My child

      У Джима Кирка тысячи не прекращающих поступать в голову мыслей об отце. Миллионы возможных вариантов исхода событий той самой катастрофы, в которой Джордж Кирк пожертвовал собой. Для всех он попрежнему остаётся героем и примером для подражания. Тем, на кого просто необходимо равняться.       Джим ни раз прокручивал у себя в голове мысли о возможном выживании отца. Как развивались бы события, если бы Джордж Кирк выжил. Наверняка он помогал бы жене в воспитании детей, делал с ними уроки, играл с ними. Был бы лучшим во Вселенной отцом.       Плюс ещё и другой Спок рассказывал, что Джордж в их реальности дожил до того, как сын стал капитан « Энтерпрайза ». Вот и плюс другой реальности. Той, которой уже, может быть, не существует вовсе.       Джордж Кирк действительно был героем и все надеялись на его сына. Что он не опозорит фамилию отца и станет достойным наследием семьи. Раньше, Джима очень сильно раздражало постоянное сравнение его с отцом, прям до скрежета зубов. Его очень сильно бесил тот факт, что все видят в нём отца.       « Неужели смерть отца ничему тебя не научила? » « Джордж Кирк так бы не поступил! » « Ты должен быть достойным! » — Джим слышал эти слова каждый день.       Но, где-то глубоко-глубоко внутри, он понимал, что эти люди в чём-то правы. И это терзало душу по ночам, не давая спокойно выспаться.       Джим не его отец. Он другой. Джордж Кирк не напивался до беспамятства и утренней головной боли в дешевых барах. Не вступал на спор в Звёздный флот. Всегда думал о будущем Вселенной и Звездного флота.       А что Джим? Джим вообще двадцать два года практически только и делал, что развлекался, игнорируя возмущённые крики отчима. Он вообще не понимал, как мама могла вновь женится на таком тупоголовом болване.       Даже причиной ухода Джонни был отчим. Что стало с Джонни, Джим так и не узнал. Он ушёл, оставив брата одного с матерью, пытающейся прокормить семью, а также отчимом.       Отчим называл Джима безответственным мальчишкой и жалкой копией отца. Джим бы убил его тогда на месте за такие за такие слова. Однако сейчас он осознал для себя неприятную мысль: про безответственность отчим был прав. Джим до вступления в Звездный флот не думал ни о ком, кроме о себя и матери. Никогда не брал на себя ответственность за что-то. Даже в школе, когда он случайно разбил окно, он не признавался долгое время в содеянном и скидывал вину на одноклассника.       Джим не был настолько двоечником в школе. Нет. Если бы он был настолько тупым, Пайк не увидел бы в нём потенциал, скрытые презрением и усмешкой способности лидера. Джима вполне устраивал тогда его статус хулигана-гения и о вступлении в Звездный флот он даже не задумался. Благо Пайк вовремя направил его на правильный путь, которому Джим следует до сих пор.       Он долгое время считал, что вступил в Звездный флот исключительно на спор. Но была другая причина, более серьёзная — Джим хотел стать достойным. Он не верил про жизнь после смерти и что мертвые всё видят, но, даже если это и правда, он хотел, чтобы отец им гордился. И все эти годы старался походить на отца.       Долгое время Джим пытался быть Джорджем Кирком, а теперь пора задуматься, что значит быть Джеймсом Кирком.       « Энтерпрайз » стал для него семьей, близкими друзьями, ради которых он пожертвует собой. Боунс, Чехов, Сулу, Скотти, Спок, Ухура, да и вообще все члены экипажа — все они устроили в жизни Джима настоящий переворот, стали частью его жизни и поменяли представление о многих вещах.       Мать говорила, что Джим стал взрослее и ответственней, став капитаном « Энтерпрайза ». Он считал, что на это повлияло ещё и самопожертвование ради спасения жизни экипажа. Джим тогда чуть не погиб от радиации, спасая всех. Именно тогда все и начали уважать его и перестали считать безответственным и хитрым хулиганом. Именно тогда Джим Кирк повзрослел и стал тем, кто он есть.       И отец наверняка был бы горд за своего сына. — О чём задумался?       