Кошмары недельного заточения в который раз мучали.
Лео зажимает голову руками, скручивается в комочек, желая спрятаться в панцирь от всего мира. Но, как бы он не прятался, как бы не старался забыть, воспоминания все равно его преследовали. Грудь сдавливает, им завладевает животный страх когда он ощущает призрачные касания к бедрам, чувствует фантомную боль под хвостом, и как будто снова слышит эти издевательские слова и шепоты над головой.
— Хватит. — судорожно вдыхает, всхлипывает и плачет. Снова дал слабину, не справился. Не может совладать с собой и снова впадает в истерику. — Нет, пожалуйста… Не надо…
Содрать кожу, лишь бы эти остатки образов в виде пальцев что против воли сжимают его бедра, больше не были так ясны в больной голове. Смыть с себя всю эту грязь, весь этот позор, насмешливые похотливые взгляды
ублюдков. Они не побрезговали использовать воина в качестве личной подстилки в самых разных способах, растоптали честь. Поигрались, сломали, доломали и бросили, как ненужный мусор.
Горячие слезы текут по щекам, Лео не слышит собственного голоса, не в силах справиться со всей этой черной мутью, этой грязью, что осквернили не только тело, но и его душу. Разум.
Леонардо кричит, выгибается. Он не знает куда деться от всей этой боли. Насильники не стали с ним церемониться: связали, развели ноги через силу и стали пользовать в угоду своим плотским удовольствиям.
Боль везде, и так много что Лидер теряет себя. Веревка впивается в кожу до крови, а сволочь все продолжает его драть, врываться силой, разрушая все больше. У Лео слезы на глазах, он не может разглядеть лица второго, но уверен: тот улыбается, гаденько так, и сам получает наслаждение от всего этого извращения. Лео плохо. Он не хочет быть здесь. Не верит что все это происходит с ним.
Владелец катан скулит и в который раз царапает многострадальную кожу. Пытался, пытался ведь очиститься, но эта нечистота как будто прилипла, не давала полностью расслабиться.
На плечи ложатся чужие руки. Леонардо вздрагивает всем телом и заходится в ещё больших рыданиях. Умоляет, просит о пощаде, лишь бы не трогали, оставили как есть и не приближались.
Его ставят на колени. Один из них крепко, почти до головной боли, держит за затылок. Направляет к расстегнутой ширинке. Лео вырывается, из последних сил, но тут же получает новую порцию страданий: второму было мало. Пока Леонардо был занят сохранением остатков своего достоинства, второй ублюдок подкрался сзади и снова завладел им. Рот сам открывается в крике, чем воспользовался первый.
Тот, что берет сзади, до синяков сжимает дергающиеся из-за истерики плечи черепахи.
Однако эти руки… Они не делают больно. Эти руки трехпалые, почти как его собственные — но более грубые, сильные. Их обладатель не хочет вредить Лео. Он хочет успокоить, мягко гладит по напряженным мышцам. Осторожно приподнимает, садит на кровати и прижимает к себе, обнимая со всей нежностью и любовью. Лео любит эти руки, а ещё больше любит того кто так бережно склеивает его душу по осколкам.
Лео борется с назойливыми воспоминаниями, твердит самому себе из раза в раз, что он давно не
там, сбежал, и что сейчас с ним его любимый буйный младший братик. Раф. Раф который защитит и неумело покажет самую теплую ласку, в самый нужный момент.
— Тшшш… Все хорошо, Лео. Ты
туда никогда не вернешься. А если кто-то тронет — оторву яйца и в глотку запихаю.
Лидер все ещё дрожит в его объятиях, рвано и коротко дышит, шмыгает носом. Но уголок губ все равно приподнимается в легкой полуулыбке. Рафаэль всегда умел успокоить так, чтобы сердце болело не так сильно. Отгонял кошмары пинками, назойливые образы и воспоминания отборным матом, или, как сейчас, полным любви и заботы шепотом.
Лео трется о плечо Байкера горячим от истерики лбом и медленно расслабляется. Касания Рафа помогали забыть на какое-то время где и как трогали эти сволочи,
животные.
Пальцы скользят по панцирю, по плечам, стараясь не трогать бинты и мелкие ранки с пластырями. Любит. Рафаэль все равно любит Лео, несмотря на произошедшее с ним. Потому что не может он иначе. После возвращения Лидера домой, как бы он ни старался, но отвращение и брезгливость ни разу не отыскал в своем горящем сердце. Только эти «сопливые», романтические чувства, что только усилились, стоило ему взглянуть на заплаканное любимое лицо.
Раф не может подавить мелкую дрожь, от губ Лео что целуют в щеку. Не может отвести взгляд от синих воспаленных глаз, смотрящих на него с бесконечной благодарностью. Лео не знает, за что Бунтарь может его любить, особенно после кошмара длившегося неделю. А сам Рафаэль способен составлять километровые рассказы о том как сильно любит Лео, и в тоже время не может и слова выдать стоит ему застесняться из-за своей привязанности, давно перешедшей братскую черту.
— Раф, почему ты меня любишь? — надломленным голосом слышится вопрос Лео. — Я же… Я…
Палец младшего ложится на рот старшего, заставляя замолчать и даже не начинать эту тираду.
— Потому что. Люблю и все.
Они уснут в обнимку на кровати Лидера, накрывшись одеялом. Рафаэль свернется вокруг
своего Лео, защищая его от всего дерьма в мире, даря ему защиту и свое сердце с душой на открытых ладонях. А Леонардо их примет, со всей осторожностью и аккуратностью заберет себе, но не станет топтать. Будет оберегать и любить также (если не сильнее) в ответ.
*
— Это было даже приятнее, чем я себе представлял.
Он выследил их. Нашел тех кто посмел запятнать чистое имя его, повторяю,
ЕГО Лео. И теперь мстит, вымещает всю свою ярость, ломая чужие кости, бьет между ног. Беззастенчиво и множество раз, несмотря на болезненные крики и мольбы о помощи.
«А вы, сволочи, слушали Лео когда он умолял вас остановиться?!»
Перед глазами Рафа все было в красной пелене гнева. Он перестал себя сдерживать и контролировать, мстил по полной программе, на всю катушку. Искалечит до инвалидов? Пфф, Раф себе за это пива купит и пачку сигарет. А для Лео прихватит его любимую травяную бурду зеленого оттенка. И как до вмешательства этих свиней, они будут сидеть на кухне и каждый пить свое. Раф скривиться и как всегда откажется от предложенной чашечки ароматного чая, в пользу безалкогольного (из-за Лео) напитка.
«Куда ползешь? Не, иди-ка сюда, гад.»
Гадина попыталась уйти. Со сломанной ногой, сбежать от праведного гнева темпераментного Ниндзя. Вот только Раф их живыми вряд-ли отпустит.
…на утро в переулке будет лежать двое трупов.
*
Лео сидит на кухне, находясь в какой-то прострации. Прошло уже сколько? Недели две с момента спасения? Не то чтобы кошмары отпустили полностью, но снятся они уже реже. Благодаря…
— На. — перед Лео ставят дымящуюся чашку с зеленым чаем.
Мечник не сдерживает теплой улыбки и берет кружку в руки.
— Раф.
— М? — сам Рафаэль с шипением вскрывает банку безалкогольного пива.
— Спасибо. Что не бросил. — Лео смахивает непрошенные слезы из-за благодарности, за такую нежную и искреннюю любовь младшего.
Раф забавно покраснеет и засмущается.
— Идиот. Самое тупое что ты сказал за всю жизнь. — тут же отпивая из банки скажет Рафаэль.
