уже шестой год! Почему в моих мозгах мысль о том, что он другой человек? Я волнуюсь о нëм так же, как и он обо мне, это норма, принятая в обществе, ведь так?» — Нет, не так. — Кто это сказал? — Тайлер быстро развернулся к предполагаемому источнику звука, исходящий позади его. Но всë, что он увидел, удивлëнные лица его друзей. — Сказал что? — Брендон вопросительно поднял бровь, ожидая ответа. Над тремя друзьями нависла тяжëлая тишина, которая душила всех участников разговора. — Я подожду машину снаружи, — сказал тихо Тайлер и быстрым шагом направился к выходу. «Кретин, как ты мог ожидать ответа от Брендона и Джоша, которые физически не могли услышать вопрос, который ты сам же и ЗАДАЛ У СЕБЯ В ГОЛОВЕ?!» Тайлер был очень зол на самого себя. Он ненавидел себя за отсутствие вдохновения и за подобные галлюцинации. Когда обрывки фраз только появились (полгода назад) у Джозефа в голове, тот не знал, что делать и принял решение никому не рассказывать об этом. Думая, что это всë несерьëзно, вокалист загнал себя в ловушку: он не уверен, кто изменился — он сам или Джош? Барабанщик медленно начал отдаляться от вокалиста. Джозеф хотел в этом винить время или влюблëнность в девушек, но Тайлер только видит более… другого Джоша Дана? Неизвестно даже то, в какую сторону меняется (даже неизвестно меняется ли Дан вообще!) близкий друг: в положительную или отрицательную. Джозеф видит двух разных людей. Один — старый Джош Дан, а у другого человека нет имени. Тайлер бы даже сказал, что у того даже очертания лица довольно размыты. Но Джозеф мог даже ощутить того «мыльного» человека, так что это точно не галлюцинация, ведь так?! И главное, кто на самом деле его понимает: тот незнакомец (по всей видимости, настоящий барабанщик) или Джош? Тайлер вышел на крыльцо и начал смотреть на мимо проходящих по улице людей, которых было не так уж и много. Неповторяющиеся узором снежинки падали из чëрного ночного неба, закрытого тëмными сгустками облаков. Зимние хлопья чуть-чуть помогали уличным фонарям подсвечивать дорогу для бегущих в укрытие подальше от снегопада и приближающейся метели прохожим на улицах. Джозеф с лëгкой усмешкой смотрел на мужчину, который смешно поскользнулся на льду, ведь льда не было видно из-за снега. Ещë вокалист смотрел на бедных водителей автомобилей, ведь в такую погоду очень опасно сидеть за рулëм: фары едва подсвечивают дорогу и очень легко можно сбить какое-нибудь сбежавшее от хозяина животное. — Всë-таки тëплое лето лучше, чем ледяная зима, не так ли? — Тайлер решил проигнорировать голос, источник которого он даже не смог определить из-за громкого и обжигающего ветра. Он обернулся только когда на его плечо положили тяжëлую руку, — хей, ты меня слышишь? Может, всë-таки подождëм в кафе? — А? Джош, это ты? — Джозеф даже испугался того, что это не галлюцинация. Перед его лицом было обеспокоенное лицо его друга. — Тайлер, я тебя не понимаю. А кто, по-твоему, должен быть? Ури? — Джош выдохнул и успокаивающе улыбнулся. — Да нет, просто… когда такси уже приедет? — Джозеф делится всеми переживания с Даном, но не про того незнакомца. Потому что у того незнакомца такой же голос, как и у близкого друга. Не один ли это человек? — Через три минуты. Но, может, всë-таки подождëм внутри? — барабанщик смотрел на свой телефон, на котором было написано местоположение машины: хоть такси и было на соседней улице, по такой дороге нужно ехать максимально аккуратно. — Тебе необязательно видеть, как я сажусь в такси, — усмехнулся вокалист, поправляя свои новые кожаные перчатки. Его взгляд был сфокусирован на машинах, — просто скажи мне номер и марку такси, я сам могу сесть. — Я поеду с тобой, мы это с Брендоном уже обсудили. Он понимает, что всë не так хорошо, как кажется на данный момент, — мужчина по-дружески похлопал Тайлера по плечу и облокотился на каменную, чуть потрескавшуюся стену. Джозеф распахнул свои глаза и проморгался несколько раз, — о, а вот и машина. К кафе подъехала средняя жëлтая машина с надписью «ТАКСИ» на дверце, и Джош без промедления двинулся к опрятному такси. Тайлер, чуть потупив в одну точку и мысленно попрощавшись с Брендоном, побежал за Даном, слегка отставая. Они оба сели на заднее сиденье автомобиля, после пристëгивания ремней безопасности, водитель нажал на педаль газа, и друзья направились в отель. Кафе и отель находились в пятнадцати минутах езды, но как бы Джош не пытался завести тему для разговора, Тайлер сегодня был менее общителен, чем обычно. Конечно, вокалист