Подошедший Боунс сумел вытащить Джима из скитания в волшебную страну мыслей и вернул к реальности, где сейчас все члены « Энтерпрайза » празднуют день рождение своего капитана. Джим не любил этот день из-за смерти отца, поэтому искренне попросил своего друга никому не говорить.       Но Боунс рассказал всем, чтобы сделать приятное другу. Что ж, у него получилось поднять настроение. — Ни о чём, просто смотрю в окно, — отмахнулся Джим. — Мне интересно, ты что, в самом деле весь экипаж позвал? И все согласились прийти?       Боунс замялся. — Ну… не все. Та черноволосая барышня, например, не пошла. — Лира до сих пор дуется на меня за то, что я не перезвонил? — поинтересовался Джим, вскинув вверх бровь. — Три года прошло, а она ещё обижается? Вот обидчивая. — Вообще-то, она не пошла, потому что навещала семью, — поправил Боунс. — Ещё не пришли люди, которые лежат в медотсеке. Они сильно пострадали из-за Кролла.       Чертов Кролл. Джим искренне удивился, когда узнал, что он ещё считался когда-то давно героем Звездного флота и носил другое имя. Пора тщательно проверить историю до мельчайших мелочей. Кролл и его люди уничтожили корабль, загнали в ловушку, и все ради одного поганого арбоната.       Ситуация была, мягко говоря, ужасная, но Джим не отчаивался. В конце концов, они сумели победить Кролла и нарушить его коварный план. Йорктаун остался целым. Но многие люди пострадали и это совсем не круто. — Насколько они в тяжелом состоянии? — Джим всегда искренне заботился о своих людях и всегда старался им помогать. По крайней мере, пытался делать это. — Один человек в коме, — начал отвечать Боунс, — другой бьется в судорогах, а ещё кто-то тайком выпивает и вот-вот похоже уйдёт в запой.       Прозвучало как-то и смешно, но при этом грустно. Если бы Джим был на их месте, он, может быть, тоже ушёл бы в запой. — Но есть и те, кому значительно лучше. К примеру, Хейли Бранди завтра выписывают.       Сердце Джима затопило пришедшее тепло и облегчение. Хорошо, что не всем так плохо. — Хейли Бранди, это та стажёрка, которая пришла к нам три месяца назад? — решил уточнить он. — Это не она случайно устроила трибблоферму в медотске? — Случайно она, — кивнул Боунс. — Она ещё это аргументировала так: « Ну они же милые, зачем им вредить? » — Он пытался скопировать манеру речи стажёрки в медотсеке, что вызвало усмешку у Джима. — Блондинистая неприятность, серьезно, прям как ты! — Зато не скучно, — подметил Джим. — Ей получается, несильно досталось от Кролла? — Более того, ей от него вообще ничего не досталось.       Джим озадачился. Почему тогда Хейли в больнице? — Просто как раз за минуту до нашего прихода, у Хейли случился приступ астмы, — попытался объяснить Боунс. — Слава богу, что на корабле оказались все необходимые медикаменты, иначе Хейли бы могла ждать смерть. Ей просто повезло.       Джим вспомнил, как Боунс возился с ней в пыльной и весьма неудобной каюте, пытаясь спасти Хейли от смерти. Хейли Бранди действительно привнесла щепотку веселья в рабочие будни « Энтерпрайза ».       За три месяца она успела устроить в медотсеке ферму трибблов, чуть не побила посла с Вулкана, решив, что он перевертыш, разбила несколько колб, когда пыталась учиться жонглировать и съела обед самого капитана Кирка, потому что перепутала. Они просто тогда купили одинаковый салат и пюре.       Действительно, блондинистая неприятность, но и Джим когда-то был таким же. Хотя почему был? Джим и сейчас порой предлагает такие безумные и вызывающие головокружение идеи, что волосы встают дыбом. — Ты переживаешь за неё, — понял Джим. Он давно заметил, что его друг по-своему заботиться о Хейли. Джим даже на миг подумал, что это дочка Леонарда Маккоя и его свирепой бывшей жены, о которой столько рассказывал Боунс. Но их дочь зовут Джоанна, а не Хейли. И Джоанна носит фамилию отца — Маккой. — Она несовершеннолетний подросток с астмой и неумением сидеть на месте. Естественно я переживаю! — воскликнул Боунс.       Джим улыбнулся краем губ, прикрыв глаза. Так часто улыбалась его мама. Ему часто твердили, что у него улыбка матери. — Слушай, а ты никогда не задумался о создании собственной семьи? — вдруг задал вопрос Боунс. — Не хотел-ли ты построить с кем-то свою семью и завести ребёнка?       Джим задумался. Собственная семья и дети… Он давно об этом не задумывался, поскольку считал, что в его образ жизни не вписывается такое понятие как дети и жена. Никто не считал Джеймса Кирка способным построить серьёзные отношения. Увидев счастливого Сулу с дочкой, Джим искренне улыбнулся, а в душе воцарилась теплота и, на удивление, капля какой-то давящей на душу зависти.       Он, сам того не понимая, позавидовал Сулу. У того есть семья и дочь. Боунс хоть и разведён, но тоже имеет дочь. И тогда Джим понял, что глубоко внутри своей души, что-то так яростно кричит о желании завести семью. Свою собственную. Да и мама часто говорила, что хочет внуков. Может, когда-нибудь, Джим решиться уйти в отставку и заняться семьей. Когда-нибудь, может быть. — Я задумывался об этом пару раз, — честно ответил Джим. — Но ты сам понимаешь, что завести семью, находясь постоянно в космосе, нелёгкая задачка. — А что если бы у тебя был ребёнок? — как-бы невзначай спросил Боунс. — Чисто гипотетически, если бы одна из твоих бывших оказалась беременной и на пороге объявился бы твой ребёнок, как ты бы поступил?       Джим об этом, конечно же, думал, причём не единожды. — Чисто гипотетически, будь я моложе, я бы точно не поверил, — признался он. — А если бы этот ребёнок объявился в твоей жизни сейчас?       В тоне друга он услышал нотки таинственности. Что-то он скрывает. Иначе для чего он спросил это? Просто так? — Что-то ты темнишь, Боунс, — Джим покачал головой.       Боунс всплеснул руками. — Ёлки-палки, Джим, ты совсем намёков не понимаешь?! — возмутился он. — Хорошо, скажу прямо: у тебя есть ребёнок! — В смысле? — В прямом, — буркнул Боунс.       Лицо Джима обмякло, стало недоуменным, а в глазах промелькнул испуг. — Это шутка такая, да? — Это скорее печально, чем смешно. Иметь такого папашу, как ты.       Джима будто ударили молнией. Окатили холодной водой, отрезвляя сознание и заставляя задуматься о только что поступившей в мозг информацией.       У него есть ребёнок. Его собственный ребёнок. В это не верилось, но Боунс точно так шутить не будет. Столько раз Джим думал об этом, а тут ему заявляют, что он уже является отцом. Это пугало, но, одновременно с этим, внутри рождалось пламя самого настоящего счастья, которое не спутаешь ни с чем.       Вопросы поступали в голову, вызывая головокружение. Кто этот ребёнок? Кто его мать? — Кто он? — Джим спрашивал о своём ребёнке. — А вот это я не скажу, — вполне серьёзно ответил Боунс. — Я и так пообещал молчать и меня убьют, если узнают, что я нарушил обещание. — Пообещал молчать? — не понял Джим. — Потому что это был секрет!       Джим нахмурился. Боунс пообещал ничего не говорить, почему? Этот ребёнок захотел всё рассказать сам? Или он не хотел, чтобы собственный отец знал о его существовании? — Хотя бы скажи, это мальчик или девочка? — Дочка у тебя.       Значит, это дочка. И этой дочкой может оказаться абсолютно любой. Сколько же ей, интересно, лет? Пять? Десять? Пятнадцать?       Внезапно Джима осенило. — Это Хейли Бранди, верно? — До него дошло! — обрадовался Боунс. — Я уж думал, ты не догадаешься.       У Джима сдавило горло. Его глаза расширились от удивления.       Хейли — его родная дочь. Он просто сделал предположение, которое тут же подтвердилось. — Ты уверен, что она моя дочь? — Джим хотел проверить. Вдруг это всего лишь ложь и никакой дочери у него нет? — Когда ты вернулся с Тенакса, я взял у вас с Хейли кровь и попытался сделать тест ДНК. Она на все сто процентов твоя дочь. — Боунс сделал небольшую паузу. — Хейли очень сильно похожа на тебя, вот я и решил сделать этот тест. Когда она обо всём узнала, рассказала всё мне и попросила молчать.       