хотел поговорить с барабанщиком о чëм-нибудь, но мысли о текстах песен снова укутали его душу тëплым пледом, и Джозеф смотрел на медленно сменяющиеся уличные фонари и лица мимо проходящих жителей столицы, на которые падают хлопья совершенно разных крупиц снежинок. — Мне зовут не Джош Дан. «Снова этот голос?!» — Тайлер резко выпрямился и оглядел салон автомобиля: водитель серьëзно был сфокусирован на дороге, а барабанщик тоже глядел на пейзаж окна. Вдруг, близкий друг Тайлера медленно повернулся в его сторону. — Тайлер, неужели вдохновение? — мужчина вопросительно и с лëгко приподнятыми уголками губ смотрел на своего друга. Тайлер в ответ только с наигранной грустью помотал головой и снова отвернулся от мужчины, облокотившись о ручку дверцы. — Либо я, либо моя оболочка, названная Джош Дан. Давай, выпусти меня наружу. Я существую. По всему телу Тайлера пробежал миллион мурашек. Его близкий друг, которого он знает… Оболочка? Нет, не может такого быть. Или Джош притворяется Джошем? «Так, Тайлер, выкинь этот бред из головы,»— Джозеф постарался выкинуть весь этот бред из головы. Значит, тот размытый человек — его настоящий друг, который всë это время поддерживал, а Джош — просто пыль? — Да. Лицо Тайлера заметно побледнело, а зрачки в его глазах очень резко расширились. Чуть качнувшись, он подогнул ноги и мысленно звал о помощи. Но Джозеф не знает, кому на этот раз доверять. От этого осознания разум вокалиста просил о большем количестве кислорода. Мужчине было тяжело дышать. Не было сил даже для фокусирования мыслей. «Меня водили за нос?», " Я схожу с ума?» — именно на эти вопросы Тайлер требовал ответа сейчас же. — Тайлер, мы уже приехали. Тебе помочь? Выглядишь неважно, — Джош обеспокоенно смотрел на дëрганного и резкого Джозефа. В ответ мужчина устало и слегка раздражительно помотал головой, а затем дрожащими руками открыл дверь, чтобы освежить свой разум ледяным обжигающим воздухом. — Я? Ха-ха… кто это спрашивает? — из Джозефа вышел скрипучее и, на взгляд Джоша, ненормальное хихиканье. Мужчина, качавшись из стороны в сторону, прошëл несколько шагов и сразу испарился в снежной буре. — Стой, Тайлер, подожди! — Дан, оплатив такси и оставив чаевые, с третьей попытки отстегнул ремень безопасности и открыл дверь, убегая в сторону дорогого отеля, огни которого светились в ночном свете. Догнав Тайлера около лифта, мужчина хищно схватил друга за плечо, будто обезумевший охотник наконец-то догнал свою бедную отчаявшуюся добычу. Радужка вокалиста будто потемнела, казалось, уже никогда не будет этого творческого энтузиазма в глазах, зрачок казался матовым, потерявшим свой блеск навсегда. Его губы были слегка приоткрыты, а тело незаметно принимало критически мало кислорода. Кожа мужчины никогда не казалась такой бледной и даже слегка зелëной, голова еле-еле дëргалась, и Джошу казалось, что он смотрит на психически нездорового человека. Лифт открыл свои металлические двери с тяжëлым, неприятным звуком и мужчины зашли в узкую, вытянутую коробку, которая отвезëт их почти на самый верх многоэтажного отеля. — Тайлер, с тобой точно всë хорошо? Давай ты в номере примешь пару таблеток? Зато покушаешь, — Дан потянул руки к странному чудаковатому другу, но тот резко и неожиданно, с испугом сжавшись, отпрянул от объятий. — Зачем ты врëшь мне? — тихо прошептал Тайлер и сел в самом дальнем углу лифта. Время было позднее, да и жителей в таком дорогом отеле мало, поэтому двое мужчин были убеждены в том, что их разговор останется приватным, за исключением скрытых камерах. — Что? Зачем я… погоди, что?! — барабанщик быстро присел на колени рядом с близким другом, которому нужна поддержка и реальное общение. Джош нахмуренно покачал головой и обнял за плечи отчаявшегося человека. Джозеф, обессиленный страхом, молча уткнулся в грудь человека и прикрыл глаза. — Дай мне уже освободиться от этой оболочки. Просто убей Джоша — мой плащ, за которым скрывается моя героическая личность. — Ты это слышал? — с ноткой раздражения в голосе задал вопрос, не ожидая на него внятного ответа, Тайлер. — Слышал что? — отстранившись от своего приятеля и поправив свою футболку, спросил Джош. — Мы приехали, — раздражëнно сказал вокалист и, самостоятельно встав, отправился к открывающимся и громким, тяжëлым дверям вглубь бесконечного коридора к их комнате, которая на этаже одна из тысячи. На дверях менялись только цифры, а так, даже царапины и оплошности повторялись одни за другим. Всë это раздражало, и Тайлеру хотелось хоть на секунду заткнуть орущих соседей или навсегда, металлической трубой или огнемëтом разрушить магнитофон. Самоизоляция на этом этаже отсутствовала, и даже при маленьком количестве жителей здесь, казалось, что ты живëшь в дешëвом общежитии, только с дорогой ванной, подклеенными обоями и от одного до трёх жителей в комнате. Да, он убьëт Джоша Дана. Да, он с радостью это сделает. Возьмëт и живьëм расчленит. Или же подожгëт, наслаждаясь ужасными криками жертвы. Хотя бы так вокалист приглушит вопли соседей. Чтобы такой ужасный, но в своëм роде уверенный настрой не сбился, Тайлер Роберт Джозеф набрался сил и спустя пару вдохов-выдохов резко побежал, что есть силы. Номер находился в самом конце коридора, поэтому при таком быстром темпе мужчина добежит только за двадцать секунд до точки. Увидев, как друг резко рванул, Джош, проморгавшись от удивления, побежал за приятелем. Догнав Джозефа уже у входа в номер, Джош, спустя пару десятков секунд отдышки, выпрямился и поправил свои прилипшие от пота волосы. При входе в номер его встретили мрак и холодное дискомфортное ощущение, будто его подсознание говорило, нет, даже кричало: «Беги!», но, проигнорировав этот крик и вспомнив местонахождение выключателя, Дан сразу потянулся, чтобы включить свет, благо, ничего этому не препятствовало. После щелчка мгновенно последовал ослепительный на несколько секунд свет. Когда глаза чуть-чуть привыкли, мужчина разглядел своего друга за кухонной тумбочкой, сложившего руки за спиной и опустив голову. — Джош, кто же ты, сука, такой? — такая грубость вогнала барабанщика в ошеломлëнное состояние, и привело его в чувство только движения Тайлера, точнее, поднятие головы. Одна радужка у Джозефа отливала ярким алым цветом, а белок полностью стал глубинно-чëрным, будто это была бесчувственная дыра. — Тайлер, у тебя отëк на глазу. Может, вызвать врача? — барабанщик прищурился и попытался разглядеть друга. На реплику парня, Тайлер недовольно цокнул и, закатив глаза и оголив нож (достав его из-за спины), побежал на Джоша. Взмахнув лëгким бытовым предметом, Тайлер, почти машинально, воткнул нож наполовину в подкожную мышцу шеи. Стояла гробовая тишина, казалось, даже соседи притихли и выключили проигрыватель. Что Тайлер, что Джош замерли в бездне, только барабанщик пытался жадно достать ртом кислород, хотя ему это уже не поможет: это знали они оба, без исключений. Первым из транса очнулся Джозеф. Он бесцеремонно достал нож из горла, за ножем последовали капли крови. «Ну где же ты?»— прошептал Тайлер и повалил человека на пол, на середину комнаты. Сделав ещë пару ударов в грудь, Тайлер глядел на уже мертвое тело Дана. Сознание кричало: «Ты должен сваливать, сваливать, сваливать, чувак*,» — но Джозеф ещë не получил ответы на вопросы. «Где ты?» — прошептал мужчина и начал вскрывать труп. Разрезав живот, тот начал голыми руками перебирать толстую и тонкую кишки, пищевод, желудок, поджелудочную железу, печень. Но он не нашëл ответ. Гневно отбросив мусор, он подумал: «Может, сверху?» — и убийца принялся разрезать лицо Джоша Дана пополам. Спустя несколько минут (ножом не так уж и легко расчленять труп), вокалист внимательно рассматривал окровавленный череп с кусочками неотодравшейся кожи. «Да, он здесь!» — радостно рассмеялся парень, посмотрев на мозги Джоша. Поцеловав затылок черепа, мужчина сразу бросился к своему родному синтезатору. Тайлер наконец-то счастлив. Нет, он не полетел на Луну, не разоблачил самого ужасного в мире мошенника, не стал самым богатым человеком на Земле. Он просто рад, что спустя более пяти лет он добился своей цели: искренней улыбки на своëм лице. В тихой, тëмной и местами некомфортной и отталкивающей комнате звучат яркие, мелодичные мелодии синтезатора. Несмотря на всю мрачную атмосферу, Тайлер Роберт Джозеф рад неразборчиво нажимать на клавиши своего родного и местами потрëпанного инструмента. Под, на удивление, складные ноты мужчина сочинял короткие и ритмичные предложения.«Тень склонила голову надо мной, Духи ждут в темноте. Я не позволю им выиграть, ступай тише, Я не позволю им выиграть, ступай тише»*.
Слова давались ему легко, ведь ему больше не приходится их находить в тайных глубинах собственной души. Странные звуки, похожие на рычание, медленно становились всё громче в самом далëком и тëмном углу, а запах гнили стал напористей. Возможно, эти рычания — плод воображения вокалиста, но ему наплевать, ведь его муза — его расчленëнная жертва, гниющая на полу.