Джим сделал глубокий вдох через нос и присел на маленький серый диванчик. Он не мог осознать, что происходит. Не понимал, как это вообще возможно. Он отец подростка. Даже сама мысль о том, что он стал отцом, не давало Джиму расслабиться. Его дочь чуть не погибла из-за Кролла. Кролл мог убить её в любую секунду. Интересно, а узнал ли он о родстве капитана Кирка и стажёрке Бранди?       Хейли с самого первого появления подвергала себя опасности. Не смотря на свою стажировку в медотсеке, напрашивалась на миссии с Джимом, не желая сидеть на месте. И теперь Джим понял, почему она это делала. Хейли просто хотела больше времени провести с отцом. Джим не часто посещал медотсек и, скорее всего, поэтому он не догадался.       Но факт оставался фактом. Хейли Бранди его родная и единственная дочь. На вид ей не больше шестнадцати, если не меньше. Она же совсем ребёнок. Ребёнок, который чуть не погиб из-за Кролла. И как Джим раньше не заметил их сходство? Одинаковый цвет волос и глаз. Та же тяга к приключением и неумением сидеть на месте. Только у Джима нету этой портящей жизнь и сдавливающей грудную клетку астмы. — Слушай, я понимаю, что тебе нелегко это осознать, — Боунс присел рядом с ним. — В тридцать три года узнать, что у тебя есть ребёнок, очень тяжелое испытание. — Он подбадривающе сжал плечо друга. — Всё, что я могу посоветовать — не опускать руки и поговорить с дочерью. Ты нужен ей.       Пелена облегчения накрыла Джима с ног до головы, давая понять, что у него всё впереди. Он может стать хорошим отцом. Таким, каким мог бы быть Джордж Кирк. По крайней мере, постарается сделать это.       Боунс сумел его поддержать. Джим всегда удивлялся, как в этом человеке умещалось столько сарказма вперемешку с мудростью.

***

      По совету Боунса, Джим пришёл на следующий день в медицинский центр, желая навестить Хейли. Он надеялся, что не опоздал, и она ещё там. Хейли ведь должны были выписать, если конечно, ничего не изменилось и ей не стало хуже.       Астма вещь достаточно серьёзная и весьма непредсказуемая. Джим не представлял, какого жить с этой болезнью. Боунс говорил, что Хейли хорошо скрывала свою астму, пока однажды он не увидел её с ингалятором.       Хейли делила палату вместе с двумя бабушками, которые сладко спали, спрятавшись от холодных кондиционеров под толстыми белыми одеялами. Хейли уже складывала вещи в сумку ярко-малинового цвета, так подходящей под цвет её свитера. Золотистые локоны обрамляли её лицо, впервые она была с распущенными волосами, а не со слегка детскими хвостиками, которые веселили Джима и напоминали ему соседскую девочку в розовом платье.       Раньше Хейли Бранди не была для него так важна. Он, конечно, интересовался у неё, как идут дела, но это было чисто из вежливости, чтобы поддержать разговор. Знал бы Джим тогда, что общался не просто со стажёркой, а с собственной дочкой, может, сложилось бы иначе.       Теперь он смотрит на Хейли совершенно иначе. Как-то по-новому, словно он увидел её впервые. Будто он посмотрел под другим углом. Джим стоял в дверном проёме как статуя, не решаясь войти и уведомить о своём присутствии.       Он не понимал, почему стоит и ничего не делает. Он не знал, как ей рассказать всё. Не знал, как правильно найти подход. Подростки весьма отстро реагируют на многие вещи, по крайней мере, Джим был одним из таких подростков.       Хейли сделала глубокий вдох через белоснежный ингалятор, прикрыв глаза. Джим почувствовал, как у него запершило в горле. Если бы он был рядом с ней раньше, он бы поддержал её в трудные моменты. Хотя, у него ещё есть на это шанс. Шанс стать хорошим и заботливым отцом, каким мог бы быть Джордж Кирк, если бы не погиб.       Джим прочистил горло, решив, наконец-то, заявить о себе. Хейли широко распахнулся глаза и убрала ингалятор в карман джинсовой жилетки. Джим не хотел её напугать. — Здрасьте, капитан, — поздоровалась Хейли, приветливо улыбнувшись. — Привет, Хейли, — Джим улыбнулся в ответ и медленно направился к ней. — Я слышал, тебя сегодня выписывают. — Да, я как раз сейчас собираюсь, — Хейли присела на краешек кровати. — С прошедшим днём рождения, капитан. — Джим, садясь рядом, воззрился на девушку так, будто не расслышал, что она сказала. — Доктор Маккой рассказал, — поспешила объяснить Хейли. — Спасибо. — Джим абсолютно не знал, как всё рассказать Хейли. Как он скажет ей, что всё знает и не собирается отвергать единственную дочь? Он даже не знал, как продолжить беседу. Джим в первые в жизни оказался в ловушке и не мог поддержать беседу. Конечно, он бы прямо сразу всё рассказать, но он решил, что может этим отпугнуть дочь. — Симпатичный свитер, — единственное, что удалось придумать и вымолвить. — На самом деле, я не особо люблю малиновый, — призналась Хейли, — но этот свитер раньше принадлежал моей матери.       Как только Хейли упомянула маму, Джим увидел в её голубых с зелёным оттенком глазах печаль, которую она пыталась скрыть за слабой улыбкой. Похоже, тема матери для неё не слишком приятная, интересно, почему? Хейли не ладит с матерью или, может…       Нет, лучше отогнать неприятные мысли прочь. — А какой твой любимый цвет? — поинтересовался Джим. — Мятный, коралловый, голубой и жёлтый.       Джиму тоже всегда нравился голубой и желтый. Уже что-то общее, кроме схожей внешности и характера, у них есть. — А расскажи мне больше о себе.       Хейли такое предложение очень удивило. В её глазах показался страх. Джим понял, что, вероятно, она просто растерялась. Боунс рассказал, что Хейли хотела сама обо всём рассказать, но просто не знала как. Хотела найти подходящий момент. Что ж, Джим её понимал. К тому же, он и сам не знал, что будет делать дальше. — Мне шестнадцать, — наконец, начала свой рассказ Хейли, набравшись храбрости. Джим стал внимательно её слушать. Хейли шестнадцать лет. Да Чехов только в семнадцать лет попал на « Энтерпрайз ». Она ещё совсем ребёнок. И получается она что, бросила школу? Или она просто рано её окончила? — Моя мама хотела путешествовать по Галактике, но когда родилась я, она оставила это в прошлом. Я жила с ней и её сестрой в Лос-Анджелесе. Скажем так, я не была тихим ребёнком, — хмыкнула Хейли. — В школе у меня были не очень хорошие оценки, разве что, по биологии я была отличницей. Из-за астмы я постоянно сидела на скамейке на физкультуре и решала по ней тесты. Знали бы вы, какие там идиотские вопросы были!       Джим усмехнулся. В школе он был хорошистом, но и плохие оценки тоже получал, за что ему часто прилетало от мамы и этого козла отчима. Ему стало жалко Хейли. Она столько интересного пропускает из-за астмы. — В четырнадцать лет я ушла из дома и отправилась в Сан-Франциско, — продолжила Хейли. — Я с детства хотела стать врачом и путешествовать по Галактике, поэтому решила попытаться поступить в академию Звёздного флота. — В четырнадцать лет? — удивился Джим. Почему её мама вот так вот отпустила дочь? В четырнадцать лет ребёнок ушёл из дома! Хотя, Джонни был ненамного старше Хейли, когда ушёл из дома, решив начать новую жизнь. — Но поступила я только в пятнадцать. Первые вступительные экзамены я завалила. А ещё, как говорили эти усатые и бородатые дядьки, я « не подходила по-возрасту и должна ещё учиться в школе ».       Джим засмеялся в попытке Хейли подрожать адмиралам Звёздного флота. — А как ты во второй раз всё сдала? — Я подружилась с парнем, который с первого раза сдал вступительные экзамены, — ответила Хейли. — За день до экзаменов, он подсказал мне сразу ответы на многие вопросы. Плюс, когда я во второй раз пошла сдавать экзамены, я… — Она поджала губы, словно пыталась придумать, как правильно сформулировать мысль. — Списывала у всех подряд? — догадался Джим. Голубые глаза Хейли стали больше от удивления, щеки залились самым настоящим румянцем. — Не бойся, я никому не скажу. Тем более, я сам ни раз списывал на важных работах. — А в академии вас называли гением. — Он в ответ лишь хмыкнул. Джима многие называли гением. Да, он был умён, но не так, как, например, Спок. — Нет, серьёзно. Вас называли примером для подражания. Вы же прошли тест Кобояши Мару! — Ну, я там правда кое-что подправил. — Вы что, взломали тест? — Верно, — кивнул Джим. — Точнее, мне удалось его перепрограммировать.       Хейли восхищённо улыбнулась, открывая вид на передние слегка неровные зубы, как у кролика. Джим почувствовал себя таким счастливым при виде этой улыбки, а на душе так резко стало тепло и уютно. Джиму резко захотелось увидеть Хейли в более младшем возрасте. Он считал, что его дочь была самым милым и красивым ребёнком.       А потом пришло оно — ощущение упущенных возможностей. Джим не видел, как она родилась, не держал дочку на руках, не играл с ней, не кормил её с ложечки, не застал её первых шагов и не услышал её первое слово. Джим пропустил всё.       Но и о ребёнке ему сообщили только спустя шестнадцать лет. Её мать умолчала о существовании Хейли, поэтому Джим остался в неведении. Ему было тогда семнадцать лет. Молодость, гормоны, звучащая в старом плеере песня « Sabotage », которую он выучил наизусть.       Джим тогда был всего на год старше Хейли. Всего на год. И тогда ему было всё равно на всех, боялся ответсвенности и принятия серьёзных решений. Так что, может быть, мать Хейли приняла правильное решение, не рассказав о дочери. — Неужели мама и тётя не искали тебя, когда ты ушла из дома? — это интересовало Джима больше всего. — Тётя мне звонила, но я твёрдо ей заявила, что хочу поступить в академию. А мама… — Хейли замолчала. Лицо стало задумчивым и каким-то печальным. — Возможно, она сказала бы, что не надо нервировать старших, но при этом надо идти к своей мечте и добиваться всего любимыми методами. — Что значит « сказала бы »? — Когда мне было одиннадцать, мы с мамой отправились в Лондон на каникулы. Она хотела вновь попытаться выйти на работу и присоединится к Звёздному флоту, и она пошла на собеседование. Сначала, мамы не было час. Когда она уже три часа отсутствовала дома, я занервничала. Начала ей звонить, но она не брала трубку. И в этот момент по телевизору в новостях сказали: « База-архив Звёздного флота уничтожена. Погибло сорок два человека ». А потом высветили список погибших: Киран Восс, Адель Роузмэн, Нина Ритвельд, Лилиан Бранди… — последнее имя Хейли произнесла это дрожащим голосом.       Теперь всё стало ясно. У Хейли умерла мама. Она в одиннадцать лет лишилась матери. Джим возненавидел Хана ещё сильнее. Гнев к этому уроду начал бушевать сильнее. Из-за него Хейли осталась без матери, практически сделал её сиротой.       Лилиан Бранди — это имя показалось Джиму знакомым. Словно он и раньше слышал это имя. Словно он сам знал её.       И потом Джим осознал: Лилиан Бранди была его школьной подругой и соседкой, с которой они вместе играли и веселились.       Она была всего на год младше Джима. В детстве он подкладывал ей в карманы шорт слизняков, а Лилиан, однажды, случайно кинула ему яблоко в лоб, когда они играли в бадминтон и использовали в качестве потерянного воланчика яблоко. Джим даже вспомнил её заучку-сестру Антуанетту, которую он часто называл знайкой в очках.       Лилиан переехала с семьей в Лос-Анджелес, так и не закончив школу в Айове. Джим по ней скучал. Он ощущал себя беспомощной улиткой, которую оторвали от раковины. Капитаном, оставшимся без корабля. Лилиан Бранди была его подругой, любовь к которой была вовсе не дружеской, и они оба это прекрасно осознавали, но скрывали.       Джим долгое время считал её просто подругой детства. Они часто вместе веселились, и он привязался к ней. И привязанность была вовсе не дружеская. Он не считал, что между ними действительно настоящая любовь и всякое такое. Просто привязанность, не более того. Хотя мама часто сватала своего сына с соседкой девочкой. Джим и Лилиан в ответ на это лишь фыркали и кривили лица от отвращения.       Он уже не помнит, как они умудрились переспать и зачать Хейли, но был уверен, что они оба были в нетрезвом состоянии. Возможно, Лилиан узнала про беременность уже после переезда, но не рассказала Джиму, потому что испугалась, что он станет отрицать свою причастность. Джим тогда был именно таким.       Лилиан была девушкой с миловидным личиком, длинными платиновыми волосами и хорошо подчёркнутыми голубыми глазами с зелёным оттенком. Джим вспомнил пока только внешность, но он не помнил точно, какой у неё был характер, что она любила и не любила. Однако, он точно был уверен, что больше всего на свете Лилиан любила свою дочь. — А отца у тебя не было?       Джим уже знал ответ, но интересно послушать, что скажет Хейли. — Мама говорила, что он самый добрый человек во Вселенной. Тётя Антуанетта называла его тупым животным, — он возмущённо покосился на неё, но быстро сделал вид, что просто слушает. — Она рассказала мне его имя и больше ничего. Я не знаю, почему отца не было со мной, — Хейли пожала плечами. — Я боюсь, что он просто отказался от меня, — она склонила вниз голову, как увядший и потерявший всякую радость тюльпан.       Эти слова оказались болезным уколом для сердца. Пора прекращать спектакль. Джим видел, как ей неловко изображать незнание о личности своего отца. Да и ему надоело делать вид, что он ничего не знает. — Я думаю, твоему папе просто не рассказали о твоём существовании, — начал Джим. — Я считаю, что увидев тебя, он бы обрадовался, что у него такая красивая и милая дочь. Он бы сказал, как жалеет о том, что не проводил с тобой времени раньше. Что не застал твоё взросление. Но теперь твой папа будет с тобой. Он не обещает быть хорошим отцом, но постарается уделять внимание своей дочери. — Он осторожно положил руку на плечо дочери. А с уст сорвались такие простые, но столь значимые слова, опуская полностью занавес и прекращая длительный спектакль: — Твой папа любит тебя, солнышко.       Хейли повернула к нему голову — глаза красные, рот приоткрыт. Она держалась, чтобы не заплакать. Джим ясно дал понять, что ему обо всём известно. Что её отец с ней рядом и больше никогда её не оставит. Хейли явно была поражена этому факту, но не находила слов. — Я тоже тебя люблю, папа, — она слабо улыбнулась.       Джим прижал дочку к себе и крепко обнял, уткнувшись носом в светлую макушку. Она хныкала, сильнее прижимаясь к отцу. Он и сам был готов расплакаться, но сдержался. У Хейли теперь появился отец, а у Джима появилась дочь. Он не знал, что будет делать дальше, как они будут жить, но Джим знал точно: он никому не даст в обиду свою дочь и никогда её не бросит.       Он станет хорошим отцом. Чтобы Джордж Кирк мог им гордиться.       А ещё он знал, что его мама определенно будет рада внучке. Нужно будет позже встретиться с Антуанеттой. Не то, чтобы Джима волновала её судьба, просто он хотел посмотреть на её реакцию.       Хейли начала успокаиваться, её дыхание стало немного выравниваться и Джим с облегчением выдохнул. Он не знал всё про астму, но испугался, что дочери может стать хуже. Боунс сказал, что астма может протекать как в лёгкой, как и в тяжёлой форме, и редко у кого обнаруживалась эта самая лёгкая форма, которая, практически, незаметна. Хейли, по его словам, как раз с лёгкой формой астмы. — Кстати, Хейли, а почему ты бросила школу? — поинтересовался Джим, приподняв бровь. Он хотел сказать это весьма серьезно, но с его уст это прозвучало почти что смешно, учитывая ещё, что как-то раз он разговаривал с Хейли и Боунсом и утверждал, что образование ничего не может дать ценного. Хейли издала тихий смешок. — Что смешного я сказал? В четырнадцать лет бросить школу! У меня ребёнок фактически без образования! — А кто заявлял, что школа ничему не учит? — выдала Хейли, шмыгнув носом. — Я тогда не знал, что ты моя дочь! — возмутился Джим, что больше вызвало смеха у дочери, так как это прозвучало ещё смешнее, чем озвученный им ранее вопрос. Не смотря на негодование по поводу школы, Джим не сдержал улыбки, когда услышал смех Хейли, пускай он показался ему слегка рванным. Уж лучше пусть она смеётся, чем плачет.